38 июньское равновесие

                38

                ИЮНЬСКОЕ РАВНОВЕСИЕ

                Жара утаивалась где-то в экзотических странах. У нас же лил
                дождь, и все изнывали от головной боли и перепадов давления.
                Начало лета лениво и испуганно утопало в прелестных ароматах
                акации и жасмина. Ветерок шептал мягкую прохладу. Ввечеру
                деревья томно покачивали тяжёлыми ветвями. Зелень прятала
                последние песни соловьёв и жалобно мерцающие звёзды. Спальные
                районы наполнялись глупым уродливым рокотом полупьяной,
                праздно шатающейся молодёжи, гулом телевизоров и запахом
                дешёвых ужинов. Уютный уголок, кровать и лампа, несколько книг
                и одиночество. Город укладывался спать. Первые понедельники
                лета, словно разрушенные дома – пусты и нелепы. Но
                приглядеться в эту пустоту и увидеть то ли химер, то ли птиц
                ангельских лики, цветы, ароматы и кое-где приятные звуки.
                Вот-вот закончился проливной дождь. Всё стихло. Трепет
                последних капель на листьях и крышах, жестяных подоконниках.
                Не слышно уже птиц. Тишина и маленькое, словно сердечко
                воробья, щемящее чувство преступления. Воришки тайком лезут в
                приоткрытые окна, в искалеченные временем двери, насилуя чужое
                пространство и жизнь похотью наживы. Собаки пересекают мокрые
                нескошенные травы, шурша, нюхая, чихая, испражняясь. Хозяева в
                сторонке выискивают среди облаков и ошмётков туч пугливые
                звёзды и ущербную луну. Редкие вечерние прохожие возвращаются
                с работы и свиданий. Сгорбленные словно крючки, или как
                струнки или гвоздики, гордо вышагивая навстречу приятному сну.
                Резкие выкрики полупьяных парней, полных ненависти и страсти.
                В кулачках зажата их жизнь, разожмешь, и вылетит птицей,
                выкатится яблоком, засохнет кровь. Вся жизнь – трепетная тайна
                смерти. А скукожишься, ужаснёшься и невмоготу потом. Страх уже
                каменный внутри. Покрываешься коркой всевозможных болезней.
                Возишься с бытовой неразберихой и стареешь, стареешь.
                Невмоготу и забываешься. Пауза. Долгая пауза сна и лени.
                Чеховские мотивы. Непревзойдённое чувство мещанской подслепоты
                и жалобливый писк неудачно влетевшего в пустую комнату комара.
                Так времена затянуты бесподобием пейзажа, мелодикой городской
                жизни и видимым и невидимым ураганом любви и ненависти.