35 Игрушечная истерия и запах подгоревших тостов

35

                ИГРУШЕЧНАЯ ИСТЕРИЯ И ЗАПАХ ПОДГОРЕВШИХ ТОСТОВ

                Вначале нас соединяла боль. Боль и одиночество. Родственность
                душ по монгольской линии. Мы были какие-то люди без возраста,
                без определённого рода занятий. Какого чёрта мы здесь делаем,
                на этой планетке, перебивали друг друга, не слушали, затем
                внимательно вслушивались в каждое слово. Слова становились
                опасными крылатыми существами и всячески жалили, кусали,
                убивали, резали на куски. Слова обрастали поступками, которые
                могут предпринять два существа, не понятно каких детёнышей
                скрещивали. Он маленький, суховатый зверёк с глазами
                обиженной, но гордой Чебурашки. Я откормленный Дональд Дак с
                молчаливой брезгливостью к серой игрушке человечества. Наш мир
                – квартирка на месяц, где творились шарики из тоски и
                философские тени из пустоты. Чебурашка бегала утром и вечером
                подышать в парк, а заодно предавалась маленьким забавам –
                потребностям. В тишине и срамной вони отсасывала у странных,
                порой мультяшных персонажей, которые были скорее тенями, что
                на мгновение врываются в купе мчащегося ночного экспресса.
                Чебурашка злобно ненавидела людей. Она бы с удовольствием
                разрезала сонные артерии всем без разбору. Но конечно это было
                преувеличение. В минуты славянской щедрости и доброты она
                стремилась подарить себя всем. Но никто как-то не хотел её.
                Одно дело отсосать невзрачной переснимке, а другое – жертвенно
                флиртовать, изображая плюшевую негодяйку с приветом. Дональд
                Дак терпеливо ждал тотальной усталости, чтобы, наконец-то
                уснуть и грезить до последнего, даже терпеливо осознавая
                утреннюю тяжесть мочевого пузыря. Какая совершенная утиная
                лень! Хочешь ешь, хочешь спишь, хочешь дрочишь, иногда можно и
                на работу сходить, пробздеться перед очередным сладким сном.
                Брюхо в несколько килограмм жира свисало неуютным пузырём.
                Отрыжка всё время вырывается громким – Кряк! Замучали газы.
                Гости привносят некоторое оживление в зверинце. Появляется
                флёр общества, семейные ценности и массу мелочей. Чебурашка с
                трепетом щебечет. Матерится и сплетничает. Утёнок молчит и
                улыбается, ждёт сна. Алкоголь коварно развозит, гости
                удаляются, мы идём гулять во тьму – тьмущую, огородами,
                огородами, в поисках пряных приключений. Иногда коварство
                жизни преподносило свои ядовитые плоды. То помутнение рассудка
                на перроне ночного вокзала, то шикарных самцов, ебливых и
                скотинистых. Самец преподавал уроки счастья похоти. Утёнок
                радовался всем телом и раскрывал свои дыры радостному и
                немногословному члену. Чебурашка визионировала и дрочила на
                ожившие картинки. Словно вся совесть мирового пролетариата
                заглядывала в суть человеческого бесстыдства и входила в некое
                подобие первобытного экстаза. Но вот закончились сказки,
                совместная жизнь, продукты, туалетная бумага, гости и тёплые
                дни. Настало время опасаться за свою жизнь в разных уголках
                города и строить планы дальнейшего совместного беспокойствия.