Почта не работает

Ты знаешь, я не умею писать письма просто потому, что чаще всего письма мои – опоздавшие. А я часто по жизни опаздываю и почти всегда прихожу не вовремя. Ты ведь помнишь? Я тоже помню, даже жаль, что многое не забывается. Я помню, как в шестнадцать лет встретила тебя на трамвайной остановке. И глаза у тебя были тогда добрые-добрые и блестели. Никогда не забуду тот вечер. А знаешь, это всё сентиментальный лепет, я ведь совсем о другом хотела написать, да вот как-то мысли все растерялись. Да и сама растерялась, словно школьница у доски, и впала в воспоминания, словно старуха в столь же старом, как и она сама, кресле. И всё же приятно вспоминать о тебе.
    В моей жизни всё сложилось как нельзя лучше: у меня замечательный муж, толпа столь же замечательных друзей, ты, некоторых из них, даже должен ещё помнить: Паша-весна, Джокер и его сумасшедшие братья, Лила… а хотя, может, и забыл – не велика беда.
    Ты знаешь, по утрам смотрю на себя в зеркало и часто думаю, что бы ты сказал, встретив меня? Наверное, дежурная фраза: “Ты изменилась”. А ведь, на самом деле, здесь нечему меняться. Я слушала вчера “Gold Dust”, и в памяти всплывали рваные картинки. Ты помнишь, как мы случайно поцарапали этот диск? Бесились, вот и поцарапали, а потом катались со смеху, слушая, как в самом начале песни звук чуть ли не хрюкает от повреждения. Весело нам тогда было, легко… Почему же теперь этот хрюкающий звук вышибает из меня не одну горькую слезинку, а целый фонтан? Грустно… И название переделали на студенческий манер – “Золотой Дуст”. Грустно…
    Опять все мысли растеряла, а хотелось многое написать, лучше, конечно, сказать. А ещё вчера вспомнила, как ты мне подарил “Мышь на картине”. Помнишь, ты долго и много писал на обороте картины, вдумываясь, поднимая глаза к потолку, а потом всё перечеркал и написал все три слова: “Я тебя люблю”. Банально? Затасканно? – незаменимо. Эта мышь до сих пор висит у меня, теперь уже в новой, спальне. Муж даже не обращает на неё внимания – я не рассказывала ему о тебе просто потому, что это только моё. Я знаю, слишком поздно писать тебе обо всём, - я опоздала … как всегда. Не знаю, может, я слишком много помню, от того, наверное, и плачу вечерами, но воспоминания о тебе для меня – сладкий яд. А помнишь, помнишь, как однажды осенью, ты рассуждал о цветах. Я всегда была без ума от красного, а тебе нравился синий. И ты рассказывал мне, что если красный – цвет срасти и движения, а синий – цвет власти и спокойствия, то значит, мы компенсируем друг друга. Наверное, ты был прав. Жаль, что понимаю я это только сейчас, слишком поздно понимаю. Ты всегда ругал меня за непунктуальность, а я превращала твои укоры в шутку. Знать бы, что будет дальше… Хотя, думаешь, я изменилась бы? Навряд ли… хотя, всё может быть. Помнишь, ты всегда говорил: если сильно захотеть, можно в космос полететь? Я не хотела меняться, тогда мне казалось, что жизнь удалась даже с такими недостатками. Ты многое видел наперёд… Я как-то утверждала: “Поженимся в будущем!”, а ты грустно замечал: “Не судьба”. Ты слишком многое видел впереди. Поставить бы тебя сейчас передо мной, - сколько бы слов я тебе сказала! А хотя, действительно, сколько? Да ни сколько! одно! И то, сомневаюсь, что сказала бы, очень сомневаюсь. Видишь, у меня появилась новая черта – я сомневаюсь. Да, дежурная фраза оказалась бы верной, - во мне всё же есть, чему меняться. Я осторожничаю, пытаюсь заглянуть через плечо своему будущему, я всё же чему-то научилась у тебя. Интересно, а что бы ты ответил на моё единственное слово? Промолчал бы, наверное… хотя, как знать, тебе уже не шестнадцать и даже не двадцать. И ты должен был бы измениться.
    Да, и всё же я опоздала -  с письмами, признаниями, соглашениями. Потеряла часы от вечности и побежала наугад, лишь бы быть на месте вовремя, бежала вот только не в ту сторону, а, может, просто назад, обратно в темноту.
    Ты помнишь вышки на набережной? Там было хорошо. Я помню, как мы ловили ветер. Скажешь теперь, глупо? Возможно, что и глупо. Хотя я до сих пор не могу забыть пойманный ветер и твои пряди, перебираемые им. Мы были ближе всех к небесам, расчерченным закатными облаками и линией горизонта. Так близко и так далеко… Помнишь, ты говорил, что чем выше здание, тем ближе оно к раю, особенно на закате? Я часто туда прихожу, чаще ранним утром, чем на закате. Сегодня я единственный раз не опоздала – мне так хотелось отправить тебе письмо! Жаль, что почта на небеса не работает…