Спонтанность

СПОНТАННОСТЬ

Вдруг накатило. Вспомнился эпизод – давний, из прошлой жизни, «две жены тому назад», как говаривал один из литгероев Курта Воннегута.

Вспомнил, и захотелось улыбнуться. И сказал себе: «Это было все-таки здорово!».

А чего «здорово»-то? Так, мелочь… Но вот вспомнилось же!

Ну, словом, первая моя супруга, юная Наталья, девушка из Пензы, вышла за меня по любви, либо по увлечению – не знаю. В один из первых послесвадебных дней, когда ее родные уже укатили, она всплакнула: недавняя девчушка – и вдруг осталась одна, в чужом городе, в чужой семье… Конечно же грустно и страшно. Я как смог успокоил ее, и затем постарался, чтобы наша совместная жизнь пошла бы по руслу взаимопонимания и под парусами юмора. И было непросто, и мешал, возможно, мой эгоизм (а то и НАШ обоюдный эгоизм? Не мне судить). И всё, вроде бы, шло нормально, включая то, что Наташа быстро поладила с моей мамой, и они стали чуть ли не подругами.

А потом? Потом что-то ВДРУГ и ВРАЗ сломалось, чего-то я не уследил в себе. Наташа начала замыкаться, отношения с моей мамой у нее испортились. Словом, всё понемногу покатилось к распаду, и в конце концов кончилось ее изменой и «расторжением нашего союза» (или как нынче сказали бы – «брачного договора», только неписанного).

Что ж ворошить прошлое? Столько лет прошло. Кто был прав, кто виноват – сейчас уже не актуально.

Но вот «накатило» - и вспомнился эпизод. А эпизод был такой.

Еще до начала взаимного охлаждения мы частенько подтрунивали друг над другом, без обид, со смешками, без тени какого бы то ни было осуждения, тем более – раздражения либо там озлобленности. И вот что произошло однажды.

Я купил себе кепочку «под замшу», с козырьком, естественно. Условно эту кепочку я назвал «фашистиком», поскольку она отдаленно напоминала летний головной убор немецкого солдата времен Второй мировой. Наташа кривилась, когда я эту кепочку надевал, но мне она (кепочка, конечно, но и Наташа – тоже) нравилась: удобно в ней было моей голове, комфортно, что ли.

В конце концов однажды, когда я, стоя перед зеркалом, в очередной раз натянул на свою макушку «фашистик», Наташа не выдержала:
-   И чего ты эту муть на голове носишь?
-   А что? – ответил я, слегка повертев головой и разглядывая себя. – Вполне приличная шапочка! – При этом мне почему-то захотелось сделать перед зеркалом подобие немецкого «хайль» двумя пальцами, и я, помимо того, начал слегка подтрунивать над Наташей.

И тут Наташу прорвало: она молча, хотя и совершенно беззлобно, с горящими глазами вцепилась в мой «фашистик» и стала сдирать его с меня. Я со смехом сопротивлялся, но Наташа была девушкой довольно сильной, «фашистик» с меня все же содрала и с наслаждением, с придыханием и все тем же блеском в глазах стала разрывать его на части. И ей это удалось. А я смотрел на останки недавней кепочки, и меня разбирал смех: столько силы, страсти было в этом Наташином, спровоцированном мною действе, что я невольно залюбовался ею!

Потом мы уже вдвоем посмеялись над останками «фашистика», и жизнь наша пошла дальше, и было у нас немало веселых дней, пока всё неожиданно не развалилось…

Я давно уже перестал осуждать Наташу за развод со мной. И вся история нашего давнего с нею разлада давно уже описана в моих мемуарах «На тетиве». Но вот поди ж ты, вдруг накатило, и вспомнился тот эпизод с кепочкой. И я сказал себе: вот ЭТО было все-таки здорово! Потому что было спонтанно, искренне, и потому что здесь Наташа выглядела НАСТОЯЩЕЙ, той самой, какую я полюбил может быть даже неосознанно, просто почувствовав в ней неординарность, энергию и страсть.

А всё остальное принадлежит уже исключительно Истории…

3.02.2005
Таллинн