Цикл миниатюр

Просветление

Мир задрожал, стал исчезать, а потом заиграл самыми немыслимыми сочетаниями цвета и звука; стал неимоверно огромным и приобрел невероятную прозрачность и глубину. Он потерял ощущение времени и пространства, растворившись в этом бесконечном многообразии форм и превращений. Счастье пульсировало и переливалось в нем, грозя разорвать тонкую оболочку исчезающего тела ...
Да, нет, что вы? Это совсем не мыльный пузырь.

Стоп, стоп, стоп! Молодой человек! Что вы такое говорите? Вы в своем уме? Мечтать?! В наше суровое время? Дело надо делать. Дело! И никакой поэзии, Проза и еще раз проза. Печальная действительность тверда и почти не изменилась со времен Древнего Рима.
Да поймите же наконец: рядом объективная реальность! Вспомните, в конце концов, старые житейские истины: «посторонним вход воспрещен», «тише едешь – дальше будешь», «не высовывайся из окон», и многие другие прекрасные примеры народной мудрости.
К тому же правила, этикет: «передайте пожалуйста», «не будете ли так добры?» («Не буду!» - «Ах, ВЫ ЕЩЕ И ХАМ!!!»), «не пойти ли вам …», «сделай дяде ручкой …», и т.д.
А вот теперь хорошо … Правильный, вежливый и подтянуто аккуратный. Надо быть примером, надо соответствовать. Конечно, это только начало. Вам надо расти, надо совершенствоваться.

Небо раскололось и покрылось тучами. Совесть, точно грохочущая молния, ослепила, пронзила насквозь, со всей безжалостностью высветив разом побелевший скелет и обнажив такие глубины подсознания, что смотреть в них было просто страшно. Растущее осознание неизгладимой вины терзало враз иссохшую душу.
Как же так? Как я мог? Куда теперь?
Удар был страшен. Сознание поплыло розовыми пятнами. С большим трудом он остался стоять на ногах …
Радостное расположение духа постепенно возвращалось к нему, делая его “легким, свободным и сильным”. Внезапно он улыбнулся и неожиданно для себя сказал: “Вы знаете, я начинаю верить в добро. Да, кстати, что это такое?”
Далее последовало много мудрых и пространных философских выкладок, повторить которые, к сожалению, невозможно, в силу их очевидной уникальности.


* * *

Золотой век

Наконец Дейла Карнеги стали преподавать в школах. Люди стали спокойными и благожелательными, напоминая симпатичных коров, мирно жующих травку на лугу. Учтите при этом, что все говорили друг другу «здрасьте» и «спасибо» так мягко, так ласково, так нежно, что неописуемый бальзам проливался на душу каждого. Протест, гнев, учет и контроль считались анахронизмами. Богатые и сытые не грубили бедным и голодным, надеясь оградить себя от всякого рода вооруженных восстаний, а бедные и голодные любили богатых, ибо рассчитывали получить от них кусок хлеба.
Все были сыты, довольны и счастливы.

* * *

Равноденствие

По улицам ходили слухи. Слухи были разные. Одни предрекали гражданскую войну, другие – всеобщее благоденствие.
Стояло лето и было очень жарко. Поэтому воевать никто не хотел, а всеобщее благоденствие почему-то не наступало, несмотря на то, что полки магазинов так и лоснились от заморской икры.
То и дело попадалась возбужденная молодежь. Панки демонстрировали новые наряды, хиппи познавали искусство любви, предприимчивые кооператоры скромно зарабатывали себе на жизнь, остальные терзались в сомнениях и пытались просто работать. На молодежь осуждающе смотрели голубоглазые старушки. «И чего только им надо?» - возмущались они.
В общем, все было как обычно.

* * *

Плювализм

Это было смутное и беспокойное время. Каждый почему-то хотел иметь свое мнение и никому не хотел уступать. Для тех, кто не умел постоять за себя, в магазинах продавались цыплята. Уши других были наглухо закрыты, а руки держали мощный мегафон.
Вскоре между художниками началась война. Представители отдельных стилей и направлений сбивались в кучи или пары, а одиночки молча и угрюмо сверлили их взглядом.
Тут и там образовывались различные клубы: демократов, поэтов и прозаиков, кройки и шитья, любителей секса (позвольте, а кто ж его не любит?). Чай тоже любили все. Гости приходили и уходили. В такие минуты слова переливались богатой многообещающей рудой.
Добыча редких металлов откладывалась на неопределенный срок.

* * *

Гуманист

Ночью ему не спалось. Он мучительно придумывал новую гуманистическую концепцию.
Утром. Чтобы хоть как-то развеяться после бессонной ночи, он решил включить свое старенькое радио. Передавали новости рок-музыки. «И я никому не позволю из того, что свято устроить кабак!» – уверенно пел солист Чайфа.
«Как, опять насилие?!» – вскипела душа гуманиста.

* * *

Отдых

Законы жизни были просты до безобразия. Утром спали, вечером пили. Пили охотно, много и часто. По бокам сидели красивые курящие девушки. Они иронично улыбались и таяли от выпитого вина и комплиментов. Благосклонно настроенные сердца дам пытались завоевать настойчивые юноши. Проблема была достаточно актуальной, ибо количество юношей превышало численность прекрасной половины почти в два раза. Требовалось глубокое знание арифметики.
Погода, тем не менее, была прекрасной. Ласково дул ветер, в двух шагах трепыхалось море. Впрочем, было уже не до него.

* * *

Знатоки

За столом сидели лев, волк и заяц. Ярко горели свечи, в углу лежала добытая лесными обитателями пища. Собравшимся предстояло решить трудную, ответсвенную и невероятно сложную задачу: дать собирательный образ гения и донести до лесного народа несомненную правду.
Ночь обещала быть тяжелой и долгой, несмотря на огромную подготовительную работу. Целый год по лесу летали сороки и собирали тут и там всякого рода сплетни. Некоторые не поленились даже слетать в запредельные леса. Впрочем, в сплетнях отбою не было и материала хватало. Оставалось выбрать самое-самое.
Начались длинные и мудрые дебаты. Время незаметно перевалило за полночь, а работы было еще хоть отбавляй.
- «Гений? Он весь такой серый, на всех рычит и у него очень хищные зубы!» - говорил волк, - «Я бы даже сказал клыки!!!»
- Гений – он труслив, чуть что, сразу петляет и имеет длинные уши» – пролепетал заяц.
- «Да, он хитер и опасен» – убедительно заключил лев.
- «Да-да, а еще земляным червяком» - пробормотала обезъяна, мирно спящая на посту.
На том и порешили.

* * *

Мы вместе

На лавочке сидели Фрейд, Ницше и Сартр.
Ницше настраивал приемник на крайние формы «металла» и деловито собирал автомат. Он готовился стать сверхчеловеком.
Фрейд разговаривал с молоденькой девушкой и всепонимающе кивал.
Сартр одиноко сидел на самом краешке и сочинял новую песню. Он искоса смотрел на своих спутников и шлифовал первую фразу: «Мы вместе, мы вместе, мы вместе …»
Начало будущей песни девушке нравилось.

* * *

Пушинка тополя

Легкая, мягкая, плавно движется в воздухе. Человек пробует ее поймать - просто так, без всякой причины. Делает резкое движение. Пушинка резко уходит в сторону, чувствует вихревые потки воздуха. Тогда человек подставляет раскрытую ладонь на пути полета пушинки и она доверчиво ложится на руку. Плавное движение раскрытой ладони оказалось лучше, чем резкое движение, попытка сразу схватить. Попробуйте!

* * *

Меланхолический опус

Гитара, что девушка. Она постоянно расстраивается. И требует точной настройки. Правда, у гитары есть одно преимущество. Ее струны всегда можно настроить при помощи колков. И струн всего шесть. У девушек все не так. Девушка – это скорее лира с бесконечным количеством струн. И они постоянно расстраиваются …

* * *

Об интуиции

Что могут сказать слова? Ирония, оттенки голоса. Все это ловится, вычисляется. Чисто автоматически, почти подсознательно. И уже не важно, что тебе говорят, гораздо важнее - как говорят. Наивен, бесконечно наивен тот, кто думает, что за внешней техникой он скроет истинный смысл. Немного интуиции и все ясно. Дальше можно и не слушать. Дальше слушаешь не слова. Дыхание, ритм, оттенки.
«Ага, так-так, понятно. Что ж и за это спасибо. Что? Вот это да! Однако вы не правы. А вот за это спасибо! Пожалуй, здесь я с вами соглашусь. Честно говоря, я тоже в восторге. Спасибо, огромное спасибо! Слова? Ах, да слова. Ну, как вам сказать. Знаете ли … Нет, вы не поняли. Так-так, давайте еще раз. Теперь ясно. Пожалуй, я был не прав. Теперь я думаю иначе. Думаю, вы меня понимаете… Привет! Как дела? О. Отлично!» и так далее, до бесконечности.
И вот – двое. Торопятся узнать, понять, сказать что-то важное. Разговор разгорается и затухает, рвется, путается, завязывается снова. Огонек то тает, то вспыхивает ярко-ярко. И так без конца. Плюс условности, стереотипы, барьеры воспитания, боишься ошибиться, сказать что-то лишнее. Слова? Ах да, слова …