Скупщик краденного полный текс 2005г

                СКУПЩИК  КРАДЕННОГО
                повесть
                ( объем 15 300 слов)             






                Г.Уфа
                2002-2005г.г.
                Автор : Потылицын Андрей
                e-mail : defo7@mail.ru
                tel.: 8-917-34-30931
                авторские права             
                зарегистрированы


                Бог общается с человеком шепотом любви,
                если он не слышит – то голосом совести,
                а если человек все еще не расслышал Бога -
                то через рупор страдания…


                «Знающий – не доказывает,
                доказывающий – не знает …»
                (Лао-Цзы)

…Крепко сжимаю монетку в руке . Чувствую , какая она теплая и гладкая . Это американский доллар 2000-го года. Совсем новенький. Я так хорошо его знаю, что кожа ладони различает чуть смазанные черты индейской женщины с ребенком на аверсе . Монета вибрирует в  ладони. Я подбрасываю её вверх. Монета летит кувыркаясь, я смотрю как солнце отражается от её полированных сторон,  улыбаюсь и гадаю какой стороной в этот раз она хлопнется мне на ладонь…


«…кто-то из неглупых сказал, что дело -злейший
враг  мысли … мудро  и  заманчиво , чертовски
заманчиво…Не расслабляйся, не время – сейчас
 всё начнется заново… начинает надоедать…
а пусть этот раз будет последним?… пусть…»
               
         Всегда просыпаюсь лежа на животе ,даже если засыпаю сидя. Такое свойство ( иногда я думаю, что во мне действует некий природный гироскоп, выводящий меня на утро в одно и то же положение). А когда просыпаешься лежа на животе, да еще и на полу, то первое, что видишь – это ландшафт , созданный последними волнами вчерашнего вечера (   в зависимости от количества выпитого и численности компании , он может меняться от лунного до горного ).
           На этот раз ландшафт был почти Сахарой, если только можно предположить, что в Сахаре найдется место, где со странной геометрической точностью выложена буква «А»,  пустыми бутылками  из под дагестанского коньяка. Но на сей раз меня удивил не бутылочный стоун-хэдж , а НАТО-вские  военные башмаки, аккуратно стоящие за грудой дагестанской стеклотары.
            Я осторожно приподнял голову и обнаружил над ботинками полувоенные (или полугражданские?) брюки. Над брюками располагался  весьма спортивного сложения господин, весь в черном и с беретом на голове. Человек сидел в глубоком кресле  расслабившись и, видимо, давно ждал моего пробуждения. Я , на всякий случай, медленно закрыл глаза.
            Не сказать ,чтобы я был алкоголиком в   стадии развитой белой горячки. Не сильно меня угнетало и похмелье, доводись тому случаться. Но чтобы такие галлюцинации! Я встревожился не на шутку.  Главная проблема была не в том, что  минуту назад увидел в своем кресле незнакомого человека , как раз наоборот.  Я прекрасно знал , кто он такой!  Это-то меня  и угнетало больше всего. Дело в том , что человек , преспокойно сидевший в кресле был никем иным , как Команданте Эрнесто Че Гевара. Собственной персоной.
            Ошибаться я не мог. Я изучил сотни его фото и видеоизображений, прочитал все воспоминания о нем ( даже написанные тошнотворным языком мемуары сержанта Эррада, принимавшего участие в казни Команданте), прослушал все его лекции и выступления на , ничего не значащем для моего уха, испанском языке. А в речи пламенного Команданте на Генеральной ассамблее ООН я даже умудрился почувствовать некоторую поэтичность . Иногда я чувствовал, что Команданте Че я знаю лучше себя самого… Так что ошибки тут быть не могло . Это был Че, а я очевидно тронулся умом от
дагестанского коньяка, или в общем от влияния окружающей среды ( да сегодня точно среда…каламбуры присущи психозам?) .  Я решительно не знал, что мне предпринять далее, и как поступать со своим  безумием. Ну не отправляться же в желтый дом с заявлением о том, что меня посетил выдающийся лидер кубинской революции!?
Вставайте, вставайте, - подал голос Команданте Че, - хватит дохлой ящерицей прикидываться .
       Мне подумалось, что «дохлой  ящерицей» быть ,пожалуй, лучше, чем живым но свихнувшимся художником , который видит по утрам давно умерших кубинских революционеров. Но я все же перестал прикидываться спящим и сел на полу. Смотреть на
Че мне не хотелось и я принялся считать гвоздики на подрамнике , стоявшем у стены мастерской. Гвоздиков было сорок три . Команданте тактично помалкивал, видимо проникнувшись важностью моей  арифметической медитации.
                Вскоре я почти успокоился и рассудил следующим образом: если Че – моя галлюцинация, то я не должен вступать с ней , ( с галлюцинацией ), в контакт, и она вскоре сама исчезнет. Если же начать с ней бороться, то пожалуй я рискую завязнуть в своем безумии еще глубже. Таким образом я решил игнорировать бесстрашного герильеро , и пойти для начала на кухню. Чуть пошатываясь я двинулся по коридору, отделяющему мастерскую от остальной квартиры.
                Собственно это были две квартиры – одна большая , якобы жилая, а другая значительно меньше, вся заляпанная красками и пропахшая скипидаром. Как ни странно постоянно жил я в последней. Давно миновал период моих первых крупных гонораров, в который я судорожно пытался расширять и реконструировать на европейский манер  свою жилплощадь . Результат реконструкции вышел не совсем европейским, а скорее с легким османским налетом, в стиле производивших  работы турок. Но к окончанию коммунальной революции мой интерес к повышенной комфортности проживания был исчерпан и я благополучно переселился на рабочую половину – небольшую квартирку, выкупленную у соседей и превращенную в студию.
                Я шел по коридору , и Че следовал за мной. Позади меня слышались четкие, по-военному шаги. Он не нагонял меня  но и не отставал. Просто шел за мной.
                Войдя на кухню я включил чайник и уселся на табурет. Искушение заговорить с Команданте было невообразимым. В конце концов , это ведь жутко интересно , по-беседовать с  собственной галлюцинацией! Есть ли у нее свой «разум» , или она эксплуатирует мои ресурсы сознания? Смогу ли я узнать в галлюцинации самого себя ? По крайней мере до «дохлой ящерицы» мне было не додуматься самостоятельно…
                Я страдал от искушений , а Че Гевара  тем временем , уселся за стол , огляделся,
потрогал тыльной стороной ладони чайник . Он явно не скучал и терпеливо ждал развития событий…Моя галлюцинация ждала моей же на нее реакции…Пожалуй это уже был перебор, по крайней мере для моего отравленного дагестанскими виноделами разума. Я решился заговорить с Че Геварой.
      -    Хорошо, давай поболтаем ,- сказал я скорчив гримасу  светской любезности, внезапно осознав , что не особенно представляю , о чем надо беседовать с собственными галлюцинациями, - Тебе все равно скоро обратно…
Это куда же «обратно» , позвольте полюбопытствовать? – Команданте изъяснялся на безупречном русском, вопреки моему ожиданию услышать испанскую речь.
В мое подсознание, господин революционер, - не сдержал я слегка паническую издевку, - Туда откуда и прибыли.
Ну это ,пожалуй, не бесспорно ,- Че глубокомысленно усмехнулся, - Некоторые люди     считают, что весь окружающий их мир существует только в их  подсознании . И , знаете ли они в чем то правы…
Команданте Че замолчал, глядя на открытую банку « Маккона» в моих руках. Казалось он обдумывает целесообразность своего пребывания в моем подсознании. Я открыл было рот, чтобы съязвить по поводу революционного облика моей галлюцинации, но моё видение   опередило меня.
В вашем заблуждении нет ничего оригинального. Нормальная реакция. Единственно нормальная, прошу заметить.  Но  это всё же заблуждение. Я не галлюцинация, - сказал Эрнесто Че Гевара, - И вот вам тому первое подтверждение.
  С этими словами славный соратник товарища Фиделя  резким движением выбил банку с кофе у меня из руки, больно ударив при этом по костяшкам пальцев. Банка покатилась по линолеуму, кофейные гранулы разлетелись в разные стороны. Я ошалело уставился на бородатого хулигана, который невозмутимо откинулся к стене и произнес :
Галлюцинации бывают визуальными, слуховыми, осязательными и вкусовыми. Еще, по-моему,  температурными. Но никогда не галлюцинируют все органы восприятия одновременно. Никогда... Больно?
Немного, - смущенно ответил я, потирая пальцы ушибленной руки. На счет галлюцинаций я почему-то поверил .
     Гранулы кофе противно похрустывали под ногами и я подумал, что больше в доме кофе нет. А хочется. Удивительно, как четко и серьёзно эта мысль сформировалась у меня в голове. Как будто я сейчас вовсе не сидел на кухне в компании человека , умершего лет сорок назад…
Думаю пора завершить ритуал знакомства, - Команданте был предельно серьёзен,- Я не Че Гевара, не его двойник, не галлюцинация , и я не человек, по-крайней мере в вашем понимании значения этого слова.
А…? –   вытолкнуть воздух наружу в виде слов как-то не получилось.
Я – черт, - скромно и с достоинством представился неустрашимый борец за свободу угнетенных.
     Слово прозвучало легко, без окраски и ударений. С него, будто с арахисового орешка, слетела невесомая шелуха. Слово прозвучало, и с этого, как водится , всё и началось.

                --------------------

            В течении следующих трех часов я прослушал краткую речь, произнесенную посланником Люцифера в облике кубинского революционера. Из сказанного им следовало, что Люцифер действительно существует ( а кто бы сомневался!) , и что он действительно заинтересован в приобретении определенного количества душ у смертных по сходной цене. Самое интересное, что по словам оратора, Князь Тьмы не приобретает все души подряд , и уж подавно не те , что попадутся. А лишь те , которые ,по разумению высших сил, оказались не в тех бренных телах, в которых должны были находиться…
Представьте себе ситуацию, - невозмутимо вещал Че Гевара ,- В тело полинезийского дикаря попадает душа, способная развить разум до гениального открытия. Это же абсурд! Максимум на что будет способен индивид в
сложившихся условиях – это быстрее всех в племени научиться открывать пивные жестянки…
      А Люцифер, по словам своего посланца в нелепом берете, скупает эти несоответствия и обращает себе на пользу потенциалы невостребованных душ. В обмен на исполнение некоторых пожеланий владельцев этих душ, конечно.
Но позвольте, я то тут при чем? – задал я глупый вопрос
А вы то и есть в данном случае…- начал было Че, но я не дал ему договорить.
Ну это чушь собачья! Ерунда! Я художник с именем , Меня забугорные музеи покупают. Да вы хоть представляете себе, сколько мои работы сейчас стоят!?…
        Поздно спохватившись, что срываюсь на крик, я смущенно замолк.  Команданте снисходительно улыбался.
Вы хотите сказать, что я не то ,чем я должен быть!? Да я с самого детства только и рисовал. Я жить то наверное без этого не смогу!… Нет , тут вы точно ошиблись адресом.
      Че не прекратил снисходительно улыбаться, он внимательно слушал и не возражал . В руках он крутил коротенькую нераскуреную  сигару. Эта комичная  сигара , видимо, и доканала меня . Я опять заорал на своего непрошеного гостя:
Хватит  маскарада! Все это – глупая мистификация и пошлый спектакль! Да я сейчас ментов вызову, пусть разберутся и с вами , и с вашим Люцифером заодно…
      Я метнулся к подоконнику и схватил трубку телефона. Не спуская глаз с Че Гевары я стал тыкать пальцами в кнопки набора, поднес аппарат к уху. В трубке было тихо.
Вы зелененькую кнопочку не нажали, - любезно подсказал мне черт-самозванец.
      Я молча отвел руку от уха и ткнул пальцем в кнопку с зеленой меткой. В то же мгновение трубка радиотелефона превратилась в бесформенную массу, сильно смахивающую на манную кашу, и вытекла из моей руки на пол. Я ошалело уставился на Че Гевару.
В особых ситуациях я позволяю себе демонстрацию  некоторых чудес, чтобы подтвердить свои полномочия , ну и , если хотите, пресечь нежелательные последствия, - Че скромно потупил взгляд.
       Я перевел взгляд на «манную кашу» у своих ног.  То , что минуту назад было телефонной трубкой, стало аморфной кляксой на линолеуме. Я как-то внезапно успокоился, огляделся , нашел табурет, уселся на него и задумался. Че , в очередной раз проявляя свой дьявольский  такт,  не мешал мне собираться с мыслями. Мы помолчали. Хорошо так помолчали. Долго. По-мужски. «Как в старых вестернах» - подумал я. Команданте раскурил таки свою сигару-коротышку, а я , подобрав с полу банку «Маккона», вытряхнул остатки кофе в чашку и растворил их холодной водой из чайника. После того, как я окончательно успокоился ,насколько это возможно в подобных обстоятельствах , меня начали интересовать детали происходящего.
Послушайте, а почему именно Че Гевара? Вы что из правого крыла , там у вас ,- я показал чайной ложечкой на потолок. Чувство юмора ,похоже, возвращалось.
Это не сложно объяснить, - Че самодовольно ухмыльнулся, вообще похоже ,что различные модификации улыбок были его основной маской, - Прежде чем явиться я определяю некоторые особенности мировоззрения своего визави .Символические
ориентиры , если хотите. Так вот Че Гевара , на мой взгляд, и есть для вас наиболее точное воплощение инфернальности. И одновременно с этим он глубоко симпатичен вам , как личность. Так? Согласитесь – весьма редкое, и удобное, в моем случае сочетание.
       Крыть было нечем. В самую точку. Образ великого революционера много лет занимал меня. Че одновременно отталкивал и притягивал. Монстр сеющий смерть и хаос на своем пути, при этом искренне верящий в праведность своих действий. Но самым интересным и притягательным свойством личности Че, для меня, была необъяснимая , с точки зрения нашего меркантильного века, бескорыстность…
А если я откажусь? Не захочу продавать душу . Вы что же, отнимете её у меня? Убьёте? – я незаметно легко перешел к практической стороне вопроса, то ли окончательно свихнувшись, то ли начиная успокаиваться, но уж точно не веря в происходящее.
Ну, зачем же вас убивать. Это определенно ни к чему. Во-первых я постараюсь вас убедить, поверьте я умею это делать, - Че самодовольно ухмыльнулся,- во-вторых попробую искусить, это тоже весьма эффективно, знаете ли…
И все же…- настаивал я.
Допустим вы не согласитесь, а это случается крайне, подчеркиваю – крайне редко, в таком случае я конечно же не стану вас уничтожать. Просто ваш окончательный отказ будет означать, что я все же ошибся. И все. Не более. Но поверьте, в моей весьма обширной практике такого ещё не случалось…- Че был серьезен и предельно деловит.
И как долго вы планируете меня убеждать,  - я нахально изучал ситуацию, словно вникая в условия розыгрыша призов лотереи.
У нас с вами весьма различные представления о времени ,- рассмеялся Че Гевара, - поймите для меня вечность- взмах ресниц…
   Я не сразу уловил музыку, доносившуюся из гостиной. Мелодия была еле различима , но её громкость постепенно нарастала, и через мгновение до меня дошло , что это мой любимый «Буффон» – единственная мелодия мобильного телефона, не раздражающая мой слух .  Я ринулся в гостиную на поиски трубки. Че не последовал за мной.
   Звонок раздавался из глубины кожаного монстра, стоящего посреди гостиной. В складках и нарочитых морщинах исполинского дивана сливочного цвета могли безвозвратно теряться не только телефоны, авторучки, блокноты и прочая мелочевка, но и сами их незадачливые владельцы. Однако на этот раз мне сопутствовала удача – я отыскал мобильник раньше ,чем он перестал неутомимо наигрывать  бесконечного «буффона» . На экранчике аппарата значилось: «SЛAVIK».  Звонил мой  галерейщик.
Послушай, что у тебя с телефоном ? -  Славик никогда не здоровался, и говорил предельно быстро. Иногда я думал, что это старая и непобедимая привычка экономить на сотовой связи, - По домашнему ты не отвечаешь, у Лены тебя нет. Ты что опять за старое? Я на трубу третий раз тебе звоню…
Я …ну в общем тут…по-моему во всем доме телефоны не работают ,- нашелся я. В самом деле не могу же я сказать Славику ,  что занят беседой с ожившим Че Геварой, который к тому же представляется посланником сатаны и хочет мою душу прикупить по сходной цене. Нет , при всей благосклонности Славика к сюрреализму, он такого не переварит.
Короче, срочно приезжай, поговорим в галерее, -  Славик тараторил с нарастанием темпа, - у нас неприятности с Дюссельдорфом…-  Славик отключился.
    Некоторое время я еще смотрел на экранчик телефона , пока тот не погас , затем поплелся  на кухню.  Звонок Славика возвращал меня к реальности. Перед поворотом коридора , за которым была кухня , я остановился и зажмурился. Че Гевары не должно быть на кухне. Я отчаянно желал , чтобы этот бред, или внезапный приступ шизофрении, наконец прошел. Я открыл глаза и решительно повернул за угол.
     Че не исчез. Он сидел в облаке молочно-голубого сигарного дыма и внимательно смотрел на меня.
Я уезжаю, у меня дела и, по-моему, неприятности, - зачем то  проинформировал я Команданте. В моей голове мигнула красной лампочкой мысль о том, что он и так обо всем знает.
Охотно составлю вам компанию, - Че решительно раскрошил сигару в пепельнице и встал.
Позвольте полюбопытствовать, - передразнивая его в манере выражаться. Спросил я, - в каком это качестве? 
А в качестве вашего телохранителя, например ,- в голосе Че и в помине не было иронии ,- Вы  преуспевающий , модный и состоятельный живописец. В вашей безумной стране охрана – скорее необходимость ,чем дань моде.
Но только не в таком виде! – взмолился я, - Это же ни в какие ворота! Вы бы ещё буденовку нацепили.
Ах, это…- Че , с усмешкой стянул с головы легендарный берет Команданте,- это мы без труда поправим.
       С этими словами Эрнесто Че Гевара покинул мою кухню, решительно направившись в глубь квартиры . Я же отправился в свою «парадную» спальню переодеться, или скорее одеться, так как обнаружил, что одет в данный момент весьма условно: гавайская рубашка (вся в засохших пятнах цинковых белил) , и трусы -слипы  без пятен.
        Порывшись в стенном шкафу ,  я на скорую руку скомпоновал свой  прикид, помня впрочем, что людям искусства всегда по этой части скидка. Никого почему-то не удивляют  теннисные тапочки из-под строгих брюк. Проверено.
Я готов, а вы?- от неожиданности я вздрогнул и выронил свитер.
      Обернувшись , я уставился на Че Гевару, вернее на того, кто несколько минут назад был прокуренным герильеро в полувоенной форме . В дверях спальни  стоял элегантный господин в костюме цвета вороненой стали, и в ботинках ручной работы. Все безупречно подобранные элементы гардероба я видел впервые, и мог поклясться , что ни одна вещь не принадлежит мне. Прическа Че тоже претерпела изменения – непокорные пряди мятежного Команданте были тщательно и вполне профессионально уложены. Видимо вопрос в моих глазах был слишком явным.
Я же говорил  о чудесах, в разумных пределах. Почему бы с их помощью не упростить себе быт? – Че предвосхитил мои расспросы, - и давайте договоримся о некоторых условностях, которые  сделают моё появление на людях более естественным...
            Мы условились, что телохранителя я нанял в охранном агентстве потому как был атакован неизвестными телефонными хулиганами, сулившими всяческие неприятности и гадости. Телохранителя зовут Че ( «нормальное современное погоняло, вполне обезьянья кличка, да и в моду опять входила всяческая псевдореволюционная чушь…»).
             Когда мы спускались по лестнице, я впереди,  Че - отставая на пару ступенек, навстречу попалась дама , живущая в квартире надо мной. Женщина неопределенного ,в хорошем смысле , возраста с неизменной гримасой хронического( и , видимо, неизлечимого) недовольства на лице. Обычно она вежливо здоровалась со мной, тоном, в которым  разговаривают с закоренелыми  должниками, но на этот раз Дама-Сверху почему то сделала исключение. Она не проронила ни слова, а поравнявшись со мной как то странно зыркнула мне за спину и тут же отвела взгляд. Я даже испугался, уж не перевоплотился ли Че за позади меня во что-нибудь совсем неприличное. Отшагав еще пролёт мое любопытство взяло верх и я украдкой оглянулся – все вроде было в порядке, ну почти все… Короче, чёрт был на месте и на чёрта не походил совсем. 
             Выйдя во двор, я вдохнул весенний воздух, и он как обычно заразил  меня вирусным оптимизмом. Это у меня с юности – я просто обалдеваю от запаха весны. Мне каждый раз кажется , что меня что то ждет, что-то неизведанное и томительно-приятное… Но сегодня эта привычная эйфория длилась всего мгновение. Рядом вышагивал посланец Люцифера, и это как то скрадывало момент.
             Дворник , которого все звали странным именем  Кутуй, хмуро кивнул мне не отрываясь от своего неспешного занятия –  вялых попыток очистить двор от размокшего мусора, который всплывает  повсюду во дворах после того , как весеннее солнце подтопит снежные горы на газонах и проездах. На моего спутника Кутуй даже не взглянул – ни к чему почет особый.
               Как  и все дворники, Кутуй  не был особо рьяным борцом за чистоту и порядок, но в отличии от прочих дворников  был  склонен не просто к пьянству , а к  пьянству философскому , пожалуй даже медитативному . К такому заключению я пришел однажды ранним утром , застав его сидящим у подъезда с только что початой водочной чекушкой в руке. Кутуй вежливо предложил мне приобщиться, я отказался. Тогда он  залпом осушил посудину, крякнул и произнес фразу, которую до конца я осмыслил лишь спустя некоторое время : «Ну, теперь день наш…» 
              «Ленд-ровер» сверкал темно-синим лаком недалеко от подъезда. Машина была единственной игрушкой, не наскучившей мне в , затянувшийся до сих пор , период пресыщения земными благами. Я её обожал. Эта машина была не просто воплощенной мечтой - она стала неотъемлемой частью  организма. Как человек умирает, будучи полностью обездвижен, так и я наверное перестану полноценно функционировать, не
      побыв  в салоне этого авто хотя бы полчаса в день. Глупо конечно, и снобизмом отдает. Но что поделаешь, к хорошему привыкаешь очень быстро…
Логично будет, если машину поведу я, - Че не предлагал, а ставил меня в известность. Похоже , что инициатива безвозвратно переходила на сторону моего самозванного телохранителя.
   Мы уселись на темную кожу сидений, я сзади ( видимо из чувства противления беспардонности моего самозванного телохранителя) , Че - за руль. Я впервые ехал в своем автомобиле пассажиром. 
        Че уверенно вел машину и я не удивлялся тому, что он не спрашивает дорогу. Это , как у Хэмингуэя – недосказанный, или вовсе неопределенный момент , становиться очевидным в процессе происходящего. Мне то становилось страшно, то я злился. Злился от того , что ощущал себя китайской шкатулкой с секретом, которую все равно откроют (если не сломают), нажимая на все грани и выступы…
        - А по-моему глупо искушать человека, заблаговременно проинформировав его об этом, не находите? – продолжил я  постижение непостижимого.
Полностью с вами согласен ,- мне показалось, что Че поддерживает беседу из вежливости, и временами нес , как мне показалось явную околесицу ,- последовательность событий, которые вы , как вам кажется , наблюдаете, не всегда такова, какой вы себе её представляете…
       После подобной отповеди мне ничего не оставалось, как прекратить свои изыскания на философско-этические темы. Машина остановилась на перекрестке в среднем ряду. Я отметил про себя, что Че безукоризненно следует правилам дорожного движения, эдакий
инфернальный педант ПДД , знаете ли.


                ------------------------------          
 «…видела бы тебя твоя мама!… было время,
когда я слышал эту фразу чуть  не каждый
день и меня она пугала, от нее тошнило…но
 не теперь, теперь фраза сама собой всплывает
 в моем мозгу и я улыбаюсь…да уж, видела бы
 она своего музыкально одаренного и
 склонного к медиавистической литературе
  отпрыска в  обществе эдаких…отъявленных  уродов…
 … в засаде… настоящей разбойничьей засаде…
пожалуй мама была бы ПО-НАСТОЯЩЕМУ 
ШОКИРОВАНА…ха-ха-ха!»
   
      Внезапно  что-то глухо ударилось в наш «ленд-ровер» сзади. Я мгновенно развернулся на сиденье и увидел , что нас протаранил микроавтобус, водитель которого не выходя из кабины что-то возбужденно кричал, остервенело колотя руками по рулю. Че открыл дверцу и , пружинисто выбросив свое тело из машины, направился к микроавтобусу.
        То , что произошло в следующие мгновения, слилось для меня в  последовательность смазанных стоп-кадров, меняющихся с бешенной скоростью.
    Как только Че поравнялся с водительской дверцей микроавтобуса-обидчика из двух неприметных машин, стоявших на светофоре справа и слева от нас, выскочили трое и в одно мгновение очень слаженно влетели в мой «ленд-ровер». Один – за руль, а двое плотно уселись у меня по бокам. Дверцы хлопнули в унисон с взревевшим двигателем, парень за рулем  , видимо, не собирался щадить покрышки.
Сиди тихо, смотри вперед, - похититель справа ощутимо ткнул меня в бок чем-то твердым.
      Водитель у налетчиков был настоящим ассом и город знал превосходно, подсознательно я отметил, что он безошибочно выбирает маршрут, на котором практически не бывает постов милиции. Уже минут через пять я понял, что мы движемся к восточному выезду из города. За все это время в салоне не было произнесено ни слова. Только раз у парня справа зазвонил телефон и он , буркнув что-то односложное сразу же отключил аппарат. За окнами мелькали бетонные башни спальных районов, и по моим расчетам уже скоро мы должны подъезжать к посту милиции на выезде из города. Чем может обернуться проверка документов я не знал. Я вообще переставал что либо соображать. Кто эти люди? Это пролог искушения (я впервые вспомнил о Че с момента, когда он покинул машину), или это простой угон дорогой иномарки вместе с хозяином? Паника липкой волной начинала окутывать меня. Тем временем в поле моего зрения появился сине-белый домишка с большими  буквами «КПМ» на крыше.
Тихо сиди, - повторился парень справа ,но теперь ещё и добавил , - не бекай.
      У поста стоял скособоченный милицейский УАЗ , покрытый таким ровным слоем грязи, как если бы её наносили из распылителя. Взвешенные в воздухе над дорогой капли грязной воды и мельчайших частиц методично истирающихся автомобильных покрышек, казалось, никогда не опустятся на землю, а дальнобойные фуры всё взбивали и взбивали этот бурый туман…
        Рядом с УАЗом никого не было, стражи порядка не желали уподобляться в окраске своему транспортному средству. Вот ведь гадство! Первый раз в жизни мечтал, чтобы менты мою машину остановили – и не сбылось…
         «Ленд-ровер» благополучно миновал пост и напряжение в салоне резко пошло на убыль. Я почти не видел моих похитителей, выполняя их приказ смотреть вперед, но почувствовал как расслабились их тела, сжимавшие меня с обеих сторон. Бандиты продолжали молчать, водитель заметно прибавил газу, стрелка спидометра подбиралась к отметке «160». Английский суперкар отлично держал под собой асфальт и за машину я был спокоен. За себя -  как-то  не очень.
          Ещё минут через двадцать бешенной гонки мой сосед справа приказал водителю сворачивать с трассы и машина послушно нырнула с высокой насыпи шоссе на проселок.
          Если человек не знает имен людей , с которыми вынужден контактировать, или  пребывать в достаточно тесном соседстве, то очень быстро для порядка присваивает им прозвища. Эти ярлычки , как и всякие неосознанные определения , зачастую примитивны, простоваты ,но всегда точны. Бандита слева от меня я почему-то прозвал про себя Левым, а того ,что справа, мысленно именовал Правым, а водителя моё подсознание , проявив недюжинную изощренность, прозвало Водителем.
  По проселку мы проехали  не много, километра два-три. Справа мелькала березовая посадка, слева –поле с широкими весенними проталинами. На мгновение мне показалось , что среди белых березовых стволов мелькнул силуэт какой-то машины, но мы двигались
довольно резво и ничего толком рассмотреть мне не удалось. Высокие колеса джипа уверенно перемалывали раскисающий проселок.
     Правый что-то сказал, но мысли , которыми я был так занят, не позволили мне уловить смысла сказанного. «Ленд –ровер» резко свернул в лес и остановился, почти ткнувшись бампером в ствол унылой весенней березы.
 - Вышли! – Правый был явно чем-то взбешен, хотя на протяжении всей поездки не выдавал этого никак. Левый пулей вылетел из машины, водитель сидел на месте не оборачиваясь.
- Тебя тоже касается, - Правый почти рычал. Но , вопреки моему разумению, последняя реплика была адресована не мне, а Водителю. Через секунду я остался в машине наедине с Правым. Он  быстро обшарил меня, без церемоний хлопая по животу и бедрам. В результате обыска у меня был изъят только мобильник , портмоне Правый достал, но тут же ,не раскрывая, сунул мне за пазуху. В третий раз посоветовав мне сидеть тихо, Правый оставил меня в машине одного и присоединился к своим подельникам, топтавшимся у переднего бампера машины.Бандиты энергично беседовали, явно не выбирая выражений и не сковывая свою жестикуляцию. Левый и Водитель, по всем признакам, обвинялись в каком-то неведомом мне, но видимо серьезном, проступке. Правый решительно рубил воздух рукой и время от времени тыкал своих подчиненных стволом пистолета, который не выпускал из руки. Я ломал голову над тем, что бы все это значило, а самое главное, чем закончится все это безумие.
   Безумие ,как это водится, закончилось внезапно, я бы даже сказал гротескно. Из кустов подлеска появился Че Гевара в дорогущем костюме и модельных башмаках. На башмаках налипла жирная грязь проселка. Че , будто прогуливаясь как ни в чем ни бывало, направился к машине. Бандиты перестали дискутировать и оторопело взирали на пижона, невесть откуда взявшегося, в пригородном лесочке. По всей видимости, братки не признали поначалу  в Че моего телохранителя , и он уже почти дошел до «ленд-ровера», когда Водитель  то ли признал Че, то ли допер, что происходит  что-то не ладное.  Водитель выхватил из под куртки пистолет, на вид способный по огневой мощи заменить тяжелую артиллерию любой страны третьего мира,  чуть присел, вытянул руки с зажатым в них пистолетом, и открыл ураганный  огонь по бесстрашно шагающему Че. Послышался грохот и сразу же в меня плеснуло дождем стекла, и инстинктивно присел, но тут же выглянул наружу поверх опустевшей рамки дверцы. Че , совершенно невредимый на первый взгляд , стоял ко мне спиной . Водитель, полностью отстреляв обойму, оторопело  смотрел  на Че. Двое подельников незадачливого стрелка стояли как то неестественно, перенося центр тяжести вперед, но никуда не двигаясь. Казалось они к чему то готовятся, то ли к атаке, то ли к бегству. В общем , как у Гоголя , немая сцена . Мне вдруг показалось, что с воздухом происходит что то странное, он будто замерз…Чуть осмелев от ощущения полной стагнации , я стал озираться, будто ища подтверждения своей мысли о том, что время и пространство слились воедино и замерли…Ветра не было, и я не смог вспомнить, был ли он до начала стрельбы. Птиц явно разогнал своей канонадой Водитель. Всё вокруг было безупречно неподвижным, а четверо человек перед машиной старательно подражали экспонатам музея Тюссо…
     И вдруг я увидел лист. Прошлогодний березовый листок, побурев и местами превратившись в сеточку прожилков, он провисел всю зиму на ветке,  не желая расставаться с привычным местом обитания. Или просто прижало его первым снегом. Но теперь он наконец отделился от ветки и летел к земле,  небольшими кругами  и мелко порхая, как бабочка медуница. Мир вокруг окончательно остекленел и замер, и этот неторопливо кувыркающийся с высоты листок подчеркивал это сильнее всего…        Не знаю, смотрел ли кто-то из присутствующих на полянке на этот лист. Но как только листочек благополучно приземлился, оцепенение всей компании как рукой сняло. Че Гевара , откровенно издеваясь над соперником,  улыбнулся хорошо наигранной улыбкой телеведущего. Правый с недоумевающим лицом повернулся к Водителю. Левый , будто завершая начатое движение, вытащил из-за пояса милицейский пистолетик. Водитель тем временем выщелкнул из своей ручной гаубицы пустую обойму и , перезарядившись, развернулся к товарищам, и не медля ни секунды дважды выстрелил в лицо Левому. Голова Левого почти целиком превратилась в красно-бурый туман , а  тело ,отшатнувшись , хлопнулось в грязь. Правый очень строго посмотрел на Водителя, но тот , нимало не смутившись, перевел ствол своего жуткого оружия на главаря. Правый, будучи видимо мужчиной с опытом, поднырнул под руку Водителя, быстро сделал  два-три “гусиных” шага и , вскочив, ринулся в лес. А еще через секунду Водитель застрелил его , попав в спину, точно между лопаток. Правый пролетел  по инерции ещё метра три и с отчетливым хрустом натолкнулся на ствол березы. Над поляной опять повисла тишина. Будто отсняли очередную сцену фильма, и актеры ждут команды режиссера переходить к следующей… Че по прежнему не шевелился и не издавал ни звука. Водитель тупо смотрел поверх машины в небо.
    Прошло минуты две, а может быть и значительно больше, не знаю. Внезапно Че стер с лица телевизионную улыбку , сделался опять серьёзным , развернулся  решительно направился к машине и  сел за руль. Он завел двигатель и в этот момент, будто проснувшись , Водитель кинулся в лес, нелепо размахивая руками и зачем то втянув голову в плечи. Тем временем Че , по-прежнему молча, развернул машину и повёл её обратно к трассе. Я сидел на заднем сиденье, вцепившись руками в прохладную кожу обивки . В ладонь впился острый кубик стекла, но я не чувствовал боли от пореза. В ушах стоял оглушительный грохот выстрелов, а перед глазами проплывали то улыбка Команданте, то сердитое лицо Правого за пару секунд до смерти… В стремительно удаляющемся лесу  ухнул  одинокий выстрел.
        Машина благополучно добралась до трассы и мы понеслись  обратно в город. Ветер упруго и шумно врывался в выбитое окно  .  Ехали молча. Че Гевара без видимого напряжения вел машину, а я подумал, что не ветер, оглушительно завывающий в салоне , мешает мне заорать что есть мочи. Что то сжималось во мне . Сжималось со страшной силой, которая ,казалось, вот-вот взорвет меня изнутри, как яйцо в микроволновой печи. Я, с запозданием отъявленного дауна, только теперь начал понимать, что происходящее не шутка или розыгрыш , а какая то страшненькая сказка, с явно невеселым финалом…
     Вдруг автомобиль резко затормозил и , немного пройдя юзом по грязи обочины, остановился. Че не отрывая взгляда от дороги сказал:
 - Поясню сразу: я к этому происшествию никакого отношения не имею. По крайней мере в вашем понимании. Хотя на вооружение стоило бы  взять. Всего лишь извещение о вашей крайней житейской уязвимости.  Извольте получить. Из первых рук, так сказать…               
    После этих слов Че меня как будто обесточило, давление внутри меня стало потихоньку падать. Ну надо же! Вот козлы! … А чему я собственно радуюсь то? Что бандиты оказались всего лишь бандитами, а не слугами преисподней?  Какая разница? Смежность этих понятий была для меня слишком очевидна… И к тому же оставались ещё вопросы, на которые хотелось бы получить ответы. Причем немедленно.
-  А как же …? Ну почему они… В общем… - я  крайне несвязно излагал , мысли, вроде бы четко сформулированные сознанием.
   Че похоже был вполне  готов к подобной форме общения и уловил в моем мычании  больше, чем слышалось. Невозмутимый Эрнесто спокойно и терпеливо пояснил мне, что когда оценил ситуацию на поляне, он  четко уяснил себе намерения моих  похитителей. И так как бандиты намеревались меня попросту шлёпнуть , что никак не вписывалось в планы моего инфернального телохранителя , Че пробудил и обострил до крайности все накопившиеся к тому моменту обиды бандита-Водителя. Обид было ,видимо, более чем достаточно, чтобы Водитель немедленно поменял свое, простите, мировоззрение настолько, что приступил не мешкая к истреблению своих подельников… Вот так. Все просто…
- Да уж, куда проще…То есть вы попросту заставили его убить своих товарищей? – я с дотошностью хорошо подкупленного прокурора вникал в тонкости произошедшего.
-  Ну вот, как обычно, «заставил»! Поймите же наконец, что никто и ничто не заставляет человека поступать тем или иным образом. Все поступки и мысли происходят из внутренних, подсознательных решений и оценок. Они неотвратимы, и обязательно проявятся рано или поздно. Вопрос времени…- Че казалось  сетовал на стереотипность моего восприятия. Его по всей видимости задевало предположение о наличии у него банального гипнотического дара.
 - Хорошо, пускай подсознание, но ведь удалось же вам определить объект ненависти Водителя? – не сдавался я.
 -  Конечно удалось, хотя это было заметно и невооруженным , так сказать , взглядом – Че уже похоже не сердился. – А мысли я у любого могу читать, как вы понимаете…
 -  И у меня? – я был оригинален, как всякий ,отыскивающий на групповом снимке прежде всего самого себя.
 -  Сейчас вы думаете о том, что неплохо бы выпить и покурить. И не отказывайтесь, это так, - Че улыбался мне в зеркало заднего вида, он казалось, совсем не смотрел на дорогу.
 -    Это и без телепатии можно определить, - буркнул я , хотя был вынужден констатировать, что Че правильно прочел мои мысли…
   Не сбавляя скорости  «ленд-ровер» влетел в город и ,не притормаживая на посту милиции мы понеслись по окраине. Замелькали в обратную сторону спальные районы. «К черту Славика , - принял я мысленно волевое решение ,- напиваемся и спим.»
 -  К черту так к черту , - саркастически согласился Че.
     Попетляв немного по незнакомым районам  машина остановилась около  заведения под странным названием «Монастырский приют» . Я было высказал сомнения в правильности выбора места для питья, но  Че уверенно заявил ,что мне непременно должно здесь понравиться. На том и порешили. Машину с выбитым  стеклом и ,как оказалось , отстреленным боковым зеркалом ,   оставили на тротуаре безо всякого пригляда. Мне вообще почему-то перестало что либо угрожать после происшествия на лесной полянке. По крайней мере было такое ощущение  .



«…неужели он все таки догадался…почувствовал?…
не может быть…этого только не хватало, ведь все
уже вроде склеилось…гадство какое!…говорила же,
говорила Женьке – не болтай!…у-у-у, сука!…ладно,
нечего расклеиваться, вернусь – разберусь…боже, как
надоело на спине работать…работать-работать…
жизнь уходит!… и жопа, кстати, не железная…
старик еще этот привязался вчера…урод…» 
   Мы спустились на несколько ступенек под землю и попали в  странный  ресторанчик, весь состоящий из закутков и коридорчиков, в которых  тут и там беспорядочно стояли  столы. Че похоже неплохо ориентировался в этих лабиринтах ,и уверенно провел меня в какой-то дальний грот , где мы и уселись за небольшой столик у стены. Освещение было тусклым и под сводами потолка метались неясные тени . Народу в заведении было довольно много и мимо нас постоянно ходили официанты, и еще какие-то личности.
    Была слышна приглушенная музыка и разнобойные , взрывающиеся смехом, застольные разговоры. Довольно быстро к нашему столику подошел официант в грязноватом вышитом жилете и , глядя поверх наших голов, поинтересовался, «что кушать будем». Че сказал ,что для начала графинчик  и мясные салаты, а потом видно будет. Я нисколько не был удивлен безупречностью выбора. Меня вообще все меньше и меньше что-либо удивляло.       
       По первой и по второй пили молча и не чокались. Будто поминая лесных бандитов, подумал я безо всякой жалости. «А вот карбонат пересолен… Это ж надо, какие глупости в голову лезут. Карбонат!  Поистине, безграничны силы защитных механизмов человеческого сознания – не далее , как час назад при тебе сносят начисто голову человеку, а ты …Карбонат…»
       Че решительно, ( а он вообще похоже мужик решительный – не видел я ещё даже намека на нерешительность в его  жестах, походке, словах – уже уважаю ), налил по третьей . Я поднял фужер  и , преломляя взгляд Эрнесто Че Гевары через призму сорокаградусного напитка , потребовал:
 - Ну теперь уже готов. Начинайте искушать. Испугать похоже уже не получиться ,- я идиотски усмехнулся, но в тот момент мне казалось , что усмешка вышла вполне сатанинской. Фужер я тут же опорожнил, видимо для верности. Че почему то промолчал.                -       Принесли жаркое и еще графинчик, хотя мне помнилось, что заказывали один, но я не возражал. Вокруг нашего стола становилось все оживленнее. Музыка, казалось, заиграла громче, где-то совсем рядом звонко смеялась девушка. Я почему-то подумал, что у нее должны быть длинные, светлые  волосы. Как  у Лены… Мне стало  конечно грустно, когда я вспомнил про Лену, а мне совсем не хотелось грустить. Видимо обилие негативных эмоций исключало их разнообразие. В такой противоречивой ситуации обычно и привычно применять буйное , непременно всеобщее, веселье…Но так как мой бравый искуситель практически не подавал признаков  жизни и подобающего опьянения ( сидел почти неподвижно и явно устранился от происходящего), то пришлось брать инициативу на себя. Уж по части изображения и организации буйно-всеобщего веселья я был мастером ещё со студенческих времен, и по сей день квалификации не растерял…  -
 - Второй графинчик незаметно подошел к концу и застолье перешло в фазу активного расширения. Сначала оно попыталось расширится за счет двух субъектов с бегающими глазками. Субъекты очень артистично обознались , и извиняясь за ошибку выпили остатки нашей водки. Парни  нагловатые и одеты как начинающие мошенники : строгие но дешевые костюмы , тонкие золоченые оправы очков. Терпеть не могу таких субчиков… Видимо Че быстро проникся ситуацией, и  мастерски спровадил непрошеных гостей. Через некоторое время нас запеленговала дама неопределяемого возраста , периодически дефилировавшая по  лабиринтам заведения  с сигаретой, манерно вставленной в длиннющий янтарный мундштук , который был всегда на максимально-возможном расстоянии от лица дамы – видимо табачного дыма леди не переносила.  Она величаво приземлилась за наш столик и задала на редкость оригинальный вопрос :
 -  Девочками не интересуемся, господа?
 -  А что похоже ? – обречено поинтересовался я.
      Дама улыбнулась. Че нахмурился. Я выпил. Дальнейшие события разворачивались  необратимо. Дама с янтарным мундштуком , приняв  неопределенность моего ответа за сигнал к действию, стала интенсивно названивать по маленькому серебряному   телефоньчику. И вскоре дама отчалила от нашего стола , унося с собой  стодолларовую купюру , а взамен оставив прелестное создание лет восемнадцати (или двадцати восьми ?).   Девушка , как в тот момент показалось мне, совсем не была похожа на проститутку и я слегка опешил, не зная что делать дальше и надо ли вообще что то делать . Че , казалось ,вообще отсутствовал. Он откинулся от столика и рассматривал что-то в сизом дыму заведения…
   С  юности я не был особенно смел с противоположным полом , как то не складывалось . То ли интеллигентское воспитание , то ли недостаток, вовремя полученных, мужских наставлений. Не знаю. Сталкиваясь впервые с незнакомой женщиной я начинаю  корчить из себя  либо Альфонса  Капоне , либо Петрарку. Никак  не меньше. А нормальной женщине ,как известно ни тот ни другой не по душе. Результат общения закономерен.
   В итоге я предложил даме выпить ( по мнению большинства мужчин – вполне универсальное начало для плодотворного общения с противоположным полом , странно, почему женщины этого не делают  в аналогичной ситуации ?). Девушка ничуть не смущаясь некоторой натянутости ситуации, охотно согласилась. Выпили водки, атмосфера слегка размякла, мы чинно познакомились. Девицу звали Вероникой. Че Гевара брезгливо промолчал, еще больше отстранившись от столика, он теперь сидел почти в проходе ,а его мысли ,похоже, витали где то совсем далеко. « В Боливии , наверное…» всплыло у меня в голове…
      Мысль о Боливии была пожалуй последней в тот вечер мыслью , отчетливо запечатленной моей памятью. Все дальнейшее было сильно размыто и невнятно.   
     Всплывая из тумана вчерашнего дня я первым делом увидел женские туфли. «Это ненормально, каждое утро начинать с обозрения чужой обуви… хотя и нормального в последнее время я почти не наблюдаю… подумаешь туфли… интересно чьи…» Туфли были ярко-вишневые и без сомнения принадлежали Лене. Она была консервативна  в чем угодно, только не в выборе обуви…
      Мне на мгновение подумалось, а скорее приснилось , тем самым мгновенным сном перед пробуждением, что Лена вернулась, что мы опять вместе. Что вчера допоздна засиделись, что сейчас пожалуй она будет спорить ,кому идти варить кофе… Она опять подолгу, прищурясь смотрит мои еще не просохшие наброски. Она видит их первая. И я не жду от нее пощады, её приговор для меня так же бесспорен , как и  необходим… как же  я долго ждал её возвращения…
 -  Я зашла к тебе сказать, что мы все таки уезжаем. Завтра. Я и Катя. В Швейцарию, к Пьеру  , нам дали гостевые визы…Зайди к нам сегодня , попрощайся  с Катей. – Лена говорила ровно, как будто диктовала сообщение  на автоответчик, -  Кстати, входная дверь была не заперта…
      Лена постояла еще немного молча и неподвижно, затем развернулась и вышла из мастерской.  Где-то далеко хлопнула-щелкнула входная дверь. В тишине квартиры я различал только отдаленный уличный шум и дыхание человека. Сначала я подумал, что это мое дыхание, но скоро понял,  что это не так. Это было ровное дыхание спящего человека . Рядом со мной на диване лежала совершенно голая Вероника. Я закрыл глаза и опустил голову на подушку. Стало так гадко , что даже харакири показалось бы неуместной роскошью в зловонном море отвращения к самому себе. Хотелось просто исчезнуть, мгновенно аннигилироваться… Вероника тихонько хрюкнула во сне и заворочалась, всколыхнув вокруг запах женского тела, косметики и ещё не прокисшего человеческого  пота… Мне захотелось выть. Я много раз читал о такой форме отчаяния, полагая его всего лишь фигурой речи, ан - нет…Голосовые связки беззвучно вибрировали, не производя ни звука, вой разлагался во мне на ноты и октавы. Но я  не завыл. Сколько я лежал так – не знаю, время расплавилось, перестало фиксироваться в сознании. В какой то момент мне показалось, что я плыву на лодке…нет не просто на лодке - в гондоле. Мы с Леной в Венеции . Я вспомнил как нестерпимо нам  хотелось в Венецию, мы просто бредили ею. Её кривыми улочками, палаццо (или палаццио , как правильно, – мы не знали)  , каналами, Островом Мертвых с вечно живым Бродским на борту… Мы были счастливы, а  только счастливые, влюбленные и дети  могут так отчаянно чего то хотеть. Хотеть в Венецию.
      А когда Лена ушла от меня, я не перестал хотеть в Венецию, но это желание стало поначалу рефлексией, потом инерцией, привычкой. Я мог бы поехать в Венецию в любой день, но не делал этого, наверное потому ,что боялся увидеть её не такой ,какой мы нарисовали её , я боялся потерять этот осколок , артефакт потерянного мира … И подтверждением тому моя поездка в Эфиопию , года полтора тому назад. Какой то международный Фонд «чего-то-там-в-борьбе-за-что-то-там» включил меня в состав команды послов от лица европейской культуры и я отправился со своей выставкой в Африку. А что было не съездить то? Полный «инклюзив», да и выставиться за бугром лишний раз не мешает. Меня даже страна не смутила – более того , тут же всплыли образы из гумилёвских «Абессинских дневников»… пустыни, бурнусы, бедуины… В общем стало интересно, захотелось соприкоснуться… Теперь не хочется вспоминать эту поездку в деталях, но одно ощущение я запомнил точно – ощущение потери иллюзий. Я понял, что Абессинии больше нет, или Гумилев придумал её в кокаиновом угаре, а есть на самом деле вонь, жара, и несметное количество голодных глазами и вороватых руками полуголых негров . И ни один из них не смахивал на «…воина абессинии , с гордым взглядом и губами цвета пережаренного кофе…»  Противно и грустно… Вот поэтому то я и не еду в Венецию, вдруг там совсем не то, что в моих снах, вдруг пахнет отбросами, а не солью моря, и вдруг уключины гондол тоскливо и однообразно скрипят… Нет уж , останусь-ка я при своем самообмане( или ,как выражается наш философ-дворник Кутуй: при своем «имаджине»)…
      Я открыл глаза и чуть приподнялся. Венеции конечно вокруг не было. Была Вероника.  Выбравшись из постели я вдруг четко осознал , что Че в моем доме нет…Нет , как не и было… а был ли?      
    Послонялся по квартире, не понимая рад ли я внезапному исчезновению Эрнесто Че Гевары из моей квартиры,  или нет. Да  и твердой уверенности в том, что мой искуситель исчез навсегда, не было. Появилось смутное облегчение, какое бывает всегда, когда вдруг исчезает проблема мучительного выбора между равно неприятными альтернативами. Вместе с тем я ощущал отсутствие чего то важного,  что давало некое направление движения … «Да ты, никак, друга потерял…» - самоирония была на месте - уже не плохо. Проходя мимо зеркального шкафа я вздрогнул – мне показалось ,что рядом со мной прошло какое то неведомое существо, сутулый , обросший  щетиной вурдалак с потухшим взглядом. Я остановился и  повернулся к зеркалу.
     Вурдалак, как мне показалось, проделал то же самое , но чуть медленнее. Странный урод, которым несомненно я сам и являлся, смотрел на меня из глубины зеркала с усталым вызовом загнанного животного, которое неожиданно оторвалось от своих преследователей, но при этом не знало толком ,куда теперь бежать.
   Я решительно отвернулся от видения в зеркале и направился в ванную. Продолжать превращаться в зверя, как не странно, мне решительно не хотелось.    
     Не ощущая температуры  воды , я влез под душ и уперся лбом в кафель стены. Струи воды хлестали меня тонкими, острыми проволоками. Через несколько минут я смог ощутить , что вода слишком горячая, но не обращая внимания на это стал тереть себя жесткой мочалкой , поливая ее жидким мылом. Мыло невыносимо пахло жасмином.  Наверное я пытался смыть всю гадость , которая проступала из пор моей кожи, покрывая меня липкой , тягучей пленкой …  Кожа покраснела и начала гореть , местами даже стали проявляться яркие, кровоточащие царапины…Увидев собственную кровь я вдруг обессилел и сел на дно ванной, вода продолжала лупить меня по макушке.
    Через некоторое время ноги мои затекли, а уши наполнились водой, и это странным образом, помогло. Я начал понемногу ощущать окружающий мир. Пошарив по углам, натянул какую то майку , глянул с опаской в зеркало. На майке красовалась луноподобная рожа и надпись : “I   NY” . То ,что находилось выше ворота майки мне все ещё не нравилось…
     На  кухне  вкусно пахло свеже сваренным кофе , и даже какой то выпечкой. Что либо более абсурдное вообразить было трудно, но я мужественно переварил и эту фантасмагорию запахов . Посреди кухни царил Че Гевара. Он слушал в наушниках С-Д плеера музыку и подпевал на непонятном мне языке. Команданте   был одет как завсегдатай гавайского пляжа, ногами  был бос, во рту дымился неизменный «черчиль». Я молча сел, налил из турки себе кофе, и был вынужден мысленно констатировать , что мой персональный кошмар не отпускает меня.
«…да , такие телки  мне уже не по зубам ,однако…
какие ноги, какие ноги!…вот, черт побери,
распустил слюни ,старый дурак…сердце так
и разогналось…не хватало от одних только
мыслишек помереть… ну, хватит, за дело…
и все же, какие ноги!…»
 
      Кофе был превосходным (не какой-нибудь там растворимый), настоящий, густой и свежесваренный. Я не стал задаваться глупыми вопросами, о том, откуда ему ( кофе и этому черту тоже !) взяться.  Просто ощутил вкус , почувствовал температуру, вдохнул аромат…Кофе и сигареты… «кофе и сигареты»…Я ,когда увидел фильм с таким названием, так прямо возрадовался – наконец  хоть кто-то воздал должное феномену этого сочетания : кофе и сигареты…Фильм конечно разочаровал: я лично, в отличии от Джармуша, не считаю, что кофе с сигаретой – символ абсолютного одиночества, да еще в чисто американском проявлении ( в смысле болтовни ни о чем с использованием словарного запаса из семи слов). Мой кофе и моя сигарета с ним – это нечто совершенное, завершенное, настолько далекое от одиночества (особенно по-американски),  что и потребности в каком-то общении не возникает, ведь есть кофе и сигарета…   
    Пятнадцать минут безмолвного кофейного рая завершились грубо и бесцеремонно , как наверное , завершается существование всего по-настоящему прекрасного. На кухню явилась Вероника. Я вздрогнул, увидев ее в дверях кухни. Вероника  хрипло поинтересовалась «где-тут-у-вас-выход»,после чего жрица любви отбыла из видимого пространства в сопровождении  Команданте, брезгливо выдерживающего дистанцию . Опять где-то далеко хлопнула-щелкнула дверь, всколыхнув нежизнеспособное де-жа-вю… вскоре Че Гевара вернулся на кухню. Наушников на нем уже не было, и я понял, что уж теперь то он точно начнет вербовать меня всерьез. Как же! Клиент то ,можно сказать, созрел, размяк и готов к употреблению внутрь.
-Ну зачем же так, - голос Че будто бы током ударил меня. Я вспомнил, телепатия , и все такое… «Ну надо же …»
  - А что, еще недостаточно созрел, - я вдруг ощутил, что есть на кого выплеснуть злость и горечь, - или  дожать желаете? 
    Че отвернулся к окну и промолчал. А через минуту в глубине квартиры раздался звонок входной двери. Минута тишины была такой длинной, что я даже обрадовался тому, что кто-то «приперся-когда-не-надо»…
      Недоумевая, кто бы это мог быть, я отправился открывать, но на полпути вовремя сообразил, что не одет, а вернее – практически раздет, и свернул в парадную часть своего жилища. Облачаясь, пришлось повозиться, та как руки и ноги иногда не вполне адекватно реагировали на команды  головного мозга. Но загадочный визитер ,похоже, обладал недюженной выдержкой  и к тому же был решительно настроен – второй звонок    (тактично недолгий) раздался только минут через пять после первого. Я наспех застегнулся и побежал к двери. Кроме Славика ( боже, я ведь так ему и не перезвонил!) в голову никто не шел.
   
   На пороге стоял человечек, явно сбежавший со страниц «Шинели», Акакий Акакиевич собственной персоной. Да еще с вытертым до невозможности свинокожим портфелем 60-х годов. Мой разум начал в очередной раз возмущенно закипать.
 - Здравствуйте, - вежливо и чуть нараспев  произнес человечек и выжидающе замолчал. Я тоже помолчал, но вовремя сообразил, что он не заговорит, пока не услышит ответного приветствия.
 - Здрасьте…собственно, - я несколько растерялся под взглядом моего посетителя. Взгляд этот преломлялся толстенными стеклами очков и шарил по моему лицу почти ощутимо.
 -  Антон Гаврилович , следователь районной прокуратуры, - человечек одновременно произвел ряд действий: протянул мне узенькую ладошку для рукопожатия, шагнул в дверь квартиры, и как-то жалобно улыбнулся, - Я к вам по делу…
    Когда он произнес слово «дело» я заметно вздрогнул. Но противиться визиту было решительно поздно – нелепый прокурор уже был в квартире, и я ,суетясь от чего-то, пригласил его в гостиную. Следователь районной прокуратуры обняв покрепче свой ветхий портфель, поплелся за мной.
    В гостиной я предложил гостю сесть, и он , прежде чем опуститься в кресло, некоторое время кружил по комнате, как огромная слепая птица, видимо выискивая сидение побезопаснее. А я тем временем уже было собрался с духом, чтобы задать вопрос о цели визита прокурорского работника , но в дверях появился Че Гевара. Мой уже открытый  рот  остался просто открытым. Че ,похоже, продолжал свой бал маскарад. На этот раз он был в шикарном черном костюме ( на мой взгляд не менее чем он Armani) , белоснежной сорочке с идеально подобранном галстуком , на носу отважного революционера сияли тончайшей оправой золотые очки с монограммой на дужках. Наманикюренные  руки Че Гевары небрежно сжимали черный кожаный  адрес…
 -  Я полагаю, что как адвокату моего клиента , мне будет позволено поприсутствовать при беседе ,- манерой речи и вальяжностью внешнего вида Че явно тянул на хорошего адвоката плохих парней из американского кино.
 - Да-да, конечно, - следователь аж привстал в кресле , увидев моего «адвоката»,- это и беседа то почти неофициальная, так , для галочки…
-И все таки позвольте узнать, о чем речь, - мне таки удалось подать голос.
-Apices juris *,- почти молитвенно провозгласил следователь районной прокуратуры, открыл свой портфель  и достал какой-то документ, - вопрос  ничтожный, но не задать его вам я ,простите, не могу : Где вы были вчера с 15-ти до…скажем 21-го часа?   
    Я было уже собрался ответить, но вовремя спохватился, что пожалуй не готов поведать этому странному человечку в кресле вчерашнюю эпопею. Перед моими глазами замелькали стоп-кадры : разлетающаяся арбузом голова похитителя, глухой и тоскливый выстрел в лесу, Вероника…
На ваш действительно ничтожно-простой вопрос, - Че явно издевался, - у нас есть ничтожно-простой ответ: мой клиент в означенное вами время , а говоря точнее с 14-ти до 0-30-ти ,уже сегодняшних суток,  находился в ресторане «Монастырский приют» , что могут засвидетельствовать минимум 7 человек из числа обслуги ресторана, а так же Полозова Вероника Сергеевна, присоединившаяся к трапезе моего клиента в 18-30. Адрес и телефон вышеупомянутой г-жи Полозовой В.С. у меня имеется.Мне полегчало. Че явно неплохо справлялся с самовозложенными на себя задачами.
Как говориться , manifestum non eget probatione*, -  ничуть не смутившись издевательской отповедью моего адвоката, Антон Гаврилович удовлетворенно покачал головой, - но мы обязаны все проверить, абсолютно все.
Послушайте, милейший,- я похоже незаметно для себя перешел на «шинельный» слог прокурорского работника, - хватит уже щеголять вашей нелепой латынью. Потрудитесь объяснить в чем дело!
  Видимо окрыленный впечатлением от блестящей речи Че Гевары я решил взять быка за рога. Но похоже немного переборщил, Че укоризненно качнул головой, обратив
озабоченный взор в недра черного адреса…
Простите, - Антон Гаврилович похоже всерьез негодовал, как негодуют на дикаря ,    
       пытающегося разводить огонь ,поджигая библию Гутенберга, -  латынь-это моё скромное хобби, мало кому мешающее, к тому же не один язык не передает сути вещей настолько безупречно и чисто…




* Apices juris – юридические тонкости (лат.)
*manifestum non eget probatione – очевидное не нуждается в доказательствах (лат.)


    Антон Гаврилович благоговейно замолчал, на лице его была гримаса обиженного ребенка. Мне стало стыдно, человек похоже ничуть не кичился своей латинской болтовней ,  а говорил так постоянно…Повисло  томительное молчание.
Ну ладно, извините, если обидел, - я  решил исправить положение, пока все не запуталось еще больше .-  У меня сейчас очень мало времени, да и вообще , вам не кажется , что визит работника прокуратуры всегда вызывает некоторую нервозность…  так , чем обязан?
 Я постарался состряпать, как умел, любезно-виноватое выражение лица.
    Антон Гаврилович, видимо вполне удовлетворившись моими извинениями, расправил поверх портфеля  документ, который вертел в руках, ткнул  указательным пальцем в очки на носу, и продекламировал официальным тоном:
«…в переднем кармане куртки трупа за номером 1  находится телефонный аппарат мобильной связи стандарта GSM марки Nokia-9970 , заводской номер аппарата 70043578914003, абонентский номер аппарата 9037550537  в компании «КМ-Телеком». Аппарат находится в технически исправном состоянии, батарея заряжена на 50%.
Последние исходящие звонки… (к ним позже вернемся) … последние входящие звонки…(тоже опустим)…Аппарат зарегистрирован на имя…» В том же духе он тараторил еще минут пять, ни разу не запнувшись, и делая паузы только чтобы
перевернуть очередную страницу протокола. Наконец  Антон Гаврилович оторвался от бумаги и театрально-внимательно посмотрел на меня.
Я полагаю вы знаете на чье имя зарегистрирован вышеозначенный телефон?…
  Взгляд следователя прокуратуры ощутимо щекотал мне лицо. В первый момент до меня не дошла суть вопроса, опутанная цифрами , названиями и корявыми формулировками. К счастью мой «адвокат» , в отличии от меня, не терялся по малейшему поводу :
- Официально заявляю, что телефонный аппарат моего клиента был утерян, или был похищен неизвестными лицами , вчера около  12-ти часов дня, заявление в компанию , обеспечивающую мобильную связь , за подписью моего клиента, находится у меня. Че Гевара молниеносно продемонстрировал листок с рукописным текстом (и с моей подписью под ним!) , вложенный в его папку-адрес.               
Так же, совершенно официально, заявляю, что мой клиент решительно не имеет никакого отношения к убийству или несчастному случаю, при расследовании которого, как я понимаю, был обнаружен телефонный аппарат. Если больше вопросов ко мне и моему клиенту нет, прошу нас извинить – мы опаздываем на важную встречу с галерейным агентом, - Че решительно встал, давая следователю понять, что разговор однозначно окончен.
Что ж , quod erat demonstrandum*, поверьте ,я искренне и раньше полагал ,что ваш телефон попал на место преступления случайно, но тем не менее, прошу вас (пока неофициально) город не покидать, не уведомив меня об этом. Вот, здесь мои телефоны, - Антон Гаврилович в своей манере совершил сразу несколько действий: встал, протянул в мою сторону руку с визитной карточкой и сгреб в охапку  бумаги и портфель.
   Че безмолвствовал , видимо подчеркивая нашу занятость. Визитка следователя неприлично долго висела в протянутой руке, я не решался ее взять, как будто бы тем самым дал бы какое то страшное обязательство, а Че ,похоже , вообще не представлял
себя берущим в руки настолько презираемую вещицу… Антон Гаврилович наконец положил карточку на журнальный столик. Мне стало легче.
    Уже в прихожей , открывая входную дверь, я решился наконец задать вопрос, который беспрестанно крутился в голове:
А что, вы вот так вот ко всем…фигурантам… домой ходите? Ведь можно и повесткой…или еще как то…
Что вы, конечно и повестками вызываем. А с вами – это, видите ли, proprio motu**…простите. Вы человек далеко не рядовой, и начальство беспокоится, чтобы в прессе поменьше шума было. Люди искусства ведь нервный народ, чуть что, в газету желтенькую интервью… Ну я думаю вы меня понимаете.
  Антон Гаврилович театрально замолк и остановился в дверях. Я испугался, что он передумал уходить. И еще, почему то,  я не поверил его объяснениям…
  Когда , выпроводив таки гостя, я вернулся в гостиную Че все еще сидел с невозмутимым видом , и я решил взять быка за рога:
Итак…

  *quod erat demonstrandum - что и требовалось доказать (лат.)
**proprio motu – по собственной инициативе (лат.)

Итак ,- молниеносно перебил меня Команданте, невозмутимо инспектируя
взглядом маникюр своей левой руки ,-  за утро твой Славик звонил трижды, я как мог, прикрывал тебя. Стоит прекратить испытывать его терпение, не находишь?
   Захлопнув рот я поплелся в кабинет. Че срезал мой запал неприятной реалией, осознавать это было противно, и видимо в отместку за это, я демонстративно заперся в
 кабинете, хотя  подозревал, что если мой черт-куратор захочет, то будет присутствовать при моем разговоре со Славиком и помимо моего желания.    
   Разговор со Славиком был мучительно длинным, хотя суть его можно было бы легко свести к паре фраз, но таков уж Славик…
 В далеком прошлом ( сразу после Великого Краха Социализма) Славик промышлял темными делишками, как мне доводилось слышать, даже участвовал в нескольких крупных аферах по отмыванию бюджетных денег, или что то вроде того. Но это вполне может оказаться и вымыслом недоброжелателей Славика, коих было в избытке.
Так или иначе,  прошлое Славика было скрыто туманом. Точно известно, что Славик  в тусовке художников и галерейщиков  появился внезапно , и  довольно резво учредил  агентство с нескромным названием «SLAV’IK». Никому  не известный Славик развил 
бурную деятельность на ниве раскрутки и последующей продажи малоизвестных живописцев и скульпторов. У него был какой то звериный нюх на колебания и
прихоти моды и спроса в области изобразительного искусства. И еще : Славик был изначально богат, что непреодолимо тянуло к нему талантливую молодежь, которую он щедро одаривал вниманием и мелкими подачками. Очень часто в это почти верилось, что Славик работает «из любви к искусству», но ненадолго, иллюзии развеивались, когда молодые и талантливые болваны повнимательнее вчитывались в свои уже запарафиненные  агентские договора. Славик был акулой, но все же немного романтичной акулой. Он был иногда способен на безумно нерациональные , но красивые поступки… И еще Славик упивался своей маленькой победой над богемой – она не просто снизошла, она уже нуждалась в нем, презренном финансисте-авантюристе… Таков был Славик – делец и романтик от искусства…
     Я положил трубку на рычаг кабинетного телефона. Странно, но то, что сообщил мне Славик , не расстроило меня  в должной мере. А именно, он сообщил, что моя «персоналка» в Дюссельдорфе отменяется немецкой стороной, что он расторгает со мной все отношения (включая дружеские) ,по причине моего полного свинства, коммерческой ничтожности, и еще почему-то… я не запомнил. В общем : «купленные билеты обратно не принимаются, и деньги не возвращаются». И я воспринял все это как нечто естественное , похоже во мне наконец стал просыпаться здоровый реализм.
      В очередной раз вернувшись в гостиную я уселся в кресло и,  не обращая внимания на восседающего  напротив черта, стал собираться с мыслями. Безупречность сложившейся ситуации  восхищала, как минимум, и пугала , как максимум. И её усугубление , пожалуй, уже могло бы показаться пошлостью. Так, что самоубийство пока опять откладывалось…Итак, что мы имеем? Жена ушла ( правда давно уже, но, честное слово, как будто вчера), с дочкой  теперь увижусь нескоро ( в Швейцарию не наездишься по выходным), Славик послал меня куда подальше (он слов на ветер не бросает и обратно не забирает), я вляпался в историю со стрельбой в лесу (доказывай теперь этому латинисту свою непричастность!), ко всему прочему Славик прав – я ничего толком не родил за прошедший год ( совсем ничего!)…
     Нет, пожалуй не совсем «ничего не родил». Да, мой мольберт , с накинутой поверх подрамника тряпкой, потихоньку зарастал паутиной ,а я, тем временем,  продолжал злоупотреблять скандальными сентенциями о «концептуальности повторов восприятии визуальных образов…»  в компаниях собутыльников-халявщиков. Но под пыльной тряпкой на мольберте все же стояла  картина, почти завершенная. И она была  совершенна, настолько, что я даже старался часто на нее не смотреть. А еще в ней была одна странность – я никак не мог вспомнить, когда я начал её и когда закончил последние доработки. Я вообще не мог вспомнить когда и при каких обстоятельствах писал это полотно… Это было и странно и страшно…На полотне девочка лет пяти бежит босиком по жесткой траве, волосы малышки взбивает ветер. Чуть правее в глубине композиции на земле сидит женщина , вытянув стройные ноги, и откинувшись назад она упирается в землю обнаженными руками. Женщина спокойно и уверенно смотрит перед собой и улыбается…. 
     Раньше я откровенно побаивался этой работы, занавесил тряпкой и никому не показывал, правда и выкинуть, или хотя бы задвинуть куда подальше, тоже духа не хватало. А теперь я четко ощущал необходимость показать это полотно кому-нибудь, хоть кому, просто показать. Но кому? Ответ на последний вопрос пришел незамедлительно.
    Ну конечно же, ведь где то тут поблизости ошивается собственной персоной Эрнесто Че Гевара –  Команданте-искуситель, Великий и Ужасный Скупщик краденых душ, бесстрашный негоциант оффшорной торговли… Тьфу, меня аж передернуло…
Ну-ну, зачем же так? – в голосе Че звучали неуместные отеческие нотки, он улыбался фальшивой киношной улыбкой  - в конце концов, ведь Никто-Никого-Ни-К-Чему-Не-Принуждает . Но мы – серьезная фирма, и мы отвечаем за результаты каждой нашей сделки…
  Че по-заговощицки мне подмигнул, и эта неуместная панибратская выходка ,видимо, и стала последней каплей беззвучно опустившейся в чашу моего терпения, я попёр на Че Гевару, как красноармеец без патронов на амбразуру:
Предположим , только предположим, что я уже готов обсудить условия нашей    сделки. И что же вы сможете мне предложить? А вы не опасаетесь , что я начну просить все вернуть назад, наладить, склеить и залудить? Лену, дочь, контракты Славика, и вдохновение для ровного счета? Вы что, оживите тех лесных бандитов и подотрете память этому чудику из прокуратуры? Это ж бред.
Не забывайте , кто я, - взгляд Че сделался жестким и холодным ,а в голосе слышалась надменность человека почти победившего в непростом поединке, - я могу предложить вам все, что вы только можете себе вообразить. Абсолютно.   
      Улавливаете?
Вы не понимаете. Ведь если вы вернете мне все, что я потерял и растратил в последнее время, то я же все равно буду помнить об этом всю оставшуюся жизнь. Я буду знать, ПОЧЕМУ это есть у меня. Неужели вы думаете, что я смогу писать картины, зная об истинном источнике своего вдохновения? Или Лена, ведь её любовь ко мне не будет её собственным чувством, это вы внушите  его ей. Это не жизнь, а гротеск какой то! Вам останется только стереть мою память о нашей сделке, а это , как я понимаю, не вписывается в правила ваших сделок… Так что увольте. Для вас ,может быть, все возможно, но не для меня….
  Че терпеливо выслушал меня, внимательно разглядывая узор на обоях. Казалось, что он то уже все решил, а меня слушает исключительно из вежливости. Как слушает психиатр своего пациента на последнем сеансе безуспешной психотерапии, незаметно постукивая пальцами по истории болезни, с уже вписанным окончательным диагнозом…
Во-первых, не все думают так как вы, а во-вторых, повторяю: вам решать, - голос Че Гевары прозвучал глухо и решительно. Произнес он  эту фразу,  как  будто бы  должен был произнести определенный набор слов при аресте. Затем  Команданте встал и вышел из комнаты.
   Я тупо уставился в стену, ощущая себя баллоном, из которого откачивают воздух и вакуум все усиливается, грозя взрывом, направленным не наружу, а внутрь. Я понимал, что только что сам сформулировал ситуацию, настолько безвыходную, что было опять впору восхищаться ее завершенностью. Но почему то не хотелось, как  и не хотелось ,оказывается, ничего менять…
   Люди часто пытаются «менять свою жизнь», или по крайней мере им так кажется, что они что то пытались сделать. Как правило , большинство перемен сводится к  перемещению по квартире мебели или  внезапному , остервенелому и скоротечному увлечению физической культурой . Нередко люди принимают за серьезную перемену 
в своей жизни развод или самоубийство, реже – убийство домочадцев, или сослуживцев. Абсолютно всегда , этим «переменам» предшествует «осознание» причин,  толкающих человека на кардинальные поступки. При этом люди почти
никогда не стоят перед необходимостью что то изменить по причине полной исчерпанности собственной жизни … И упорно не хотят этого делать, ведь жизнь кажется такой естественной и привычной…Привычка жить -  звучит смешно…
   Я встал и пошел искать Че. Не зная еще зачем, но чувствуя, что как только найду – пойму к какому решению я пришел…Или мне просто необходим был собеседник, оппонент или просто человек, в конце концов…Хотя какой он , к черту, человек? Но я все равно пошел за ним.
   В соседней комнате его не было, не было ни на кухне, ни в мастерской. Его вообще нигде не было.   Эрнесто Че Гевара испарился из моей квартиры как раз в тот самый момент, когда мне хотелось этого меньше всего. Тогда я пошел в ванную и ,пустив почти кипяток, забрался в чугунную раковину. Я спал в бурлящей и шумящей воде, как спит не родившийся младенец в водяной утробе матери - не взирая на все потрясения и суету снаружи. Покой  и неведение – видимо самые простые , и самые действенные элементы безопасности, изобретенные природой…
   Я спал, и опять во сне мы с Леной  плыли   по Гранд-Каналу Венеции. В этом сне Лена была  в легком оранжевом платье, которое плотно облепляло ее фигуру на осеннем ветру, и я беспокоился , как бы она не простудилась. Ветер все время норовил сорвать у Лены с головы ее  шляпку, и Лена забавно ловила ее, смеясь при этом и оборачиваясь ко мне…Гондолой в этом сне правил неимоверно располневший, и предельно мрачный Славик. Он ни разу не обернулся ко мне, но ленивые взмахи весла передавали все презрение Славика ко мне, красноречивее любых взглядов…На мгновение я залюбовался оранжевыми сполохами заката , над силуэтами проплывающих мимо зданий , и  отвел взгляд от фигуры Лены… А через мгновение, когда я опять обернулся к ней, её уже не было в гондоле, а в завихрениях позади нашего суденышка крутилась, уплывая, черная шляпка, украшенная нелепыми, но трогательными розовыми цветами…Я закричал, а Славик, не оборачиваясь , достал из-за пазухи бронзовый колокольчик на ручке и принялся им звонить, как в школе, на последнем звонке…Мимо безучастно проплывала Венеция…
    Постепенно звон идиотского колокольчика в руке Славика превратился в настойчивый звонок во входную дверь моей квартиры, а плеск воды Гранд-Канала – в шум водяной струи наполняющей ванну. Я рванулся из заполненной паром ванной, больно зацепился за стиральную машину и, кутаясь в халат, почти коньковым ходом двинул в прихожую. Никого , кроме своего инфернального друга , за дверью я увидеть не ожидал, хотя несколько недоумевал , что это он растрезвонился, и с каких это пор он не входит в дом, если  ему не откроют… Но все равно я был рад его возвращению…
    За дверью стояли мрачные парни из службы транспортировки особо ценных грузов. Рабочие помрачнели еще больше, увидев меня, видимо им больше улыбалась перспектива не застать получателя груза дома. Поворчав немного, синие комбинезоны принялись  втаскивать в квартиру бесчисленные плоские коробки – Славик возвращал мне мою несостоявшуюся дюссельдорфскую  экспозицию. «Быстро он – значит реально разозлился, по-взрослому…и наплевать, пусть…» Пока я раздавал указания, куда что сваливать, и протискивался между свертками, мое тело вновь обрело нормальную температуру и влажность. Я окончательно вернулся  из Венеции в реальный мир. Мир не показался мне лучше, разве что немного чище, да и то снаружи…
     В гостиной бормотал телевизор , и я машинально отметил ,что не припомню , чтобы я его включал. Уж не Коменданте ли вернулся и погружается в информационное
пространство, пока я вожусь со своими картинами? Нет, гостиная была пуста. На экране мелькали кадры репортажа программы новостей. Я пригляделся повнимательнее, камера оператора тряслась и рыскала из стороны в сторону, как будто снимающий, спотыкаясь, куда то бежал. По какому то необычно плоскому полю метались люди в желтых и оранжевых жилетах, поминутно обзор камеры перекрывался проезжающими вплотную к съемочной группе красными пожарными автомобилями. Все было окутано дымом и паром. Звука и комментариев не было. Через некоторое время кадр сместился и в клубах дыма стал различаться гигантский хвост самолета. На нем лиловыми буквами с наклоном были написаны три буквы : SAL. «Швейцарские авиалинии» , сокращение машинально расшифровалось  в моем сознании… «Швейцарские авиа…Швейцарские …Швейцария… », будто бы чудовищный язык колокола раскачивался в моей голове , «…мы уезжаем…я , и Катя…в Швейцарию…Пьер…». Колокол выбивал из моей памяти обрывки фраз, будто бы телеграфный аппарат набивал  какую то нелепую телеграмму. «К Пьеру…», к какому Пьеру? А, вспомнил – землевладелец, и по совместительству искусствовед с белёсыми , будто бы застиранными , ручками. Лена нас знакомила, будто бы пыталась примирить  злейших врагов. Он затравлено улыбался дежурной евроулыбкой ,  а я и не имел ничего против него, в том смысле ,что просто не придавал ему никакого значения. Я ведь и представить такого не мог , чтобы Лена была с кем-нибудь , счастлива, кроме меня, разумеется… Да, Пьера я вспомнил… Вспомнил и то , что в тот раз, когда Лена нас знакомила, я не воспринял его всерьез – шутка какая то, да и только. У нас с Леной вообще многое было шуткой.
      Однажды мы в шутку познакомились, потом , шутя, и как то по особенному легко стали жить вместе. С ней мне стали легко даваться те вещи, которые до нашего знакомства казались непреодолимым препятствием. Мы не ощущали нищеты нашей жизни и убогости окружающего мира, жизнь  была насыщена мечтами и друг другом. Лена давала мне  особенную легкость …Я много думал об этом потом, после её ухода. И мне кажется ,что я понял природу этой необычайной легкости – это было то самое , пресловутое , «божественное дуновение любви». Любви, одновременно и божественной, и животной, беспощадной любви одного человека к другому, единственному на свете. Легкость была внутри нас, вокруг нас, она обволакивала и защищала нас, а её наружной стороной было равнодушие и рассеянное неприятие всего, что не относится к предмету обожания…Мы уютно устроились в этом коконе , и не замечали , как мир рушится снаружи, мы летели над ним, не удосуживаясь посмотреть вниз…Много раз в последствии мне было удушливо стыдно за мою слепоту и глухоту тех лет. Я мог месяцами не звонить матери, постепенно растерял лучших и надежных друзей. Правда я много работал, но и работа была лишь частью Лены, ведь живопись была нашем общим культом, таинством , в которое мы погружались только вдвоем, живя в мире образов, разговаривая на языке оттенков и цветов. Иногда мне казалось, что наши с Леной мысли – это бесконечные, лоснящиеся маслом  поля мазков кисти. Я был не просто поглощен Леной, мне казалось , что я нахожусь внутри нее и смотрю на мир её глазами…
      Еще у нас был остров, и он конечно же был только наш ,  с Леной, а потом еще и с Катей. Строго говоря это был не совсем остров, а скорее полуостров с тончайшим песчаным перешейком, соединяющим его с сушей. Этот перешеек временами исчезал под водой, и тогда мы с восторгом укрепляли свою уверенность в географическом статусе нашего любимого клочка суши.  Поначалу мы приезжали на остров вдвоем с Леной, потом брали с собой и подрастающую Катю, но никогда никто из наших родных или друзей не бывал на острове… Мы разбивали лагерь, ставили палатку, готовили нехитрые походные блюда, читали книги и блаженно бездельничали. На острове никогда не бывало плохой погоды ( или мне это только казалось?), никто не вторгался на нашу территорию, ни разу не видели мы и следов пребывания чужаков в наше отсутствие… Это была terra-incognita, наш персональный трёхместный рай на траве и песке. Но видимо всякий , самочинно устроенный человеком, рай рано или поздно превращается в ад…Мир перевернулся и вытряхнул меня из себя… 
    А теперь Лена , разорванная , обожженная и расплющенная обломками исполинского лайнера, лежала где то там, посреди человеческой суеты, и запоздалых попыток человечков в желтых робах устранить неустранимое и предотвратить уже случившееся. И рядом с ней , была моя Катя…Катенька…котенок. Я не мог представить себе дочь мертвой, это было как то странно невозможно, будто черная бархатная попона опускалась на мое воображение…
    Раскачиваясь взад и вперед в отвратительно-уютном кресле я не отрываясь смотрел на экран, но уже ничего не видел. Я ослеп и оглох, боль пульсировала во мне, рвалась наружу , будто бы огромный краб рвался изнутри меня на свободу, разрывая острыми бритвами клешней все у себя на пути… Вцепившись  зубами в основание ладони у большого пальца я завыл, я хотел сожрать, загрызть живьем этого зверя…
    Кровь потекла по подбородку , я ощутил ее вкус, совсем не соленый, а тошнотворно-сладкий. Поначалу я ощутил только этот вкус, затем пришла и боль в прокушенной ладони. Эта боль привела меня обратно в реальность, телевизор уже не транслировал кадры с места падения самолета, видимо я просидел довольно долго , обливаясь собственной кровью, она начала сворачиваться и густеть на подбородке и шее. Я встал и залил прокушенную ладонь коньяком из початой бутылки , стоявшей на журнальном столике. Какой то из защитных механизмов моей психики сработал и сжал пружину истерики, превратив ее в холодное, рассудительное и деятельное  спокойствие. И я нисколько не удивлялся тому, что точно знал, как мне поступить, а ощущение того, что теперь то все зависит только от меня самого, вселяло грозную силу в мой раскисший, измочаленный перманентным стрессом организм. 
   Похоже теперь наши  с моим  искусителем роли поменялись, теперь уже мне нужна была эта сделка, и я не сомневался  ни на секунду, что я добьюсь своего, пускай для этого мне придется не только заложить свою душу дьяволу. Дело оставалось за малым: отыскать моего отвергнутого искусителя , а там уж я найду средства заинтересовать его своим предложением. По крайней мере я твердо был в этом уверен, и это уже было немало.
    Пометавшись по квартире, и попутно кое-как одевшись я остановился на миг посреди мастерской. Мольберт, с установленной на нем картиной стоял на прежнем месте, тряпки , накинутой на холст не было на месте…
    Жесткая трава на поляне всегда колола босые Катины ножки, но эта упрямица ни за что не соглашалась одеть сандалики…Лена, смотрящая вслед дочери тоже наверное думает об этом, и улыбается…
     Внезапно  меня  посетила страшная мысль : а вдруг никакого Че все таки   не было , вдруг это  - лишь мой пьяный бред, или защитная инсталляция поврежденного  внезапным несчастьем сознания? Мне стало дурно от этой мысли, но через миг я уже снова верил в абсурд, как и положено человеку в безвыходной ситуации. Я ринулся на поиски Че Гевары.
     Пугая водителей и пешеходов я носился по городу. «Ленд-ровер» надсадно ревел, но справлялся с почти невыполнимой миссией по спасению моих и чужих жизней . Я боялся признаться самому себе в том, что не имею никакого представления о том, где мне искать Че. Потому то я и стал целенаправленно объезжать те немногие места, за пределами моей квартиры, где мы с Команданте побывали в день нашей невольной поездки по пригородным лесопосадкам. В ресторанчике с нелепым названием «Монастырский приют», я не на шутку перепугал персонал и напряженных по долгу службы охранников своими настойчивыми расспросами и несуразно огромной суммой денег , призванной оживить  их память. Результат был нулевым, даже Веронику никто  не знал и не вспомнил (господи, как же её фамилия! Ведь называл же следователь…)
  В третий или четвертый раз медленно проехав по Старому бульвару я боковым зрением уловил   знакомую фигуру. Мне показалось, что  сидящий на бульварной скамейке   человек  -  это ни кто иной, как Антон Гаврилович. Прилипчивый эрудит из районной прокуратуры. В этот раз я ему был безумно рад, и не захлопнув дверцы машины ринулся сквозь поток автомобилей, беспрерывной рекой текущих по проезжей части Старого бульвара. Но пока я уворачивался от сердито гудящих машин, пока перелазил через низенькую чугунную ограду бульвара  и бежал к скамейке, Антон Гаврилович исчез. Будто бы испарился. Я дико вертел головой во все стороны, но его не было нигде в обозримом пространстве. Только старушка, в истертом пальто и новеньких кроссовках  с подозрением в упор смотрела на меня с соседней скамейки. Я распугал всех её голубей, которых она, судя по ладоням, заляпанным хлебными крошками,  кормила…   
  В порыве отчаяния я было ринулся за город стараясь ехать тем же маршрутом, что и мои горе-похитители, но вовремя сообразил, пожалуй туда сейчас соваться не стоит. Непонятно откуда взявшийся, разум подсказал мне, что на месте лесного происшествия еще могут находиться милиционеры и они скорее всего окончательно прервут мои поиски Че. Потихоньку я начал впадать в отчаяние, «ленд-ровер»  уже сам выбирал себе путь, замысловато кружа по городским улицам.
Движение пока еще давало мне иллюзию действия, но с каждой минутой эта иллюзия становилась все прозрачнее, и сквозь нее уже отчетливо просматривался глухой тупик, в который зашли мои поиски. Почему-то мне не приходило в голову, что в поисках Че я был обречен на провал изначально, ведь не человек ищет дьявола, а наоборот, это лукавый подкрадывается незаметно и заманивает зазевавшегося  в свои сети…
    Автоматически остановившись на каком то перекрестке , я вздрогнул. С кофра запасного колеса  внедорожника , дожидавшегося впереди моей машины зеленого света светофора, на меня смотрел Христос. Усталый, чуть исподлобья, взгляд, и раскинутые в стороны, крестом, руки. Какой-то идиот украсил запаску своего автомобиля изображением самой знаменитой скульптуры Рио-де-Женейро. Христос смотрел на меня укоризненно, а его поза (сильно смахивающая на стандартный жест регулировщика) явно символизировала запрет на дальнейшее движение. Он будто
говорил мне: «Прекращай эту безумную гонку, кого ты ловишь? Самого себя? Опомнись! Они там, лежат среди обломков рухнувшего самолета, а ты все еще не можешь в это поверить? Надеешься на чудо? Так вот, имей в виду – чудес на свете не хватает на всех, и тебе видимо не досталось, в этот раз…»  Машина ,стоявшая впереди резко ушла с места, а я все сидел неподвижно, и провожал взглядом стремительно уменьшающегося в размерах Спасителя. Вокруг истерично сигналили объезжающие меня машины, но я наверное этого не замечал, меня поразила тошнотворная банальность и одновременно совершенная рациональность моего видения. Злой Христос убил мою последнюю надежду. Руки упали с руля, по лицу текли слезы, они затекали в уголки рта, и вкус у них был такой же мерзкий , как у моей крови…
    Из оцепенения меня вывел сухой, частый стук в стекло , раздавшийся на уровне  левого уха. Я повернул голову. У двери машины стоял гаишник , барабанил жезлом по стеклу и что то говорил. Никакого желания узнать, что же он мне хочет сказать, у меня не возникало, поэтому я включил передачу и просто уехал с перекрестка, не посмотрев,  какого цвета в этот момент светофор, да это было и не важно.  Гаишник остался ,в изумлении стоять на дороге. А я , действуя не особенно сознательно, но видимо достаточно автоматически, без приключений добрался до  дома. Посидев еще немного в машине , думая о том, что видимо теперь надо будет как то узнавать на счет похорон и прочих формальностей, я неожиданно понял, что именно эти формальности и суета , окружающая скорбящих родных спасает их от ступора вызванного горем. Слезы высохли а , оставленные ими дорожки ,неприятно стягивали кожу лица… Я выбрался из машины и медленно пошел к своему подъезду.
    Набирая код  парадной двери , я ощутил, что за мной кто-то наблюдает. Я резко обернулся. В трех шагах от меня , на скамеечке сидел Антон Гаврилович, такой же жалкий и несуразный, как прежде, но более пугающий. Его присутствие на скамейке у подъезда могло означать, что ,либо я опять ошибся на счет иллюзорности Че, либо не так давно я сам прикончил в лесочке троих автогопников. Мир начал в очередной  раз осыпаться подо мной… Антон Гаврилович встал со скамеечки и шагнул ко мне .
Здравствуйте, - обеими руками Антон Гаврилович обнимал свой неизменный
портфель и о рукопожатии видимо не помышлял. – Примите мои искренние соболезнования, и простите Христа ради за беспокойство в столь неподходящее время…
Чего еще вам от меня нужно!? , – я не дал закончить его сложную, неуместно высокопарную словесную стряпню.
А мы не могли бы  поговорить у вас в квартире?, - Антона Гавриловича похоже ничуть не смутила моя решительная грубость, как если бы он был к ней заранее готов. Произнося свою просьбу он как то нехорошо, воровато, оглянулся. Я тоже инстинктивно глянул ему за спину, но двор был абсолютно пуст.
  Не став больше огрызаться я молча открыл дверь , впустил следователя в подъезд и мы поднялись в квартиру. Я немного замешкался в прихожей, уронил ключи, чертыхнулся негромко, а мой незваный  гость уже без особых приглашений прошел в мастерскую. Когда я вошел в мастерскую он стоял посреди комнаты и , склонив голову набок рассматривал картину на мольберте .
Что и говорить, ars longa,vita brevis ,- произнес он не оборачиваясь, в голосе его
 отчетливо звучала фальшивая, и от того невыносимо издевательская театральность.
   Вопреки вновь зародившемуся желанию задушить этого латиниста-любителя, я терпеливо ждал, когда же он все-таки  перейдет к делу…
    Нарисованная Катя бежала по холсту, ветер по прежнему разбрасывал ее волосёнки,
беззвучно плескали волны реки, а Лена улыбалась … Остров жил своей жизнью, жизнью уже прожитой мною…
Собственно, хотел вас расспросить о вашем , с позволения сказать адвокате, - слова Антона Гавриловича произвели  не меньшее воздействие, как если бы в меня на полном ходу врезался огромный , плоскомордый грузовик.
 Я онемел на какое то время, но все же собрался с силами и пробормотал:
А вам он зачем?
Антон Гаврилович развернулся на каблуках , и уставился куда то сквозь меня.
Видите ли, я проверил ваше алиби, по известному вам инциденту, все великолепно сходиться, даже Вероника Сергеевна на удивление охотно и подробно все мне рассказала о том дне и вечере.
 Упоминая Веронику Антон Гаврилович потупил взор и ханжески покраснел, мне стало противно. Не знаю уж от чего, то ли от его ёрничания ,  то ли от упоминания о Веронике.


*ars longa,vita brevis – жизнь коротка, искусство – вечно.(лат.)

Но есть одна, с позволения сказать, закавыка в рассказе вашего адвоката, - следователь справился со своим приступом стыдливости и продолжал. -  Загадка прямо таки. Его-то как раз никто и нигде не видел в тот день, ни работники ресторана, ни Вероника Сергеевна, ни ваш консьерж…
  Я непонимающе уставился на следователя прокуратуры, а он , будто бы и не замечая моего недоумения продолжал:
Зато его отлично рассмотрели и в дальнейшем описали в показаниях двое, извините, влюблённых, которые были в том лесочке, о котором я вам давеча рассказывал. Эти…влюбленные, в лесочке от посторонних глаз прятались, и все
      прекрасно рассмотрели, ошибки быть не может, до того точно описывают. И      
            кстати, ваш адвокат приехал туда на вашем же джипе. Вы случайно ему не 
           одалживали автомобиль в тот день?
Видимо выражение моего лица все-таки  озаботило  собеседника, и Антон Гаврилович, подавшись немного вперед, заглянул мне в глаза :
- Вам, что , нехорошо? Может «скорую», или валидольчику, у меня есть, - он сунул руку в карман пиджака, будто бы намереваясь что то достать.
 -Нет, не надо…сейчас пройдет, - мне было нелегко скрыть под личиной мнимой дурноты  великое ликование, которое кипело в моей душе. Че – не мой бред, не спасительная выходка сознания! Он существует, и я его найду!
 - А знаете, - вдруг затараторил Антон Гаврилович. – я, пожалуй, завтра загляну, а лучше послезавтра, хорошо? А вы ,тем временем, немного в себя придете, совсем я вас своей болтовней заморочил. У вас  такое горе, такое горе…
  Всплеснув ручками, но не выронив из под мышки портфеля , следователь неожиданно резво юркнул мимо меня в проем двери и устремился к входной двери. Я не препятствовал. А перед тем, как я услышал щелканье замков, Антон Гаврилович прокричал из  коридора:
 -Советую вам от всего сердца, поостерегитесь  вы его. До добра он вас точно не доведет!
   «До добра…», саркастически хмыкнул я. А кому оно теперь нужно, это ваше добро? Может моему Котенку ваше добро поможет? Лене? Еще сотне-другой пассажиров того самолета? Ваше добро, видите ли от Бога, а трещина в лопатке турбины авиадвигателя -  от случайного стечения обстоятельств. Куда смотрел ваш Бог? «Ах , простите, занят был – сеял доброе и разумное…» Так, что ли?…
 - Ну наконец-то, я слышу мысли и слова не мальчика, но мужа! – голос Че раздался у меня за спиной с неожиданностью тепловозного гудка. Я обернулся, и вдруг осел на пол, мои ноги больше не хотели держать меня в вертикальном положении.
  Че преспокойно сидел развалясь в парусиновом режиссерском кресле, и курил свою пузатенькую сигару, причем сигара была раскурена не только что… Складывалось полноценное ощущение того, что в мастерской он находился давно.
 - Меня, признаться, ваша душа с самого начала не интересовала. Каюсь, грешен – врал , - он смотрел мне в глаза не мигая, и вопреки иронии слов, в голосе Че было только полнейшее безразличие, какое бывает в обращении крупье к полностью проигравшемуся игроку.
 - Но… - я поспешно начал  было фразу , которая еще не родилась в моем сознании.
 - Но! – властно перебил меня Че,  предостерегающе  поднимая вверх наманикюренный  указательный палец, - я бы ,все-таки ,кое-что взял у вас, взамен на то, что вы собираетесь у меня попросить.
- Да…все, что  угодно! – я был ошарашен таким поворотом . Что за новая игра, он опять издевается надо мной…или…
 - Так вы не возражаете… - Че не спрашивал, а победоносно утверждал.
   Я растеряно развел руками, а Команданте пружинисто, по спортивному выпрыгнул из своего парусинового сидения , подошел к мольберту и снял с него холст на
подрамнике. Ничего больше не сказав он сунул картину под мышку и вышел из мастерской. Я остался сидеть на полу, но тут же спохватившись закричал в пустой уже коридор :
-Постойте! Что же теперь? Это как же , вот так – и все ? Да. Все. – ответила голова Че Гевары , неожиданно высунувшаяся из темноты коридора. Ответ прозвучал строго, и лаконичностью своей не подразумевал продолжения дискуссии .
 Но через пару секунд уже полностью невидимый Че отчетливо произнес из глубины коридора:
 - Кстати, ваша бывшая жена и дочь не летели тем рейсом. С чего вы это собственно взяли? Езжайте в аэропорт, они вас до сих пор там ждут…
  Дверь за ушедшим Че не щелкала но я почувствовал , что его уже нет в моей квартире, и еще я почему то твердо знал , что больше он здесь никогда не появиться.
   Как я доехал до аэропорта помню смутно. Отчетливо запомнился только резкий запах горящих покрышек. Калейдоскоп застывших картинок : изумленный мент с ворохом  банкнот в цепкой руке, искаженные страхом лица водителей пролетевших мимо автомобилей…Провернув стеклянную   вертушку аэровокзала я проскользил  по инерции еще пару метров по мрамору пола и остановился. Я сразу увидел их. Они сидели в синих пластиковых креслах-ракушках, вжавшись в них, и став от этого еще беззащитнее и меньше. Они смотрели на меня, я на них. Воздух вокруг опять сгустился и стал замирать, даже раскрученная моим вторжением дверь- вертушка остановилась. И тут, будто бы испугавшись этого нарастающего оцепенения я побежал.
   Я бежал, а зеркально-гладкий пол гигантского аэровокзала предательски норовил ускользнуть из под моих ног, но я не падал, мне казалось, что если я упаду то все кончится  опять , и я снова очнусь в своей квартире  на полу , или  в  ванной ,  или  еще 
где-нибудь… И я бежал, а навстречу мне бежала Катя, моя живая дочь, и невидимый ветерок ерошил ее русые волосы… Лена устало улыбнулась. Она улыбалась той улыбкой, которой я уже давно не видел, полной любви , но не прощения, ведь настоящей любви ни к чему прощать, достаточно продолжать любить.
    Мне стало понятно, что рогатый герильеро таки получил ту душу ,за которой приходил… но меня это совсем не волновало, ведь, как сказал один средневековый мудрец : «… не беда, если часть пути к вратам рая приходится пройти рука об руку с дъяволом…».



                ЭПИЛОГ

     Весна все настойчивее вступала в свои права, солнце светило почти по-летнему , и  проселочная дорога практически высохла, не пугая робкого городского водителя перспективой  намертво застрять в грязи на опушке леса. Впрочем  в этот солнечный день наплыва городских посетителей в березовой рощице не наблюдалось. Вернее посетитель был , но в гордом одиночестве.
          Молодой человек, прислонившись к стерильно чистенькой березке, нетерпеливо курил уже третью сигарету, и почти не чувствовал  вкуса табака . Он усмехнулся про себя: «неужели успел привыкнуть к чертовым сигарам..» . Томительное ожидание  не вписывалось в его привычно стремительный образ жизни, полной перемещений, игры и неожиданностей.
           Наконец вдалеке послышалось негромкое урчание автомобильного мотора и через пару минут молодой человек уже видел сквозь частокол березовых стволов подъезжающий неприметный автомобильчик. За рулем была та, которую он терпеливо ждал, однако  не пошел навстречу , а подчеркнуто спокойно наблюдал за тем, как дама остановив машину, вышла и направилась к нему. На его избалованный вкус она не была красавицей, но что-то неуловимо влекущее в ней было, это он вынужден был признать. Ко всему прочему дама, по мнению молодого человека, обладала недюженной фантазией и живостью ума, в чем ему пришлось убедиться во время их предыдущих встреч, а это для женщины и вовсе редкое сочетание качеств.
          - Я надеюсь ваше грандиозное опоздание не связано с переменой планов, - молодой человек соизволил оттолкнуться спиной от ствола дерева и сделать шаг навстречу приблизившейся женщине.
           - Все в силе, не волнуйтесь, - женщина опустила руку в плоскую сумку, висевшую на плече и достав увесистую пачку купюр , протянула её молодому человеку. Тот взял деньги и оценивающе посмотрел на торец пачки, перетянутой тонкой оранжевой резинкой.
           - А как же дополнительные расходы? По-моему мы договорились и об этом, - молодой человек не проявил беспокойства, но тон его стал  суше.
          - Я же сказала – не волнуйтесь,  получите  все , как договаривались, но сначала расскажите как прошло, и какие меры безопасности вы приняли, - женщина достала из сумки еще одну пачку банкнот, потоньше первой, но отдавать её собеседнику не спешила. При виде денег молодой человек расслабился и пожалуй даже развеселился.
          - Начну с того, что я восхищен точностью ваших предвидений и детальностью плана , который вы, мадам, разработали почти самостоятельно. Все прошло именно так, как вы и предполагали. До мельчайших деталей. Во всей постановке было всего три или четыре затруднения, и то незначительных. Ну это конечно фокус с телефоном – как вы и говорили , клиент патологически внушаем, и гипноз удался, хотя в последний момент я было испугался , что ничего не выйдет. Он был возбужден чуть более , чем следовало бы. Затем была заминка с вашим эффектным утренним появлением, вернее после него. Мне показалось , что он все таки наложит на себя руки, но и тут вы оказались на высоте – как вы тогда выразились… а вспомнил : «совесть есть, но трусоват…». И немного не по плану пошло в самом конце, но это вы и без меня знаете – в аэропорту насиделись дольше предполагаемого. Но как нам эта катастрофа в тему пришлась! Такого подарка я и не мог представить , а он – хлоп!…Да уж…И ведь именно «Швейцарские Авиалинии» ! Стопроцентное попадание!…Вы знаете, мадам, что такое «перепития» – буквально? Это, цитирую: «момент в традиционной греческой трагедии, когда герой понимает, что все ,что происходило до этого – ошибка»! Так вот это, поверьте мне, была стопроцентная  перепития!… 
          -  Что с актерами? – женщина казалось осталась безучастной к восхищениям  своего собеседника, и  прервала их безо всякого сожаления.
          - С актерами все по плану – все  не местные, и все без исключения покинули ваш город , никто из них не посвящался в план целиком. Более того , как вы и потребовали, для всех актерских единиц и групп был разработан  отдельный сценарий, полностью соответствующий  их ролям. При всем своем желании (а оно у них не возникнет – поверьте моему опыту), им не удастся восстановить ход событий целиком. Так что – только вы и я. Да и  я , мадам, по своему агентству числюсь в отпуске. Прошу заметить отпуск внеплановый и потому неоплачиваемый. И все это – только по вашему требованию. Поверьте мне, я разработал много инсценировок, и , хотя с вашей по замыслу и сложности сравнятся немногие , но ни в одной из них не было и десятой доли всех этих сложностей с конспирацией.
    - Я же сказала – так надо, и объяснять я ничего не намерена. Тема закрыта, с вас довольно и того, что я вам плачу не торгуясь , хотя повышения гонорара не оговаривалось, - дама смотрела на молодого человека в упор и он не выдержал её взгляда. Что с вашей аппаратурой слежения, или как там её?
      - Аппаратура аудио-визуального контроля . Все демонтировано. Не волнуйтесь.
     - Я задам последний вопрос, и мы с вами расстанемся, надеюсь навсегда , - женщина протянула пачку денег молодому человеку, - Где картина?
     Молодой человек упрятал остатки гонорара в карман и небрежно ответил :
    - Решил на память оставить….Шучу... Сжег , как и договаривались. Ну , все, мне пора – еще на самолет успеть надо.
     Он развернулся и бодро зашагал по опушке леса в направлении едва уловимого шума трассы, скрывающейся за лесочком. Женщина, как-то рассеяно, смотрела ему вслед и не двигалась, пока молодой человек не отошел шагов на десять, затем достала из сумочки аккуратный плоский пистолет и тщательно прицелилась в спину удаляющемуся  человеку. Выстрел прозвучал почти неслышно, но результат не разочаровал . Молодой человек качнулся вперед и  упал ничком , руки его странно вывернулись назад, ладонями вверх, будто бы убитый пытался продемонстрировать кому то свою безоружность.
      Женщина неторопливо подошла к телу, присела и деловито ворочая труп , достала из одежды убитого все деньги, затем сняла с обвисшей плетью руки  массивные золотые часы с браслетом. Поморщившись она сунула безвкусный хронометр , деньги и документы в  сумочку и встала над безжизненным телом. Потом опять наклонилась и прижала ладонь к шее молодого человека, кожа была все еще теплая, но никаких биений под ней не ощущалось.
- Перепития… , - чуть слышно проговорила она , глядя в затылок убитому, затем   выпрямилась и, развернувшись, зашагала к своему автомобилю.
    
                КОНЕЦ