Только сон глава i сон

Только сон

{Любые неудачи, так или иначе,
 но заканчиваются.}
А.В.Мельников

глава I  «Сон»

 Шёл уже пятый час с полуночи и весь величественный и оживлённый Санкт-Петербург был убаюкан и окутан глубокой тёмной спокойной ночью. По всем часам пятница уже наступила, но в действительности не подавала ещё ни малейших признаков своей причастности к обстановке. На улице не было видно ни единого человека, даже неотъемлемые обитатели дорог – машины и те куда-то мистически растворились. Тишина от всеобщего замирания и опустошения царила настолько невероятная и неестественная для города, что можно было услышать малейшее дуновение ветра или, как где-то позади, на стуле еле слышно тикают наручные часы.
 В доме напротив, наконец, погас свет в последнем не спящем окне, и верхнюю его часть полностью поглотила кромешная тьма, слившая его в одну бездну черноты с ночным беззвёздным (очевидно пасмурным) небом. Остались освещёнными тусклым светом только три участка первого этажа, в тех местах, где находились парадные.
 Арсений Судьбин стоял у окна своей комнаты на четвёртом этаже и, прислонившись лбом к холодной поверхности стекла, смотрел на безжизненный двор. Своим сонным дыханием он оставлял на стекле, на уровне носа, мутные разводы запотевания, всё обмякшее тело подкашивалось и бессильно наваливалось на стенную батарею и окно, хоть как-то расслабляя окончательно уставшие ноги. Глаза слипались уже почти бесконтрольно, и мышцы лица отдавали последние силы на удержание от сомкновения потяжелевших до невозможности век.
 Но всё это было как-то безразлично, и эта меланхолия разрушалась лишь ощущением тревоги. Именно эта тревога пытала Арсения бессонницей, мучила волнением и странными опасениями, не давая поддаться даже типичной для последнего времени печали.
 Его сонливый взгляд был направлен к одному из, освещённых светом лампы средней парадной, участков двора. Свет на земле был настолько слаб, что если бы не снег, обогащающий его отражением, то вовсе бы и не был заметен.
 Вдруг, в освещённой зоне на снегу появилась, вышедшая откуда-то из темноты кустов, чёрная грациозная кошка. Она очень элегантно и осторожно, совершенно не спешно, с каждым шагом оглядываясь по сторонам и аккуратно переставляя, утопающие в снегу лапы, пересекла освещённый участок через середину, и снова исчезла во тьме.
 Это наблюдение несколько отвлекло Арсения от его ощущений и раздумий, и он, подумав, что спать всё равно нужно, отошёл от окна, вяло откинул покрывало и почти моментально, чуть-чуть поёжившись на боку, уснул в своей не заправленной, но уютной кровати.
 Сознание его бесследно провалилось и исчезло, как будто кто-то намеренно забыл поставить для просмотра какой-нибудь интересный сон. Видимо от колоссальной усталости ему ничего не снилось, но при этом, со стороны его спящее тело совсем не казалось беззаботно упокоенным. Напротив – всё оно было как-то встревожено, на лице выражалось явное напряжение, а конечности, то и дело, подёргивались в микро судорогах. Иногда он переворачивался на другой бок, и из-за этого кровать становилась ещё более мятой и неряшливой. Потом какое-то время он лежал неподвижно, по обыкновению смирённо, как вдруг, что-то начинало лихорадить его и всё повторялось.
 Так он может быть и дёргался бы всю ночь, но тишину разрезал телефонный звонок и дерзко вызвал пробуждение.
 Арсений, спустя только несколько секунд, спросони, смог догадаться, что его разбудило, и что так настойчиво и назойливо продолжает звенеть. Брошенный на часы взгляд обнаружил, что сон длился не более двух часов. Затем последовало полу-отрезвление соскоком с кровати, и телефонная трубка оказалась у его уха.
   - Алё?- поинтересовался он хриплым не размятым голосом.
   - Здравствуйте - быстро проговорил голос в трубке и, не останавливаясь, спросил – Вы Арсений, брат Ромы?
   - Да - уже лучше вымолвил Арсений.
   - Вы или кто-нибудь из родителей должны срочно приехать в больницу. У Ромы сломан нос.
 Тут голос из трубки стал диктовать адрес больницы и ещё что-то говорить про аэродром «Ржевку», но Арсений пытался параллельно с записыванием адреса понять, в чём дело и на кой чёрт, даже при данных обстоятельствах, такая спешка. Но сразу же эти неадекватные вопросы пропали так же быстро, как и появились.
 Он осознал, наконец, что брат в беде и что непременно нужно срочно к нему спешить. Вдобавок их мама в эту ночь ночевала у своего знакомого, и больше просто некому было это сделать.
 Теперь следует пояснить один момент.
 Брат Арсения – Рома, хоть и был двенадцати лет отроду, достаточно успешно и активно занимался волейболом. У него была своя команда, каждый день, кроме выходных, после школы он ходил на тренировки и всегда возвращался очень поздно, отчего оставалось мало времени на приготовление уроков и приходилось выслушивать мамино недовольство поздними засиживаниями и всей этой спортивностью. Случалось порой и такое, что начинались какие-нибудь соревнования, и Рома уезжал со своей командой в другие города и даже страны. Вообще уровень этих детских, на первый взгляд, соревнований был достаточно серьёзен и младший брат Арсения не шуточно задумывался о спортивной карьере. Матери, конечно, такие перспективы не особо нравились, но и запрещать ничего она ему не хотела. Всё же любой маме приятно испытывать гордость за своё чадо, особенно за успехи такого юного, как Рома. И он всячески старался её гордость оправдывать и подкреплять.
 А в этот день у него должна была быть игра с приезжей командой из Финляндии.
 Начался чемпионат мира по волейболу среди юниоров, и первую игру по причине очень большого количества участвующих команд пришлось назначить на 6 утра. Это было, конечно некорректно со стороны организаторов по отношению к спортсменам, но иначе, за отведённые на проведение игр три дня, было просто не уложиться.
 Сборной России, в которую посчастливилось попасть Роме, выпала не лёгкая доля играть в такую рань по жребию. Никакого возмущения и быть не могло. Рома несколько лет об этом мечтал и особенно усердно тренировался для участия в столь престижном соревновании.
 Вот счастливый день и наступил. И он весь предыдущий день также тренировался в зале допоздна, устал и решил не ехать домой, а поспать ночь перед игрой у друга, который жил прямо рядом со спортивной школой, и который сам же его и пригласил.
 Кстати, отмечу, что школа эта находилась около Ржевского лесопарка, как раз недалеко от одноимённого аэродрома.
 На игру, тем не менее, никто не опоздал. И как бы она не казалась вялой в начале, уже к середине кипело настоящее русско-финское противостояние. Вроде волейбол и спорт-то такой не травматичный, да и вполне мирный, к тому же играют дети, но в это утро никаких границ, уступок и солидарностей в счёт не ставилось. Дети по взрослому, отчаянно и самоотверженно боролись за лидерство. Так и Рома в пылу игрового азарта, глядя только на летящий через сетку мяч, отважно бросился в прыжке для блокировки и не заметил таких же действий со стороны противника за сеткой. Столкновение произошло моментально и, сражённый в нос лбом тринадцатилетнего финна, он обрушился на пол, залив его лакированное покрытие хлынувшей из носа кровью.
 Скорая приехала без замедления и Рому доставили в, расположенную благо неподалёку, детскую районную больницу, откуда и позвонили, спящему на тот момент, Арсению.
 А он, в свою очередь, после звонка, неопрятно одетый на скорую руку, мысленно подгоняя электричку уже подъезжал к Ладожской. В его голове вертелась только одна мысль – как же теперь будет выглядеть братовский нос с горбинкой.
 Потом он выскочил из метро, спросил у единственного попавшегося прохожего, где находиться автобусная остановка и на чём можно доехать до Ржевского лесопарка. Получив исчерпывающий ответ, нашёл автобус и сев в него, весь путь до нужного места назначения пытался нагреть своим теплом, промёрзшее насквозь за время ночной стоянки в автопарке, пассажирское кресло.
 Прибыв, куда следовало, он быстро сориентировался, нашёл нужное здание и, преодолев разговор в регистратуре, оказался в палате у брата.
 Врач успокоил его и сказал, что смещение незначительное, но нужно срочно вправлять хрящевую перегородку, иначе она срастётся и для её выпрямления придётся заново ломать нос. Ещё этот чем-то неприятный врач начал объяснять, что по причине отсутствия в данный момент у Ромы страхового полиса и по причине ювелирности операции, для её положительного исхода требуется внести определённую сумму денег.
 Дальше намекать на вымогаемую взятку ему не представилось возможности, т.к. что-то со страшным рёвом взорвалось в соседнем крыле больницы, и вместе с синхронным перегоранием всех лампочек послышались дикие крики и вопли откуда-то из палат дальше по коридору. Тут же вспыхнул пожар, и началось какое-то безумие. Доктор выбежал из палаты и сгинул проч. Арсений подхватил брата и, поддерживая его за руку, потащил к выходу. Думать о спасении остальных больных было уже поздно – пламя с молниеносной быстротой поглотило половину больницы и, пожирая коридоры, отсекло входы в палаты. Всюду слышались стоны, вопли и призывы о помощи, где-то с грохотом обрушивались этажные перегородки и обваливались стены, казалось сейчас всё здание развалиться. Братья бежали со всех ног по второму этажу к выходу, но, добежав до лестницы, увидели, что её обвалившиеся останки горят где-то внизу, в подвале. Тогда пришлось бежать обратно, но путь отступления уже пылал, и бежать было некуда.
 Секунды две Арсений находился в смятении, и только благодаря поразительному самообладанию смог не растеряться и заметил за окном, снаружи, вмонтированную в стену, заржавевшую пожарную лестницу. Он кинулся к окну, выбил его оторвавшейся с потолка люстрой из под ламп дневного освещения и, немного расчистив подоконник от стекла, стал помогать испуганному Роме перебраться на лестницу. В этот момент позади них, в одной из палат от жара взорвались болоны со сжатым кислородом, и Арсения окатило жгучим огнём. Спортивная куртка на нём не вспыхнула, но загорелась шапка и обожглась левая рука. Он резким движением скинул горящий головной убор и, преодолевая режущую боль в руке, прыгнул на лестницу вслед за братом.
 Спустившись, они бросились наутёк в сторону заснеженного пустыря, и, вскользь глянув на бегу по сторонам, увидели только объятую пламенем половину здания больницы, потому что другая половина уже лежала в руинах, и из её огненных обломков торчал почерневший хвост какого-то самолёта средних размеров, не то грузового, не то пассажирского. Не было видно ни крыльев, ни кабины – только задняя часть фюзеляжа и хвост, а вокруг - адское пепелище и десятки людей, бегущих прямо в больничных халатах в рассыпную, в разные стороны от больницы.
 Остановившись на безопасном расстоянии и отдышавшись, братья стали оценивать ситуацию.
 Кругом царила паника, кто-то из глубины огня ещё продолжал, крича, звать на помощь, а кто-то, заживо горящий, прыгал из окон и, разбившись, догорал в снегу. Понятно было только одно, что всё это из-за упавшего по каким-то причинам самолёта.
 Тут подбежала какая-то взволнованная женщина и умоляюще стала просить мобильник, чтобы позвонить родственникам, но тут же и она и Арсений, к которому она обращалась, отвлеклись на громкие звуки треска и хлопков, доносившихся со стороны дороги. Потом вернулись к срочному делу, но Арсений обнаружил, что впопыхах забыл телефон в квартире.
 Больше разговаривать с женщиной было не о чем, и братья решили пробежать те двести метров, что разделяли их с отдалённой дорогой, чтобы выяснить, что же там такое трещащее произошло, да и всё же попытаться найти хоть какой-нибудь транспорт до дома. Как, вдруг, вновь случилась непредсказуемость.
 С неба, из его темноты, пылая одной турбиной, появился силуэт ещё одного самолёта, который явно пытался, с выключенными во избежание взрыва моторами, направив нос к земле, набрать достаточную скорость, чтобы крылья с закрылками в посадочном режиме могли хотя бы у земли, при выравнивании, получить необходимо мощный воздушный поток для посадки самолёта. Но, по-видимому, этот умный манёвр пилотам не удался и крылатая машина, будучи при выравнивании уже слишком низко к земле, чиркнула крыльями о верхушки деревьев небольшого паркового лесочка и с брутальным грохотом взорвалась на земле.
 При всём при этом братья почти не удивились и, лишь немного восхитившись, продолжили свой бег.
 На дороге их ничего хорошего не ждало, т.к. там, после падения первого самолёта произошло нападение на одного крупного бизнесмена.
 В ряд ехало две машины: Пежо 607 с бизнесменом и его охраной на борту и позади чёрный джип Шевроле (одной из последних моделей), в котором с водителем ехал четырнадцатилетний сынишка бизнесмена. Ехали они с дачи, как раз с утра пораньше, чтобы успеть в город на работу и учёбу. Но их благие намерения оборвал, хорошо спланированный налёт рэкетиров, которым состоятельный папаша задолжал за «крышу» и отказывался платить даже после угроз об убийстве семьи.
 Рэкетиры налетели неожиданно, расстреляли обе машины, но натренированная охрана дала достойный отпор и завязалась перестрелка, в которой и все бандиты и охранники, включая самого бизнесмена, погибли. В живых остались только израненный водитель из машины с сыном бизнесмена и, собственно, сам паренёк тоже выжил, прячась на заднем сиденье своего джипа.
 Не добежав метров пятидесяти, Арсений одёрнул Рому, и они присели, чтобы осмотреться – нет ли кого в живых из опасных дядек. Заодно старший брат набрал себе в карман снега и засунул туда, как в рефрижератор, стонущую от ожогов левую руку.
 Начинало светать. Издалека, из-за больницы послышались, нарастающие по громкости звуки сирен приближающихся пожарных машин.
 Арсений подскочил и, схватив брата правой рукой, повлёк за собой.
 Подбежав к машинам, братья увидели кучу трупов, оружия и лужи крови. Рядом с Шевроле, захлёбываясь собственной кровью, умирал раненый водитель. В изрешечённое Пежо лезть было бесполезно, и у Арсения родилась идея добираться до дома на джипе.
 Внутри, как и снаружи, за исключением прострелянного лобового стекла, машина была абсолютно цела; ключи так же были на месте.
 Водить Ромин брат умел, и стоило им тронуться, как вдруг, сзади послышалось хныканье бизнесменского сынишки, а правая дверь распахнулась, и в ней возник Егор, старый приятель Арсения. Выяснять откуда он взялся никто не стал, как, впрочем, никто не стал и успокаивать нытика на заднем сиденье. Егор быстро влез в кабину и Арсений, немного пережав газу, заставил мотор джипа ревяще прогудеть. Машина дёрнулась и, из-за незнания её новым водителем коробки передач, тронулась на второй передаче. Но уже через минуту езды Арсений со всеми нюансами и особенностями управления разобрался, и его вождение стало значительно профессиональней.
 Егор стал встревать с какими-то советами и навязывать свои услуги водителя, утверждая, что несколько дней назад получил права. Но Рома знал своего брата и был уверен в том, что тот в жизни в такой ситуации не уступит. Тем более, что на гаишников можно было смело наплевать – машину-то им «на крайняк» и отдать не жалко.
 Арсений же, приноровившись к тачке, размышлял так - Машина в угоне не числиться, сынишка бизнесмена, если ему объяснить цель нашей поездки, также сможет нас оправдать. И поеду-ка я прямо по Невскому. …Так, где тут четвёртая передача?!
 Новенький Шевроле нёсся гладко-гладко, и по мере прибавления скорости у всех пассажиров, кроме того, что сидел на заднем сиденье, прямо-таки дух захватывало от восторга. Арсений даже забыл про боль в обожжённой руке и с восхищением добавил газа при въезде на мост Александра Невского. Скорость подскочила до 150, и тут им обуяли такая радость и волнение, что ощущение полёта готово было действительно вознести его к небесам…
 Втопив педаль до упора, он закрыл глаза. Но тут же их открыл и увидел, что всё: и дорога, и мост, и весь город непонятно начинают растворяться в яркой красноте. Его сердце бешено забилось, и мир пропал…
 …Из темноты отдалённо послышалось щебетание птиц, глаза невольно приоткрылись, и вслед за секундным чувством недоумения пришло спокойствие.
 Тело нежилось в тепле не заправленной кровати, шея чесалась от колючего одеяла, за окном было светло – Арсений проснулся по настоящему.