листочки

Я падаю во что-то необъяснимо мягкое. Вокруг моих плеч растекается искренний садизм прошлогодних знакомств. Теплая сущность идиллического состояния окутывает меня с головой. Еще немного глубже и пойдут последние секунды.
Блюз – лирическая песнь негров. Постоянство словарных блёсен. Как в кино. Что нужно делать с пьесой, чтобы зритель съел всех актеров и подавился желчью декораций? Это высшее мастерство, до которого мне еще долго падать. Такими серебряными ложками еще надо суметь не подавиться при рождении.
Эйзенштейн существовал. Под этим именем скрывался сын ламы и швеи. Еще был какой-то Станиславский. Но про него мне ничего не известно, кроме того, что все его любили. И боялись. Он никуда не падал. Его все любили. И боялись.
А Немирович-Данченко спрятался в колпачке от ручки. Кого только не рисуют на стенах!
Скоро воздух кончится. К 2020 году на Земле будет уже 8 миллиардов простреленных душ. Снег не долетит до наших спин. К нашим спинам прилипнут наши предки, и мы будем передвигаться по очереди.
Я падаю в простое масло. Испортил.
14.02.03

Я нашел себя сейчас в некоем удивительно теплом, инерционально поглощающем пространство и время жидком океане, где до меня побывали сотни индивидуально обструганных имбицилоидов. Ноги мои, единожды взболтыхнув вязь океана, теперь действуют вне моих приказаний.
А ко мне снова подкрадывается, обходя этапами полюционных сновидений мои усилия сопротивляться, давняя знакомая, которая вчера только звенела крюком об асфальт, напоминая о предстоящем искушении - давняя совратительница - ТОШНОТА.
Аттрактор! Бациллы! Флуктуация! Адекватная бифуркация и все сопутствующие товары – всё ни к черту! Ничего уже не отложит суперновой встречи, после которой
Январь-март 2003