Испытание

1

Черными змеями вьются ходы подземного храма.
На что надеяться тому, кто стоит в самом сердце лабиринта
пред железной дверью,
дверью, за которой притаился Демон неизвестности?

Много легенд помнит земля о том, как человек становился Героем…
но эта история совсем иная, эта история о том,
как Герой добровольно отказался от своего почетного звания.


2

- Ты погасишь огонь, откроешь дверь и прыгнешь, -
дает Старик последние напутствия юноше,
- это – твое последнее испытание... Испытание испытаний.
самое главное…самое тяжелое.
Все, что было до этого мига –  лишь цветы на обочине. 
Не выдержать его значит поставить огромный черный крест
на пути воина…пути героя…пути защитника.

Прыжок…обучение всегда оканчивается прыжком…
Старик говорил об этом с самого начала…
чтобы юноша знал, что ожидает его в самом конце.

- А ты прыгал? – спросил он Старика однажды.
- Ты не должен этого знать, - ответил тот.

Что же будет дальше?
Быть может, открыв дверь и прыгнув, он приземлится на мягкий песок.
А может, упадет в глубокий колодец на железные колья? Кто знает?
Кто знает?

- Не пытайся угадать, куда прыгнуть…не думай…
просто сделай то, что велит сердце, - так сказал Старик юноше.

Слово и дело – как преодолеть пропасть, что пролегла между ними?

Юноша вслушивается…в себя…в свое нутро…в свое сердце.
Но нет, ничего, лишь мысли…мысли…мысли…
словно обезумившие кони несутся сквозь уставший мозг.

Ему бы десять вооруженных врагов,
тогда бы все зависело от его навыков.
А тут сердце…кого спасешь сердцем?
Мастерство, сила духа и смекалка –
Вот его оружие.

Как  быть ему? Ведь если дух его даст трещину,
печать позора ляжет на его имя, на имя отца.
На ладонях его выжгут клеймо: сломанный меч –
запрет касаться оружия.

Глухая скотина! – кричит молодой воин со злобой.
На кого?

Храм судьбы…
Сколько доблестных воинов, в тысячу раз более достойных, чем он,
не вернулись оттуда либо вернулись сломленные,
с покрытыми позором именами…
Старик рассказывал об этом…

Пред юношей возникает Призрак…
Призрак совести…Призрак обвинения.
Как две капли воды похожи они,
но один – поникший, а другой – горд и высокомерен.

-Решайся! Пробил час истины! Докажи им всем! – кричит Призрак.
-Мертвый герой… или живой трус… - шепчет юноша.
-Даже не думай! Ты не сможешь жить с таким позором!
-Смогу! Не путай смерть в истинной битве,
когда защищаешь живых от живых
с глупой гибелью во время Испытания!
-Красивые  оправдания! Ты – трус! – злобно кричит Призрак, -
Вспомни об отце! Ради чего он столько лет кормил тебя,
пока ты с утра до вечера размахивал палкой?
Ради чего столько времени и сил потратил на тебя Наставник?
Туши огонь и иди!
Будь достоин звания мужчины, звания воина и защитника!
-Только не так, - шепчет юноша, спрятав лицо в ладони, - только не так… - сквозь закрытые веки милое сердцу лицо смотрит на него.

О, Небеса! За что вы наказали его?
Не он ли мечтал о звании воина и защитника с самого детства.
Не он ли  потратил десять лет жизни на ежедневные занятия?
Не он ли был терпелив, ловок, отчаян?
Неужели он - всего лишь трус,
все эти годы претворявшийся чем-то большим?

-Ты мог быть лучше! – бросает обвинение Призрак, -
Ты мог быть сильней, мужественней, решительней!
Вспомни, сколько раз ты трусил и отступал.
Вспомни!

Юноша закрывает глаза. Он вспоминает…

Однажды, будучи совсем мальчишкой, он испугался другого -
того, кто был сильней, крупней, злей…
С тех пор он изменился, стал искусным бойцом…
сейчас все сложилось бы иначе. Но тогда он испугался.
Были и другие позорные поражения. Давно.
И уж кто-кто, а он никогда бы не назвал себя бесстрашным,
а тем более безупречным.

Говорят, что истина сто цепей порвет, а на поверхность всплывет.
Вот и всплыла правда и тихо покачивается
на поверхности текущего мига.

-Ты меня убедил, - шепчет юноша, - я действительно трус.
Я всегда чего-то боялся: жестокой схватки, боли, поражения, унижения.
Теперь вот…боюсь смерти.
Правду говорит Наставник: из глины меча не выковать.
Теперь я знаю, что ждет меня, как знаю и то,
почему Храм называют Храмом Судьбы.

И юноша действительно знает…


Сейчас он встанет, повернется к двери спиной и покинет Храм,
пойдет в деревню и сам встанет возле позорного Столба.
Он положит меч на землю, и каждый, кто пожелает,
плюнет ему в лицо, в глаза - какой позор! –
а он стерпит, ибо таков закон, установленный предками.

Не услышал он своего сердца,
лишь  бешеный рев Демона страха оглушил его,
лишил силы...


3

Посреди деревни, словно угрюмый палач,
возвышается позорный Столб, черный от времени и солнца,
от крови тех, кто не желал жить по-людски.

Не доходя шагов десять, юноша останавливается…
едва обнажает клинок…
чтоб взглянуть на блеск стали в последний раз…

Если бы ты знал, Железный брат,
как хочет он коснуться губами твоего холодного лезвия,
как хочет вновь услышать твою песню, твой звонкий смех
 во время игры с другим, таким же, как ты…
если бы ты знал…

Но он не смеет.



-Никудышным хозяином я оказался, - шепчет юноша,
душа его рвется, словно хоронит лучшего друга.
Он кладет меч на седую пыль, кладет бережно,
как кладет мать любимое дитя и идет к Столбу…

Стоит…
ждет, когда соплеменники, жители деревни,
сойдутся для злого развлечения.
Не часто выпадает случай
плюнуть злобой и презрением в чужое лицо…
ох, не часто…

Словно шершни из потревоженного гнезда,
издавая угрожающий гул, сходятся  жители деревни.

Плевок…
Плевок…
Еще плевок…

-Слюнтяй!
-Трус!
-Ты просто баба! – сыпется со всех сторон.

Точно клювы черных хозяев помоек
плевки и оскорбления терзают юную душу.
Сколько же их,
чье презрение липкой слюной застило глаза?

Мелькнула красная лента в черных волосах –
это друг, товарищ по играм с детства.
Неужели и ты плюнешь в его лицо?
Осквернишь своей слюной?
Но друг лишь стоит вдалеке с тоскою в глазах.
«Эх, ты!» - читается в них.
Вот он – настоящий друг.

Могучей глыбой возвышаясь над остальными,
к Столбу шагает кузнец.
Вот кому надо метить в Герои…
уж ты не струсишь…не намочишь штаны…

Плевок…молча…с презрением…

Среди толпы, одиноко и незаметно, стоит отец юноши.

Герои долго не живут, - говорил отец когда-то, -
подумай хорошенько прежде, чем ступить на этот путь.
И юноша думал, думал своим детским, восторженным умом,
ослепленный Апостолом славы и подвига.

Теперь же влага не может скрыть муку,
что прячет отец в тайнике сердца.
Когда же из глаз мужчины выкатились две жемчужины,
он, глядя на сына, едва заметно улыбнулся,
словно знал что-то, чего не знал никто.

Сколько горя и отчаяния могут вместить в себя
скупые слезы сильного человека?
Есть ли на свете рана больней  позора любимого сына?


4

Войдя в свою хижину, юноша достает кинжал…
нет, он не станет бить себя промеж ребер,
ведь приставив острие железа туда, где сердце,
сжав рукоять покрепче и нарочно упав,
можно с силой удариться грудью о землю…

Словно в масло проникнет холод стали
в почерневшее от обиды и унижения сердце –
лекарство…простое и надежное.

Исклевана, истерзана юная душа,
но слишком  сильна в ней жажда жизни, страсти, свободы…
Не сломить его позором!
Больно. Горько. Но это - не самое страшное.

Он покинет родные места, уйдет навсегда,
но прежде в последний раз
увидит лицо любимой, услышит милый сердцу голос.
 
Красавица, как встретишь ты его, чье имя покрыто позором,
чье лицо стало липким от людского презрения?
Возьмешь ли, как прежде за руку?
Или побрезгуешь, рассмеешься в лицо?


5

А вот и дом возлюбленной.
Две темные фигуры стоят у порога.
Одна – девушка.
Другая…о, Небеса! Это Старик.

Десять лет, десять долгих тяжелых лет,
Старик  учил его, закалял тело, оттачивал дух, готовил разум.
И вот теперь, гордо подняв голову, ждет нерадивого ученика. 
Даже плевок он сделает мастерски – на глазах у любимой.

Что ж, юноша стерпит и этот плевок.
Правда, будет он больнее удара острым камнем в лицо.
С достоинством примет он то, что должен,
ибо помнит твою науку, Старик, что нужно уметь проигрывать.

Юноша виновато опускает глаза к земле…
потому что виноват…
виноват, черт возьми!

Шуршат камешки под ногами Наставника…
Старик делает шаг…
Плевок вот-вот сорвется с уст…
Делает другой…
Или удар, резкий и жестокий…
Делает третий…

-Я горжусь тобой! Ты выдержал! – говорит Старик,
сжимая ученика в крепких мужских объятьях.










                Ноябрь 2004.