Дыхание пророка или трудно быть Касандрой. часть 1 Божественая

          Вдох I

Я ввалился в квартиру и, не раздеваясь, плюхнулся на диван. Устал. Как собака устал. Я раньше ни кода не думал, что устать можно от общения, разговора и обирания людей до нитки. Оказывается можно. И еще как можно, до усталости ног, хотя чего им кажется уставать, ведь сижу целыми рабочими днями, до усталости рук, хотя кажется, не много ими пользуюсь. Казалось бы, уставать должно самое главное орудие труда – язык. Но так нет, толи он действительно без костей, толи по ряду других причин, но это та часть тела не устает, за него отдувается мозг. Он просто плавится к концу рабочего дня, не смотря ни на что. Не смотря на попытки его беречь и старания его не задействовать вообще. Я все же заставил себя сделать усилие, встал с дивана и снял верхнюю одежду, включил чайник и телевизор.
Упав в кресло, я глотнул горячего, терпкого чая и под фон телевизора задумался. Мысли бежали бешеным галопом, как кони от пожара. В голову лезли картинки из прошлого. Это, наверное, оттого, что так и не привык обманывать людей. Пять лет этим занимаюсь, а привыкнуть так и не могу. Научиться, то научился, а привыкнуть….
Все это началось в году тысяча девятьсот девяносто восьмом от рождества христова. На мою бедную родину обрушился дефолт. Почему именно обрушился? Да потому, что только в матушке России все экономические и политические реформы сродни природным явлениям, обрушивающимся неожиданно, как снег на голову. Все другие страны терзают торнадо, смерчи да цунами с землетрясениями, а нас дефолты, приватизации, монетизации да волюнторизации (извините за слово) с путчами и революциями. Но дело не в этом. Дело в том, что, как и половина населения нашей страны, я потерял половину, а то и больше всех денежных запасов, отложенных либо на покупки, либо на черный день. Но это была еще не беда, если бы это природное явление не разорило бы наше предприятие. Начальник объявил о банкротстве, разогнал персонал (и меня в том числе) и под шумок приватизировал его за копейки. А я, как и остальные служащие этого предприятия, а теперь это стало одним из самых доходных акционерных компаний, остался без средств к существованию. Месяца я пил не просыхая, хорошо хоть жены и детей нет, а то бы я и их потерял. Потом все же остановился и начал искать работу. Поскитавшись по предприятиям и фирмам месяца три, я понял, что перспективы у меня немногочисленны: или грузчик с возможностью стать старшим грузчиком, или дворник с дальнейшим карьерным ростом до звания главный помощник старшего дворника. Кем-то большим мне стать не светило.
- Дело швах. – Сказал я себе в очередной раз, садясь за газету «Из рук в руки».
Пролистав без удовольствия практически целую газету, я напоролся на маленькое объявление «Целительниц Магда, урожденная ведьма в третьем поколении снимет порчу, разыщет родственников по фотографии, заглянет в ваше будущее с помощью камня судьбы». В голову пришло сразу две мысли.
Мысль первая: Может сходить?
Вторая: А почему бы и нет?
Почему бы и мне ни стать экстрасенсом? Почему бы и мне ни писать такие объявления и не дурить народ? Сейчас это модно. Половина посетителей ходит туда не для того, что бы им помогли, а для поддержания имиджа. Сейчас в Америке модна фраза, мне друг рассказывал: я сегодня был(а) у своего психолога…, а у нас: я сегодня был(а) у своего экстрасенса…
Знание астрологии и эзотерики у меня мало-мальски были. Грехи молодости, все мы чем-то увлекались. Я даже однажды на курсы астрологии ходил, доходился до диплома бакалавра. Психологию я не любил, точнее не любил теоретики, ну не нравится мне находить разницу между учениями Фрейда и Юнга. А вот прикладную психологию я любил, на моем столе до сих пор стоят книги Карнеги и антикарнеги. Продав старенькие Жигули и немного из домашней бытовой техники, она была привезена мной из-за бугра, когда я был еще лучшим специалистом на предприятии и получал в благодарность загранпоездки. Месяца три я потратил на беганье по инстанциям и получение лицензии. Но все это оправдалось. Сначала пошел торговый люд и мелкие предприниматели, а с появлением популярности и более крупные бизнесмены и их жены, которые мало нуждались в предсказаниях и снятиях порчи, а больше в выслушивание и добром совете, я был как жилетка для их слез.
Обманывать людей оказалось проще пареной репы. Надо просто говорить то чего они хотят, чего ждут. Если это бизнесмен, то говорить, что он скоро будет олигархом, если служащий, то о скором повышении. Самое главное не называть дат и сроков.
Все было хорошо. Все было хорошо пять лет, за которые я успел купить дорогую иномарку, обзавестись второй квартирой и стать завсегдателем московских ресторанов. Все было хорошо, но две недели назад я как обычно положил руку на фотографию и тут же ощутил жуткий холод. Сразу же пришла мысль: МЕРТВ. Я взглянул в лицо посетительницы и понял: если я ей сейчас это скажу, то она больше не придет, и я потеряю ее как клиентку.  Она даже, наверное, заплатит, но вернее всего бросит мне в лицо, деньги и  будет долго плакать и кричать, что я шарлатан, что он жив, он просто не может умереть, как будто от этого что-то изменится. Она уже давно понимает, что его нет, но боится признаться себе в этом и мои тыканья в карту, типа, чую его тут, но слабо, были для нее спасительной ниточкой, возможностью не верить в жестокую реальность. Пришлось врать. Дальше пошло больше. Я действительно начал ощущать, по прикосновению к фотографии, жив ли человек или умер. Я начал урывками видеть будущее людей. И это стало моим проклятием. Очень тяжело видеть одно, а говорить другое. Очень тяжело врать, зная правду. Мозг варился каждый день в крутую, я начал плохо спать ночами, приходил с работы как выжатый лимон. Многие знакомые, видя меня, предлагали съездить в отпуск, но куда уж там. Съездишь тут. Ведь на каждом пароходе, в каждой гостинице найдется человек, который меня знает.
- Ну, погадайте, ну что вам стоит. – Будет блеять этот знакомый, думая, что это так просто и легко. – Ну, будит ли у меня прибыль от слияния двух концернов или нет?
Закрываешь глаза, начинаешь настраивать себя на его бизнес, а видишь его смерть.
Представляете, что это такое: он умер, ты видел его предсмертные судороги, а открываешь глаза – он еще жив и бормочет о слияние каких-то концернов.
Я вылез из кресла и пошел на кухню за сигаретами. На кухне, на маленькой полочке, в углу стояла икона. Я честно не знаю, кто там был изображен, знаю только, что иконка ценная и древняя. Я посмотрел в глаза нарисованному свитому, в синие, льдистые глаза.
- Боже. Если ты меня слышишь, скажи: за что мне все это? Ответь. – Прошептал я и не получив ответа, – Есть ли ты Боже?
Я вдохнул и закрыл глаза. Ком подвалил к горлу, мысль резанула черепную коробку: что это?


Начальная партия

Ты лучезарен и велик, 
Я нищ, невзрачен и потерян,
Мой век давно уже отмерян,
Как скучный и ненужный стих.

Твое могущество велико,
Ты можешь даже двигать скалы,
А я сижу, пью из пиалы,
Мое величие безлико.

О! Да! Конечно ты герой
И лепестками путь осыпан,
Всегда обед горяч и сытен.
А я? Я сыт с лихвой молвой.

Ты нужен всем, я никому.
Я одинок, ты возвеличен.
Я низок, ну а ты публичен.
Мы вместе, лишь, нужны Ему!




Тишина.
Тьма.
Ничто.

Нет, не ничто. Всполохи. Яркие, богровые всполохи. Тьма прореживаеться этими всполохами. Создаеться впечатление, что идет феерверк на темном, ночном небе. Беззвучный феерверк. Звук придет. Придет, через много, много лет. Через сотню, тысячу. Сегодня, завтра, кто знает.
Кто знает?
Правда? Ложь? Правда, ложь? Правдивая ложь? Лживая правда?
Кто знает.
Кто знает?
Нет феерверка, не придумали еще люди. Люди? А что это такое? Не что, а кто? Ну, тогда кто это такое? Нет неба. Просто простор. Простор взрываемый милионом ярких, искрящихся сполохов. Милион ярких искрящихся мигов. Существующих милион лет или два.
Кто сказал много?
Много?
Много ли? Что для космоса милион, два, сотня, тысяча? Миг. Всего лишь миг, бреный миг существования. А может быть вечность?
Вечность?
Миг?
Космос.

Два голоса. Без теней, тел и другой ненужной мешуры.
- Здравствуй брат! – Первый слегка озорной, яркий, искрящийся, жизнерадостный.
- Здраствуй. – Второй. Твердый, уверенный, подобный обвалу или шуму прибоя, песеместический.
- Сыграем брат?
- Сыграем.
- Во что, брат?
- Незнаю. Ты же у нас мастер на выдумки.
Молчание, всполохи, тишина.
- Вот.
В пространстве появляеться что-то круглое, зелено-голубое.
- Что это?
- Ну, незнаю. Пусть будет игра. А назвать ее мы сможем и после.
- Нет, брат. Назвать нужно сейчас. Сам знаешь: как назовешь, так и поиспользуешь.
Опять молчание. Всполо….
- А, давай назавем это «шахматами»?
- Ну, и где ты видел, что бы шахматами на круглом играли?
- А они, что созданы уже?
- Да, вроде бы нет.
- Ну тогда, какая разница на чем играть. Сыграем и на круглом.
- Ну уж нет.
Круглое становится плоским и квадратным.
- Вот так-то лучше. – Произносит шум океана.
- Хорошо. Как скажешь. – соглашается бурный поток. – Только, что же она вся темная? Ты один играть собраля?
Вздох недовольства. Недовольства?
А может послышалось?
Может и послышалось.
Может.
Доска становиться поделенна на две части. Темную и светлую.
- Вот. Уже легче. – Шлепают ботинки по лужам.
- Хм… - Рушится горный обвал.
- А, давай так, - доска становится клетчатой, по переменно, - чтоб я к тебе в гости ходил. – После небольшой паузыю.-Ну и ты ко мне.
- Ну, давай, что еще нужно что бы играть в твою игру?
- Нужны фигуры.
- Какие? Не томи младший.
- А вот такие. – После с издевкой. – Старший.
На доске стали появляться разнообразные фигуры. Много. Или нет. Кто знает. Счета еще не было. Один, два, три, остальное много.
- Ну и?
- Что, «ну, и»?
- Учи играть.
- А! Ну вот это конь. Он ходит так. – фигурка описывает г-образную троекторию.
- Где ж ты видел, что б конь так ходил?
- А где ты коня видел?
- Хм, ну…
- Тото же, - продолжает – это слон, он ходит в бок.
- Что-то пьяный слон у тебя получается?
- Какой? – Искринее удивление.
- Ни какой. Проехали. Давай дальше, кудесник.
- Странны речи твои, брат. В последнее время. Ну да ладно. Ничего. Это ладья, она ходит по прямой. Такая, знаешь, целенаправленная башня.
- Давай, давай. У него уже и башни ходят. Скоро коровы полетят.
- А кто такие коровы?
- Кони ходящие буквой «зю».
- Не понял, ну да ладно. Это король. А это, бог. Ходит как хочет.
- Это еще почему?
- Да потому. Ничто не может быть без вышей силы, так сказать без пастуха. Даже игра.
- Нет уж. Давай крылышки ему пообламаем, да, и назовем по другому.
- как?
- Пусть будет например ферзь.
- Будет так будет. – Скучающи.
- А это что за скопище?
- О! Это пешки или люди. Ходят плохо, воюют еще хуже, но гонору….
- Тогда зачем они нужны?
- Понимаешь ли, дорогой брат, любая пешка при большом желании игрока может стать богом, ну или как его там, - заминка – ферзем.
- Чуствую я, что кроется здесь какой-то подвох. Там посмотрим. – Проговорил второй. – Играем?
- Играем! – Весело отазвался первый.

                Эпилог   

- Что-то брат, у тебя много ферзей развелось. Будда, Магомет, Кришна, и как его, на шепенье змеи похоже… этот… Ис-с-с-сус-с-с.
- Ну так, я же придумал. А у хозяина игры всегда найдутся тузы в рукаве. Ну если не тузы, так запасные боги. Играем дальше?
- ИГРАЕМ.

                Выдох I

Космос выплюнул меня, как изжеваную жвачку. Я медлено открыл глаза и сел на стоящий поблизости табурет. Чайник был еще теплым и я налил себе чаю. Оказывается, что я видел до этого была просто мишура. Все эти смерти и жизни, удачи и неудачи, как же мы мелочны в своих желаниях и мечтах. Так могут быть мелочны только шахматные фигуры, которым наплевать на все окружающее, только бы дойти, только бы не съели, в отличаи от людей, которые еще хотят есть и размножаться. Если бы фигуры могли бы есть и размножаться, они были быс людьми.
Реальность принела меня с радостью, распахнув свои обьятия громким звуком работающего телевизора и промозглым дуновением ветра из приоткрытой форточки.
Я взял телефон и позвонил секретаршк.
- Леночка? Дорогая обзвони записавшихся клиентов и перенеси все на неделю. Скажи, что у меня сейчас экстреная подпитка из астрала и пополнение кармических балансов. Если что, придумай что-нибудь сама. Да, еще, оплата таже не зависимо от того, что мы отдыхаем. Все, пока. Я позвоню дня через четыре.
Выключи телефон я медленно поджег сигарету и закурил.



 Вдох II

Курил я долго, смакуя, наслаждаясь каждым вздохом. Вишневый привкус «Черного капитана» в унисон с терпким табаком ласкали рот. Хорошо.
- А не сварить ли мне кофейк? Что б букет ощущений был больше?
Люблю я свои привычки. Хоть говорят, что это плохо для здоровья, но кто собрался жить вечно? Я нет. А если бы и да, то тогда мне было бы наплевать на уменьшение жизни от одной сигареты, да и на рак легких тоже. Вечность, она, как безлемитный тариф, кончитьсяя не может. Но привычка привычке рознь. Пить водку литрами и курить дешевые, невкусные сигареты? Ну уж нет, увольте. А вот сделать свою привычку лакомством – это другое дело. Привычка должна радовать, приносить счастье и раслаблять отрешая от серости будней. Если пить то вкусный ликер или такое же вино, коньяк хорошей выдержки, если курить то только хороший тобак, а кофе…, покрайне мере надо хоть знать где и когда оно выращено и собрано, качество и вид обжарки. И турочка, только турочка, ни каких кофеварок которые своим пластмасовым привкусом убивают вкус чудного напитка. Что может быть приятней чем закурить вкусный табак и пригубить хорошего, дорогого кофе, свареного в турочке и добавить ложечку коньяка десятилетней выдержки. Только бурная ночьпроведеная в постеле с длиноногой, пылкой красавицей.Но,так как я никого не хотел сегодня видеть, я начал варить кофе. Почему-то захотелось кофе по-арабски, не по-венски, не по-королевски, не по-русски (растваримый с двумя кусками сахара), а именно по-арабски. После недолгих поисков я нашел нужные приправы и ингридиенты и сквозняк разнес по квартире терпкий запах крепкого кофе в перемешку с запахами муската, имбиря, карицы и гвоздики. Я налил в получившуюся жидкость в маленькую кофейную чашечку, именно в маленькую. Ну, не понимаю я кайфа пить кофе литрами из чайных стаканов. Хоть убейте, не понимаю. Добавил чайную ложечку коньяка. Чайную. Есть у меня приятель, который предпочитает коньяк с кофе, тоесть чашка коньяка и ложечка кофе. Ну, это на вкус и цвет. Не хотя портить вкус вишневым привкусом сигареты я набил трубку. О! Это великое искуство – правильно набить и курить трубку. Трубка любит размышления и покой, она тухнет у болтающего и у неуделяющего ей должного внимания. Дым смешаного как я люблю табака и терпкий привкус кофе разлились по организму, расслабляя его. Вдох, выдох, глоток и опять, вдох, выдох, глоток.
Блажен тот, кто умеет расслабляться.
Дважды блажен тот, кто умеет не напрягаться.
Вот второго то у меня и не получается. И сейчас в мозгу пульсировали мысли. Онинепонимающе бились о черепную коробку и плутали в хитросплетении извилин. Ну, никак мне недовали покоя те шахматы и те две личности. Кто это был? Бог и Дьявол? Ирнь и Янь? Порядок и Хаос? Чернобог и Белобог? Сварог-небо и Морана-зима?
- Нет, совсем замудрил. – Попытался остановить я свои рассуждения. – Причем здеь небо? Так можно и про совесть вспомнить…
Последнее, что я заметил, это падение чашки из моих рук на пол. Тобачный дым наполняет мой рот и я начинаю кашлять, слишком глубоко затянулся.


 Между
 Дьяволом и Богом,
 между
 совестью и небом

                Если нет в жизни счастья, не твоя ли вина? 
                И судьба – сплошь ненастье, не твоя ли вина?
                Бог и Дьявол тебе никогда не помогут.
                Загляни лучше в душу, не твоя ли вина?

                Князь
Был промозглый, холодный, апрельский вечер. Апрельский, но холодный. Я точно не знаю, кто или что, там, на небе сидит и правит, но только могли бы и тепло в апреле сделать. А то минус двенадцать это, как-то не по-весеннему. И вообще у меня такое впечатление, что те, кто высоко – высоко и наши жилищно-коммунальные службы, или ведут ожесточенную войну, или полностью друг друга не понимают либо полностью отрицают. Страдает от этого только мирное население, то есть мы, простые обыватели. За бортом минус двенадцать, на борту плюс двенадцать, тесть дома. Тоже знаете не сахар, давно не приходилось среди весны ходить по московской квартире в свитере.
Я возвращался домой, толи с тренировки, толи с гулянья. По-моему все-таки с тренировки, так как после гулянки душа пропитана огненной водой, и холода не замечает, да и тело тоже. Настроение было пасмурным, по сторонам смотреть не хотелось. Да и что тут смотреть. Думали весна, так из-под юбок появятся первые женские коленки? Дудки. Не тут то было. Все обратно нацепили зимние шмотки. Эти невозможные джинсы и длинные, закрывающие от горла до асфальта, дубленки. Так, что смотреть действительно было не на что. Темные пятиэтажки и яркие рекламные плакаты, и стенды, после постоянного просмотра настроения не прибавляют, а наоборот вгоняют психику в состояние тихой агрессии и вялотекущей шизофрении.
Я шел, уткнувшись глазами в асфальт под ногами. И как обычно, только соберешься смотреть себе под ноги, как, обязательно споткнешься.
И я споткнулся.
- Дьявол!- тут же выругался я, пытаясь удержать равновесие – что б вас всех… -
- Без проблем. – Ответил мне незнакомый, сальный, мужской голос – только поставьте подпись, и мы сразу все устроим.-
Я поднял голову.
Передо мной стоял маленький, толстый, грязноватый человек неопределенного возврата, в сереньком плаще и в сереньком же костюмчике: брюки дудочками, спустившиеся носки, тоже серые и серые же от долгого употребления штиблеты, ни когда не знавшие, ни щетки, ни гуталина, ни суконки. И скрученный галстук с узлом, как говорят англичане, под правым ухом.
Мы стояли молча примерно минуты две. Я разглядывал его, а он то меня, то что-то под ногами. Хотя нет, асфальт он разглядывал дольше, зато меня пристальней.
- А вас случаем не Агасфером Лукичом кличут – спросил я, памятуя прочитанный на кануне роман братьев Стругацких.
- Да нет, - голос его изменился на приятный бас – у меня другое имя. Да и есть ли оно? Меня по-разному называют, и я признаться давно позабыл свое, свое настоящее имя. Зовите меня, как вам будет угодно. Главное зовите. И главное меня. –                С полным серьезом ответил мой собеседник.
Почему-то в данный момент, мне не казалось происходящее бредом, да и незнакомец, странно, но не походил на сумасшедшего. Хотя…
- И все же… - начал, было, я.
- И все – резко оборвал он – вас смущает мой облик, так это нетрудно исправить. Я просто думал, что вам будет приятней разговаривать с серым, маленьким, никчемным человеком. Людям свойственно любить наслаждаться своим превосходством, тем более, если это обслуживающий персонал. Да, да. Именно в этой роли я сейчас нахожусь.-
И он начал меняться.
Костюм и плащ стали белыми, сшитыми из дорогой ткани и чистыми. Штиблеты превратились в дорогие, модные туфли. Галстук стал бабочкой. Сам собеседник вырос до моего роста или чуть-чуть повыше, на глазах появились солнцезащитные очки, в дорогой оправе, а в руках витая деревянная трость с резной, костяной рукоятью, в виде головы дракона. Волосы стали белого цвета, не пепельного, а именно белого. Они мягко спускались до плеч.
- Вас не смущает мой нынешний облик?
- Да нет – промямлил я.
Ощущение нереальности происходящего не приходило.
- У всех такое странное представление обо мне. Они не предполагают, что я могу любить белый цвет. Скорее даже наоборот, думают, что я его ненавижу. –
- А... – я не знал, что ответить, да и после всего случившегося просто не мог, в виду моих не железных нервов.
А у кого они останутся железными?
- Я вижу, что я вас вогнал в ступор, молодой человек, – это не было вопросом, скорее констатацией факта – ну, да ничего. Вернемся к нашим баранам. Вы что-то пожелали, я готов это исполнить. Но.  Но как обычно не за просто так. Уж не оБЕСсудте.-
- О чем это вы? – Не понимающе спросил я, выходя потихоньку из ступора.
Весна все же началась. По крайне мере весенние рецидивы шизофрении и галлюцинаций начались точно. По крайне мере у меня.
- Ну, как же, вы позвали меня и сказали «чтоб их все». Вы, правда, не сказали кого именно и как их всех, но следу из контекста действий перед этим, становится понятно кого, да и что с ними делать тоже. Так, что можем подписать контракт прямо сейчас и дело в шляпе. – С полной серьезностью произнес он. – Цены у меня умеренные, скидок, правда, нет. Так, что я думаю…
- Душа? – срываясь на крик, перебил его я.
Ощущение не реальности происходящего не приходило и сейчас. СТРАННО.
- Да нет, что вы – успокаивающе произнес беловолосый мужчина. – Душа это много. Хватит и частички, скажем частички отвечающей за, за…-
Тут он запнулся, но только на мгновение.
- Отвечающей, скажем, за любовь к технике. Вы гуманитарий, личного автомобиля у вас нет и, скорее всего не будет, так что вы практически ни чем не рискует, и практически ни чего не теряете. Ну, как, договорились? –
Он протянул мне какой-то листок заполненный текстом.
- Да вы понимаете, - испуганно начал, было, я. Не испугаешься здесь, как же. – Это было не желание, а так, минутная слабость. Идеомотическое выражение. Так сказать. –
Он смотрел на меня долго. Не знаю, что он хотел во мне разглядеть, да, и кто я такой, что б читать его мысли.
- Да…. Извините, ошибся. Хотелось человеку помочь. Но раз нет, так нет. Прощайте. –
Он начал разворачиваться. Не торопясь разворачиваться. Будто надеясь, что я еще одумаюсь и передумаю.
И он дождался.  Я пере-  или не до- . Ну, в общем.
- Постойте! – это сказал я. Все же.
- Да? – Развернулся обратно он, куда быстрее, чем разворачивался до этого.
- Если уж, не получилось с контрактом, то может получиться с разговором? Не откажите в любезности. Поговорите с человеком.
- Бесплатно? –
- Бесплатно – ответил я, уже ругая себя за свое поспешное «постойте».
- Ну,… Хорошо. Бесплатно, так БЕСплатно. Только давайте не здесь, а в более теплом и уютном  месте. А то, знаете ревматизм.
- Да мне как-то все равно. –
- Ну и хорошо. На открытом ветру стоять не хочется. –
Мгновенье. И мы уже сидели в ресторане. Наверное, в ресторане. Играла спокойная, красивая музыка, вокруг было много столов, и за ними сидели редкие, но довольно респектабельные посетители. Из этого можно было предположить, что это заведение пользуется небольшим, но постоянным спросом. И случайный посетитель сюда, скорее всего не заходит.
- Я люблю это место. Здесь все спокойно относятся к чужим тайнам, так как своих, хватает. Да и знают тут все, что бывает за подслушивание чужих секретов. По этому здесь всегда приятно вести дела или такие разговоры, какой у нас с вами впереди. –
Официант тем временем уже расставлял на нашем столе какие-то блюда и напитки.
- Прошу, отведайте со мной эту скромную трапезу. Я угощаю, примите это как жест доброй воли. –
Я кивнул. Отказываться сейчас было бы не правильно, да и ужин в ресторане того стоил. По нашему то времени.
А катись оно все…
- Что же вы хотите, спросить молодой человек. –
- Во первых, как вас называть? Трудно, знаете разговаривать, обращаясь как к третьему лицу. –
Говори я это с набитым ртом, так как не смог удержаться от представленных здесь яств. Раз наглеть, то наглеть по черному. Где наша не пропадала.
- Ну, завитее меня хотя бы Даймоном. Это хоть как-то демократично. Не нужно сегодня и здесь, громких титулов и звучных имен. –
- Это хорошо, что без титулов и имен, а то знаете как-то… -
- Ладно, Сергей, думаю, вы не будете против, если я буду величать вас по имени.
- Нет, что вы. Делайте все, что считаете нужным.
- И так, приступим. – Он медленно отпил кофе.

Чудный кофе. По-арабски. Такой, как я люблю. Специй столько, сколько нужно. Не более, не менее.

- И так приступим. Я повторюсь. Ваш первый вопрос? – Второй глоток кофе.                Я откашлялся. Это знаете как-то, хорошо задавать вопросы себе и отвечать на них от имени оппонента. Кем бы ни был, этот оппонент. А здесь? А здесь надо четко привести все мысли в порядок и спросить, то самое главное, что нужно. Другой вопрос, что нужно, что самое главное?
- Зачем, это все? – Не выдержал я своих рассуждений.
- Что все? – Подняв белую бровь, спросил он. – Давайте договоримся. Я четко отвечаю на четкий вопрос. Залезать к вам в голову Сережа и искать там, то, что вы хотели сказать, я не намерен. И не льстите себе. Это не из-за того, что я это не умею или ценю вашу личность и индивидуальность. Нет. Только из-за того, что я хочу расслабиться, хоть на мгновение, и не напрягаться столь банальными и не нужными действиями.
- Ну, я хотел бы спросить, для чего все эти контракты и подписи? –
- Все очень просто. Есть человек запятнавший или не запятнавший себя до этого. При предложение ему контракта, он может усугубить свое будущее или улучшить.
- Телесное или душевное? – Не понял я.
- Конечно душевное, хотя и телесное, но не всегда. Вот вы бы из этой истории, телесно не вынесли бы ничего, кроме минутной радости, так сказать эйфории, оттого, что знали бы, что кое- кто кое-как наказан. Но вот душевное состояние, то есть состояние души, усугубилось бы в худшую сторону потому, что вы согласились на сделку со мной.
- То есть вы испытываете человека на склонность к подлости и греху? –
- А вы сообразительный молодой человек. В какой-то мере, да. Но я не испытываю, а соблазняю человека. Ваш случай исключение. Если бы вы не отказались, то последствия были бы самыми банальными. Это не зависит от личных отношений и привязанностей.
- А если человек соблазнится, то мир потеряет навсегда этого человека из разряда хороших? –
- Это зависит только от него самого. Этот индивидуум может дальше жить без греха и пытаться искупить свой поступок, но может покатиться по накатанной. Знаете очень тяжело, Сергей, очень трудно остановиться и начать преодолевать трудности, когда можно поставить подпись. Тем более если уже попробовал.
- Ну а вам то, какой от этого толк? –
Кофе был действительно вкусным. И даже вторая чашка не смогла меня в этом переубедить.
 - Мне лично?
- Да. –
 - Ну, понимаете, я не только искуситель, а еще и так сказать прокурор. Чем больше я дел закрою, тем меньше на земле останется грешников, а точнее людей склонных к греху.
- То есть? –
- То есть опрометчиво люди считают, что мне это приносит какое-то блаженство. Считайте это просто работой. А как любая законченная работа может приносить чувство блаженства, и это естественно, я то же могу испытывать данное чувство по этому поводу.
- Значит толпы сатанистов, принося человеческие жертвы и топча кресты, понимают вас не правильно? –
- Сатанисты. Это люди с не стесняющиеся своего греха, но, увы, практически все они больные люди, и все их действия направлены на  умащивание своих  комплексов. Это не стоит моего усмотрения. И если раз в столетье я пошлю к ним своего подручного беса, то их вера мне только возрастет на столько, что мне не придется, гоняться за ними с контрактами еще лет триста. –
- Ну, а зачем вам нужны все эти демоны и бесы, вампиры и оборотни, черные колдуны на конец? –
- Демоны и бесы нужны как помощники.  Я конечно могущественная фигура, но на всех людей меня не хватает. Это можно сравнить с вашей милицией. Их обязанности: разыскать, арестовать, привести на суд, мое дело – доказать. Я прокурор, они – правоохранительные органы в моем подчинении.
- Но почему они такие страшные и уродливые? –
- Ну, давайте остановимся на том, что понятие красоты, это сугубо личное понятие и довольно относительное. Они уродливые относительно человека? Но они могут быть прекрасны относительно чего-нибудь или кого-нибудь другого.  А вы собственно не задумывались, что они считают уродливыми вас, людей? И почему у вас, у людей все сравнения происходят от вашей красоты, ума, развития и т.д. Откуда это понятие, считать себя венцом чего-либо.
- Наверное, оттого, что мы созданы по образу и подобию Божьему? –
Пирожные к кофе были не менее вкусными, чем само кофе.
- Ну, допустим, что Яхве по своему подобию создавал ваши души, а не то ваши тела были бы сейчас столь аморфны, что вы бы не смогли ни чего с собой сравнивать. Хотя, зная вас, наверно, смогли бы.
- Ладно. Допустим. Но почему они так отличаются от нас ваши демоны и бесы?
- Да для страха. Вы же не можете воспринимать простых истин, если вам не страшно. Бесы наказали кого-нибудь, кто-то видел, другим рассказал, и уже многие будут, точнее не будут делать то, за что был кто-то наказан. Хотя бы только из-за страха перед бесами и демонами.
- А зачем страх? По другому нельзя?
- Увы, но без него никуда. Вы же даже свои карательные органы слушаетесь только из-за страха перед ними, если убрать милицию и Г.И.Б.Д.Д., то знаете, что будет? Много ли у вас слушаются дружинников или другие общественные организации поддерживающие порядок? Вы даже мусор бросите мимо урны, если за это тот же час не понесете наказание. Если убрать страх, вы себя перебьете и замусорите все вокруг, быстрее чем, я допью это кофе. Безобразность сродни форме милиции. Считайте их сверхъестественными карательными органами. –
Еще один глоток кофе. Странно, моя вторая чашка уже теплая, а он пьет еще первую. И кажется, что она еще не остыла. От нее еще идет пар.
- Ну а как же тогда оборотни, вампиры, другая нечисть?
Вторая чашка кофе подошла к концу, и мне ничего не оставалось, как занять свой рот фруктами.
- А это друг мой лично ваши выдумки. Люди очень любят придумать себе врага, а потом думать, как его уничтожить и боятся его. Главный ваш друг  в этом, враг всего прочего, это ваше невежество и непонимание. А что человек не понимает, он ненавидит и боится. Лично моей вины в этом нет. В ваших оборотнях и вампирах, нет. Вы не знаете своего организма, его скрытых качеств и резервов, и по этому боитесь всех непонятных проявлений этого. Все давно уже описано вашей  наукой или эзотерикой. Ликимия, белокровие, густое оволосение, неправильный и быстрый рост зубов. Это те болезни, которые в основном и отличают этих больных людей от вас нормальных, так сказать. Вы же, еще раз повторюсь, отталкиваетесь от правила, гласящего, что вы подобие Божьего, и кто не похож на вас, автоматически становится вашим врагом. Звери тоже не похожи на вас, но они слабее. Вы можете видеть в непохожести только врага или дичь, но не более. Вы уверены том, что все кроме вас, плохие. Мы люди плохими быть не можем, за исключением некоторых исключений. Извините за каламбур. И если Богу нужно было бы сделать хороших на этой земле, то он обязательно бы сделал их подобными вам, и не как иначе. Хотя кто вы такие, что б указывать Богу.
- Но черная магия и колдуны то существуют или нет? –
Давно не ел вкусной клубники посредине апреля.
- Магия не может быть черной или белой. Магия одна. А черной или белой ее делают люди. Только человек управляющий магией может определять ее цели и средства. Только он и это не зависит от того, какому богу он молится. Вы не поверите, сколько верящих во Христа людей были, есть и будут черными магами или уничтожали людей сотнями и тысячами, нарушая его же законы, и в тоже время, веруя в него безмерно.
- Это вы об инквизиции? –
- Да, нет. Инквизиция это отдельная тема. Хотя.… Много их было, инквизиторов. Радетелей очищения человека от скверны. Многие шли туда, дабы самим не стать жертвой, хотя некоторых и это не спасало. Многие продавались и покупались. Но самое интересное, что добрая треть действительно верила в то, что они делают доброе дело. И пытались искоренить моих слуг в тех, кого они считали не верными идеалам своей истины. Не понимая, что я не нуждаюсь в помощниках – людях.
- Но разве истина не одна? –
- Нет, что вы. Сколько думающих существ, столько и истин. Правд и лжи, столько же.
- А можно переделать мой контракт? –
- В зависимости оттого, что вы хотите там изменить. –
Еще один глоток кофе.
- Ну, хотя бы так. Что б на нашей матушке – земле стало как можно меньше греха. Это вам по силам? Может  моей души не хватит оплатить это? –
Он засмеялся.
Засмеялся, как мне показалось искренне.
Засмеялся, впервые за время нашей встречи.
Впервые засмеялся?
Засмеялся?!
Засмеялся.
 
 

         
- Можно, то можно, но уверяю вас, Сергей, это не стоит вашей души, да и других душ тоже. Это по силам вам, людям сделать без контракта.
- И как же это сделать Даймон? –
Последний глоток кофе. Чашка поставлена на стол. Пар от чашки уже не идет.
- Извините, молодой человек, мне пора. Дела.  Всего доброго. С вами было интересно пить кофе.
- А…. –

 И только начинаешь смотреть под ноги, как обязательно споткнешься.
И я споткнулся.
- Дья…. – Я  сплюнул. – Ну, уж нет. –
И опустив голову, поплелся домой. С тренировки или с гулянья, какая, в сущности, разница.

                Инженер
День сегодня не выдался. С самого утра мотаюсь по инстанциям. Вернее по  одной. То есть по нашей поликлинике. Это, что б получить больничный, надо, врача на дом вызвать. Да только  задумаешься сперва, стоит ли вызывать, впереди трудное дело, выписываться. То ли они этим проверяют, здоров человек или нет. Только полностью здоровый человек может позволить себе выписаться. Такое ощущение, что только бабушки у нас в стране здоровые. Столько ходить по поликлиникам и аптекам, лежать в больницах, может только индивидуум с идеальным здоровьем.
 В общем, день сегодня не выдался. С начала мне предстояло отстоять десятиминутную очередь в регистратуру, что б мою карту отнесли в кабинет к врачу. Отнесут то, отнесут, вопрос когда. Был, помню такой случай, мужик очередь вторым занял, а карту его принесли через час. Он тогда очень долго ругался, но при звуках голоса старшей медсестры, говорившей о том, что у них работы много, а зарплата не позволяет выслушивать от всяких, разных оскорбления, быстро увял и через неделю слег в больницу с инфарктом. Потом я выдержал двух часовую очередь, к врачу в кабинет. Я был то пятым, но пропустил перед собой кучу льготников, пациентов с острой болью, знакомых медперсонала этой поликлиники и еще двоих существ пенсионного возраста, со словами: мне только спросить или мне только подписать. Оба типа пробыли, в кабинете, около тридцати минут в общей сложности. Я же после этого задержался там не более двух минут, для подписания синего документа, в народе – больничного листа. Без осмотра и вопросов о жалобах, про то, что сдал я анализы или нет, вопросов то же не возникало. Со словами, всего хорошего, мне сообщили, что теперь эту бумагу нужно подписывать еще и у главврача. Главврач на месте был, но много пользы от этого я не получил. У него как обычно было совещание или разговор с кем-то. Это продлилось в течение часа, и все ради одной единственной подписи. Получив долгожданную подпись, я отправился ставить на нее печать. Я расслабился, думал все закончено. Но, не тут то было. Окошко по закрытию больничных листов соединили (именно в этот день) с окошком  оформления рецептов. И мне пришлось отстоять еще сорокаминутную очередь, и послушать сплетни от людей пенсионного возраста, что составляло большинство, о том, что сказала Хакамада, что пообещал всеми любимый и уважаемый В.В.Путин, и какую околесицу, на этот раз, нес Жириновский.
 С печатями и подписями на заветном листке синего цвета я домой, предвкушая, что завтра выйду на работу, и еще как минимум полгода мне не придется заглядывать в этот казенный дом с красным крестом на крыше. По дороге я забежал в продуктовый магазин, и это было моей ошибкой. Мне нужен был, всего лишь, пакет кефира. Но сегодня мне не везло. Передо мной оказался какой-то чин из налоговой, делающий контрольную закупку. И понятно, что там что-то не сошлось, что-то не срослось, и отдел закрыли на учет.
- Боже! Когда это кончится? – бросил воздух я, выходя из магазина с понурой головой.
- Скоро, а может быть, и нет. – Ответили мне из-за спины.
Я обернулся.
Передо мной стоял молодой человек. Лет двадцати, двадцати двух. Одет он был просто: джинсовый, мятый костюм, простая футболка синего цвета, белые кроссовки китайского производства.
- Вы ко мне обращаетесь? – Спросил в ответ я.
- А к кому же еще?
- Ну, тогда, позвольте: это был риторический вопрос. Он был задан в воздух и не требует ответа.
- А зачем вы обращались ко мне, если вопрос риторический и тем более, если он не требует ответа? –
- Кому это, к вам? Я что назвал ваше имя?
- Нет, но вы употребили звание. –
- То есть, вы есть Боже? –
- Ну, это, это ваше, людское название. А так да.
- А почему тогда в таком виде? –
- А вы хотели увидеть горящий куст? Или услышать глас с неба, с бьющей молнией в дополнение?
- Нет, но все же…
- Молодой человек, если у вас есть желание поговорить, то прошу, давайте где-нибудь присядем в тихой обстановке. Вон, например, в том летнем кафе. – Он показал рукой в сторону кафе с приятным названием «Осинушка».
Дешевое кафе, хотя ближе было дойти до гротескного «Камелота».
- А то два стоящих посреди улицы существа, ведущих разговор на теологические темы, будут не правильно поняты общественностью и карательными органами в лице вашей доблестной милиции. –
- Хорошо, ни чего не имею против. –
И мы пошли в кафе.
Пешком.
Молча.
- И так? – Спросил он, усаживаясь на жесткий, пластиковый стул.
- Что, и так? – Спросил я, пристроивши свой драгоценный авторитет, как любил говаривать мой учитель хирургии, на такой же стул, напротив моего СОБЕСЕДНИКА.
Тут нас прервали. К нам подошла девушка – официант. С лицом и фигурой не первой свежести. Ну, а если честно, то и на вторую она тянула с натяжкой.
- Что будем заказывать? – Спросила она.
Тон ее говорил о том, что от нас она не только не ждала чаевых, но и приличного заказа тоже. И мы ее не разочаровали.
- Два чая с лимоном. – Заказал мой собеседник.
Девушка развернулась на каблуках и фыркнула. Ее ожидания подтвердились. Хотя, судя по нашему виду, это было ясно еще до того, как она подошла, и мы раскрыли наши рты.
- Вы хотели поговорить. Или мне кажется?
- Кажется, хотел. Да и сейчас еще не передумал. – Ответствовал я.
- Ну и ...?
- Ну, начнем с того, как мне к вам обращаться? –
- Ни когда не поверю, молодой человек, что вы не знаете не одного моего имени. Их настолько много, что я признаться уже бросил их запоминать.
- И все же?
- Ну, завитее меня, например Яхве. Это более или менее подходит близко к оригиналу.
- Сергей. – Представился я.
- Очень приятно – склонил голову в приветственном жесте он.
- И все же когда это кончится?
- Молодой человек, Сережа, ну и вопросы у вас. А что именно должно кончиться?
- Весь этот бардак и беспредел. По крайней мере, в нашей стране?
- и вы тоже. Думаете обо всем мире, но точно уверены, что начинать надо именно с вас.
- Ну, начните хоть где-нибудь, а мы порадуемся, и будем ждать, когда и к нам вы придете. –
- Вот видите, Сергей, вы будете ждать. А сами? Сами вы не хотите ни чего делать? Вы ждете, что к вам придет кто-то и сделает что-то, и вы сразу станете счастливыми, и не в чем не будете нуждаться. –
- Но это же естественно. Это общая черта всего человечества.
- А зачем тогда, я вам, милый представитель человечества, дал право выбора и знание отличать добро от зла. Скажите мне на милость, зачем?
- Ну, так надо было не давать. –
- А зачем вы такие мне были бы нужны? Зачем мне шахматы? Бездушные, деревянные шахматы.
- А зачем вам нужны такие телесные и с душою, как мы? –
- Ну, как бы это сказать. Ну, допустим, это был эксперимент.
- На тему? –
- На тему создавания разума и наделения его свободой воли. –
- А зачем? – Поднял я брови.
В это время нам принесли чай. Официантка поставила его на стол и спросила, не будем ли мы что-нибудь заказывать еще. По тону ее можно было сказать, что ответ она уже знала заранее. И мы ее  не разочаровали, ответив что, может быть, закажем, может быть попозже.
Позже.
Может быть.
 
- А затем мой друг, что очень хотелось посмотреть, возможно, ли создать себе подобных. Вы ведь тоже пытаетесь создать клонов, а ваша научная фантастика просто кишит обилием, неотличимых от человека, киберов, которые в дальнейшем смогут делать все как человек. Даже думать, развиваться, отличать добро от зла и чувствовать.
- Но это же роботы. –
- Да, но задумка то, все та же. Вы вообще любите перекладывать ответственность и работу на другие плечи. И кто это умеет лучше делать, того вы возвеличиваете. У вас всегда был, есть и будет культ начальника, который сам не умеет, но может руководить и подчинять. –
- Ну, и что нам теперь делать? В такой ситуации? –
Чай был так себе. Что-то типа липтона или майского. Ни каких вкусовых наслаждений он не только не нес, но и не напоминал.
- Жить, руководствуясь свободой воли и оставленными мною планами.
- Это, какими, такими планами?
- Теми, что мы называем заповедями. Теми, которые были записаны, так сказать в писании. В книге под названием БИБЛИЯ.
- А! Читал, читал. Увлекательное, скажу вам чтиво. Много интересного, но и много противоречивого, смешного и даже глупого. –
- Ну, и что там такого противоречивого, смешного и глупого? –
Мой оппонент сделал первый глоток чая.
- Ну, допустим, я не буду брать в пример «убитую» фразу про пощечины, но тот случай про девушку, которая убивает вражеского полководца ночью, спящего, колышком от палатки и говорит, что она действует по наущению божьему, увы, но не блещет умом. И боюсь поклонников от прочтения этого отрывка, у вас не только не прибавилось, но наверно даже уменьшилось. По крайне мере думающих поклонников.
- Ну, сказать можно, что угодно. Я не давал ей таких инструкций, лично. Скорее всего, это или выдумка, или кто-то из особо ретивых ангелов соизволил перестараться, в рвении послужить за истину. Все мы не без этого, маленького, греха.
- Хорошо, а как же заповедь – не сотвори себе кумира и не поставь ему идола? –
- А, что вас молодой человек, здесь то вас не устраивает? –
- А, как же крест? Или это не идол кумиру? А так же святые иконы и мощи? С которыми, христиане носятся, как с писаной торбой.
- Вот это Сережа, очень просто. Это не мои изобретения, а ваши, человечьи. Вам же мало верить во что-то неизвестное, бестелесное. Вот вы и создаете символы, олицетворения своей веры. Веры в кого угодно. Начиная от простейшей татематики, заканчивая христианством и другими социально-развитыми религиями. Это же мой друг, вы проделываете и с богами. Вам, людям, мало одного во многих лицах. Вы начинаете возводить в ранг высших существ кого-либо, что б потом можно было молиться ему, или через него, за какое-то определенное действие отданное лично ему. Это не мое учение, это ваше невежество. Но я должен терпеть все это, так как считаю невозможным переменить ваш уклад жизни и мыслей одномоментно. Пусть это займет немного времени, но вы должны прейти к истине сами.
- Ничего себе, немного времени. Уже десять веков, а в Европе и того больше.
- Ну, молодой человек, это все относительно. Это для вас много, а для меня – мгновение. И я готов ждать еще хоть тысячи таких мигов.
- А, приблизить этот ваш «духовный коммунизм» приблизить, нельзя? –
- Можно, но сложно. Единственный толчок, который вы оценили и поняли, это был мой сын.
- Ничего себе толчок. А, вам ни кажется сударь Бог, что это было вполне театральное зрелище? Кормление толпы пятью хлебами, изготовление из воды вина. И эта смерть. Очень мне она кажется спланированной и надуманной. –
- Да, Сергей, еще раз да! Но вы не можете без этого. Без спектакля. Допустим, придет человек и скажет, что он знает истину. И?  Где он окажется, через некоторое время? Правильно. В казенном доме с желтыми стенами. Вы же даже своих правителей выбираете не по заслуги, а  по тому какой спектакль они разыгрывают в ходе рекламной акции. –
- И вы хотите сказать, что это был спектакль, рекламная кампания? –
- Именно это, я и говорю. Такой же рекламный шаг, как и потоп, уничтожение Содома и Гоморры и множество более мелких антреприз. –
Я опустил голову. Было грустно. Как примитивно нас накололи. Всегда хотелось верить в чудо, в выше волшебство, а оказывается, нам показывали обыкновенные фокусы. Просто эти фокусы – высшего порядка.
Высшие фокусы.
Фокусы порядку.
Фокусы.

      
- И еще хотелось спросить? – Опустошенным голосом спросил я.
- Спрашивайте, спрашивайте Сергей. Сегодня у вас есть шанс узнать все, что угодно. И замете, совершенно бесПЛАТНО. –
- Мне всегда было интересно, как человек находящийся на последней грани истощения, может просить исповедовать его толстого дядьку с красным лицом и пухлыми, сальными губами? Как вы можете терпеть таких слуг?
 - Это не мои слуги. Они делают вид, что верят в меня больше всех и пользуются благами их положения.
- И вы, что ни чего не можете сделать? Или не хотите?
- А зачем? Это лично ваши, межчеловеческие отношения. –
Я поднялся. Молча. Бросил на стол пятьдесят рублей. И вышел из кафе. При выходе я обернулся и увидел непонимающий взгляд моего бывшего собеседника.
Бывшего.
Собеседника?
Непонимающий.
Я развернулся и пошел домой. На душе было тоскливо и противно.
- Когда же это кончится? – прошептал я. Но произносить имен, мне больше не хотелось.
День сегодня не выдался…

                Собеседник
Я ехал в метро. Час пика не было, так что получилось даже присесть. Ни книжки, ни плеера с собой не было, спать не хотелось, и приходилось занимать глаза всякого рода рекламами, схемой метрополитена и правилами пользования последним. И здесь…
И здесь в вагон зашел слепой. Мерно постукивая палочкой по полу, он шел по вагону, красуясь табличкой с надписью. В надпись я вдаваться не стал. За свою жизнь мне пришлось, как и обычному человеку, пользующимся общественным транспортом, повидать множество надписей на таких табличках. ОТ «помогите беженцам» до «нужно десять тысяч долларов на операцию».
Все, в том числе и я, знают подноготную этого бизнеса, что за такими нищими стоят вполне обеспеченные люди, что все места поделены, что не всякий нищий-калека является действительно калекой. Но, как и обычный обыватель, знаю, но подаю постоянно. Но...
Но в этот раз я не подал. И не потому, что не было денег, не потому. Просто, так получилось.
Когда слепой поравнялся со мной, я опустил в глаза и уставился в пол. Я не хотел лезть в карман, доставать мелочь. Не хотел и все. Без оправданий и комментариев. И тут голос информатора объявил название остановки. Это была моя остановка. Ближайшая к моему дому. К моей квартире.
Я вышел из вагона. На сердце было тоскливо. Я задавался вопросом, что если вдруг, это был настоящий слепой и ему действительно нечего есть. Так я вышел из метро. Закурил. Пошел в сторону дома. Рассуждая: нужно ли было подавать или нет. Доводов «за» было столько же, сколько и доводов «нет».
- Да, не мучайся ты, – проговорил рядом голос.
Рядом ли?
Такое ощущение, что он был вокруг меня. Или нет? Или внутри? Или внутри.
- Кто это? – Ошарашено спросил я.
Спросил « в воздух». Спросил никого.
- Ну, как вам сказать, у меня много всяких имен. Некоторые называют меня внутренним голосом, некоторые – совестью, и множество других названий. Поэтических, публицистических, научных и не очень.
- А, как мне вас называть? А, то очень трудно самому выбрать из этого множества имен, а общаться в  пустоту, как-то непривычно.
- Ну, если ты так хочешь, то называй меня своим именем. Ты его редко называешь сами. Да и если я твой «внутренний голос», то это будет вполне естественно.
- Уже что-то. А видеть вас я могу? Ну, может не именно вас, а вашу проекцию на данный мир?
- А, зачем? –
- Ну, понимаете, не очень удобно говорить с воздухом вокруг себя. –
- Но я же существую в твоем мозгу. Этого, что, не достаточно?
- Поймите, человек такое существо, которое привыкло смотреть в глаза партнеру по разговору. –
- А по телефону?
- Это конечно да, но поймите вы, наконец, что человек стоящий посреди улицы и разговаривающий с пустотой, для толпы является сумасшедшим. А так, как в этом плане у нас каждый пытается помочь ближнему, то если это заметят, мне предстоит ночевать, как минимум в милицейском обезьяннике, а как максимум в психушке.
- Ладно, не продолжайте, уговорили. Но прошу, пройдемте к вам в квартиру. А то, мое появление из воздуха привлечет больше зевак, чем ваши разговоры с воздухом.
- Хорошо, – быстро согласился я и поспешил домой.
Домой я пришел за рекордно короткое время. Три минуты. Когда я обычно на эту процедуру трачу около дести минут. Практически влетел в квартиру, не раздеваясь, сел на кресло.
- Материализоваться можете прямо на диван. – Предложил я.
Ответа не последовало, но…. Но, на диване появился молодой человек лет двадцати трех, двадцати пяти. В черных джинсах, в футболке и казаках той же расцветки. Слегка не бритый, зато коротко постриженный, с уставшими глазами и маленьким, но заметным герпесом на правой губе. Да, это же….
Напротив меня сидел мой двойник, мой клон, моя точная копия.
- Не удивляйся Сергей. Я же говорил, что я твой внутренний голос и поэтому мне ближе твой образ. Да и представь, что я явился в образе незнакомца, ты бы замкнулся, и разговора не получилось бы. А, если бы это был образ незнакомки, то боюсь, наш разговор повернулся в другую направленность и имел бы явно понятный оттенок. Образ же знакомого человека подтолкнул бы тебя на поиски, а точнее на попытки найти хоть какие-то различия. Я признаться здесь появился не для того, что бы играть в игру «найди десять отличий». А так, ты по удивляешься, да и перестанешь. Ты же этот образ видишь, как минимум два раза в день, когда бреешься. –
Я хотел что-то сказать, но не получилось. Получилось только хмыкнуть и кивнуть в знак согласия.
- Ну, с чего начнем? – Спросил Голос.
- Ну, например, с того же сегодняшнего слепого.
- Здесь то, как раз все просто. Тебя мучает сомнения. Слепой ли он был или нет, ему идет доход или какому-то предприимчивому дельцу.
- Вы хотите сказать, если бы я знал наверняка, что он настоящий слепой и побирается сам для себя, то я бы дал ему денег? –
Я закурил сигарету. Всегда начинаю курить во время разговора. Всегда начинаю курить во время разговора. Телефонного или нет, важного или нет, но курить начинаю всегда. Чертова привычка. Или вертеть что-то в руках. Наверно нервы не в порядке.
- Не уверен. Ты бы нашел другие причины отказать ему в подаяние. Вы люди всегда сначала делаете, а потом пытаетесь найти оправдания своим поступкам или клянете проклятые обстоятельства.
- Но, действительно же бывают обстоятельства, которые мешают жизненным планам.
- Увы, Сергей, но это не обстоятельства, а одни из множества оправдательных приговоров себе, да и мне тоже. Что-то типа: хотел, но не смог, так получилось, сделал бы, если бы…. –
- Но бывают независимые причины: автобусы ломаются, отмены поездов, самолетов, пробки на дорогах.
- Ну! Все можно при большом желании решить. Пробки? Припаркуй машину и иди пешком или воспользуйся метро.
- Но тогда опоздаешь, как минимум на два часа. –
- Тогда, если ты предполагаешь такое развитие событий, выйди из дома раньше. На эти два часа. А лучше на два с половиной, что б даже при таком раскладе у тебя было время в запасе.
- Но выйти на два часа, я уже не говорю про два с половиной, раньше это, значит, не выспаться. –
- Да. Но здесь имеет суть только вопрос, что тебе дороже: ваш сон или предполагаемое событие. Чем можно пожертвовать ради другого.
- Но если я не высплюсь, то от меня вряд ли будет много толку на предстоящем событие.
- А это мой друг, вход пошли оправдания и попытки склониться к возможности существования непреодолимых обстоятельств. –
Я задумался. А он прав. Тысячу раз прав.
Прав.
- На подобных оправданиях и зиждется вера в себя, как в лучшего, в не признанного гения. – Продолжал он. – У вас, у людей вся жизнь такая. –
Сигаретный огонек обжег пальцы. Надо же. Забыл затушить.
Надо же, забыл.
Забыл.
- Вообще вы люди привыкли жить по принципу: если бы…, то я…. – Продолжал собеседник. – Один из ваших новых писателей – фантастов написал, что человек живет по трем волшебным словам: авось, небось и хусим. Авось не пропадем, небось выживем, а не выживем так хусим. А надо по другому его выражению. Которое гласит: лишь тот достоин жизни и свободы, кто каждый день идет за них на бой. Вот так то. –
- Посмотрел бы я как этот товарищ ходит к начальству на бой. А то, мы все в воздух горазды, такое говорить, а как кто выше цыкнет, так тише травы, ниже воды.
- Ну, вот ты опять ищешь оправдания своим поступкам. А зачем? Знаешь, почему сейчас так популярно героическое кино? Да потому, что  сами не можете так геройствовать, как там показывают. От того же ваша страсть заводить кумиров и поклоняться звездам. –
- А, что тут особенного? Это же таланты, люди-гении.
- Вообще то каждый человек талантлив. Просто одни понимают, в чем они талантливы, а другие нет. Одни работают над своим талантом до десятого, именно до десятого пота, что бы развиться и стать, так сказать звездой, а другие ищут оправдания, почему у них это не получилось. Помниться кто-то из древних писал, что желающий ищет пути, а не желающий оправдания.
- Хорошо, но почему вы не приходите к нам на помощь и не удосуживаетесь все это втолковать каждому такому другому? Почему вас можно успокоить лживыми оправданиями и посылами?
- Да потому, что мы накрепко привязаны к вашим телам и душам. И нам нужно, что б это тело было в здравии и в своем уме. А вообще, не так часто вы нас и слушаете. Вы предпочитаете завалить нас кучей оправданий и спокойно спать, пока мы разбираем эту кучу и пытаемся найти там действительно честное и правдивое оправдание, не задумываясь далее о своих поступках. Как не печально, но сейчас вы живете разумом, а не сердцем, душой и совестью. А следовало бы.-
В это время раздался телефонный звонок.
- Подождите, сейчас я посмотрю кто там. Вроде никто не должен был придти. Да, если и пришли, то быстро отважу, и мы продолжим наш разговор. Хорошо? – Сказал я, поднимаясь из кресла.
- Как тебе будет угодно, - сказал мой собеседник, оставаясь сидеть на диване.
Я подошел к входной двери поинтересовался кто там.
- Картошку продаем, хозяин, - было мне ответом.
Я вежливо отказался и направился обратно в комнату. Но там своего собеседника я не нашел. Оббегав все углы в квартире, я понял, что он исчез. Исчез, так же, как и появился. Я немного постоял посредине большой комнаты, в надежде, что он появиться снова, но…. Но нет, он не появился. Тогда я с печалью о незавершенном разговоре, поплелся на кухню ставить чайник. С уверенностью в том, что в следующий раз обязательно подам, а если не подам, то не буду искать оправданий своему поступку.
Не буду?

                Твердь
Сегодня я поругался со своей девушкой. В общем-то, я сам был инициатором разрыва, но…. Но, состояние было такое, будто не я, а она меня бросила. Я смотрел себе под ноги и шел походкой робота. Не знаю, какой у меня был вид со стороны, только прохожие расходились передо мной, уступая мне дорогу.
- Здравствуйте, - прозвучал нежный, ласковый голос.
- Здрасте. – Буркнул в ответ я, не поднимая глаз.
- Почему вы так редко смотрите на меня? –
Я поднял глаза. Передо мной стояло небо.
Синее Небо.
НЕБО….

                Эпилог

Бог любит людей за то, что он их создал.
Дьявол за то, что они есть.
Небо просто так.
Любят ли люди самих себя?

         
Выдох II

В этот раз реальность выцепила меня из небытия более жестоко. Она сделала это звонком телефона. За что боролся, на то и напоролся. Я искал такой телефон очень долго. Мне нужен был громкий звук звонка и как противнейшая мелодия из всех возможных. Просто меня невозможно разбудить с помощью голоса и даже крика над ухом, а звон будильников я попросту не слышу, но вот к телефону встаю всегда. Вот для этого, точнее для того, что бы Леночка будила меня утром своим звонком, я и купил такой телефон. И сейчас именно он и вывел меня из небытия, из мира видений и пророчеств.
- Алло, Иващенков слушает. – Пробормотал я в трубку.
Мои мысли-кони еще не упорядочились и не заняли полагающихся им мест в конюшне моей головы.
- Александр Сергеевич, я хотела вам сказать большое спасибо. Я не верила, но вы действительно оказались правы. Все, что вы предсказывали, сбылось. – Защебетал мне в ухо тонкий женский голос. – Меня действительно повысили на работе.
- Поздравляю.- Как можно спокойнее ответил я.
Конечно, повысили. Жена ее шефа, является моей постоянной клиенткой. Пара фраз, тройка прозрачных намеков и все хоккей. Ночная кукушка всегда перекукует дневную. Все в ажуре и все довольны. Дамочка, что сейчас звонит, конечно, умна не по годам, но как большинство умных дам, обделена красотой, так что муж получил умную работоспособную секретаршу, жена спокойствие за честь мужа, а Юля, да кажется Юля, получила повышение. Ну а я еще одно очко в пул сбывшихся предсказаний. Ловкость рук и ни какого мошенничества.
- Александр Сергеевич, вы сейчас дома?
- Странный вопрос Юленька, а куда вы звоните?
- Ой, простите меня, пожалуйста, я сегодня плохо соображаю. Вы никуда уходить не собираетесь?
После непродолжительной беседы складывалось впечатление, что Юля немного под градусом.
- А что? Что-то случилось?
- Да, нет. Я просто хотела заехать и поблагодарить вас.
Знаем мы такие благодарности. Мужика тебе Юля надо, а не повышение, хорошего мужика.
 - Извините Юля, но сегодня не получится, да и всю эту неделю тоже.
- А почему? – Голос стал расстроенным.
- Ну, понимаете, мадмуазель, мои силы не вечны и исчерпаемы. И иногда их приходится восстанавливать, забрасывая на этот время практику. Вы лучше приходите ко мне через недельку на прием, там и поблагодарите.
Выслушав еще изрядное количество разнообразных благодарностей и комплиментов, попрощавшись, я положил трубку.
- Ну, когда же в этой квартире настанет тишь и покой? – Выдохнул я.


 Вдох III
               
                Что нет любви превыше к Богу?
                Нет жизни лучше, чем в раю?
                Но мы идем туда в строю,
                Как будто зрим туда дорогу.

По моему, так никогда. Как только я положил трубку телефона, в прихожей раздался звонок в дверь. Я медленно, нехотя, пошел открывать. Пока мое бренное тело перемещалось в пространстве серой будничной реальности до двери, звонок настырно успел прозвонить еще два раза. Видно тот, кто звонил, очень желал меня видеть.
- Может, случилось что? – Пришла шальная мысль. – Да, нет, не должно. Если что и случилось с матерью или с сестрой, то они бы позвонили на мобильник, не зря же я им мобильники купил. Леночке я позвонил, и она должна была предупредить всех моих клиентов, что ходят на дом, что я ближайшую неделю буду занят. Соседи и жильцы? Так в этом доме не принято заходить в гости без предварительно обговоренного уведомления. А о чем-то срочном, типа пожаров и землетрясений принято сообщать консьержу, а уж он, зная все телефоны дома, обзванивал всех и сообщал. И кто это мог бы быть? Ну, не бандиты же, в самом деле.
Я подошел к двери и как можно спокойнее спросил: Кто там?
- Откройте, пожалуйста. – Ответил мне звонкий, мужской, скорее даже юношеский голос.
Странно. Этот голос не чем не угрожал или по крайне мере, казалось, что не угрожал. Слыша его, хотелось, действительно открыть и хотя бы увидеть стоящего за дверью. Еще были такие мысли, как накормить, одеть, дать ему денег, но их я сразу же пресек железной дланью своего сознания.
Щелкнул замок под моими пальцами, дверь пошла открываться. Моему взору предстал обычный молодой человек, в обычной, повседневной одежде. Единственное, что его отличало от всех других, так это взгляд. Слишком в нем было много печали и отрешенности.
- Верите ли вы в Бога нашего, в Иисуса Христа? – Сказал он и осадил этим самым все мои мысли.
- Тьфу… - Сплюнул я. – А что, нужно?
- Как, вы не верите? – Изумился он, явно не ожидая такого ответа.
- Ну, допустим, верю, но в своих богов.
- Как это? – Маска удивления не сходила с его лица. – Сказал же Иисус: Я есть бог ваш и вы лишь дети мои.
- Ну, знаете ли, молодой человек, такое говорит каждый второй бог вообще и каждый первый в монотеистических религиях в частности.
- Но ведь в Библии написано…
- А вы кроме Библии еще какую-нибудь теологическую литературу читали? А вообще литературу? Учебник физики или химии, например?
- Это все ненужное. – Яростно замотал он головой в отрицательном жесте. – Это мирские книги, они от лукавого. Только бог говорит правду, только его книги надобно читать.
- Ну, он то может и говорит правду, но писали то люди, а им свойственно врать и преувеличивать.
- Как вы можете такое говорить? Библия писалась, по словам Божьим. – Его удивление потихоньку переходило в ненависть. В ненависть ко всем неверующим и ко мне в частности.
- Вы представляете, могу. Могу потому, что читал Библию, славянские и индийские веды, талмуд и другие увлекательные книги. Кстати, учебники по физики, химии, биологии и по анатомии тоже читал. Знаете, очень интересная литература.
- Но Иисус сказал: Нет бога кроме меня и отца моего.
- Это кроме Саваофа? Или кроме Яхве?
- Кто такие эти ваши Саваоф и Яхве?
- О, мой дорогой, так вы и имен бога не знаете?
- У бога только одно имя – Иисус.
- Ну, если мне не изменяет память, то он родился чуть раньше, чем две тысячи лет назад. До этого момента его как-то ведь звали? Ведь тот же Моисей говорил с ним, а значит, как-то называл его?
- Он говорил с богом и называл его бог.
- Понятно.
- Что вам понятно? Бог наш, Иисус искупил грехи наши, дал нам жизнь вечную, законы по которым мы должны жить.
- Вот, вот. Как раз о законах. Как можно объяснить рождение Иисуса от Бога, когда у Марии был в это время, законный супруг? Не это ли называется блудом и прелюбодеянием? А как называется тогда действие той молодой иудейки, не помню, как зовут, которая, по указке Бога, убила спящего генерала вражеской армии? Это что получается? Убивать нельзя, но если с разрешения бога, то можно? Да, и еще. Скажите все же, земля то круглая или нет? Если да, то в чем были виноваты Бруно и Галилей, а если нет, то, что же видят в космосе космонавты?
Румянец на лице юноши медленно перешел в яркий багрянец.
- Убивать ради Бога? Ради Бога можно сделать все. – Кричал он. – С Марией было непорочное зачатие. А насчет, плоская или круглая? То, кто не ошибается?
- Вот славянские язычники испокон веков считали землю круглой, а их убивали или насильно сгоняли в воду. В индийской мифологии, до появления Кришны, то же, кстати, человеко-бог, закону были подчинены и боги, и смертные, а не только смертные. Мне, кстати, интересно: где ж такая пустыня находится, что по ней надо сорок лет топать? Моисей, что, кругами ходил? Или все же хотел, что б умерли те, кто помнил, как хорошо было жить в Египте?
Ответом мне послужили звуки шагов удаляющегося горе-проповедника. Не дослушав мою речь до конца, он решил за лучшее ретироваться.
- И еще. Если Каин, убив Авеля, уничтожил половину населения, то откуда дальнейшее потомство и весь род человеческий? – Бросил я ему вслед.
Закрывая дверь, я ругал себя за то, что так жестоко поступил с молодым человеком. Я не полный атеист, иногда даже молюсь, но шепотом и про себя, но таких людей, как вот такие проповедники слушать не могу, их лечить надо, они же полностью больные люди. Им нужна не вера, им нужна религия. Внешний блеск и мистика обрядов. Им нужно куда-то уходить от реальности, от злых будней, где они глубоко несчастны и не понимаемы никем.

Бросание камней
 
                О, Миротворец ну ответь,
                Зачем включил меня в сказанье
                И нацарапал своей дланью
                Мое рожденье, жизнь и смерть.

Они сидели на камнях. Речные волны омывали подножья камней, медленно накатывая и оставляя остатки пены. Они сидели вместе на камнях. Вместе на разных камнях. Один был назван в честь другого. Они сидели молча. Они сидели молча долго.
- Ты представляешь? – Начал младший, одетый во все черное, с золотой цепью на шее и перстнями практически на всех пальцах. – Нет, ты представь. Прихожу к одному и говорю: давай, мол, озолочу. Только для этого нужна душа. Твоя душа. Напустил на себя такой таинственности, тьмы. Ну, ты знаешь, я умею. А он мне: не надо. Здесь, говорит,  займу, здесь заложу, потом через обшор скину, через демпинг, поделюсь с крышей, там раскручусь, а дальше смогу и себя озолотить и тебя тоже.
Старший не говорил, он вспоминал. Он вспоминал,  как мать, которую спросили на консультации от кого ребенок, ответила правду. Ей посоветовали обратиться к психиатру. Потом этот вопрос ей задавали в роддоме, в поликлинике при постановке на учет. Она всегда говорила правду. И…
И когда он пошел в школу, она угодила в психушку.

- Ты прикинь, одному предлагаю президентом стать и то же про душу. А он мне, для этого, говорит, не душа нужна, а харизма. Харизма и деньги. Много денег. А душа, она наоборот не нужна, что б не совестно потом было. Я его спрашиваю, что ему нужно: девушки, деньги, власть, а он мне говорит, можешь, спрашивает мир во всем мире сделать. Гад. Еле уговорил за участок на Марсе. Говорит на Луне уже не модно, а на марсе, так пацаны слюной из зависти изойдут. Прикинь.

Тот, который в белом, кивнул и даже улыбнулся. Через силу. И то, и другое через силу. Ему было не до этого. Он вспоминал.
Он вспоминал, как в двенадцать лет пришел в храм названый его именем. И говорил, и читал заповеди, и спорил со священниками. И, как гнали его взашей, говоря, что таких как он тысячи, и что от сектантов истинно-верующим прохода не стало. Он говорил, что может накормить народ пятью хлебами, вино из воды делать, по воде ходить. А ему отвечали, что пакетики быстро приготовляемой лапши дешевле, алкоголь некоторые горе-предпрениматели гонят, из чего ни попадя, так что это получается дешевле, чем из водопроводной воды. А если он по воде ходит, то он йог, и тогда пущай проваливает в Индию. Там таких много. Они там и по воде шастают, и по огню, и по воздуху, говорят, тоже могут.
Тогда, он вышел проповедовать на улицу. Он говорил о Боге, о вере, об учении. Некоторые проходили мимо, не обращая внимания. Некоторые крутили пальцем у виска. А кто-то пытался всучить монетку. Но все больше били. Бритоголовые в камуфляжах с криками « еврею собачья смерть», молодые люди с красными повязками за «развращение молодых умов», парни с прическами, как у индейцев с улюлюканьем напевая странную песню, состоящую всего из трех слов: «хари», «Кришна», «рама». Одна компания с длинными волосами, в коже и с обилием железа везде, куда ни упадет взгляд, предложила выпить, а потом все равно избила. По пьянке.
- Слушай, - вещал другой – недавно предложил одному карьерный рост, так он позвал милицию, и мне пришлось исполнять на халяву пару мелких желаний, типа пары ящиков пива и много закуски.

Он еще раз улыбнулся. Опять через силу. Подтянул колени к груди. Он вспоминал.
Он вспоминал, что ему все-таки удалось собрать апостолов. Двенадцать апостолов. Они стали жить вместе и проповедовать по городам. Сначала к ним потянулись, но, узнав, что они не исповедывают мужскую любовь, поток уменьшился, можно сказать, практически прекратился. Потом…
Потом на них началась травля, как на сектантов. Их гнали отовсюду. Иногда, даже с оружием. Двое пострадали и отказались следовать с учителем дальше. Но…
Но они нашли городок, где их не посчитали ни сектантами, ни голубыми. Они нашли приют и возобновили свою деятельность.
И здесь появились крепкие ребята с бритыми головами и предложили «крышу». Им отказали. Они ушли, но через два дня начали избивать по одному в день. Когда двое из его учеников ответили на физическую угрозу той же монетой, их убили. Остальные, после этого сбежали.
Он остался один. Без денег, крыши над головой, профессии, с навязчивой идеей в голове.
Они сидели на камнях. Речные волны омывали подножья камней, медленно накатывая и оставляя остатки пены. Они сидели вместе на камнях. Вместе на разных камнях. Один был назван в честь другого. Они сидели молча. Они сидели молча долго.
Подъехала машина. Дорогая машина, последняя в своем классе. Из машины вышла молодая девушка модельной внешности в черном, вызывающем платье.
- Мистер Деймон, у вас через час встреча с президентом, а через два с министром финансов.
- Ой, совсем забыл. – Ответил тот, кто все время говорил. – Ладно, прощай Чистый. Извини, дела.
Он развернулся и неторопливо пошел к машине. Оставшийся кивнул в ответ.  Кивнул, не глядя, не поворачивая головы. Да и бывший собеседник не ждал, что он обернется. Он уходил «по-английски», не оглядываясь.
Мысли. Что вы делаете мысли. Зачем вы скачете галопом, не давая, остановится, и обдумать дальнейший план действий.
А ведь ему уже почти тридцать три.
Уже почти вечность.
Он сидел и вспоминал, зачем он здесь.
Для чего?
Ради кого?
Бог знает.
Бог знает?

                Пролог

Действие происходит в одном из храмов.
Автор: А если он вернется?
Отче: Кто?
Автор показывает на небо: Он!
Отче задумывается: Ну…
Автор цитирует: И вы первые бросите в меня камень.
Отче кричит: Что вы позволяете себе говорить?!
Автор не отвечает, разворачивается и уходит.
И слышит вслед: А вы, наверно правы…
Улыбка на устах автора. Горькая улыбка.
ГОРЬКАЯ УЛЫБКА!



                Выдох III

- Ох… - Выдохнул я, и еле дойдя до комнаты, плюхнулся в кресло.
Меня начинают убивать эти видения. Или я схожу с ума или…. Вопрос явно риторический, так как ответа я все равно не получу.
После всех этих видений мне очень захотелось взять, в руки Библию.
Тридцать три – вечность?
Тогда что же мои сорок?
Хотя, наверное, какие тридцать три и какие сорок. Кому и тридцать три – вечность, кому и сорок – детсадовский возраст. Все это относительно. Все в этом мире относительно.
Я протянул руку к книжному шкафу, благо он стоял не далеко от кресла. Найти Книгу стоило большого труда среди множества запыленных книг. Всегда трудно найти одну единственную.
- Как я давно не читал. – Сквозанула  нежданная мысль.
- А когда? – Перебила ее другая.
Работа, работа, работа. Заробатывание денег для современного человека становится манией, а отсутствие – фобией. С утра на работу, днем на работе, вечером с работы до дома и спать (надо же выспаться, завтра же на работу). Мы живем, что бы работать или работаем, что бы жить? Несчастная человеческая сущность, которая хочет все и много, но как только много появляется, то хочет еще больше. Мы готовы приносить в жертву все, даже самих себя. Если посмотреть на себя со стороны, то мы живем только ради заробатвания денег. Вы скажете: нет? Мы живем для дома, для семьи?  Что движет человеком, когда он делает евроремонт в своей квартире? Что бы было не хуже, чем у других? А когда покупает последние модели аудио-, видео- и другой техники? Нужно ли ему наблюдать сто пятьдесят оттенков красного или слышать тонкие, еле заметные оттенки? Черта с два нам все это нужно. Ему нужно показать, что он может себе это позволить, что он состоявшийся и вполне успешный человек. Все эти рестораны, ночные клубы, гольфы и теннисы, к чему все это? К тому, что это все пиар, реклама самого себя. Любой другой человек должен видеть, что ты вполне успешен и респектабелен, что с тобой можно иметь бизнес. Вот для этого и нужны вся роскошь мира. Чем больше ты можешь себе позволить, тем выгодней и прибыльней с тобой вести дела. Все сводится к одному. Товар- Деньги – Товар? Деньги – Товар – Деньги? Нет. Экономисты не так расценивают ситуацию.  Деньги – Роскошь – Пиар – Деньги. И так из круга в круг, из денег в деньги. Кольцевая.
Я вытащил Библию. Смахнул с нее пыль и задвинул ее обратно в книжный ряд.
Зазвонил телефон.
- Ну, кого еще черт надоумил звонить в такое время? – Мысленно выругался я, снял трубку и в полный голос, не жалея воздуха в легких выдал. – Иващенов, слушает.
- Предупреждение первое. – Прохрипел мне в ухо скрипучий, лязгающий голос.
А дальше….
А дальше раздались гудки.
Я сидел с телефонной трубкой в руках еще наверное минут пять. Не понимая, что это было. Глюк или на самом деле?
 Так, все, хватит на сегодня. Надо спать. Спать, спать, спать. А то эти видения меня в гроб загонят. Я положил трубку и поплелся к кровати, напевая на ходу отрывок из песни «Зеленая карета»:
…Спят, спят зверята, спят котята,
Медвежата, Медвежата и ежата…