Эратосфеново решето. Глава 1. Отдых. Главы из книг

«Три вещи непостижимы для
меня, и четырех я не понимаю:
Пути орла на небе, пути змея
на скале, пути корабля среди
 моря и пути мужчины к девице»

Притчи: Гл.30. Ст. 18,19.

В этот южный городок Рина приехала во второй раз. В прошлом году ей дали путевку на основной работе в одном из вузов Москвы, где Рина работает на кафедре математики. А в это лето время отпуска совпало с отпуском Эриха и они решили махнуть на пару недель сюда, в приморский город с красивым названием «Невестушка».
Конец июля. Снять жилье трудно и дорого. Наконец, Рина и Эрих нашли уютную комнатку, недалеко от моря. И если бы не «Аквапарк» построенный совсем недавно, можно было бы ходить к морю прямо, перейдя шоссе. Всего десять минут ходьбы и вот оно – сказочное, Черное море, с чудной белой набережной, цветущими розовыми акациями и реликтовыми соснами.
Эрих – прекрасный математик и программист. Он знает несколько языков и любит пофилософствовать в свободную минутку. Женщины засматриваются на его темно-русые волосы с проседью и синие как море очи. Эрих родился на Западной Украине. По долгу службы живет то в Москве, то в Питере. Эрих прихватил на отдых одну из своих любимых книг Клайва Льюиса: «Любовь. Страдание. Надежда». Эрих ценит этого автора за ум. Он, так же как и Льюис твердо верит в Провидение.
Рину больше всего привлекает в Эрихе неординарность его мышления и широкий кругозор.
Пока мы не говорим о работе, а лежим на белых пластмассовых шезлонгах, вдыхаем запах моря, купаемся, нежимся в переливающихся лучах южного солнца, загораем.
Рина – это я. Эрих читает Льюиса, иногда ласково гладит меня по коже и говорит:
- Рина, послушай!
И начинает читать: «…Вам легко представить, что опасность и затерянность вызовут в вас такое чувство. Нет ни малейших оснований полагать, что у другого вида сознания мысль о ранах, боли или смерти приводит к такому ощущению. Переходя от телесного страха к «страху и трепету», человек прыгает в бездну; он узнает то, что не может быть дано в физическом опыте и в логических выводах из него. Научные объяснения сами нуждаются в объяснении…»
- Не так ли?
Вот, например, проблема родной космонавтики, в области медицины, биологии, скорее физики. Боясь дисквалификации, космонавты не решаются рассказать о своих необычных ощущениях во время полетов. Одни космонавты испытали тяжелые состояния, а другим, снятся жуткие кошмары, эти же состояния могут продолжаться и на яву. Чудовища кажутся абсолютно реальными. Такую информацию, боясь «психушки» принято скрывать. А все дело вот в чем.
- Ты слушаешь меня, Рина?
Эти галлюцинации должны иметь четкое объяснение. На космических станциях действуют мощные электромагнитные поля. Кроме того, многие космонавты видят «искорки». Космонавты подвергаются опасности в результате космических лучей различного происхождения солнечного, галактического. Среди них имеются высокоэнергетические частицы, для которых, оболочка космического корабля, не представляет преграды. Они пробивают и головы космонавтов. На земле от этого спасает атмосфера. В мыслительной коробке, мозге есть разные участки, отвечающие за эмоции. Одни отвечают за радости, другие за гнев, третьи, эмоции страха.
По мнению нейрофизиологов, любое наше чувство – всего лишь электрохимическая реакция мозга. И если, тяжелая частица космической природы попадает в мозг, то в зависимости от энергетической мощности, космонавт видит вспышку разной степени яркости. Галлюцинации зависят от того, в какой мозговой центр попала такая частица. Отсюда измененное состояние сознания.
Эрих идет купаться в море, и я замечаю взгляды молодых женщин в его сторону. Потом я перевожу свои глаза на летающих чаек, купающихся и брызгающихся детей, кораблики, заплывающие в бухту. Хорошо!
Полдень. Хочется есть. Мы с Эрихом одеваемся и идем гулять по набережной, мимо фотографов, обезьянок, цветников и причаливающих кораблей. Вкусно пахнет шашлыком и горячей самсой. Всюду продается молодое вино и такие известные марки: «Черный лекарь», «Изабелла», «Мерло». Мы набираем еды, только что нажаренных чебуреков с сыром, сухого вина и садимся обедать за столик под голубым навесом, здесь же на набережной.

Причаливает прогулочный пароход. И вот мы уже поднимаемся по трапу и отчаливаем от берега. Под впечатлением о сегодняшнем дне и об экскурсии я пишу стихи о море «Ашаена»:

Древние Скифы называли это море Ашаена разноцветное.
Сейчас оно тихое и прозрачное.
Волна ласково касается галечного берега и когда дует легкий ветерок,
начинает издавать свои булькающие водные звуки.
Тонкая каемка из коричневых водорослей смягчает ее утренний напев.
Конец июля.
На побережье много реликтовых сосен.
Цветет розовая акация. Ее сладкий запах смешивается с морским.
А-а, а-а, а-а, пролетает стайка чаек: "Мы летим, мы свободны, мы птицы!"
Показалось рыбацкое судно, и море дает сигнал людям на берегу, волны побежали быстрее, заволновались.
Это бухта. Море на горизонте видно на одну пятую часть.
Сейчас оно похоже на японский шелк бледно-голубого цвета.
Легкая облачность прикрывает небеса.
Маленькие рыбки снуют почти у берега, а чуть дальше можно
увидеть более крупных узких и темных рыб.
А-а, а-а, две чайки касаясь мерцающих мазков морской воды,
выхватывают корм и улетают, растворяясь за горизонтом.
Перистые облака начинают таять.
Утренняя прохлада постепенно наполняется энергией поднимающего солнца.
Его жаркие лучи на моей левой ноге и лопатке.
Море постепенно темнеет и приобретает аквамариновый оттенок.
Один кораблик замер на горизонте. Показывается еще несколько суденышек.
Они встречаются и расходятся.
Постепенно пляж наполняется отдыхающими.
Слышны детские голоса, сливающиеся с шумом морской волны.
Моя кожа персиковая, а белокурые волосы становятся еще светлее.
Бухту окружают красивые холмы, переходящие в горы поросшие темно-зеленым лесом.
Видны убегающие вверх белые тропинки и легкая дымка.
В полдень с причала отправляется прогулочный пароход, и мы уплываем вместе с ним в море.
Ослепительно сияет солнце.
Море из лазурного превращается в синее-синее.
Чайки, яхты, катерки и берег остаются позади. Пароход покачивает - это открытое море.
Воздух становится легче и соленее.
Теплый ветер треплет мои длинные волосы.
Морская пена крошится бриллиантовыми брызгами.
Что может быть чудеснее?
Я в гостях у Черного моря, Ашаены.

Прошло несколько дней нашего совместного отдыха на юге.
Эриху нравится Рина. Она своенравна и непокорна. А такие женщины, во вкусе Эриха. Да к тому же Рина, классный программист. Рина белокура, высокого роста и могла бы быть фотомоделью. Первая семья Рины распалась. Слишком много она вкладывала жизненных сил и заботы в своего мужа, а он был творческим человеком, художником, стало быть, увлекающейся натурой. Да и в трудные времена ей приходилось зарабатывать на двоих. Несмотря на то, что Рина воспитывалась в детдоме, она очень хорошо училась. В Удмуртии сильная математическая школа, которая и позволила Рине развить свои математические способности и поступить в престижный университет в Москве. Рину всегда интересовали вопросы общения людей, друг с другом, передача информации. Рине тридцать. Эрих старше почти на девять лет. Но рядом с Риной, Эрих чувствует себя совсем мальчишкой.
Сегодня тихий вечер. Мы с Эрихом сидим, обнявшись, на берегу моря. Эрих достает синюю коробочку и дает ее мне. Я открываю, и ахаю, там поблескивает колечко с сапфиром. Эрих говорит мне, что это, некий таинственный знак и память об этом вечере, аквамаринового цвета. Я рассматриваю колечко, с обратной стороны выгравирано: «За нас!».
- Ты нужна мне! Я люблю тебя! Эта любовь – нужда. Ты помнишь Рина, как об этом написано у Льюиса? «… Если любовь-нужда останется без поддержки и без изменений, она исчезнет, лишь не станет надобости. Вот почему тысячи матерей не жалуются на то, что дети их забывают, а тысячи покинутых возлюбленных никак не поверят, что «это может быть». Нужда любовь к Богу кончиться не может. Бог нужен нам всегда – и в этом мире, и в том». Эрих католик. Эрих говорит мне, что его любовь ко мне еще и любовь-дар, а еще и любовь-восхищение.
Мы целуемся продолжительное время, мы на отдыхе.
Звонит мобильный телефон Эриха. Его срочно вызывают на работу. Это командующий Северным флотом. Сначала Питер – лаборатория математической физики Санкт-петербургского отделения Математического института РАН, затем Калининград.