Николай Тертышный
ТАЛАНТ
Рассказ
…Уже несколько лет подряд Боков неизменно возглавлял приёмную комиссию, и особое удовольствие получал Леонид Лаврентьевич от собеседований с поступающими на актёрское отделение. После таких собеседований он мог прямо говорить, кто, из вступающих на тернистый путь, до конца останется верным избранному делу. Тут, как истинный ценитель, как учитель, оставивший после себя ма-а-ленькую школу, он очень редко ошибался. Собственно, об одном из таких собеседований с абитуриентами и пойдёт рассказ, который сам Боков не устаёт при случае рассказывать.
…С самого утра у старого театрала было приподнятое настроение, соответствующее и солнечному июлю и предшествующему мероприятию. Комиссия собралась полностью, что случается довольно редко, и Боков прямо порадовался необычайно прекрасному утру. Приятно было выслушивать приветствия своих коллег по театру и преподавателей института, в которых он теперь находил собратьев по ремеслу. День обещал быть чудным. Пригласили первого экзаменуемого. И сразу удача! Слушая рослого паренька, угловатого в своей стеснительности, Боков нашёл-таки привлекательность и в нерешительности парня, и в его грубовато решительном Маяковском.
- А что, сегодня за дверью собрались одни таланты? - шутил Леонид Лаврентьевич в лицо смущённому студенту, - Пригласите следующего!
И вдруг в этот самый неподходящий момент за дверью послышался шум. За порог просунулась грузная фигура старика, который, опережая кого-то, громко бубнил в густую с проседью бородищу:
- Ты погодь, погодь, малец. Успеешь ищо коленками потрусить. А ты, Петруха, тоже погоди маненько…
Потом старик вошёл, прикрывая за собой дверь. Вся комиссия недоумевала. Боков приподнялся:
- В чём дело, товарищ…?
Старик, угадывая в Бокове старшего, направился через всю аудиторию прямо к нему, громыхая о паркетный пол неуклюжим костылём вместо ноги.
- Прошу прощения великодушно! Видать, батенька, ты тута старшой? - старик ткнул в Леонида Лаврентьевича пальцем, - Разговор у меня к тебе… имеица.
Боков сел.
- Не во время вы, товарищ. У нас собеседование, а вы врываетесь…. В чём собственно дело?
- Я, батенька, с глазу на глаз желал бы…. Дело-то пустяшное, а всё ж при посторонних неудобствие случается иногда. Я слыхивал, ты при посторонних… взятку-то… не берёшь, а?
Леонид Лаврентьевич опешил.
- Я вас не понимаю? И вообще, вы не могли бы подождать и объясниться там?… - Боков показал на дверь.
Но старик наоборот ближе подвинулся к столу, наклоняясь к недоумевающему председателю:
- Нет, батенька, ежели уж так вышло, буду рубать напрямки. Там, - старик тряхнул бородой на дверь. - Петруха, внук мой, топчется. Боится заходить. Так ты прослушай его, а уж я-то за ценой не постою…
Боков начинал кое-что понимать. Остальные члены комиссии зашикали на старика, пытаясь выпроводить его подобру-поздорову.
- Как фамилия вашего Петрухи? - Леонид Лаврентьевич успокоил коллег.
- Силины мы, батенька, как есть Силины. И прадеды в Силиных века хаживали. Сильный род у нас, оттого и фамилия пошла. Так я зову Петруху-то…? Ты не сумлевайся, Петруха артист, чистый артист. Дома таку комедь ломает, чисто ахтёр столишный, в кине не сыщешь!
- Посмотрите, пожалуйста, в списках, Силин Пётр, - обращается Боков к секретарю комиссии и, удостоверившись в наличии такового, кивает старику: - Давайте вашего Петруху, батенька…
Комиссия улыбается. Старик зашаркал к двери, припадая на громыхающий протез.
- Давай, Петруха! Не боись, не съедят, чай. Талан показать надо народу-то, тогда он и вес заимеет. Я-то принимаю твою способность к энтому делу, а вот люди-то сумлеваются. А ты не трусь, кажи талан…
Боков знаком остановил старика, подозвал к столу вошедшего молодого человека.
- Петруха, значит? Так…. Ну-с, давайте Пётр, знакомиться. Чем желаете покорить нас? Доказывайте, что вы «ахтёр, батенька»…
- Да, ты у него спроси, пусть Гохоля Николай Василича скопирует. Горазд Петруха Гохоля энтова читать. Дозволь токмо…, - старик вновь идёт к столу.
- Ну, что ж… Гоголя так Гоголя. Прошу вас…
Петруха стал цитировать из «Мёртвых душ». Читал хорошо, со всеми приложениями нужных движений, гримас, хотя был несколько скован и тороплив. Комиссия осталась довольной, только Боков иронически улыбался и молчал.
- Ну, как, батенька? Горазд Петруха али нет? - старик подобострастно уставился на председателя. А тот всё держал паузу и молча смотрел в бородатое лицо старика.
- Мало, Петруха. Вишь, старшой не доволен…. Видать, Гохоль не подходит. Тогда уж давай комедь…!
- Нет, нет! Довольно. Прочитано хорошо, нам всем нравится, - Леонид Лаврентьевич обводит глазами всех членов комиссии.
- Да, да! Молодец! Есть свой подход…, - послышались одобрения.
А кто-то, шутя, обратился к старику:
- Ты бы, дед, тоже в артисты шёл. Что-то в тебе есть такое…
И тут случилось невероятное. Старик вдруг быстрым движением сдёргивает свою кудлатую бороду, показывая всем своё улыбающееся мальчишеское лицо…. Потом поворачивается к Петрухе:
- Я же говорил, и меня заметят!
Куда и голос-то стариковский подевался. Комиссия опешила. Был старик и нет его! Только Боков сидит улыбающийся, прищурив с хитринкой глаза. Потом все почему-то рассмеялись, а «старик», вдруг засмущавшись, повернулся и, неуклюже хромая, пошёл к двери.
- Нет, нет, батенька, теперь постойте. Как ваша фамилия? - Леонид Лаврентьевич поднялся.
- Это Саня Пригов, дружок мой, - отвечал уже за товарища Петруха. - Он экзамены завалил…
- Ну что ж, Пригов, вы хорошо играли. Я думаю, приёмная комиссия это учтёт и примет соответствующее решение. Но, позвольте спросить…, - и, кивком показывая на деревянную ногу, Боков проговорил: - Как прикажите понимать эту бутафорию…?
- А нет тут никакой бутафории. Обыкновенное отсутствие конечности, только неприлично оформленное. Армейское это…, - «старик» потупил взор.
Минуту все молчали. Первым заговорил Леонид Лаврентьевич:
- Вы свободны. Пусть заходит следующий…
Абитуриенты уходили, а Боков смотрел серьёзно им в спины и думал:
- «А жизнь для молодых сегодня - всё-таки посложнее нашего театра, это факт. И как быстро она сделала мальчишек стариками…».
***
Талант
© Copyright: Николай Тертышный, 2005
Свидетельство о публикации №205021200049
Свидетельство о публикации №205021200049
Рецензии
Говорит ли автору что-нибудь тот факт, что по телевидению часто показывали водевиль «Старуха» (кажется, в постановке Театра Оперетты), где девушка, желавшая стать актрисой, переоделась старухой и разыграла театрального постановщика (который к тому же ранее обещал на ней жениться)? Или автор думает, что за 2000 лет возглас Горация:
O imitatores, servum pecus!
(О подражатели, рабское стадо!)
успел устареть?
Любому сразу видно, что деревянная нога – не бутафория (руку еще можно спрятать под одеждой, а ногу не спрячешь), и ни один человек такой фразы о бутафории, как в рассказе, произнести в принципе не мог: развязка надумана, и в нее нельзя поверить. «Взывающий к гражданским чувствам» конец никак не вытекает из русла сюжета. И это неприятно поражает, ибо создается впечатление, что делается попытка «спекулировать на гражданских чувствах».
Ольга Славянка 13.06.2005 16:53 • Заявить о нарушении
O imitatores, servum pecus!
(О подражатели, рабское стадо!)
успел устареть?
Любому сразу видно, что деревянная нога – не бутафория (руку еще можно спрятать под одеждой, а ногу не спрячешь), и ни один человек такой фразы о бутафории, как в рассказе, произнести в принципе не мог: развязка надумана, и в нее нельзя поверить. «Взывающий к гражданским чувствам» конец никак не вытекает из русла сюжета. И это неприятно поражает, ибо создается впечатление, что делается попытка «спекулировать на гражданских чувствах».
Ольга Славянка 13.06.2005 16:53 • Заявить о нарушении
P.S. Помимо всего прочего, есть «нестыковка» в названии. Талант есть в том случае, если имеет место розыгрыш, т.е. если инвалид молод душой и никак не похож на старика. Если же он душой стал походить на старика, то розыгрыша, по сути, нет, и, следовательно, нет таланта. Название буквально противоречит последней фразе.
Ольга Славянка 13.06.2005 17:59 Заявить о нарушении
Ольга Славянка 13.06.2005 17:59 Заявить о нарушении
Спасибо за пристрастный отзыв на «Талант». Именно таких «разборок», коротких, но ёмких, «разящих под дых» ждёшь от читателя. Но рецензии должны не только бить, но и проявлять то, что помогает в писательстве. Это особенно важно начинающим. Эх, получить бы такую рецензию в семидесятых…
Я по «странному стечению обстоятельств» считал «Талант» своим «кровным детищем», и тут на тебе… такой «конфуз», подмеченный, однако, не только Вами. Признаюсь (уже в который раз!), опыт сей написан в пору молодости (дай Бог памяти, лет тридцать пять назад…) и, конечно же, надуман (что совершенно не скрываемо). Но тут же, надо признаться, что на 90% биографичен. «Сценарий» сей задумывался мной в кураже для поступления в своё время в театральный институт, но в самый последний момент (как это всегда бывает в жизни…!) судьба распорядилась по своему – я не сыграл «старика» на прослушивании, и это как раз вот те десять недостающих процентов до абсолютной автобиографии. Но всё остальное, включая и безногость «героя», абсолютная правда, и нет в этом ни грамма вымысла. Я предполагаю, единственное, что где-то подсмотрено мной (а молодость, как раз то время, когда, подражая, постигаешь…), так это жанр, форма рассказа – так называемая байка. Быть может это и «низводит» рассказанное до каких-то знакомых или даже общеизвестных историй. Одним словом, я «обескуражен» (в какой уж раз за последние годы…), но с другой стороны как-то даже и приятно, что есть инсценировка примерно того, что самому хотелось сделать когда-то в свои двадцать лет. Кстати, по известным причинам, в том числе и те, что указаны Вами, в советское время эту «байку» не пускали…. Странно и грустно, но её и сегодня сложно рассказывать. Почему бы это…?
Прочёл из Вашего «О законах алмазного языка». Как только не выражаются попытки подчинить логике и «материализовать» «флюиды творчества»…? Что-то этакое…, несомненно, есть в Вашем желании видеть «те предметы, которые изменяют свой вид или пребывают в движении» с такого же «расстояния», как писатель. И, думаю, такое же «видение», несомненно, значительно сближает автора с тем, кто ставит по его произведению фильм. Но это только один из бесконечного множества факторов связывающих автора и его читателя. И хотя Вы учитываете многое: и число слогов, и число пауз, продолжительность их звучания и т.п., Ваш опыт один из многих попыток открыть секреты профессионализма и таланта, показать некую «универсалию» писательского труда. Как впрочем, и все мы повторяемся и служим тем самым одному самому универсальному опыту природы – жизнь.
Не отрицаю своеобразной связи «писательских галлюцинаций» с определённым «ритмом фразы» (что, вероятно, и есть писательское своеобразие, что и рознит таланты пишущих), но не стоит упрощать процесс творчества до «способности галлюцинировать». Можно ли спорить с утверждениями типа: «…ритмику фразы (Nобщее) писатель слышит всегда до того, как найдет нужные слова». Джордж Оруэлл, например, говорит примерно об этом же: «…ещё до того, как писать, он (писатель) обретает некий эмоциональный настрой, от которого полностью не избавится уже никогда». Но с таким же упорством в этих рассуждениях об «эмоциональном настрое», о характеристиках «зримых и незримых фраз», «темпа» и особенности тех или иных повествований, всегда нужно принимать во внимание всё то, что предшествовало написанию произведения и потом всё то, что происходит после его публикации. А это, как Вы понимаете, необъятное поле деятельности. Это бесконечный, хотя отнюдь не беспредметный, не бессмысленный разговор…
Николай Тертышный 16.06.2005 08:52 Заявить о нарушении
Я по «странному стечению обстоятельств» считал «Талант» своим «кровным детищем», и тут на тебе… такой «конфуз», подмеченный, однако, не только Вами. Признаюсь (уже в который раз!), опыт сей написан в пору молодости (дай Бог памяти, лет тридцать пять назад…) и, конечно же, надуман (что совершенно не скрываемо). Но тут же, надо признаться, что на 90% биографичен. «Сценарий» сей задумывался мной в кураже для поступления в своё время в театральный институт, но в самый последний момент (как это всегда бывает в жизни…!) судьба распорядилась по своему – я не сыграл «старика» на прослушивании, и это как раз вот те десять недостающих процентов до абсолютной автобиографии. Но всё остальное, включая и безногость «героя», абсолютная правда, и нет в этом ни грамма вымысла. Я предполагаю, единственное, что где-то подсмотрено мной (а молодость, как раз то время, когда, подражая, постигаешь…), так это жанр, форма рассказа – так называемая байка. Быть может это и «низводит» рассказанное до каких-то знакомых или даже общеизвестных историй. Одним словом, я «обескуражен» (в какой уж раз за последние годы…), но с другой стороны как-то даже и приятно, что есть инсценировка примерно того, что самому хотелось сделать когда-то в свои двадцать лет. Кстати, по известным причинам, в том числе и те, что указаны Вами, в советское время эту «байку» не пускали…. Странно и грустно, но её и сегодня сложно рассказывать. Почему бы это…?
Прочёл из Вашего «О законах алмазного языка». Как только не выражаются попытки подчинить логике и «материализовать» «флюиды творчества»…? Что-то этакое…, несомненно, есть в Вашем желании видеть «те предметы, которые изменяют свой вид или пребывают в движении» с такого же «расстояния», как писатель. И, думаю, такое же «видение», несомненно, значительно сближает автора с тем, кто ставит по его произведению фильм. Но это только один из бесконечного множества факторов связывающих автора и его читателя. И хотя Вы учитываете многое: и число слогов, и число пауз, продолжительность их звучания и т.п., Ваш опыт один из многих попыток открыть секреты профессионализма и таланта, показать некую «универсалию» писательского труда. Как впрочем, и все мы повторяемся и служим тем самым одному самому универсальному опыту природы – жизнь.
Не отрицаю своеобразной связи «писательских галлюцинаций» с определённым «ритмом фразы» (что, вероятно, и есть писательское своеобразие, что и рознит таланты пишущих), но не стоит упрощать процесс творчества до «способности галлюцинировать». Можно ли спорить с утверждениями типа: «…ритмику фразы (Nобщее) писатель слышит всегда до того, как найдет нужные слова». Джордж Оруэлл, например, говорит примерно об этом же: «…ещё до того, как писать, он (писатель) обретает некий эмоциональный настрой, от которого полностью не избавится уже никогда». Но с таким же упорством в этих рассуждениях об «эмоциональном настрое», о характеристиках «зримых и незримых фраз», «темпа» и особенности тех или иных повествований, всегда нужно принимать во внимание всё то, что предшествовало написанию произведения и потом всё то, что происходит после его публикации. А это, как Вы понимаете, необъятное поле деятельности. Это бесконечный, хотя отнюдь не беспредметный, не бессмысленный разговор…
Николай Тертышный 16.06.2005 08:52 Заявить о нарушении
Так получилось, что вы не ответили сразу на мою рецензию, а я потом забыла о вашем рассказе. Я случайно перечитывала старые рецензии и прочла, что вы потеряли ногу, и решила вам ответить с запозданием – извините!
Ваша жизнь, разумеется, трагична, ибо потеря ноги – большое несчастье. Можно, конечно, привести в качестве примера жизнь профессора Федорова, потерявшего обе ноги и после этого изобретшего новый вид операций на глазах, организовавшего глазную клинику, ставшего ее директором и научившегося ездить на лошади – без ног!, так что конный спорт стал одним из его хобби. Не у всех есть мужество и талант профессора Федорова. Я вблизи знакома с одним преуспевающим врачом, потерявшим ногу, когда она была раздроблена сорвавшейся плитой при строительстве его дачи.
К сожалению, потеря ноги – не единственная и не самая большая трагедия, которая встречается в нашей жизни. Потеря зрения еще хуже. А сумасшествие и тем более. И еще хуже бесплодие, в котором часто тоже повинны врачи. Люди попадают в тюрьму ни за что… и т.д.
Можно говорить о том, что общество виновато перед ветеранами войны, ставшими калеками. Можно говорить о том, что оно равнодушно к ним. Но в данном случае голые призывы не помогают. Наше мировоззрение формируется не за один день. Людей волнуют, в первую очередь, их собственные проблемы. Чтобы достучаться до каждого, нужно вызвать интерес и симпатию, а далеко не все несчастные люди вызывают симпатию - и далеко не все герои вызывают симпатию. Наша психика сложнее устроена. Идея о том, что рассказы, поднимающие тему инвалидов войны, могут изменить ситуацию, несколько утопична. Они могут оказать на общественное мнение влияние – но только в том случае, если они талантливо написаны. Не талантливо написанные рассказы производят обратный эффект – они раздражают своей бездарностью, и это раздражение может переноситься на инвалидов войны, увы!, хотя те совсем не виноваты в том, что кто-то пишет бездарные рассказы.
Для того, чтобы написать талантливый рассказ, мало добиться зримости слога – нужны еще мысли в голове. Я никогда не писала о том, что зримость текста является единственным компонентом творчества. В рассказе должен еще быть сюжет, какие-то философские идеи, композиция. Именно этого у вас и не хватает: сюжетов и философских идей. В этом плане, может, вам есть смысл почитать философов: Ницше, Гегеля, Шопенгауэра, Аристотеля, Платона и кого-нибудь еще и посмотреть, насколько их идеи находят выражение в вашей жизни. Многие из их идей у вас вызовут протест – они будут противоречить вашему опыту. Это даст сюжеты.
Трудно сказать, насколько вам нужно писать хорошо. Сейчас обратная тенденция – талантливых не печатают. Если верить сообщениям, недавно в Союз писателей приняли некоего Гарцева – это был, по сути, фарс, ибо у оного Гарцева нет никаких литературных заслуг, он вообще не владеет пером. Все его якобы творчество сводилось к пародиям, написанным по шаблону: он брал оригинальное произведение и переписывал его матерным языком (за счет чего достигался якобы «комический эффект» – когда совершенно неграмотный, дикий человек пытается излагать философские мысли, комизм состоит в его непонимании мыслей). Вряд ли такая публика будет голосовать за прием в Союз писателей талантливых авторов. Если вы научитесь писать талантливо, вас, по всей видимости, печатать не будут, а многие будут ненавидеть. Мне трудно сказать, нужно ли вам это или нет.
Если хотите мое мнение, то сейчас общество переживает идеологический кризис, ибо оно провозгласило во многом утопические идеи. Самая главная утопия – христианство. Это своего рода наркотик, позволяющий людям не помогать тем, кто талантливее их.
Человек как вид был создан с определенными чувствами. Мы произошли как стадное животное – наши гены с самого начала настроены на определенные отношения в стаде. Никакое воспитание генов не меняет. Большинство людей любит своих детей больше, чем чужих, – это заложено в генах. Попытка отменить деление на своих и чужих противоречит биологическому началу человека. Бывают исключения из правила, т.е. те, у кого в силу случайных причин нет определенных генов, стремятся перенести свой менталитет на все человечество. И в этом кроется ошибка. В силу биологических причин большинство людей в глубине души может считает своими лишь представителей своего рода-племени. Племенные чувства несправедливы, и их можно разрушить, но никакой замены им не придумали. Из того, что люди перестают рассматривать родственников как своих, они не начинают считать чужих своими и относиться к ним как к родственникам. Поэтому возникает общество, где никто никому не нужен. Возможно, вы столкнулись с этой проблемой. Вы можете ее осмыслить, тогда ваш опыт будет ценен – и, возможно, вы научитесь писать, но только тогда вам никто помогать не будет.
А писать совершенно необязательно о нынешних войнах – вы может писать о древнем Риме или о древней Греции, или о средневековье – главное, это выработка понятия о чести, а оно может даже лучше выработаться на древних примерах. Возрождение представления о чести реально облегчит жизнь, в том числе, инвалидам войны.
Если же вы будете писать бездарно, то у вас есть шанс быть принятым в Союз писателей как инвалид войны.
Ольга Славянка 21.11.2007 11:25 Заявить о нарушении
Ваша жизнь, разумеется, трагична, ибо потеря ноги – большое несчастье. Можно, конечно, привести в качестве примера жизнь профессора Федорова, потерявшего обе ноги и после этого изобретшего новый вид операций на глазах, организовавшего глазную клинику, ставшего ее директором и научившегося ездить на лошади – без ног!, так что конный спорт стал одним из его хобби. Не у всех есть мужество и талант профессора Федорова. Я вблизи знакома с одним преуспевающим врачом, потерявшим ногу, когда она была раздроблена сорвавшейся плитой при строительстве его дачи.
К сожалению, потеря ноги – не единственная и не самая большая трагедия, которая встречается в нашей жизни. Потеря зрения еще хуже. А сумасшествие и тем более. И еще хуже бесплодие, в котором часто тоже повинны врачи. Люди попадают в тюрьму ни за что… и т.д.
Можно говорить о том, что общество виновато перед ветеранами войны, ставшими калеками. Можно говорить о том, что оно равнодушно к ним. Но в данном случае голые призывы не помогают. Наше мировоззрение формируется не за один день. Людей волнуют, в первую очередь, их собственные проблемы. Чтобы достучаться до каждого, нужно вызвать интерес и симпатию, а далеко не все несчастные люди вызывают симпатию - и далеко не все герои вызывают симпатию. Наша психика сложнее устроена. Идея о том, что рассказы, поднимающие тему инвалидов войны, могут изменить ситуацию, несколько утопична. Они могут оказать на общественное мнение влияние – но только в том случае, если они талантливо написаны. Не талантливо написанные рассказы производят обратный эффект – они раздражают своей бездарностью, и это раздражение может переноситься на инвалидов войны, увы!, хотя те совсем не виноваты в том, что кто-то пишет бездарные рассказы.
Для того, чтобы написать талантливый рассказ, мало добиться зримости слога – нужны еще мысли в голове. Я никогда не писала о том, что зримость текста является единственным компонентом творчества. В рассказе должен еще быть сюжет, какие-то философские идеи, композиция. Именно этого у вас и не хватает: сюжетов и философских идей. В этом плане, может, вам есть смысл почитать философов: Ницше, Гегеля, Шопенгауэра, Аристотеля, Платона и кого-нибудь еще и посмотреть, насколько их идеи находят выражение в вашей жизни. Многие из их идей у вас вызовут протест – они будут противоречить вашему опыту. Это даст сюжеты.
Трудно сказать, насколько вам нужно писать хорошо. Сейчас обратная тенденция – талантливых не печатают. Если верить сообщениям, недавно в Союз писателей приняли некоего Гарцева – это был, по сути, фарс, ибо у оного Гарцева нет никаких литературных заслуг, он вообще не владеет пером. Все его якобы творчество сводилось к пародиям, написанным по шаблону: он брал оригинальное произведение и переписывал его матерным языком (за счет чего достигался якобы «комический эффект» – когда совершенно неграмотный, дикий человек пытается излагать философские мысли, комизм состоит в его непонимании мыслей). Вряд ли такая публика будет голосовать за прием в Союз писателей талантливых авторов. Если вы научитесь писать талантливо, вас, по всей видимости, печатать не будут, а многие будут ненавидеть. Мне трудно сказать, нужно ли вам это или нет.
Если хотите мое мнение, то сейчас общество переживает идеологический кризис, ибо оно провозгласило во многом утопические идеи. Самая главная утопия – христианство. Это своего рода наркотик, позволяющий людям не помогать тем, кто талантливее их.
Человек как вид был создан с определенными чувствами. Мы произошли как стадное животное – наши гены с самого начала настроены на определенные отношения в стаде. Никакое воспитание генов не меняет. Большинство людей любит своих детей больше, чем чужих, – это заложено в генах. Попытка отменить деление на своих и чужих противоречит биологическому началу человека. Бывают исключения из правила, т.е. те, у кого в силу случайных причин нет определенных генов, стремятся перенести свой менталитет на все человечество. И в этом кроется ошибка. В силу биологических причин большинство людей в глубине души может считает своими лишь представителей своего рода-племени. Племенные чувства несправедливы, и их можно разрушить, но никакой замены им не придумали. Из того, что люди перестают рассматривать родственников как своих, они не начинают считать чужих своими и относиться к ним как к родственникам. Поэтому возникает общество, где никто никому не нужен. Возможно, вы столкнулись с этой проблемой. Вы можете ее осмыслить, тогда ваш опыт будет ценен – и, возможно, вы научитесь писать, но только тогда вам никто помогать не будет.
А писать совершенно необязательно о нынешних войнах – вы может писать о древнем Риме или о древней Греции, или о средневековье – главное, это выработка понятия о чести, а оно может даже лучше выработаться на древних примерах. Возрождение представления о чести реально облегчит жизнь, в том числе, инвалидам войны.
Если же вы будете писать бездарно, то у вас есть шанс быть принятым в Союз писателей как инвалид войны.
Ольга Славянка 21.11.2007 11:25 Заявить о нарушении