16 В корридорах глаз, тупиках поцелуев...

16

                В КОРРИДОРАХ ГЛАЗ, ТУПИКАХ ПОЦЕЛУЕВ…

                Сжался, остался тонким, грубый и невнятный город. Кетамин.
                Безжалостный кетамин. Кубиков десять. Растворится в
                канализации затхлой плоти. Дерьмо рассыплется бесконечным
                мерцающим запахом. Люди вязнут в пупырышках грязи. Хочется
                жутко совокупляться. Давить дыры массивным уродам. Прятать
                свой невинный страх в проволоке кишечника. Нет только
                чудаковатых движений. Удручающая статичность. Кирпичи,
                разбитые в крошку. Мозги, наполненные пьяной кровью. Глаза –
                стручки красного ядерного перца. Мексиканская кухня –
                блевотина, подогретая сердцем. Открытыми вздохами кормлю небо.
                Руки – Ра в небеса. Египет казалось бы рядом. А это скука как
                кусок засохшего крема.
                Дождь смывает вырванные гланды похоти. Крови – несколько
                раздавленных комаров. А пальцы всё тянутся к твоим губам.
                Грудь – точёные соски. Улыбка между ног сочная, мягкая. Волосы
                на лобке пахнут смертью. Член стремится – убиться, вонзиться
                последним рывком и умереть. Жалобный моллюск в истерии
                оргазма. Пряные гениталии ветреной женщины. Твои губы – помада
                – пахнет изо рта мятой и дымом сигарет. Мягкая жемчужная
                слюна. Голубизна искусственных зубов – тонких, фарфоровых.
                Покусываешь язык.
                Монотонные движения ебли. Клитор сладко целуется с головкой.
                Невероятная жажда вонзиться и поглотиться. Усталость и грубые
                толчки. Волнообразные пальцы душат и щипают твою кожу. Моллюск
                полон влагалищной слизи, пьяной слюны, слов и вздохов.
                Жемчужина в черноте желания вот-вот лопнет от бесчувственности
                оргазма.
                Она кричит и задыхается в собственной беспомощности. Он
                оставляет своё право кончить на её спокойное, вспотевшее,
                уставшее лицо. Брызнуть, залить ложбинки закрытых глаз. Сперма
                медленными потоками лавы стекает на розовые щёки, на алые
губы.

                Тишина играет с бесчувственным. Глухие ямы. Черви-члены
                копошатся в истлевшей листве. Нервно шумит дождь. Перетасовка
                до боли гнойных улиц. Они иссякают в тупиках. Жертвы слепо
                принимают пули с серебряной неизбежностью. Падают, и кровь
                хлещет на обнажённые листья.