У нас ничего нет

Жорж резюмирует:
"Говорят еще, -- нужно любить человека. А если нет в сердце любви?
Говорят, нужно его уважать. А если нет уважения? Я на границе жизни и
смерти. К чему мне слова о грехе? Я могу сказать про себя: "Я взглянул, и
вот конь бледный и на нем всадник, которому имя смерть". Где ступает ногой
этот конь, там вянет трава, а где вянет трава, там нет жизни, значит, нет и
закона. Ибо смерть -- не закон".
Для того, чтобы понять тип такого душевно опустошенного революционера
как Жорж, образ которого нарисован Савинковым с такой силой и знанием дела,
следует знать историческую обстановку и психологическую атмосферу, в которых
был написан "Конь бледный". Он появился сразу же после событий 1905--07 гг.,
когда многим казалось, что революция обанкротилась, что дело раз и навсегда
проиграно, что возлагать надежды на переворот в ближайшем будущем
бесполезно. Это было время "революционного похмелья" -- болезненного
разочарования и глубокого упадка духа в рядах революционеров и революционно
настроенной интеллигенции, время массового ухода в "богоискательство", в
мистицизм, в индивидуализм, в эротику и просто "в никуда", как это случилось
с Жоржем.
Нужно также принять во внимание, что к тому времени, когда действовали
герои "Коня бледного", террор в России пережил процесс известного
перерождения, чтобы не сказать вырождения. Если для Желябова, Перовской и
других его основоположников террор был прежде всего самопожертвованием и
высоким духовным подвигом, то через четверть века для многих "боевиков" он
постепенно превратился из служения идее в службу в боевой организации, из
жертвенного призвания в опасную, но привычную профессию. В результате
происходила "потеря высоты", то есть утрата того душевного подъема, который
ранее окрылял террориста, того почти экстатического состояния, которое
давало ему ощущение полноты и высокого смысла его жизни. В конечном счете
подобное "снижение" жизненного тонуса приводило часто к смертельной скуке (о
которой много говорит Жорж), к невыносимой нервной усталости ("Я не могу
жить убийством", -- жалуется Эрна), к выводам о бессмысленности бесконечных
убийств ("Зачем убивать?" -- заявляет Жорж представителю эсеровского ЦК в
итоге своей долгой террористической деятельности). В конце концов падала и
разбивалась вера в саму идею революции. И тогда оставалась пустота.
"Конь бледный" читается с захватывающим интересом. Бомбометателю
Савинкову нельзя отказать в писательском таланте (он обладал также
выдающимся ораторским даром). Он пишет сжато, в стиле раннего
импрессионизма, мастерски строит сюжет и умело "наращивает" напряжение.
Особенно острый привкус его произведению придает, разумеется, тот факт,
что он сам проделал все то, чем занимались его бесстрашные герои. Вместе с
тем, "Конь бледный" -- человеческий и исторический документ.

Бабай Злой Как Собака   12.04.2005 14:13   •   Заявить о нарушении