Я ИДУ К БОГУ

Мертвец…
Самый настоящий покойник – вот кто я.
Я умер полгода назад и если ты вздумаешь спросить меня
о причине моей смерти, я отвечу, что не знаю ее.
Видимо в какой-то злосчастный момент огонь жизни угас во мне.

Как это быть мертвым? Никак.
Умерев, ты превращаешься в тень, бродящую по ночным улицам
в извечном поиске чего-то, чего тебе никак не удается найти.

Ты видишь. Ты слышишь. Ты все осознаешь.
Одно маленькое «но» - ты ничего не чувствуешь.
Не чувствуешь.

Ты перестаешь получать то, ради чего, собственно, и живут люди –
радость, вдохновение, увлеченность, предвкушение, возбуждение, экстаз, грусть, злобу…
Все это становится вещами из другого, недоступного тебе мира.

Тебя словно бы заточили в пустую черную комнату с крохотным отверстием в стене.
Одним глазком ты наблюдаешь за неистовством жизни, бушующим снаружи.
Ты слушаешь, думаешь, но не более того.
Даже  думание становится пресным и безвкусным,
оно  становится не нужным никому, даже тебе.
И твои мысли – это все, что у тебя есть.

Может ли мертвец ожить?
Может, если пожелает.
Беда в том, что обычно покойники не хотят оживать.
Зачем - ведь быть мертвым так легко?
Это как, проснувшись утром выходного дня, нежиться в постели,
когда нет нужды спешить куда-то, делать что-то.
Кто будет торопиться покинуть ложе?

Но я-то хочу!
Я хочу бороться!
Я хочу чувствовать!
Я хочу жить!

Что же сможет оживить меня? –
вот вопрос, который я задавал себе снова и снова с тех пор,
как осознал, что превратился в покойника,
а одним тяжким апрельским утром наконец-то понял.

Красоты!
Мне до безумия хочется красоты!
Я хочу красоту!
Я желаю ее!
Я жажду!

В тот миг мне бы раскрыть глаза пошире,
протереть окна души моей,
покрывшиеся невыносимо толстым слоем серой пыли,
внимательней осмотреться кругом,
увидеть оранжевое время и воскликнуть:
«О, Небеса! Какая красота!»

Но нет, все не так просто.
Не простой, не обыкновенной, не привычной красоты возжелал я,
но красоты редкостной, нездешней - той красоты,
которую возможно встретить исключительно в чужом краю –
красоты экзотической.

Чужой красоты жаждал я.
Лишь она сможет оживить покойника, в которого я давно превратился.
Лишь она способна вдохнуть в меня дыхание жизни.
Лишь она вновь зажжет пламень в моем сердце,
на месте которого серым пятном покоится горстка стылого пепла.

Море…
Я так давно не видел море.
Море зовет меня, зовет постоянно.
Каждый вечер стоит мне лечь, чтобы отойти ко сну,
я слышу его ритмичный шепот.

Его же я слышу всякий раз, едва закрыв глаза,
чтобы  вслушаться в разговор листьев с ветром.

Море…
Что может быть прекрасней в этом мире?
Кто не видел море хотя бы однажды, не видел ничего.
Ведь море – это жидкий бог, чье прохладное нежное прикосновение
играючи и без остатка растворяет печаль и усталость,
тоску и уныние.

Море…
Море – это не просто бог,
это Бог, которого можно увидеть, услышать, почувствовать.

Море – это Бог, который даст тебе столько благости и радости,
сколько ты пожелаешь.
И этот Жидкий Бог ничего не попросит и уж, конечно,
не потребует взамен.

Ты просто придешь к Нему и скажешь: «Дай!»,
а Он, лизнув тебя соленым языком, ответит: «Возьми!»

И ты будешь брать…снова и снова…
каждый день…с утра до вечера…и с вечера до утра…
а когда возьмешь столько, сколько способны вместить
твои сердце, душа и тело, твои глаза, кожа и разум, ты скажешь:
«Хватит, я ухожу», а он шепнет в ответ: «Иди».

Достав же несколько монет, ты кинешь их в воду.
Монеты, сверкнув на солнце, весело булькнув,
лягут на дно, к остальным сокровищам –
мидиям и отшельникам - таким будет твой дар Богу.

А Жидкий Бог не скажет ничего, но, чуть улыбнувшись, 
дохнет в твое лицо горячим, пахнущим водорослями,
крабами и древними кораблями, дыханием –
так он благословит тебя.

Ты же вернешься из этого паломничества домой,
исполненный силы, радости и вдохновения.
Ты вернешься, неся на своей груди поцелуй самого Бога.
Ты вернешься одухотворенным.
Ты вернешься живым…

Вот почему я собираю самое необходимое.
Вот почему, покинув дом, я иду к морю,
этому голубому жидкому богу.





Июль 2004