Снегопад

Снег идет весь день. Ирина Анатольевна заканчивает работу около восьми. Время – удобное во всех отношениях. После восьми почему-то задерживаться не полагалось, да и жутковато становилось в одиночестве. Офис выходит прямо на лестничную площадку, а там уже после семи вечера никого не бывает. Уходя, надо погасить свет, не забыть взять ключ и захлопнуть дверь. Проблема в том, что панель с выключателем и электронным управлением замка отгорожена от входной двери. Получается, что выключив свет и нажав кнопку замка, надо в темноте обогнуть перегородку в считанные секунды, пока действует команда, открывающая дверь. Проделывать это иначе не удается. Будь Ирина повыше, можно было бы стоя у двери протянуть руку поверх перегородки, нажать кнопку и выйти. А ей случалось бегать по несколько раз, если она не успевала открыть дверь в нужные сорок секунд. Тем временем, так и не преодолев детский страх темноты, она воображала, что выбравшись, наконец, из офиса, окажется нос к носу с уже поджидающим ее на лестничной площадке злоумышленником.

Открыв, как всегда, лишь после нескольких попыток дверь, Ирина Анатольевна выходит на лестничную клетку и с облегчением видит, что злоумышленника нет, а лестница ярко освещена. Спустившись по скользким мраморным ступенькам вниз, она нажимает на очередную кнопку и выходит в пургу. Теперь предстоит дойти двадцать шагов до соседнего подъезда и сдать ключ и офис на охрану. Старая московская улочка отреставрирована на западный манер, но плитка, которой вымостили тротуар, совершенно не подходит для русской зимы, если вообще предназначена для улицы. В мороз она стекленеет и заставляет прохожих отчаянно балансировать.

Ирина проделывает свой нелегкий путь до центрального офиса, сдает ключ и ковыляет обратно к своему подъезду, где припаркована ее машина. Холодно, голова звенит после дня напряженной умственной работы, и ужасно хочется есть. Закинуть в машину сумку и пакет с бумагами удается с трудом: дверь открывается, обрушивая на нее настощую лавину. Потом она достает из салона щетку со скребком и принимается разгребать сугроб на крыше и отскребать лед со стекла. Наконец, дрожа от холода, усаживается за руль и двигает в сторону дома.

Задерживаясь на работе до восьми, Ирина кроме всего прочего, избавляет себя от пробок на дороге. Но на этот раз Садовое кольцо стоит. Снег валит и валит, и автомобили двигаются со скоростью пешеходов. Салон прогрелся, и снежная каша, раздвигаемая метрономом дворника, стекает по стеклу. Поняв, что путь длиною в десять минут придется проделывать не менее получаса, Ирина обреченно слушает радио. Уже в начале десятого она доезжаент до «Седьмого континента», покупает мацареллу, спеццеховские сардельки, резаные овощи и, проехав еще километр, наконец, добирается до дома. Сын, встретивший ее в коридоре, не особенно голоден, по кухне разметались следы его перекусываний - где нож испачканный маслом, где хлебные крошки, где тарелка с белыми лентами жира от ветчины – жир он не ест, но зато под ветчину хлеб намазывает маслом.

Ирина переодевается и начинает готовить ужин. Часам к одиннадцати с ужином и мытьем посуды покончено и можно сесть за компьютер, чтобы часа два поработать. К половине первого она начинает клевать носом и решает, что пора спать. Чистить зубы и заниматься лицом – опасно. Пока все это делаешь, просыпаешься и потом не можешь заснуть. Но и не делать это невозможно. Теперь Ирине надо одурманить себя какой-нибудь телеерундой, чтобы заснуть. Тут, как назло, начинается фильм, который она давно хотела посмотреть. Она включает off-timer на двадцать минут, потом еще на двадцать и часам к двум благополучно отключается, так и не досмотрев фильм. В шесть она просыпается, хотя будильник поставлен на семь, понимая, что больше ей поспать не удается. Это обычная история – когда куча работы и недосып – просыпаешься в пять-шесть даже по воскресеньям. Но это даже хорошо. Во-первых, работы все-равно очень много, а во-вторых, раньше выйдешь – не попадешь в пробку.

Ирина встает, делает зарядку, принимает контрастный душ, готовит в микроволновке геркулес с яблоками, кофе и усаживается завтракать перед телевизором. Потом втирает в тело и лицо крем, делает макияж, укладывает феном и щеткой волосы, надевает отменные колготки, свежую блузку, брюки и пиджак, душится любимой туалетной водой и выходит из подъезда в сторону дворовой автостоянки с мыслью о том, согласится ли избалованный "левыми" клиентами дежурный по стоянке почистить снег на ее месте, пока она будет на работе. Тут она видит нового дворника, рьяно сгребающего широченной алюминиевой лопатой снег во дворе. Дворник – среднеазиат - то ли узбек, то ли таджик. В последнее время в Москве очень много их работает. Ирина Анатольевна, свежая и благоухающая после утренних процедур, в новой шубке чувствует себя неприлично благополучной и почти что беззаботной дамочкой. Она просит дворника к вечеру, не сейчас, потому что снег будет опять, наверное, целый день - почистить сороковое место на стоянке. Она дает ему пятьдесят рублей и по колено в сугробах идет к своей машине, так и не поняв, глядя в непроницаемое лицо азиата, будет ли дело сделано.

Снегопад продолжается, хотя мостовую за ночь, к счастью, разгребли. На улице еще не светло с ночи, да вдобавок пурга. Белые хлопья на асфальтово-сером небе метут и метут. По радио рассказывают о женщине-узбечке, провозившей в своих внутренностях капсулы с героином и вообще об азиатских каналах распространения наркотиков. Ирина думает об уборщице- узбечке и дворнике-узбеке: понял ли он ее просьбу.

Она приезжает на работу первой – ей и брать ключ от офиса. Повторяется вчерашний путь. От машины до центрального офиса и обратно с ключом. Открыв дверь подъезда, Ирина Анатольевна встречает уборщицу-узбечку (или таджичку) – молодую совсем женщину и уже почему-то с золотыми зубами. При виде Ирины Анатольевны она с утроенным рвением трет белый мрамор лестницы шваброй с тряпкой, а Ирина Анатольевна с утроенным рвением топает при входе, чтобы не пронести на подошвах на лестницу тающий снег . С привычной улыбкой здоровается и не может понять по бесстрастному лицу азиатки, узнает та ее или нет, впрочем, она и сама сомневается: та ли это женщина, что была вчера, неделю назад, или другая.

Снегопад наконец прекратился. Вечером Ирина Анатольевна приезжает домой и видит, что ее место на стоянке расчищено. Значит, понял, все-таки. На следующее утро она опять выходит из дома и благодарит дворника, и опять никак не может определить по его лицу, понимает ли он ее.