Не с той ноги

       Не с той ноги

(суровый день тамады)

Тамада Вахтанг проснулся рано утром у себя дома, в своей квартире, в своей постели, голова его почему-то побаливала после проведения вчерашней свадьбы в местном райцентре, а на сегодня у него был новый заказ на свадьбу в столице. Он жил на юге Московской области и в столицу ему ещё предстояло добраться.
Вахтанг когда-то был несуеверный, но стечения обстоятельств в очередной раз сделали своё дело, и он опять стал верить в приметы и предначертания. Вот и сейчас, он лёжал в постели и думал, с какой бы ноги ему лучше всего встать, с правой… или с левой…? У него даже листок был с целым графиком, когда и с какой ноги ему нужно вставать, да вот, запропастился он, куда-то или же потерялся. Забыл он этот листок положить вчера рядом с кроватью.
- Ладно, встану, с правой - перекрестившись, решил тамада, а там будь что будет. Ну, сказано - сделано, и встал с правой
Толкаться в общественном транспорте до Москвы ему не хотелось, и он решился поехать в столицу на своём «41ом Москвиче». А «Москвич» у тамады был весь старый и насмерть убитый - ну не был Вахтанг автомобилистом. Доехать на этой старой колымаге можно было, конечно же, и до Киева, но только если же потихоньку.

На пути перед столицей, заставой стоял лютый пост ГИБ2Д. На нём был сержант по фамилии Лютый, который сегодня находился явно не в настроении. Лютый стоял посредине дороги и внимательно вглядывался в полевой бинокль, рассматривая приближающийся в сторону Москвы транспорт. Ноги у него были как у «эсэсовца» - на ширине плеч. Но так и не найдя для себя ничего интересного, сержант опустил бинокль и стал нервно постукивать себя жезлом по голенищу сапога (иногда им же отмахиваясь от назойливых мух и ос), по праву считая себя хозяином дороги. Ведь именно оттуда, с юга России в столицу могли попасть всякие недозволенные вещества и предметы, которые он заведомо видел в каждой проезжающей в сторону Москвы машине, справедливо выполняя свой долг.

На лютом посту в распоряжении сержанта была эстакада для проверки работоспособности ручного тормоза. И машины с особо строптивыми или торопливыми или просто непонравившимися ему водителями он нещадно загонял на эту самую эстакаду, и делал он это, можно сказать - лютуя. А те водители, коих миновала сия участь, с облегчением вздыхали, когда проезжали мимо, видя на эстакаде чей-нибудь автомобиль, всегда говорили – Во, опять проклятый лютует… А потом с облегчением радостные, катили себе дальше. Так за этим постом и зацепилось название «лютого».

Этим утром сержанту немного подпортили настроение. Он остановил БМВ за явное и наглое, причем выраженное в откровенной форме превышение скорости перед постом, и пытался загнать эту БМВ на эстакаду для проверки…, для начала стояночного тормоза. Но из БМВ повыскакивали солидные дяди и стали махать перед ним разными удостоверениями, громко шумя и ругаясь матом, что он де олух и круглый болван, и что ему надо очки одеть, что б он видел, кого останавливает, и что слетит он в скорости со своего поста вместе со своей эстакадой, причем при этом, они куда-то звонили по сотовым телефонам и обещали ему всё серьёзно.
Кто они были, сержант Лютый так и не понял, но от них явно веяло чем-то большим и высоким.
Второй машиной была ярко-красная «Газель», которая ехала, по мнению сержанта уж больно как-то смело и прямо. Всё на этой машине было в порядке, и он уже было, собрался отпускать «Газель» с миром на покаяние, как один залупастый пассажир прицепился к сержанту. Покажи да покажи ему, видишь ли - удостоверение, да так привязался, что хоть прямо беги. Что и ответить, Лютый не знал. Ну не было у него удостоверения! Не выдали его ещё в отделе кадров, не успели! Старое забрали, а новое ещё не было готово. Не мог же сержант всё это ему объяснять, что бы, не выглядеть совсем полным идиотом. А тот правильный пассажир всё кричал, да каким-то таким звонким голосом, певец он какой-то был, что ли – Я на вас жаловаться буду в прокуратуру - кричал… - Беспредел тут устраиваете, по понятиям службу несёте.
- Знак нагрудный ему, видишь ли, покажи, цифры даже с него хотел переписать, уже совсем обнаглели, хоть скорей бы уехали - неприятно морщился и щурился милиционер.
Тут вдалеке показался старый и убитый москвич, которой ехал тихо и даже как-то боком.
- Уж как-то больно не смело едет - смотря в бинокль, подумал про себя сержант. - Надо бы его того, этого. На гоп – стоп…, и на эстакаду…
Тээкс. Тормозим. Сержант так махнул жезлом перед капотом машины, как будто выхватил её из большего потока, хотя «Москвич» был один единственный на всей трассе, один и более ни кого. Но по причине неисправности тормозов тамада, при всём своём старании, сильно жав на педаль, прокатился ещё метров пятьдесят.
- На эстакаду – скомандовал ему сержант, даже не посмотрев документы.
- О боже, только чудо меня сейчас может спасти - молился про себя тамада Вахтанг, ведь на свадьбу ему никак нельзя было опаздывать, да и ручного тормоза у него и не было вовсе. И тут это самое чудо произошло. На пост резко зарулил милицейский «Ауди» грозного полковника и нервно остановился.
- Так, похоже, эти ребята, с БМВ куда-то там дозвонились… - грустно подумал про себя сержант и услужливо засеменил с докладом к начальнику. Но тот, даже не дослушав реляцию, сразу же разразился громом и стал метать молнии прямо в сержанта, который стоял по струнке на вытяжку.
- Ты что, болван, ты кого хотел на эстакаду загнать, олух ты царя небесного!? Я сейчас тебя самого туда загоню!!! Очки тебе надо надеть! На кой кляп, тебе дурню, бинокль тогда дали? Кретин!? А ну-ка, покажи, с какой стороны ты в него смотришь? Трам, тарарам! Ты видел, какие номера у БМВ? А? Задолбал ты меня уже со своей эстакадой!!! И никогда не будешь ты старшим сержантом! - продолжал громыхать и метать молнии грозный полковник.

Лютый под громовые раскаты начальника тоскливым взглядом провожал удаляющийся «Москвич» и вспоминал свою молодость, когда было ему так тихо и спокойно с его любимым знаком ограничения скорости «40» на его любимом и хлебном месте, и не то, что на этом посту, будь который не ладен.
- Да, непруха, ну и начался у меня новый денёк? - думал про себя сержант, по-прежнему стоя на вытяжку по стойке смирно и ожидая, когда поостынет и уедет его страшный начальник.

С облегчением отъезжая от пикета, тамаде почему-то вспомнился старый анекдот про эстакаду.
У мужика в пустыне плохо ехал верблюд. Забрёл он с ним на станцию технического обслуживания, и говорит слесарю, мол, так и так, верблюд не едет. А слесарь ему, да я не ветеринар, тебе к нему нужно, он тебе наверно поможет. Но, мужик его таки упросил кое-как. Тут слесарь и говорит мужику, заводи мол, верблюда на эстакаду. Завёл мужик верблюда, слесарь зашел снизу, посмотрел, да как даст монтировкой по верблюжьему, интимному месту. Верблюд стрелой метнулся в пустыню… А мужик слесарю: - А как же я его теперь догоню? А слесарь ему: - Заходи на эстакаду…!
Воспоминания об этом анекдоте у тамады всегда вызывало на лице улыбку. Вахтанг посмотрел на часы и понял, что он уже явно опаздывает.

В банкетном зале ресторана, где проходила свадьба, царила откровенно нездоровая атмосфера. Видать молодые женились не совсем по согласию. Гости, и жених и же с ними уже были изрядно подпитые. Жених откровенно косился на свидетельницу, подругу его будущей жены, которая, тоже иногда отвечала ему взаимными взглядами. Со стороны невесты гости изрядно нервничали, стараясь поскорей расслабиться и снять напряжение, в надежде, что атмосфера разрядится сама собой.
- Да, видать веселухи сегодня не будет – входя в банкетный зал, подумал про себя тамада.
И тут гости зааплодировали, попросив Вахтанга рассказать несколько тостов поэротичнее, так сказать в ногу со временем.

- Может не надо? - опять подумал он про себя, уж как-то не нравилось ему всё это - гости сидели друг напротив друга, как враги на примирении. Ну, уж, что поделаешь, раз просят, развёл он руками.
И вот, тамада, поздравив молодоженов начал тост за любимую работу.

- В старину был у шаха гарем, при том гареме служил евнух, который водил шаха в гарем и обратно. И вот неделю он водит, другую и всё без перерыва. Не выдержал евнух, упал в ноги к шаху и молвит, взмолившись - Не могу я так больше мой господин, не поесть, не поспать. На что шах ему ответил - что это моя работа, а я, её - очень люблю…

- Давайте же выпьем за ту работу, которую мы любим!
Вахтанг, поднял бокал под аплодисменты за любимую работу. Но аплодисменты, как ему показалось, были только по одну сторону стола со стороны жениха. Потом кричали - Горько! Жених уже еле стоял на ногах и всё время порывался поцеловать свидетельницу, за что и получал от невесты кулаком в бок, под неодобрительные взгляды её родни. Дескать, за кого ты дура выходишь замуж?
Потом был другой тост.
Это когда две женщины попали на небо, и перед ними выросли два дерева, взобравшись по ним, они должны были попасть в рай. А количество веток на них были равны количеству мужчин в их прожитой жизни. И вот перед одной было ветвистое дерево, женщина по нему быстро поднялась и попала в рай. А перед второй был голый ствол с одной маленькой веточкой на верху, бедняжка села возле дерева и заплакала.
- Давайте же выпьем за то, что б наши женщины никогда не плакали! Предложил Вахтанг.
Со стороны гостей жениха опять были громкие аплодисменты и просьбы рассказать ещё тост.
А третий тост был за мужчин.
- Шах женился на индийской девушке. И в первую брачную ночь… - трагически умерла девушка. Шах женился во второй раз на персидской девушке. И в первую брачную ночь персидская девушка тоже умерла, так же как и индийская. Тогда шаху посоветовали жениться на русской девушке. Шах женился на русской, но в первую брачную ночь… умер шах.
- Давайте же выпьем за то, что б наши мужчины - не умирали! - поднял бокал тамада. Но тут со стороны родни жениха кто-то затянул частушку звонким голосом.
- «Наш Серёжа, как звезда, ваша Валя как п…а!». Что и послужило последней каплей в переполненной чаше непонятного противостояния.
- Бей их козлов! По рогам их! – стали раздаваться боевые призывы со стороны родни невесты.
Тамада Вахтанг почему-то был отнесён в стан врага, т. е. родни жениха, а драться он не умел…

Однако сил добраться до своего подъезда у него таки хватило. Рядом с подъездом была лавочка, на которой отмечали своё увольнение из армии три дембеля, у них, вот беда - кончилась водка, и денег, знаете, не было. Их захлёстывала обида за потерянные два года, она их давила всё сильнее и сильнее, по нарастающей, впрочем, как и желание добавить ещё. К гражданским лицам они чувствовали явное презрение, но тут как раз и показалась сгорбленно охающая фигура Вахтанга.
- Дядь, а дядь, займи на бутылку? А? Нам так надо сейчас? Мы ведь и твой покой охраняли эти два года. Тебе что, жалко червонца, что ли? Или ты хочешь сказать, что ты нас туда не посылал? - слёзы обиды наворачивались на глаза пьяных солдат, но Вахтанг промолчал, ему было сейчас не до этого.
- Мой друг Вовка при исполнении лёг в сырую землю! А тебе, скотина несчастного червонца для нас жалко?!
Тамада был сбит с ног и отделан коваными сапогами, по всей строгости солдатской науки с каким-то особенным таким, жестоким и яростным остервенением, за их армию, за потерянные два года, за не данный червонец, за Вовку, и за то, что их никто здесь не понимал и понять не хотел…
А из соседей даже никто и не вышел.
- Эти сволочи тоже - подумал тамада, подползая весь в крови к дверям своей квартиры.

- Да, не пошел сегодня день у меня. Не пошел, не удался - зря я тогда радовался, когда с лютого поста уезжал. Уж лучше мне на эстакаду без ручника, чем вот такое… - Наверное, я сегодня встал просто не с той ноги - додумывал про себя тамада, пытаясь попасть ключом в замочную скважину. - Наверное, завтра надо будет попробовать встать… с другой…

Андрей Днепровский – Безбашенный.

3 сентября 2002г