Потусторонний часть первая на этой стороне

          «Прошу считать меня мертвым!»
Я чувствую, как поток времени стремительно проносится сквозь меня и мимо меня. Секунда за секундой, год за годом.  Неумолимо время течет, бежит, летит! Жизнь уходит как вода сквозь песок, песок сквозь пальцы.   И ничего не остается – все исчезает бесследно.  Лишь пустота внутри…Да,   у меня очередной кризис. Очередная попытка переосмыслить свою жизнь. Попытка, вызванная неудачей создать, сделать мою жизнь осмысленной, занять себя чем - то стоящим, достичь цели. У меня были мечты: высокие, светлые, масштабные, но они не сбылись. Силенок у меня не хватило. Вот из-за этого у меня и кризис. Да, я тот самый гадкий утенок, который так и не стал прекрасным лебедем…
Передо мной лежат два пистолета. Револьверы. Я беру их в руки и подставляю к своим вискам. Русская рулетка, ставки удвоены. Какой шанс, что выстрелит хотя бы один из пистолетов? Какой шанс, что выстрелят оба? Какой шанс, что пули, выпущенные из двух стволов столкнуться в моей голове? А еще интересней: какой из пистолетов убьет меня быстрее? Я нажимаю на спусковые крючки. Щелк, щелк. Два щелчка - левый на долю секунды запаздывает от правого. В момент щелчков я рефлекторно зажмуриваю глаза. В одно мгновение в моем сознании мелькают образы: игра в тетрис, с вечно сыплющимися клеточками, секундная стрелка на циферблате, стремительно приближающаяся к цифре 12: десять секунд, девять секунд, шесть, три…,  хлебные крошки на столе, улыбка девушки, имени которой я даже не помню. Да, да, да! Прощай весь этот удивительный мир! Тишина…
Я кладу револьверы на стол. Вся штука в том, что оружие не настоящее. Это все игрушки, ловко скопированные под  настоящие пистолеты.  Вот так и вся моя жизнь, такая же игрушка, подделка, ничего настоящего, подлинного. Даже покончить с собой я могу только понарошку. Да, я остался жив, но я умер.
Как-то меня спросили: « У тебя есть дама сердца?» Какой пафос! Не больше, не меньше, а именно дама сердца!  Я хотел рассмеяться и ответить: «У меня вообще нет сердца!» разве труп может любить? Но вместо этого я ответил: « Нет». А чего нет, то ли дамы сердца, то ли самого сердца, то ли меня самого – неважно. В моем случае любой ответ предполагает отсутствие двух остальных составляющих.
Я мертв! Мертв давно, только еще не похоронен. Эту идею я взял из книги «Поколение Х». Там одна из глав так называется: « В 30 умер, в 70 похоронен ». Очень подходящее название  к моей ситуации. Так что можно считать меня мертвым.

 «Мертвая жизнь»
Числа и буквы. Цифры и слова. Люди и бумага. Кнопки телефона и клавиатура компьютера. Это офис, это контора. Это моя работа. Сижу за столом и созерцаю рабочий процесс своих сослуживцев, коллег, сотрудников. Короче всех тех, кто выполняет ту же работу, что и я, делает то же самое, что и я и тысячи таких же, как я по всей стране, по всей планете изо дня в день. Мы принимаем бумаги, выдаем бумаги, пишем что-то, что-то выписываем, печатаем, пересылаем. Роемся в справочниках, инструкциях, законах. Занимаемся бумаготворчеством. У нас постоянно звенит телефон, по нему постоянно кто-нибудь разговаривает. Еще, не умолкая, трещат матричные принтеры. Они старые и периодически ломаются. Шум, суматоха, суета. В общем, работа кипит. Правда, бывают дни, когда тихо, очень тихо. Единственный звук,  нарушающий тишину, если не считать гудения ламп дневного света и вентилятора в системном блоке компьютера, – это шелест перебираемых бумаг.  В такие дни тишины устаешь по настоящему. Потому что это настоящая работа – работа мозга.
Информация, информация. Кругом информация. Работа с информацией, анализ информации. Мозг работает не переставая, в этом его преимущество – его нельзя выключить. Это самый совершенный рабочий инструмент. Поэтому моя работа всегда со мной, везде и всегда. Я никогда не отдыхаю нормально, не могу расслабиться полностью. Даже во сне я продолжаю что-то высчитывать, искать решения какой-нибудь задачи. Единственным выходом кажется просто напиться в доску или накачаться наркотиками, или сильно удариться головой, чтобы потерять сознание. Но это все не для меня.  Во-первых, для таких экстремальных релаксаций я слишком нерешителен, во - вторых я люблю думать. Думать – это мой наркотик. Но я не люблю свою работу. Я просто сижу, делая вид, что работаю, и отрешенно наблюдаю за всем происходящим вокруг меня. Таких как я множество, если не большинство. Я знаю, такая же заморочка есть у всех моих друзей. Их категорическим императивом всегда было: « Вся жизнь – дерьмо, все люди – сволочи, работа – отстой». Счастлив тот,  кому нравится его  работа.
…Лежу в ванной. Сверху, из душа, меня окатывают струи горячей воды. Это благо цивилизации я воспринимаю с особым трепетом. Тело расслаблено. Приятно осознавать, что за стенами квартиры минус 25 по Цельсию, а то и все 30, а к ним вдобавок сильный северный ветер. А я  в тепле, абсолютно голый, в полусонном состоянии и мне ничего не надо! Только бы лежать вот так всегда.  Шум льющейся воды из душа очень похож на шум дождя: такой же равномерный, мягкий, убаюкивающий. Лень пошевелиться.  Лень открыть глаза. Дыхание спокойно. Вместе с грязью и потом смываемым водой из тела уходит усталость, раздражение, тревога. Мышление абстрагируется от проблем оставленных за  дверью ванной и концентрируется только на ощущениях тела. Я превращаюсь в один сплошной нерв. Каждой своей клеточкой я чувствую удары падающих капель горячей воды. Я чувствую циркуляцию холодного и горячего воздуха. Чувствую, как пар обволакивает меня, оседает капельками на коже, как эти капельки, сливаясь в большие капли, стекают с меня. Тело, застывая, превращается в некий  неподвижный предмет.  Это своего рода медитация. Постепенно все ощущения сливаются в одно. И все, что я ощущаю, становится одним неопределенно внешним мне.  Постепенно это внешнее отдаляется от моего сознания. И тогда мое сознание обращает все свое внимание  к внутреннему, к самому себе. В конце концов, все ощущения пропадают: я перестаю чувствовать свое тело. Остается только сознание, блуждающее где-то в ином мире, где нет пространства и времени.  Это путешествие может продолжаться две-три минуты, а может 30-40. Время не имеет значения. Когда я там мне кажется, что мое путешествие длится вечно: оно всегда было и всегда будет. Но когда я возвращаюсь, это путешествие мнится одним мигом. Возвращение всегда быстрое и болезненное. Любое движение вызывает боль. Тело слушается плохо. Голова кружится. Перед глазами цветные пятна. Это от долгого пребывания в горячей воде без движения. Я убавляю поток воды и прибавляю холодной. Сажусь под прохладный душ, чтобы взбодриться. Голова пустая, мыслей – никаких. Где я был? Что со мной было? Помню лишь неясное кружение, полет. Чтобы обрести душевное равновесие и восстановить чувство реальности я читаю молитву или какую-нибудь мантру, или заклинание, или стихи.
Вот так я разгружаюсь, бегу от реальности.
Какая разница, проживу я тридцать лет или сто? Буду я радоваться или страдать? Какая разница буду я богатым или бедным?  Буду ли я в этой жизни счастлив или нет? Для меня нет разницы. Какая  бы жизнь у меня не была - я ее все ровно проживу и никуда от этого не денусь. И как бы я не жил все ровно итог один. Один для всех. Какой смысл от всего этого? Мир так устроен, и это меня гнетет.
Что плохого, что я бегу от реальности? Что здесь стыдного? Да, я не принимаю этот мир. И что самое интересное – мир не принимает меня. У нас взаимная неприязнь. Что плохого, что я ищу мир, в котором мне будет уютнее?
Наша жизнь заканчивается еще не успев начаться. Да, мы можем делать свою жизнь той или иной, в худшую или лучшую сторону, но мы не в силах изменить ее хода. Не в силах остановить, повернуть, обратить вспять этого стремительного потока…
Смотрю свои фотографии.  Их немного: с детства не люблю фотографироваться. Вообще не люблю быть на виду. Не люблю, чтобы что-то из моей жизни было известно, кому бы то ни было. Поэтому почти все мои фото официальные. Это школьные фото, где я заснят вместе со всем классом в разные года. Группа в институте. Отдел на работе. Есть парочка с одного из моих дней рождений. То же официоз – все чинно сидят за накрытым столом и скромно улыбаются. Фото, где я с родителями. Мои родители…
Отношения у меня с родителями были сложными, не говоря уже о других родственниках.  И чем взрослее я становился, тем напряженней становились наши отношения. Я не понимал их, они не понимали меня. С каждым годом пропасть непонимания между нами ширилась и углублялась. Когда я достиг совершеннолетия, я узнал, что я не родной сын своих родителей, что меня подбросили в детский дом, а потом усыновили. Сейчас я понимаю, как  тяжело было моим приемным родителям. Они были добрыми людьми, относились ко мне с теплотой и лаской. Думаю, они любили меня и потому терпели. Но я был чужой для людей, которые вырастили меня, которые обеспечили мне безбедную жизнь, лечили меня, дали образование. Я был чужой, вернее они были для меня чужими. Чужими по крови и духу. Я, конечно, пытался понять их, как и они меня. Я пытался подстроиться под них, как и они. Но у нас ничего не выходило. От моих приемных родителей у меня осталась всего одна фотография.
У меня очень мало настоящих фотографий, там, где я не ученик-студент-сотрудник, и не потребитель-избератель-налогоплательщик, а там где я – подлинный, где  я – личность. Это те фот, где  я  на концерте или в походе.
Эпизоды жизни, осколки. Кусочки цветной бумаги, очень точно характеризующие мою жизнь: ничем не связанные друг с другом отрывки, между которыми нечто непонятное, серое, неподвижное, нечто бесформенное и безграничное. Это нечто заключенное  между мгновениями фотовспышек и есть моя жизнь. Жизнь во всей ее полноте и ущербности, во всей ее красоте и уродливости, во всей ее значительности и ничтожности.
Жизнь состоит из воспоминаний: из этих застывших, вырванных у времени и отданных вечности мгновений. Все остальное мираж, ложь.
Воспоминания…воспоминания…
Я  рос необщительным, замкнутым ребенком. У меня было только два друга. Два настоящих друга, которым я доверял, и которые доверяли мне. Люди не тянулись ко мне, я пугал их. А я не тянулся к людям – люди были чужды мне. Все  мое существование пронизало, поглощало и сковывало одиночество. Мне хотелось общения, искренности. Но я понимал, что это практически невозможно. Люди избегали меня. Некоторые говорили, что я вызываю в них какую-то внутреннюю, необъяснимую тревогу, нечто инстинктивное, предупреждающее об опасности, об исходящей от меня скрытой угрозе. Именно расхождение между тем, что внешне я не представлял собой никакой угрозы и тем внутренним ощущением человека, которое предостерегало о таящейся во мне опасности, больше всего отторгало от меня людей, заставляло держаться со мной на определенной дистанции. Да, я был нелюдим, но и люди сторонились меня.
…я закрываю глаза и вижу разрушенный город, охваченный пожарами. На улицах много трупов людей. Живые спрятались, затаились, ожидая в страхе своей судьбы. Пустынно, одиноко.  Страшно. Каждый шаг может обернуться гибелью, каждое движение – смертью, каждый вздох – последним. Везде таится опасность, незаметная, скрытая и от того более зловещая. Если не слышать звуков рушащихся зданий и гула пламени, этого стона гибнущего города, то в городе тихо. Эта тишина еще страшнее, чем тот грохот, то безумие и тот кошмар, что творился и властвовал в городе несколько минут назад. Яростный шквал разрушения. Я его то же вижу   -  в миг, когда закрываю глаза…
Если знаешь для чего ты идешь на смерть, то знаешь, зачем живешь, тогда смерть не так страшна.  Особенно если  веришь, что когда-нибудь воскреснешь. Я не верил в то что моя жизнь может хоть как-то измениться. Разве трупы могут воскреснуть? Но в моей жизни произошел случай, который дал мне надежду на воскрешение.




«Воскрешение»
Я видел его  всего один раз. Это случилось зимой. В одно из солнечных февральских воскресений мы собрались в квартире, хозяин которой решил предоставить ее для проведения задуманного мероприятия. Набралось человек двадцать. Здесь были хиппи, панки, рокеры, неформалы всех мастей, просто молодые люди без определенной принадлежности к какому-либо движению: такие как я. Все собрались послушать человека ставшего при жизни легендой. Он ездил автостопом по стране и пел, давал бесплатные концерты. Он пел перед любой публикой. Его устраивала любая площадка. Мог просто петь на улице или, как в настоящем случае, в квартире. Никто не знал, откуда он. Никто не знал его настоящего имени. Все звали его – Алексей. «Божий человек»,  отметил я.  Когда я вошел в комнату, где собирались слушать выступление, то сразу увидел Алексея. Это был молодой парень, лет двадцати двух, двадцати пяти, с прямыми русыми волосами до плеч и небольшой аккуратной бородкой. Посмотрев в его голубые глаза, я не увидел в них ни какой заносчивости или вызова, свойственного молодым людям, рано обретшим славу и признание. Взгляд его спокойных умных глаз располагал к честному доверительному разговору. Одет он был в черный шерстяной свитер и синие потертые джинсы. В руках он держал старенькую, видавшую виды, семиструнную гитару.  Когда все собрались, и стало тихо, хозяин квартиры – Дима, объявил:
- Пожалуй,  можно начинать. Алексей, ты готов?
- Да. – ответил он. Голос у него был тихий мягкий. И никак нельзя было предположить, что этот человек может петь. Поэтому все замолчали, прислушиваясь в ожидании.  Стало так тихо, что слышно было, как в соседней комнате тикает будильник.
Алексей заиграл не хитрый перебор. Потом перешел на бой и начал петь. Я до сих пор не понимаю как это произошло. Простенькая музыка, проще некуда. Голос обыкновенный, ничего особенного. Песни хорошие, очень хорошие. Правда, я,  абсолютно не помню слов. Но дело не в этом. Дело в некоем  общем воздействии, влиянии. Как только Алексей запел, он завладел нами.  Все что он пел: мы переживали, пропускали через себя, через свою душу.  Это было откровение. Он открывал нам свою душу. Он отдавал себя нам без остатка, он дарил нам себя, и мы открывались ему навстречу. Алексей раскрывал наши души для нас самих. Через него мы открывали и познавали самих себя.
Он пел. Песня шла за песней. Я почувствовал, что плачу. Слезы текли из глаз сами собой. Вместе со слезами из меня уходила боль, та боль, которую не излечат никакие лекарства и врачи. Я вытер глаза и осмотрелся: плакали все.
 Алексей пел примерно час. Но этот час был чем-то большим, чем просто концерт. В этот час не было времени, мы были вне времени. В этот час мы прибывали в  вечности полной свободы, правды и  красоты. Это был мир света, другой мир, мир отличный от того который я знал.
Когда он закончил петь, то некоторое время, минут пять, а может десять, царила полная тишина. Все молчали и утирали слезы.  Потом  все вместе  вздохнули, как после благополучно пережитой опасности и осознали,  что она больше не грозит. Как будто тяжкий груз, давивший на нас долгие годы, вдруг исчез и больше ничто не мешает нам дышать свободно. 
- Браво! - раздались крики среди сидящих. Некоторые захлопали в ладоши.
- Гений!
- Бог!
- Пророк!
Кто-то свалился на пол, рыдая, рвя на голове волосы. Его кинулись успокаивать и приводить в чувства. Слева от меня сидела девушка. Она плакала в голос и не могла остановиться. Я видел, что она хотела мне что-то сказать, но непрерывные слезы мешали ей это сделать. Я то же плакал. Немного успокоившись, я обнял свою соседку и начал шептать ей на ухо: «Все хорошо, все будет хорошо. Успокойся». Боль уходила из наших душ. Не знаю, кем был Алексей, но его песни каким-то образом врачевали душу, смягчали ее страдания.
Мы не заметили, как ушел Алексей. Такая  у него натура. Он не ждет благодарностей от преданных поклонников, ему не нужна плата за его песни.  И я не могу представить, чтобы его освистали или побили после выступления. Он просто приходит, поет и уходит. Он и сейчас идет где-то по дорогам бескрайней России, чтобы появится вдруг неизвестно откуда в каком-нибудь городе,  пропеть свои песни, и уйти так же вдруг не известно куда.
Вот так,  неизвестный человек, появившийся совершенно случайно может за какой-то час  изменить жизнь, наполнить ее смыслом или лишить его. Я же теперь знал, что существует другой мир. Мир, в котором мне бы хотелось жить. Осталось только найти способ попасть в тот другой мир. Говорят, что стоит только пожелать чего-то и это что-то придет к тебе само. Можно долго блуждать во тьме, ища свет. Но увидеть его можно только тогда когда он сам засветит. И свет пришел ко мне.
Я увидел свет.
Свет во тьме светит, и тьма его не объемлет….
«Встреча»
Тьма. Свет. Тьма. Свет…Лучи света пронзают тьму. Вспышки выхватывают лица, глаза, улыбки…. Во тьме.
  Звук. Ритм, мелодия и гармония. Звук. Время исчезает…Звук. Он обволакивает, проходит сквозь душу и тело. Звук достигает самой сути.…  Он подхватывает меня, играет мной, он владеет мной и ведёт меня. Танец. Танец, который исполняли на протяжении десятков тысяч лет до меня; первобытный, дикий, яростный -  это древнее шаманство, это славное язычество. Весь мир становится танцем…
Очень трудно быть не от мира сего, быть не таким, как все. И главное осознавать это. Понимать, что этот мир не для тебя, а ты сам никаким образом в него не вписываешься. А еще то, что миру наплевать на тебя, да на всех. И мне тоже наплевать, этот мир не мой. Да этот мир немой. Тысячи людей живут на задворках, на выселках этого мира. Живут и не могут жить в нем. Они вынуждены ему подчинятся.
 Урбанизация. Глобализация. Самореализация.
Остаётся музыка. И танец…
Ненависть…
 Беспомощность…
Одиночество…
Ярость.  Выплесните ее наружу, в окружающий мир! Разрядитесь! Это рок - концерт! Много молодого пьяного народа. Вся эта масса в движении, в сложном ритме.
 Я всегда любил тяжелую музыку. А когда впервые живьем услышал звук электрогитар, то  испытал потрясение. Это было что-то невероятное!  С тех пор я с друзьями или один часто посещал разного рода рок концерты и фестивали.
Рев! Ор! Крик! Вой!  Ударные, простреливающие насквозь, размазывающие по полу, разрывающие на тысячи частей тело и душу – звуки. Танец: неистовый, похотливый, агрессивно-сексуальный, отчаянный, простой и грубый. Это разрушение, самозабвенное приношение себя в жертву полного разврата. Я возвышаюсь, я взлетаю до экстатического состояния. А дальше – угар и тупой «отходняк». Я вспоминаю «козлиные пляски», ведьмовской шабаш. Я понимаю, что этот мир никогда не изменится, что у него одна дорога. Ну и пусть, мне плевать…. Я ненавижу этот свет, уничтожай таких, как я!
…Я чувствую, как с разных сторон меня хватают руки окружающей меня толпы. Меня поднимают, и я оказываюсь наверху. Я чувствую своей спиной десятки рук: ладони, пальцы, локти. Это живое море рук. Оно стремительно несет меня к сцене, подобно волне несущей к берегу щепку. И вот я уже рядом с бас - гитаристом. Я встаю на ноги, предо мной колышется море человеческих тел. Я  ощущаю его дыхание, его ритм,  его энергию. Океан энергии! В один миг я пьянею. Голова кружится. Я прыгаю вниз – в человеческое море. Это море подхватывает меня и несет прочь, во тьму.
 Я выбираюсь из толкотни танцующих. Сажусь за один из столиков, опьяненный, возбужденный, готовый взорваться адреналином. Я кричу со всех сил. Я возвращаю всю ту энергию, которой напитался у этого темного ярящегося моря. Я обессилен. Человек не в силах сдержать такой напор, такой натиск энергии. Мой взгляд блуждает по заполненному тьмой и табачным дымом залу. Сердце бешено колотится, дыхание резкое, прерывистое, как будто пробежал сложнейший кросс. И вдруг я вижу ее.
Она возникает средь клубов табачного дыма, как призрак из тумана. Вспышки света озаряют ее, подобно молниям. Она движется прямиком ко мне. Ее взгляд сосредоточен на мне. Она улыбается мне, подходит и спрашивает: « Здесь свободно? Можно с тобой посидеть?» Да разве я могу отказать такой девушке? Я киваю головой – все слова, что я знал для подобных случаев, куда то подевались. Она садиться близко. До чего близко! Сидим, молчим. Время от времени посматриваем, друг на друга и улыбаемся. У меня такое ощущение, что она меня знает, да и я вроде бы с ней знаком.
- Меня  Ольга зовут. – представилась она.
Я молчу, тупо смотрю на нее.
- А тебя как зовут? – спрашивает она улыбаясь.
У меня возникает подозрение, что мой язык объявил забастовку. К тому же я еще слишком возбужден, чтобы адекватно реагировать на окружающую реальность.
- А я знаю, тебя Владом зовут.
Так, так, страна знает своих героев. Легкий шок, который я испытал при своем разоблачении, позволил мне обрести дар речи. Теперь у меня возникла противоположная проблема. Вместо полного отсутствия слов в моей голове их появилось слишком много.
- Ага. – Подтверждаю я. Это первое,  что мне удается вырвать из потока слов хлынувшего в мое сознание.
Откуда-то передо мной возник стакан. Я взял его и выпил в один приход. По вкусу это был какой-то коктейль. Я почувствовал, как мое тело обретает силу, а сознание проясняется. Я повернулся и посмотрел на Ольгу.
- Полегчало? – спросила она.
- Да, спасибо. – поблагодарил я ее.
Она улыбнулась, и я вновь мгновенно опьянел, теперь уже оттого, что влюбился. По крайней мере, я так думал…
…Она говорила о параллельных мирах. О войне, идущей где-то в другом мире. О борьбе мировых сил. О судьбе и предназначении отдельного человека и многих народов в судьбе вселенской войны. Еще она говорила, что у каждого есть своя миссия в жизни, своя важнейшая цель, по сравнению с которой все остальное не имеет значения. Все это закончилось тем, что я, по ее словам – Избранный.
Кем избранный? Для чего избранный? Это я должен решить сам. Ну да, я то же люблю читать фантастику. Может быть, у девочки немного не все дома, но меня это несколько не беспокоило, наоборот еще больше привлекало. Ну, Избранный, так Избранный. Пусть будет так, если ей так этого хочется, если ей так легче воспринимать мир. Так жизнь выглядит более интригующей. Лишь бы Ольга была рядом со мной….
…Она говорила, что она из параллельного мира. Она – королева того мира. «Прекрасный, древний мир, цивилизация которого гораздо древнее Земной. Мир имя, которому Ладодар. То есть дарящий лад. Но наш мир захвачен. Пятьсот лет назад войска Империи Крониона, покорившие сотни и тысячи миров, вторглись в наш мир. Наши войска храбро сражались…Трехдневная война…Это были Дни Ужаса. Дни смерти и разрушений, дни боли и страха.  Дни отчаяния…Три дня и три миллиарда смертей.  Враг готовил вторжение десятилетия. Изучал нас, внедрял своих шпионов, а в назначенный срок нанес свой сокрушительный молниеносный удар. Сопротивление было бессмысленным, но мы сопротивлялись, пока не поняли, что дальнейшее противостояние Крониону грозит полным уничтожением нашего мира. Сбылось древнее пророчество…
А где-то среди беснующейся толпы был  мой друг Мишка. Мишка занимался вербовкой новых членов в свою банду – «группу по культурно-психологическому террору». Мишка был увлечен анархизмом, но взрывать бомбы, убивать людей и устраивать мировые революции его не тянуло. Он считал, что для достижения одному ему ведомых целей нужно изменить сознание людей, их менталитет, их культуру. Как-то прочитав книгу под названием «Психологические войны» Миша загорелся мыслью с помощью рекламы и «пиара», внедрять идеи протеста в массовое сознание. Лучше всего у Мишки получалось  увлекать за собой людей. У него был талант лидера, вождя. Правда, со мной у него ничего не вышло. Как он не старался, он не смог завлечь меня в свою деятельность. Может быть, поэтому мы стали друзьями.
«Совет друзей»
Михаил
Сколько знаю Мишку, а знаю я его очень давно, поскольку мы росли в одном дворе и жили в одном доме, он всегда отличался хулиганским поведением. Он всегда был заводилой в каких-нибудь мероприятиях типа: залезть в чужой сад и натрясти там яблок или облить водой прохожего проходящего под балконом, или закидать снежками проезжающую по скоростной дороге автомашину. Список его шалостей и подвигов, как и его фантазия на этот счет, были безграничны.  Михаил всегда придумывал что-то. Особенно его тянуло все что взрывается или горит. Он был пироманом. В детстве мы вместе с ним взрывали карбидовые бутылки, лазили по всяким стройкам и воровали оттуда что-нибудь нам понравившееся или необходимое для Мишкиных проказ. Короче с Мишкой скучать было некогда. Чего стоила его идея травли комаров! Было лето, когда эти маленькие кровососы особенно сильно надоедали нам. Они расплодились до неисчислимых полчищ и наводили  по ночам ужас на жителей дома.  Мишка вепревые в жизни решил сделать общественно полезное дело. По его мнению, местом их базирования служил подвал дома, в котором мы жили.  В те времена в нашей стране было в моде слово «конверсия». И Мишка в духе времени, решил использовать продукцию военно-промышленного комплекса в мирных целях. По случаю отцу Мишки достались пять боевых дымовых шашек.  Мишка, недолго думая, взял одну из шашек, залез в подвал и зажег ее там.
Дым был что надо!  Я видел, как паутина на форточке подвального окна окрасилась  от дыма в кислотно-желтый цвет.  Мишка добился своего: комары были уничтожены. Правда в доме, где мы жили, на первом этаже располагался продуктовый магазин. Поэтому продукты, хранившиеся  в соседнем подвальном помещении, были полностью испорчены.  Закончилось тем, что перепуганные работники магазина вызвали пожарных и милицию. По факту порчи товара было возбуждено уголовное дело. Если бы милиция докопалась до сути, то родителям Мишки, да и самому ему пришлось бы не сладко.
Мишкино хулиганство было заразительным. Вместе с лидерскими способностями это давало потрясающий эффект. Михаил каким-то непостижимо магическим способом увлекал за собой людей.  Люди тянулись к нему, они верили ему. Казалось, за таким можно идти в самое сердце ада и он выведет тебя оттуда целым и невредимым. Отчасти этому способствовал его вид: армейская выправка, хотя в армии он не служил, его волевой взгляд, уверенный повелительный голос. Одним словом – вождь! Герой! Но все это было маской. Михаил был актером от рождения. Если бы его привлекла карьера актера, то думаю, он бы достиг неплохих результатов.  Но он предпочитал играть в жизни. Жизнь – вот его сцена, здесь он ставил свой собственный спектакль, играл свои роли. Ему была интересна жизнь, он горел ею. Я его полная противоположность.  Мишка любит этот мир,  мне мир противен. Может это еще одна причина, почему мы сошлись...
…На огромном рекламном щите наклеен плакат. На нем изображен город,  над которым возвышается гриб ядерного взрыва. Наверху надпись: «Любимый город может спать спокойно». Впечатление шокирующее. Настолько реалистично изображение, как будто это фотография сделанная с натуры.  Пылающие руины, в очертаниях которых  угадываются известные улицы и дома нашего города.
- Их всего двенадцать штук по всему городу. – поясняет мне Михаил. – Они расположены в самых многолюдных местах.
- Это и есть твой проект культурно-психологического террора? – спрашиваю я.
- Ага. Это только начало.
- Это ведь опасно: могут поймать и посадить.
- Ага. Немного адреналина не помешает. –Мишка кивает и ухмыляется.
Это было первое, что сделал Михаил в рамках своей борьбы за контроль над умами людей. Никакой крови, только психологическое воздействие. Он сколотил вокруг себя шайку таких же, как он  - чокнутых на идеи протеста.
- Что ты видишь? – спрашивает он меня, обводя рукой вокруг себя, как бы показывая окружающий мир. – Оглянись вокруг. Люди. Но это не люди – это потребители, избиратели, налогоплательщики. Но, прежде всего – потребители, объект «пиар»- акций и маркетинговых технологий. Это общество потребителей, цивилизация потребления. Если ты потребляешь, значит, ты живешь. И что, жить потребителем как все? Нет, я этого не хочу! И не хочу, чтобы окружающие меня люди были потребителями.  Я хочу изменить людей, изменить порядок в этом мире, изменить мир.  Почему? Потому что я этого хочу!  Потребители не спрашивают меня, хочу ли я жить в их мире. Я оставляю за собой право адекватного отношения.
- Они не захотят меняться. Им нравится этот мир. Им в нем уютно, привычно, безопасно. – возражаю я ему.
- А я не спрашиваю, хотят они этого или не хотят. Я хочу создать свой мир, отличный от этого.  Если кому - то  уютно в этом мире  - значит он приспособленец, значит, он спокойно может жить  и в моем мире. И еще не известно где ему больше понравиться.
- А кокой он этот твой мир?
- Ну,  я пока еще не определился. Но точно не такой как этот.
- Вот с этого и надо было начинать. Как ты можешь «идти туда не знаю куда» и строить «то не знаю что»?
- Нет, я это знаю, но не могу выразить. Но точно где-то в глубине моей души есть образ этого мира. Он еще не оформился для моего сознания, еще не явлен. Присоединяйся ко мне. Вместе мы таких дел наворотим…
-    Да? А теперь ты посмотри вокруг! Посмотри! И посмотри на меня. Этот мир и я -несовместимы. Мне скучно здесь. Мне невыносимо противен этот мир. Меня тошнит от него!  Что мне здесь делать?  Что было в моей жизни? Ничего! Пустота! Бессмысленное существование полное дерьма!  А что впереди? Да все то же!  Пустая, никчемная жизнь. Кому я нужен в этом мире? Кто понимает меня? Кто любит меня?  А я? Я, думаешь кого-нибудь понимаю, кого-нибудь люблю? Думаешь, мне кто-нибудь нужен? Нет. Потому что  этот мир чужд мне и не понятен. И я чужд ему. Я – лишний.
Неужели ты не видишь, что я чужой в этом мире? Я не понимаю этот мир. Я не знаю, зачем я родился, зачем я живу?  Я не вижу смысла в своей жизни. Не понимаю людей. Я чужой здесь. Я – нелюдь. Ты хочешь изменить этот мир, сделать его чуть лучше, чуть добрее, красивее. И вот ради этого «чуть» ты жертвуешь всем. О, я видел, как люди разбивали руки  и голову в кровь, пытаясь пробить  стену непонимания!  Я знаю этих несчастных, не спавших по ночам, не евших, трудившихся сутки напролет. И что? Они умирали, сходили с ума и  ничего не добивались! Я то же пытался что-то сделать…
Раскрываешь всю свою душу. Полностью, без остатка отдаешь всего себя, а тебе харкают в самое сердце, смеются над тобой и презирают тебя. Как здесь не озлобиться?
- Да мне тоже не нравится этот мир. Но другого нет! Я то же не доволен своей жизнью.  И что теперь? Сдаваться и плакать о своей несчастной судьбе?  Жаловаться всем на свою неудавшуюся жизнь? Нет, это не для меня.  Я изменю этот мир. Иначе, зачем я родился в нем? Если этот мир не по мне, а я все-таки родился в нем, значит, этот мир требует доработки. Мы вырвем с корнем старые прогнившие деревья этого мира, которые затеняют солнце, высасывают живительные соки из земли, не давая расти и развиваться молодой поросли! На месте трухлявого больного бурелома мы вырастим молодой сильный и красивый лес.
- Везет тебе Миха – у тебя есть цель жизни. Пусть она бредовая, но она есть. Хотя песенка про то как  мы новый мир построим на руинах с старого, сама стала древней как этот мир. Это идея- фикс революционеров всех мастей. Сколько их было, этих мечтателей? Где они теперь? Где их новый лучший мир? Все что у них получилось – это испоганить этот мир еще больше, да так, что его,  по-моему, уже невозможно изменить в лучшую сторону.
- Все ровно я тебя не понимаю! Нельзя же опускать руки! Нужно бороться, сопротивляться!
- А я и не сдаюсь. Мне просто надоел этот мир. Мне просто не хочется иметь ничего общего с ним. И все-таки мне интересно, а что это за новый мир, который ты собираешься построить и главное как?…
- Я еще не решил пока. Пока у меня только туманные догадки. Но с каждым днем образ нового мира становится для меня все четче, все определенней. Я знаю точно, в том мире нет корпораций, нет фондовых бирж. Там нет выборов и нет политиков. Там не следят за курсом валют и не  спешат каждое утро на ненавистную работу в страхе опоздать. Там не знают что такое экологическая катастрофа. Слова: «радиоактивность» и «токсичность» там не известны. В том мире кровь и жизнь бесценна, а нефть и золото ничего не стоят. Там нет «попсы» и рекламы.  Вот какой этот Новый Мир.
  Ты спрашиваешь, как я буду строить этот мир? Один я ничего не добьюсь. Что такое один человек? Ничто. Но когда несколько людей собираются объединенные одной общей целью, тогда - это сила. Великая сила, Влад!  - у Михаила, похоже, начался очередной приступ проповедничества. Мне ничего не оставалось, как смиренно слушать его мессианско-ревволюионные бредни. - Мы будем долбать этот мир, до тех пор, пока он не разлетится на части как трухлявый пень. Мы – это те, кто сеет хаос и смятение, те, кто разрушит этот мир. Мы несем собой нечто новое, невиданное, то, что грядет и неизбежно случится.   Неизбежно, потому что мы уже здесь и мы – действуем. Мы – эхо грядущих потрясений! Знай, мир уже изменился, потому что мы – здесь! Будущее уже наступило! Мир меняется. В нем уже действует новая воля – наша воля. Нас уже никто и ничто не остановит. Бесполезно пытаться остановить нас! Мы уже зажгли факела мирового пожара! Вчера мы еще только сеяли, а сегодня  - мы уже пожинаем. Нам не нужна  власть. Нам ненужно богатство. Нам нужно только одно – чтобы все стали такими же, как мы! Но кто это мы?
Мы – это вирус. И мы -  вакцина. Мы заразим этот мир, и мы его вылечим! Но никакой крови, никакого насилия. Наша цель: изменить сознание людей, переориентировать его на другие реальности. Наша задача : захватить средства массовой информации, подчинить себе рекламные и «пиар» - агентства, взять контроль над шоу – бизнесом и кинопроизводством.  Мы не будем заставлять людей делать то-то и то-то. Нет. Человек должен решить сам, где ему лучше, мы лишь предоставим ему выбор. А он самостоятельно должен понять,  в каком мире он живет и главное, что этот мир можно изменить. Только тогда человек будет для нас ценен, когда он будет верить в то, что этот мир еще не предел, не конец совершенства. Вот только тогда, то, что он будет делать, станет результативным. Только тогда мечта о новом мире может воплотиться в реальности.  И этот новый мир- мир свободного духа. Мир, где дух человека не скован идеологическими цепями….
Он мог так говорить очень долго.

…из иного мира пришла к нам погибель и рабство. Захватчики поставили ультиматум: либо полное уничтожение нашего мира, либо подчинение воли Крониона. И мы сдались. Воля Крониона требовала от нас платить ему дань. Позорную, жестокую дань – Кронион потребовал отдавать ему в год  каждого третьего новорожденного ребенка. Кронион оставлял за собой право забирать детей и других возрастов в любое ему удобное время и в любом количестве…

Стою на трамвайной остановке, смотрю на плакат, который занимает добрую половину щита предназначенного для объявлений и рекламы. Плакат не может не привлекать внимания. В центре изображена огромная бутылка Кока-колы, а вокруг нее лежат в жутких позах трупики девочек и мальчиков. Рядом с детьми лежат их игрушки: мячики, машинки, куклы.   Очень трудно убедить себя в том, что это не фотография – слишком реалистично изображение. Но я знаю, что это очередная бомбардировка психики обывателя. Это очередной продукт культурно-психологического террора Мишки и его команды.
На прошлой неделе был другой плакат. На фоне грязной, мрачной стены, с первого взгляда на которую становится ясно, что ее используют как бесплатный общественный туалет, кучка подростков выблевывает содержание своих желудков на асфальт. На асфальте валяются пустые пивные бутылки и банки. Над всем этим надпись: « Пей пиво – живи красиво!». Так Михаил борется против пивного масс культа и пивных корпораций.
А на позапрошлой неделе был гамбургер, в слоях которого между сыром и зеленью можно было разглядеть части человеческих тел. Это привет от Мишки транснациональным корпорациям общепита. Как Мишке и его команде удавалось оставаться не пойманными для меня оставалось загадкой.
Еду в трамвае. Смотрю на пассажиров. Что можно сказать о стране, обществе, государстве, мире, когда в вагоне, где на семь человек не старше тридцати приходится семьдесят старше пятидесяти? Из этих семидесяти шестьдесят четыре – старушки, а остальные – дедушки. Мир стариков. Старый, больной, плохо одетый и плохо пахнущий мир. Мир боли, раздражения, немощи и нищеты.  Мир, где молодость чувствует себя виновной в своей молодости. Я конечно ошибаюсь. Все это справедливо к моей стране, но не ко всему миру. В Африке или в исламском мире все наоборот. Но мой мир – это мир стариков. Таким я знаю его с детства.
Я выхожу из трамвая. Жарко.  Это лето с самого начала было очень жарким. Впереди еще два с половиной месяца и погода может резко переменится и не один раз. Многие полагают, что это из-за изменения климата. Климат меняется из-за деятельности человека. Человек залез своими  кривыми, волосатыми обезьяньими руками  в нежный организм планетного климата. Вот климат и испортился.  Летом, среди несусветной жары может выдаться неделька с температурой ближе к нулю. А зимой может пойти теплый дождик или образоваться туман.
Я захожу домой, сажусь на диван и смотрю чемпионат мира по футболу. Россия – Япония. Россия проигрывает. После  матча в Москве организовался погром. Вспышка массового насилия, прорыв хаоса, ярость народный масс… Можно назвать это по-разному, но  я точно знаю,  что все это организовал Михаил и его единомышленники. Воздействие на массовое сознание вот как он это называл.
 Михаил стал одним из российских лидеров атиглобапизма. Он уже не бегает по ночам, расклеивая плакаты на остановках. Интернет и телевидение – вот его поле деятельности. Теперь он занимается созданием видео роликов продолжительностью до пяти секунд. В этот отрезок времени на очень большой скорости показывался видеоряд, состоящий из множества кадров.  Каждый кадр – это отдельная картинка, которая не обязательно связана с предыдущими и последующими кадрами. Если учесть, что самая простая видеокамера снимает в секунду несколько десятков кадров, то в пять секунд их вмещается несколько сотен. А если показывать на скорости выше нормального просмотра, то за пять секунд этих роликов можно показать несколько, каждый на своей скорости. Основная работа – это монтаж, но если снимать на цифровую камеру, то трудоемкость ролика резко падает. Каждый ролик -  это своего рода психологическая программа, нацеленная на психику человека и несущая определенную информацию, определенный психологический код. Сознание человека не успевает воспринять такой объем информации, но бессознательное это усвоит. Для людей с неустойчивой психикой такой просмотр может окончиться трагически. Впрочем, и для нормальных людей это тяжелое испытание.  Вот пример как создается ролик : берется фото президента США - это один кадр. Второй кадр – разрушенный дом где-нибудь в Югославии или Ираке или в Чечне. Без разницы. Это может быть просто дом, на соседней улице развалившийся сам по себе, главное чтобы выглядел как разрушенный войной. Можно добавить третий кадр – плачущая женщина, сидящая рядом с трупом либо своего ребенка, либо мужа. Таких кадров можно набрать из телевизионных новостей сколько угодно. Вот эти кадры и чередуются. Президент – разрушенный дом – плачущая женщина. Можно еще добавить вид кладбища с уходящим до горизонта частоколом крестов. Солдата на носилках с кровавыми лохмотьям вместо рук и ног. Это несколько кадров. При нормальной скорости просмотра они займут доли секунды. Поэтому их можно повторить несколько раз в течении трех секунд. При ускоренном просмотре эти три секунды превращаются в один миг. Никто  не заметит как во время просмотра очередного сериала или любимого шоу мелькнет этот ролик. Этого вполне достаточно, что бы сознание успело воспринять и запомнить увиденное.  А если его воспроизводить в течении часа каждые пять минут, то тут любой человек возненавидит президента США. Идея, в общем, проста. После просмотра у человека может возникнуть чувство тревоги,  участится сердцебиение, дыхание станет неровным.  Таков психологический террор.
Но это пример примитивного ролика, к тому же несущий негативную информацию. Михаил экспериментировал не  только с подбором кадров и их чередованием, но и со скоростью их показа, ритмом. Иногда достаточно  показать всего один кадр пару секунд и это будет действовать.
Поэтому когда я увидел погром в Москве, увидел подростков крушащих автомобили, я сразу понял – это все Мишка. Да, Михаил шаг за шагом добивался своего.
Я решил встретиться с Михаилом. Кем бы он сейчас не являлся, хоть главарем международной мафии. Он все-таки мне друг, и мне нужен его дружеский совет.

- Мишка, я хочу тебя кое о чем спросить, как друга.
- Валяй, спрашивай.
- Вот ты живешь, живешь, как сам захочешь. Ты доволен своей жизнью, именно своей, личной?
- Как сказать. Отчасти доволен, отчасти нет. Если бы я был полностью удовлетворен, то повесился бы от тоски. Какой смысл в жизни, если она самодостаточна, если в ней все есть? Это не для меня. Человеку нужно  несовершенство, что бы он довел его до идеала. Поэтому я доволен своей жизнью. В ней есть что доводить до идеала. Получается, что я доволен своей жизнью, потому что в ней есть что-то, чем я недоволен.  В ней еще многое следует исправлять, переделывать. И это мне доставляет удовольствие.
- Нет, я  спросил не об этом. Ты говоришь о жизни внешней, окружающей тебя, а я спрашиваю о внутренней жизни, о душе. О том доволен ли ты самим собой внутри себя.
- Беда с вами, с интровертами. У меня все взаимосвязано. Все что я делаю, все, чем живу – это и есть моя душа, моя жизнь. У меня нет различия между внутренней и внешней жизнью, все, что внутри то и снаружи. Все что во вне, то и внутри. Я такой.
- Экстраверт.
- Ну да.
- Но все ровно у тебя есть нечто сокровенное, личное, интимное. Нечто, о чем ты можешь рассказать только самым близким тебе людям? Или вообще никому, даже себе боишься поведать.
Мишка посмотрел на меня, помолчал немного, обдумывая мои слова, и ответил:
- Есть, конечно.
- Ну вот. Обычно это воспоминания детства или о первой любви, или о перенесенном потрясении. Вообще о чем-то, что оставило глубокий след в душе. И я спрашиваю: ты доволен всем этим?
- Я никогда об этом не задумывался. Вокруг меня и так полно проблем, которые нужно решать постоянно. А зачем ты спрашиваешь об этом?
- Я вот недоволен собой. И не знаю что делать. Я пред сложным жизненным выбором. Думал, послушаю тебя.
- У тебя депрессия?
- Не совсем.  У меня появился шанс кардинально изменить свою жизнь. И вот я решаю, делать этот шаг или не делать?
- Ты женишься?
- Еще круче.
- В монастырь уходишь?
- Просто мне предложили, как бы это сказать, поменять место жительства.
- Ты что за границу уезжаешь?
- Дальше гораздо дальше.
- Как у тебя все загадочно. Ты давай не юли. Если хочешь сказать – говори. Если не хочешь нечего загадки загадывать.
- Ну, в общем, мне предложили, меня пригласили, мне сказали, что есть возможность отправиться в иной мир.
- Ты что в секту попал?
- Нет, правда, другой мир. Параллельный.
- А мне туда можно?
- Не знаю. Туда, как я понял, только по приглашению берут.
- Понятно. Тебе к психиатру надо.
- Да пошел ты… Я тебе как к другу обращаюсь. Хочу совета спросить.
- Ты серьезно, того, насчет другого мира?
- Твою мать! О чем я тебе десять минут пытаюсь сказать?! Я говорю серьезно, Миха! Я не знаю принять это предложение или отказаться. Это серьезный выбор.
- Тут без бутылки не разберешься.
Я и Мишка завалились к нему в квартиру уже изрядно пьяные. Вернее пьяным был он, ведь я совсем не пью. О чем мы говорили, я уже не помню.  Скорее всего, я об ином мире, а Мишка о психологическом терроре.
На утро, опохмелившись, Миша сказал мне:
- Бежать отсюда надо. Сматываться. И тебе в первую очередь. – он ткнул в мою сторону пальцем. -  Этот мир действительно не для тебя. Правильно делаешь, что уходишь. Я тебе завидую. Я бы то же пошел, да кто меня позовет?
Вот так мой друг Михаил дал мне добро на бегство или уход из этого мира. Был еще один мой друг, Сергей, без совета и мнения которого я бы не решился это сделать.

…наш мир стал колонией. Кронионцы поставили нам своего наместника – черного мага Зоран Зора.  Но истинное его имя – Кошмархан, ужас являющийся в снах. Пожиратель детей… Мы перестали видеть сны.  А если видели, то снилось нам как Кошмархан забирает наших детей. А утром, проснувшись, мы обнаруживали, что детей у нас нет. Он питался нашими детьми. Использовал их в своих ритуалах, чтобы продлить себе жизнь, оставаться постоянно молодым и наращивать свою магическую силу…

Сергей.
Последние лет семь-восемь Серега, в теплое время года, жил у себя на даче. Он перебирался туда в мае и съезжал в сентябре. Работал он экономистом на лесоперерабатывающем комбинате. Комбинат был расположен за городом. Там же в нескольких километрах от комбината была расположена дача Сереги. На работу  Сергей добирался на мотоцикле – его давнем друге и любимце, которого он собрал своими собственными руками. Ему, как и мне нравилось побыть одному. Все что ему нужно, было на даче.  Иногда по выходным я приезжал к нему в гости. Обычно я ехал на вечерней электричке в пятницу, а вечером в воскресенье отправлялся домой. Ездил просто так. Природа, свежий воздух. Тишина и покой, никакой суеты.
Вот и в этот раз я приехал вечером. Чтобы добраться да дачи Сергея, от станции нужно было пройти шесть километров через лес. Приятная прогулка, чтобы нагулять аппетит и привести мысли в порядок.  Ясное небо. Луны нет. Звезды. Одним словом – романтика.  Я люблю смотреть на звезды. В этой бесконечной вышине, среди этого звездного великолепия, я не раз путешествовал в своих мечтах. Я представлял себя парящим в этой бездне, в окружении неописуемой красоты вечности. Я был зачарован этими громадными расстояниями Вселенной, по сравнению с которыми, человек и его жизнь – ничто. Но более всего меня пленила красота, явленная в этом божественном порядке. Смотришь на небо и видишь миллиардное множество светящихся точек. В этом кажущимся беспорядке, была высшая гармония, чувствовалось величие и покой. И как все это красиво!
Я вздохнул и отвел свой взгляд от ночного неба. Здесь, на Земле то же иногда было хорошо и красиво, особенно когда такое вот теплое лето.  Люблю гулять ночью по лесу. Мне не страшно. Страшно в городе. А во время такой прогулки по лесу хорошо поразмышлять. Здесь ничто не отвлекает. К мыслительному процессу добавляются чувства. Некая  древняя тайна ощущается в лесу ночью. Тихая тайна. Именно тишина мне и нравится. Современный лес тих, даже днем, если не считать пения редких птиц и шума ветра. Сколько бы я ни гулял, я ни разу не встречал, ни одного зверя, тем более, если не брать в расчет людей, хищника. Один раз я наткнулся на ежика. Вот и все мое общение с лесными жителями.
Петляя через лес, грунтовая дорога, по которой я шел, вывела меня к дачному поселку. Дача Сергея находилась на самом краю поселка, даже на некотором отдалении от него. Пахло гарью. Присмотревшись, я увидел сквозь деревья зарево большого костра. Чем ближе я подходил к Серегиной даче, тем становилось яснее, что костер разожжен у него.
Придя на место, я увидел большой костер и скачущего вокруг него Серегу.
- А, Влад! Присоединяйся  к веселью! Празднуй  со мной! – Закричал Сергей.
- Что празднуем? – спросил я, и посмотрел в глаза Сергея. Там отражалось пламя костра, отчего взгляд Сереги был каким-то инфернальным. Сергей тоже посмотрел на меня, улыбнулся, при этом выражение его лица в свете костра действительно стало демоническим.
- День свободы, Влад! – ответил он мне. – Пойдем, поможешь мне.
Он убежал в дом и вернулся, неся в руках штук десять книг. Подбежав ко мне, он свалил книги мне под ноги, схватил одну и швырнул ее в костер.
- Давай помогай! – крикнул он.
Я поднял одну из лежавших предо мной книг и прочел название : «Ф. Ницше «По ту сторону добра и зла». Поднял еще одну: «Шпенглер  - Закат Европы». Взял третью: «А. Камю « Бунтующий человек». Это были книги из библиотеки Сергея. У него была богатая библиотека.
- Ты что, очумел? – спросил я.
Он ничего не ответил. Вырвал книги из моих рук и бросил их в огонь.
- Ты  что не понимаешь? Свобода! – крикнул он и побежал в дом, видимо за очередной порцией книг.
В огонь полетели Платон и Аристотель, Спиноза и Макиавелли, Пушкин и Байрон, Шекспир и Гете. Я видел, как в огне исчезли произведения всех трех Толстых, там же рядом догорали Гомер, Кафка, Фрейд, Булгаков, Бердяев.
Подняв очередную книгу, Сергей крикнул:
- Ага! Федор Михайлович! – и он показал мне обложку: « Ф.М. Достоевский «Бесы» -  прочел я.
- Хороший конец для сего произведения, да? – кивнув, он предложил ее мне.
Я взял книгу.
- Ну! – вторично кивнул он мне. Я бросил книгу в огонь.
Дальше последовали Солженицын и Пастернак, Гумилев и Гессе, Цветаева и Борхес, Бакунин и Соловьев.
- Дерьмо! Дерьмо! Дерьмо! – выкрикивал каждый раз Серега, когда бросал очередную книгу в огонь. – Все - дерьмо! Пепел!
 Его ярость предалась мне. Что-то было во всем этом правдивое, что- то очищающее. Я побежал в дом. Прямо перед  дверью лежала, огромная груда Серегиных книг. Я схватил, сколько смог, и побежал к кострищу. В моих руках оказался Кант, Бодлер, Чехов, Сологуб, Гегель, Карамзин. Все это я быстренько скормил вечно голодному и всеядному огню.
- Правильно Влад! Туда их!  - возликовал Сергей и начал скакать вокруг меня и кричать. – Да здравствует Свобода!
Он поднял с земли Коран, Библию, Махабхарату и отдал их огню.
- Вот так вот .Так рвутся цепи рабства, Влад.
Я стоял и смотрел на пылающий костер, на Сергея, на пляшущие тени деревьев и думал, что у Сергея поехала крыша. Я еще не решил для себя хорошо это или плохо. Но пока поведение Сереги меня увлекало.
Всю ночь мы провели у костра, сжигая библиотеку Сереги. Сожгли все. Прощай Гофман, Есенин, Лейбниц, Гоголь. Прощайте навсегда Маркс, Кастанеда, Лермонтов, Дюма, Шолохов, Сервантес. Прощайте, прощайте, прощайте…
И ты – Хемингуэй, то же прощай…
Когда рассветало, мы зашили  дом. Я рухнул на диван. Серега развалился в кресле справа.
- Круто? – спросил он.
- Круто. – подтвердил я, и почувствовал, что еще чуть – чуть и я засну.
- Это самый лучший антидепрессант, который я пробовал. – заявил Сергей.
- А в чем проблема? – спросил я.
- А в том, что жизнь моя – полная задница.
- Удивил корову сеном! Не у тебя одного она  такая
- Да я не об этом. Понимаешь, смотрю я на окружающих людей и вижу, как они живут. Они работают, пытаются заработать побольше денег, чего-то добиваются в жизни, к чему-то стремятся. Вступают в брак, заводят детей, воспитывают их. У всех свои трудности, свои радости. Короче живут нормальной человеческой жизнью. Именно живут этой жизнью в этой жизни. А я что? Я вне этой жизни. Чего я добился? Ничего. И вся штука в том, что я и не стремился чего-то добиться. Мне просто это не интересно, не нужно. Вот в этом-то и проблема. Все что я вижу вокруг мне не надо, но ведь что-то мне нужно, для чего-то я все-таки живу. Я прочел кучу умных и не очень умных книг и что? Люди как жили, так и живут. И я то же все топчусь на месте.
- Мне кажется, что ты сегодня сделал определенный шаг в своей жизни. И этот шаг с далеко идущими последствиями. – пробормотал я, готовясь заснуть.
- Вот, вот. Я освободился от мусора в своем доме. Теперь здесь гораздо просторнее. И я радуюсь. Когда ты видел меня последний раз веселым?
- Что-то не припомню. Слишком давно это было. – ответил я .
- Я не знаю почему, но мне весело, легко. Как будто я освободился, от какой - то тяжелой ноши. Я не понимаю почему вдруг я начал сжигать  книги. Просто развел костер и кинул туда Оригена, гляжу - горит.  Тогда я подумал : «Неужели   Декарт или Сенека то же горят?» Ну, взял и кинул. Они загорелись. Дальше я подумал: « А что если  в огонь кинуть Шопенгауэра или Сартра, они ведь тоже сгорят?» Горят заразы! Еще как горят! И я сделал для себя открытие: «Так ведь они все могут сгореть!» Я понял – истина в огне! Потом подошел ты.
«Ну, вот - подумал я. – Мишка спятил  и этот туда же». Везет им. Один я, похоже, все еще нормальный. Все еще пытаюсь понять смысл всего происходящего. Все еще надеюсь, что где-то есть ответ. Что где-то специально для меня лежит инструкция, объясняющая, что к чему, разъясняющая, как мне жить. В своей жизни я давно надеюсь только на себя. Но внутри в моем бессознательном, таится надежда на большого начальника, который укажет мне путь, скажет, что мне делать, а всю ответственность возьмет на себя. Так меня воспитывали в детстве, особенно в школе. Ведь я родился в СССР.
Сергей был  самым умным человеком, из всех кого я знал. С первого взгляда он производил впечатление закомплексованного, стеснительного интеллигента. Но это впечатление было обманчивым. Те, кто знал Сергея хорошо, а к этим счастливчикам принадлежал и я,  знали его как очень интересного в общении человека. Чем дольше с ним приходилось общаться, тем он становился интересней. Он умел слушать и слышать собеседника. Учился он всегда на одни пятерки. Все бы ничего, да вот только в его жизни появилась девушка – Света, в которую он влюбился. Он влюбился по настоящему, то есть до полного безумства в хорошем смысле этого слова. Она то же его любила. Таких ухаживаний, которые делал Сергей, я  в окружающей меня жизни не видел.  Романтикой был пронизан каждый миг их общения. Цветы, прогулки под луной, чтение стихов. Катание на лошадях. Море, горы.
Однажды я случайно увидел, как они целуются. В их поцелуе была такая нежность, что у меня перехватило дыхание. Казалось, сердце мое остановилось. Такая в этом поцелуе была любовь. На глазах навернулись слезы, не от боли, а от потрясения, которое произвел на меня вид целующихся Сереги и Светы. Так не может быть, такого не бывает! Но все-таки это было.
Что произошло между ними? Что связывало этих людей? Что заставляло их быть друг с другом постоянно? Инстинкт? Нет. Инстинкт не избирателен, ему все ровно, лишь бы был партнер. А вот именно этих двух людей не могущих жить, дышать, мыслить друг без друга, что их заставляло быть вместе? Что притягивало и не отторгало? Что это? Что за сила? И как это объяснить, как понять? Чем объяснить их безграничную радость, неописуемое счастье, когда они видели друг друга, когда говорили друг с другом, касались друг друга? Да просто когда были вместе, и им этого было достаточно, что бы светится блаженством? Непонятно, необъяснимо! Как такое возможно?
Почему человек физически и душено здоровый, вдруг срывается с места и мчится на край света как ошпаренный по первому зову своего любимого в любое время дня и ночи? Подобно сомнамбуле, что подчиняется неслышимым командам незримого гипнотизера, он готов идти в огонь и в воду, прыгнуть с самой высокой скалы в самую глубокую пропасть. Готов отдать все, всем пожертвовать, лишь бы быть рядом, лишь бы удостоиться одного мимолетного благосклонного взгляда. И от этого он будет полон вселенского счастья. Ради этого он готов терпеть любые боль и муки.
Что это за сила? Что за власть?
Потом я почувствовал боль. Из-за того, что воочию убедился в существовании любви, в которую не верил. Мне было плохо, что я лишен этого чувства, что я никогда не испытаю того, что чувствовал Серега. И я завидовал ему. Завидовал по-хорошему, я был рад за него. Вот человек нашел свое счастье.
Все говорили : «Какая замечательная пара».
Бедный Серега.
Теперь я не завидую ему. Теперь мне его невыносимо жалко. Правда, я свою жалость оставил при себе, и никак не проявил ее ни перед Сергеем, ни перед кем бы то ни было. Если бы я хоть немного раскрылся  в этом перед моим другом, то он бы убил меня на месте, в этом я не сомневаюсь.
Света пропала, когда до назначенной свадьбы оставалось три недели. Никто не знал где она. Родственники, друзья, милиция – все искали ее. Прошло, полгода и Света нашлась, но не вся, а по частям, в разных районах города. Какой-то маньяк убил ее и расчленив, разбросам ее останки по мусорным бакам города.
Я помню тот день. Я пришел к Сергею, дверь квартиры была открыта. В квартире царил разгром. Разломанная мебель, разбитая посуда, разорванное белье. Посреди коридора, рядом с разбитым телевизором сидел Сергей и смотрел в пустоту. Я вызвал «скорую». Врачи сделали уколы. После всего этого, Сергей уехал к себе на дачу. С тех пор он жил там.
Серега никогда не был против моих приездов к нему.  Я просто приезжал к нему и ничего не делал.  Ел, спал, гулял по лесу. Иногда вырезал что-нибудь из дерева, иногда рисовал. Но в основном сидел на лужайке и дышал свежим воздухом, размышлял. По вечерам мы с Серегой разговаривали. Темы разговоров были самыми разнообразными. Нередко бывало и так, что мы не разговаривали. Молчали.  Нам не обязательны были слова, чтобы понять друг друга.
Сергея я знал с первого класса. Он был первым моим другом.  Поэтому  я знал его от и до. Мы делились друг с другом самыми потайными секретами. Пережили вместе множество приключений. Несколько раз ссорились и дрались. Есть мнение, что если вы ни разу не дрались со своим другом, то вы вовсе не друзья.  Только в драке можно полностью раскрыться пред друг другом. Раскрыться с совершенно неожиданной для себя и для своего друга стороны. С этим можно поспорить. Сам я мало дрался в своей жизни. Да и то это были не драки, а так стычки. К тому же мои противники были гораздо крупнее и сильнее меня. Так что все заканчивалось, еще не успев, как следует, начаться. По натуре я не агрессивный, и боевой запал у меня иссякает за минуту. Но с Серегой я все-таки дрался. После этого  наши взаимоотношения улучшились. Мы действительно стали понимать друг друга более тонко.
Но Сергей был мне не просто другом. Он был братом, кровным братом. Это случилось, когда нам исполнилось по пятнадцать лет. Весь наш класс пошел в поход. В лесу я отбился от  отряда и забрел в болото. Сам не знаю, как это произошло, но только помню, что вдруг оказался по пояс в какой-то жиже. Я рванулся назад, но меня дернуло вниз и еще больше погрузило в болото. Я начал  быстро погружаться. Сердце бешено заколотилось, кровь ударила в голову и застучала в висках. Мигом меня прошиб пот. Я захотел закричать, но мой крик застрял в горле. Меня  охватил животный панический страх. Я понял, что еще минута, максимум две, и я утону.   И никто, никогда не узнает где и как я погиб. Никто и никогда не найдет и не похоронит меня. Я сгину, исчезну бесследно! Неужели это моя смерть? Такая внезапная и такая глупая? Неужели я погибну вот так, медленно погружаясь в болотную трясину, и никто меня не спасет?  Один, совсем один!  Когда я погрузился по грудь, и холодная трясина противно защекотала подмышкам, из зарослей появился  Серега. Он увидел меня, мои глаза, сказал: «Ни хрена себе!» и быстренько скинул с себя рюкзак. Потом снял свой ремень и кинул один его конец мне. Так он вытащил меня и спас мне жизнь.
 Вечером, в компании у костра мы отмечали мое спасение. Девчонки целовали меня и Серегу. Меня потому что жалели, Серегу, потому что герой.  После рано утром, когда все еще спали, я разбудил Серегу и позвал с собой. Отойдя  подальше от поляны  с палатками, я сказал:
- Серега, ты спас мне жизнь. Я благодарен тебе. Теперь я обязан тебе моей жизнью. Можно сказать ты мой второй отец. Будь моим братом.
Я вытащил припасенный заранее перочинный нож и сделал небольшой надрез у себя на правой ладони. Сергей сделал то же самое. Свое братство мы скрепили, смешав нашу кровь рукопожатием.  Что толкнуло меня на это? Не знаю. Тем более не могу знать, что заставило сделать это Серегу.
Увидев одинаковые раны у нас на руках, ребята, конечно, поинтересовались их происхождением. Но мы с Сергеем нечего толком никому не объяснили. Отговаривались общими ничего не значащими словами. Кое-кто из ребят, наверное, догадался, в чем дело, но мне об этом ничего не известно…

…Любимым блюдом Сергея была печеная картошка. Проснувшись я сразу почувствовал этот сказочный манящий запах печеного картофеля. Я подумал было, что Сергей пек картошку в золе ночного кострища. В этом было что-то символическое: пища плотская извлекаемая из  пепла пищи духовной.  Но Сергей не опустился до такой пошлости. Выйдя на веранду, я увидел, что Серега разжег костер на новом месте. Прямо на траве стоял стол, на котором находилось блюдо с горкой дымящихся печеных картофелин. Рядом лежал нарезанный ржаной хлеб. Там же на столе я мог созерцать чудесную картину: сочные перышки зеленого лука, соль в солонке и две большущие кружки, наполненные молоком. Идиллия. Но идиллия с привкусом сюрреализма, поскольку вокруг, по всей прилегающей к даче территории, на зеленой траве лежали черные пятна сгоревшей бумаги.
- Завтрак! – объявил Серега.
Я подошел к накрытому столу и сел на один из нескольких стоявших стульев. Сергей сел напротив. Обжигая пальцы, я взял картофелину, откусил кусочек и тут же запил его прохладным молоком. Потом, посолив кусок хлеба, откусил его, и стал смаковать мое любимое сочетание вкусовых ощущений. Кайф! Так, не умывшись,  шут с ним с умыванием, я приступил к завтраку.
- Что всегда мне нравилось у тебя на даче, так это ощущение свободы. Здесь ничего не давит. Здесь можно расслабиться. – сказал я.
- Да. Никакие блага цивилизации не сравняться  с этим ощущением. – Подтвердил Сергей.
- Я вот думаю, может поселиться вот так же, где-нибудь в глуши, чтобы вокруг на сто километров ни одного признака человека.
- Ну, это только если в Сибири.
- Или на другой планете, в другом мире.
- Это еще лучше.
- Вот я и думаю оставаться здесь мне или нет? Ты знаешь, я всегда чувствовал себя чужим в этом мире. Другим, не таким как все. Я всегда мечтал попасть в какой-нибудь другой мир, не похожий на этот.
- Когда-то ты мечтал изменить этот мир.
- Теперь уже нет. Я хочу уйти из него.
- А что есть такая возможность?
- Вот именно. Возможность есть. И она реальна настолько, что это пугает. Как только я осознал это, я начал колебаться. Я неуверен, в  своем желании покинуть этот мир. Я подумал: « А так ли мне противен этот мир? А что ждет меня там в ином мире? Может там еще хуже?» Легко было мечтать об ином мире, когда он был недосягаем. А когда вплотную столкнулся с реальностью, сразу все стало как-то слишком сложно.
- Может ты и прав. Думаю, все зависит от момента. Если мне  сейчас предложить смотаться из этого мира, то ни за что не соглашусь. А бывают моменты, когда так  тяжело, что помани кто-нибудь, только намекни, и я пойду не задумываясь. Но если промедлить некоторое время, я начну сомневаться,  и момент будет потерян. Так что если ты решил, то дерзай. Ведь это шанс. Может быть единственный в жизни. Подумай, ведь тебе представилась возможность кардинально изменить свою жизнь. До тебя этого еще никто не делал!  Откажешься, а потом будешь сожалеть всю оставшуюся жизнь. А так у тебя есть реальный выбор своей судьбы. Потом ты сможешь смело сказать: « Я сам выбрал свой путь». А этого подавляющее большинство людей лишены. – Сергей  тоже знал меня от и до.
- Я боюсь. Я хочу, очень хочу в этот другой мир, но боюсь. Ведь я никогда тебя не увижу и ты меня. Ведь это навсегда. Я никода не смогу попасть назад. Вот черт! Этот мир меня все-таки чем-то  держит! Даже, несмотря на то, что в моей жизни  я видел мало хорошего,  но это хорошее для меня дорого и превышает всю ту мерзость, в которой захлебывается этот мир.
- Тем интереснее покинуть этот мир, правда? Я знаю тебя Влад. Я знаю, что ты любишь принимать не совсем стандартные, даже абсурдные решения. Если бы тебе было плевать на этот мир, ты покинул бы его, не задумываясь. Но этот мир люб и ненавистен тебе одновременно. В любом случае ты к нему не равнодушен. Тем труднее тебе будет порвать с ним.  Эта задача как раз для тебя. Помнишь, ту историю, с той девушкой, которую ты якобы не любил и потому отказался от нее?
Да Серега знал куда бить. Ему, конечно, было известно, что я не верю в такую штуку как любовь. Я никогда никого не любил. Он знал, что я считаю себя не человеком, что я – бессердечная сволочь. И все же каждый раз, как мы затрагивали эту тему, он не уставал убеждать меня, что я могу любить, и что у меня есть сердце.  Он напомнил мне историю, которая произошла четыре года назад. Я встретил  девушку, которая очень понравилась мне. В первый раз, за всю мою жизнь, мне понравился человек. Именно понравился так, как это бывает при влюбленности. И главное – я нравился ей! Все бы хорошо, если бы я был нормальным человеком. Но я ведь – не человек. Я все разрушил собственными руками…

 Она сказала:  «Я вижу, тебя что-то гнетет. Что-то не так? Что с тобой?»
Я ответил: «Да, мне нужно кое-что сказать».
Мы сидим за столиком в летнем кафе. Пьем лимонад и едим мороженое. Нам больше ничего не надо.  Я  начинаю говорить немного издалека, я спрашиваю:
- Скажи, что ты больше всего ценишь в человеке?
- Много чего. Весь набор положительных качеств: доброта, ум, смелость, честность.
- Да. Я вот больше всего ценю в человеке честность. Поэтому я с тобой буду честен. Я хочу поблагодарить тебя. Поблагодарить за то, что ты дала мне надежду. Надежду на то, что я способен любить, как все люди на этой планете. Ты научила меня этому знанию. Теперь я знаю, что я не совсем не человек. И в знак моей благодарности прими вот этот скромный подарок.
На этих словах я вытащил из нагрудного кармана пиджака золотую цепочку с кулоном в виде сердца. Я знал, что она любит золото.
- Возьми  этот кусочек моего сердца. Пусть у тебя будет какая-то память обо мне.
Бедняжка. Какое смятение было у нее в глазах! А она то думала, что я хочу сделать ей предложение. А я всего лишь пытался откупиться этим куском  металла от любви.  Я сжег за собой мосты.

      -    Я решил. – сказал я в ответ Сергею. – Я покину этот мир, уйду из него.
- Желаю тебе удачи, в том, ином мире, брат.
Еще пару дней я погостил у Сергея. На третий день, встав рано утром, я разбудил его и попросил проводить меня. Проводить – это значило позавтракать со мной и довести до калитки в заборе.
Дойдя до первого поворота, я развернулся и увидел Сергея, стоявшего прислонившись  к забору. Я помахал ему рукой, он помахал мне. Все.  Дальше меня скрыли деревья.
Меня всегда манила даль. Если кто наблюдал за мной, то мог это заметить. Часто, я стою у окна и смотрю на небо или, если вид из окна соответствующий, на горизонт. Где бы я не находился, я всегда искал взглядом место, куда можно было бы убежать. Убежать не физически, телом, а в мечтах, душой.  Это своего рода клаустрофобия.   Мне всегда и везде тесно в этом мире. Мир тесен для меня. Поэтому, я ищу выхода, простора.  Из-за этого, море,  степь или небо производят на меня магическое воздействие. Бескрайность, бесконечность, безграничность. И воля. В городах нет воли. Там скованность, сжатость, сдавленность. В городах все ограниченно, урезано, стиснуто. Весь этот мир – это мир городов. Но главное, живя в этом мире, душа подстраивается под него. Становится такой же ограниченной, урезанной, лишенной воли. Но ведь душа не знает границ! Она рвется на волю, в космические бездны. По крайней мере, моя душа.
Сколько себя помню, я всегда был где угодно, но не здесь, то есть как говорят : «витал среди облаков». Я был мечтателем. Я жил в придуманном мною мире, который был далек от окружавшего меня, но близок мне. Я был оторван от реальности, но не от иных реальностей. А этих иных реальностей было много. Они грезились мне, являлись во снах, манили к себе. И вот теперь мне представилась возможность сделать мечту явью, перейти в другой мир. Мир, где возможно, мне представится шанс начать все сначала, стать тем, кем желаешь стать. Осталось ждать подходящего момента, как говорил Серега.

…с тех пор прошло пятьсот лет. С тех пор по всей нашей земле слышен несмолкаемый плачь родителей, чьих детей забрал к себе Кашмархан и  Кронион. Черные тучи закрыли наше небо. И небо больше не слышало радостного смеха младенца, не видело счастливых улыбок родителей.  Женщина боялась стать матерью. Мужчина боялся стать отцом. Пятьсот лет горя, отчаяния… Пятьсот лет ожидания и надежды. Потому что было сказано: «Из иного мира придет к нам погибель и рабство. Из иного мира явится к нам спасение и свобода».


Стою на перекрестке. Жду, когда зажжется зеленый свет. В этом мире есть правила, много правил и их нужно выполнять.  А главное правило – соблюдать правила. Это необходимо для выживания. Если ты нарушаешь правила, то можешь погибнуть или погубить других. Так что если не соблюдать правил, то примут за сумасшедшего или посчитают  преступником. Я не тот ни другой. Поэтому я соблюдаю правила, как бы противны они мне не были.
Я сморю на светофор и на людей на противоположной стороне дороги. Среди них молодая парочка. Они целуются, прощаются. Парень  уходит и скрывается в толпе, она остается и ждет когда зажжется зеленый свет. Мы все ждем зеленый свет для перехода на другую сторону.
Я смотрю на нее. Она стоит,  и что-то ищет в своей сумочке и не смотрит на светофор. Перед ней останавливается КАМАЗ. Ему надо поворачивать направо, но для него ходу нет. Девушка ступает на дорогу, наверное, она подумала, что зажегся, зеленый, раз КАМАЗ встал. Она не смотрит на светофор, она что-то ищет в своей сумочке и никак не может найти. Она не видит, что во втором ряду едут машины. КАМАЗ загораживает ей обзор. Да она и не смотрит на дорогу. Она что-то ищет в своей чертовой сумочке!
Она выходит на второй ряд. Из-за КАМАЗа на большой скорости вылетает белая «пятерка». Я сначала вижу, потом слышу глухой удар. Тело девушки взлетает вверх. Руки, ноги, голова, волосы и сумочка – все это кувыркается и падает на встречную полосу под колеса УАЗа. Крики женщин, мат мужчин, визг тормозов. Движение остановилось. Я, как и все бегу к телу задавленной девушки. Я знаю, что она мертва, что шансов выжить после такого удара никаких. Но все-таки иду, надеясь, что она возможно жива,  и что, возможно, ей нужна моя помощь. Хотя чем я мог бы ей помочь? Подняться и поправить одежду? Позвонить и вызвать скорую? Но все это не нужно. Н Е Н У Ж Н О. Она мертва. Ей уже ничего не надо. Я подхожу и смотрю на труп. Растрепанная одежда, разметанные по асфальту волосы, на лице ни царапинки. Боже, как она красива! Такая красота не должна лежать вот так, на пыльном раскаленном асфальте. Она не должна умирать, она должна жить! Но она мертва. Мир убил красоту. Зачем?
Зачем ей дана была такая красота? Зачем она жила, зачем родилась? Неужели, для того чтобы вот так вот погибнуть? Она так молода – ей лет двадцать. Почему она должна погибнуть, а остальные жить? Может ее смерть что-то значит? Может, мир убил эту красоту, для того чтобы я что-то понял?  Чтобы все эти люди увидели ее смерть и что-то поняли?  Зачем являться такой красоте в этот мир, где заранее известно, что она будет уничтожена в самом своем расцвете? Нет красоте не место в таком мире.  Этот мир недостоин такой красоты. Может, и правильно было погибнуть этой девушке, чтобы сохранить ее именно такой молодой и красивой? Потому что дальше она будет стареть, болеть, ее красота будет постепенно увядать, причиняя страдания от этого неотвратимого процесса.  В этом мире красота может принести только страдание. Своей недостижимостью красота чарует многих. Они тянуться к ней, но не могут достичь. И от этого страдают. Красивые люди страдают, потому что знают, что без своей красоты они никому не нужны.
Вокруг меня суетились люди. Но большинство стояло и смотрело. Просто смотрело. О чем они думали? Многие стали обвинять. Кто водителей с купленными правами. Кто несносную молодежь. Родителей плохо воспитывающих своих детей. Милицию, не смотрящую за порядком. Досталось и правительству. Но я подозреваю, что все это оттого, что в глубине души каждый чувствовал свою вину в гибели этой прекрасной девушки. Не юридическую вину, а нравственную, за то, что мы живем, а вот такие молодые и красивые, как эта девушка так страшно погибают.  На наших глазах была изуродована, повержена и убита Красота, а мы остались живы.
Разве этого недостаточно, чтобы понять, что мир, в котором так много правил, сам по себе неправилен, уродлив?
Похоже, момент, о котором говорил Сергей, наступил.
 Полный решимости я пришел домой и начал сборы.
Надел свои старые джинсы, кроссовки, куртку, то же джинсовую. Нагрузив в рюкзак еды и всяких принадлежностей для выживания как-то: нож, спички, я подумал, что неплохо бы было захватить с собой что-нибудь ценное, что можно будет использовать как деньги.  Но у меня в квартире ничего такого вроде золота и самоцветов не нашлось, да и не было никогда. Ну и ладно. Ведь в том, ином мире, по словам Ольги, я нечто вроде  Спасителя. Значит, проблем с жизнеобеспечением не могло возникнуть.
Я хорошо помнил место, где находились Врата. Мне их показала Ольга. Левый берег Волги. Семь километров вдоль берега вниз по течению от старого моста.

…существует множество миров. Каждый мир – это уникальная жемчужина в бесконечном ожерелье миров нанизанных на нить Времени. Каждый мир граничит с двумя соседними: с Предыдущим и Последующим. В свою очередь каждый мир – это Последующий для своего  Предыдущего и Предыдущий для своего Последующего. Предыдущий мир – это прошлое, Последующий – это будущее мира. Мой мир – мир Ладодар, это Последующий мир для Земли, ее будущее.
Для перехода из мира в мир существуют  Врата. Их по двенадцать в каждом мире. Шесть ведут в Предыдущий и шесть в Последующий. Все они имеют свое четкое местоположение, как правило, они находятся недалеко от населенных пунктов. Каждый месяц девствуют только одни из двенадцати Врат. Открываются они в строго определенное время суток. Обычно это происходит при закате или восходе солнца, либо луны. Рядом с этим городом то же есть такие Врата. Они ведут в мой мир. Открываются они в июле на закате солнца.

Добравшись до места, я без труда нашел два дерева, растущих в двух метрах друг от друга на самом краю обрывистого берега.  Я подошел к самому краю и заглянул вниз. Да, падать будет больно. Отойдя  обратно, я сел на землю и стал ждать захода солнца. Сейчас главное психологически настроится, сосредоточится на Вратах в иной мир. Когда солнце повисло над возвышающимся противоположным правым берегом, я встал и отошел на расстояние для разбега. Заходящее солнце должно быть прямо по середине между двумя деревьями и касаться своим краем горизонта. То есть светить прямо в глаза. Дождавшись этого момента, я сделал вздох, побежал и прыгнул. На некоторое время солнце ослепило меня. « Ну, все. – подумал я. – Сейчас упаду и сломаю себе ноги или сверну шею».


Когда-то мир был един.  Был один Мир, и больше не было никаких миров. Все содержалось в Одном. Все множество, все многообразие было объединено Единым бесконечным миром.  Потом появилось Время, и Мир слал конечным. Он распался на бесчисленные миры, каждый из которых был конечным и слишком ограниченным. Ни один мир не мог вместить в себя все миры, объединить их в одно целое. Эти бесчисленные миры были настолько ограничены, что еле-еле удерживали себя от полного распада. Все их силы уходили на то, чтобы сохранить себя. И чем больше они занимались своим самосохранением, тем больше они замыкались в себе, тем больше становились ограниченными, закрытыми, не способными к объединению. Это еще больше ослабляло их, подтачивало и вело к гибели. И многие, многие миры не в силах противостоять натиску Времени, распались на множество мелких осколков в беспорядке носившихся по Вселенной. Так Вселенная из Единой и Бесконечной превратилась в раздробленную и гибнущую. И тогда,  духовная сущность Единого Мира, вдохнула жизнь во Множество Миров.  И таким образом объединило их невидимыми узами – Дыханием Жизни. Так Вселенная удержалась от Полного Распада. Но появилась сила питающаяся жизнью…