Не требуй повторений

Пропустите моего друга на дискотеку? – попросил меня ученик, жалостливо за-глядывая в глаза.
- Нет, нельзя – сказала я с сожалением.
- Почему? – он надул губы.
- Как это почему? Потому что он не учится в нашей школе, а дискотека для учени-ков ЭТОЙ школы. Ясно?
- Не понимаю. Что с того будет, если зайдет еще один единственный человек, ко-торый, кстати, недавно закончил ЭТУ школу? – ученик начинает раздражаться.
- Я тебе сказала ''нет''! Все. Какие еще вопросы? – я начинаю тоже нервничать. Тем более вижу, что на нас уже посматривают другие учителя.
- Да че вы такая? Блин, не понимаю вас!!! – вызывающе повышает голос.
- Если ты сейчас же не заткнешься, не развернешься и не выйдешь вместе со своим другом из ЭТОЙ школы, я позвоню твоей маме, скажу, что ты пьяный, с непо-нятной компанией приперся в школу и устроил скандал!!!! Вопросы есть???
Он удивленно вопросительно и испуганно смотрит на меня.
- Да от тебя перегаром несет за версту! Что уставился на меня? Чего смотришь? Давай отсюда вали вместе с другом! – я завелась не на шутку.
- До свидания – сказал он мне презрительно и тихо.
Я сегодня дежурная у входа на школьную дискотеку. В мои задачи входит сорти-ровка входящих (на дискотеке не должно быть ''левых''), шмон входящих (на диско-теке не должно быть пьяных) и приветливая встреча (на дискотеке не должно быть грустных).
Настроение испорчено. Какая уж тут приветливая встреча! Зато шмон начинаю про-водить с большим усердием и остервенением. Тем самым порчу настроение всем входящим на дискотеку.
Мой разум понимает, что я обидела ученика, что действительно ничего бы не слу-чилось, если бы прошел один единственный ''левый'' человек. Но дело здесь не в этом. Дело, во-первых, в принципе. Я – учитель. И меня надо беспрекословно слу-шаться. Во-вторых, если пропустить одного единственного человека, начнется волна возмущения со стороны стоящих на крыльце школы таких же ''левых''. Почему ко-му-то можно, а кому-то нельзя.
Всё. Дверь закрыта. Кто опоздал, я не виновата. Теперь я должна подняться по лест-нице непосредственно на саму дискотеку и стоять у входа, следить, чтобы и здесь было весело без спиртного и без ''левых'' людей. Черт! Ну почему меня так взволно-вал этот случай с учеником и его другом? Почему такое ощущение, что я кого-то обидела? Почему такое чувство, что я должна была поступить по-другому? Подни-маюсь по лестнице и вдруг останавливаюсь, вспомнив, как всего восемь лет назад я точно так же хотела провести на школьную дискотеку свою подружку Ленку, кото-рая училась не в нашей поселковой школе, а в городской.
- Нельзя – сказала географичка у двери.
- Почему? – не поняла я. Ленка училась в нашей школе только в прошлом году, а теперь ей нельзя на дискотеку.
- Дискотека для учеников НАШЕЙ школы. Ученикам ДРУГИХ школ сюда нельзя. Все ясно?
- Сука ты поганая – прошипела я, когда дверь уже была закрыта.
Но не это меня волновало сейчас. Мне отказали тогда, я отказала сейчас. И все за-конно. Нельзя, значит нельзя. Взволновало другое. Тогда мы развернулись и пошли от школы с Ленкой … в подъезд. Там мы курили и пили какое-то паршивое вино, потому что было мало денег. А потом какой-то дядька вышел в подъезд покурить и предложил нам зайти к нему в гости. Мы зашли в прокуренную вонючую кухню (он выходил в подъезд действительно курить или за нами?). Там сидели два его подвы-пивших друга…
А ведь могла быть просто школьная дискотека…
И где теперь этот ученик со своим другом? Какой-то комок подступил к горлу, и за-хотелось подбежать к орущим колонкам, вырвать шнуры и с криком ''Сволочи вы все!!!'' на глазах у учеников лупить этими шнурами всех учителей и главное – нашу толстую директрису, а потом самой выпрыгнуть из окна в знак протеста.
В темном зале никто не видел, как у меня наполнились слезами глаза. Это была злость. Но никто не мог даже подумать, что у надсмотрщика у двери (а именно им я себя ощущала) болит душа.
Постепенно я ввинчивалась в атмосферу дискотеки. В ней было душно, зато весело. Странно, но музыка совсем не изменилась со времен моей школы. Конечно, я еще далеко не старушка, мне всего 24 года, и сейчас есть модное слово ''ремейк'', но все же… И движения танцев совсем такие же… И я вдруг увидела себя в центре диско-теки.
…Сегодня мы собрались с девчонками в подъезде до дискотеки, выпили бутылку малинового ликера на четверых (он сладкий, его можно даже без закуски). Стало так весело и тепло внутри. Единственная мысль в голове: как пройти мимо завуча у две-ри. Если засечет, сообщит родителям, а они даже не догадываются, что я иногда вы-пиваю. Все прошло удачно и вот теперь я в центре зала кручусь в ритме танца. Это клево! Это круто! Это драйв!!! Тем более почти все одноклассники знают, что наша компания пришла подвыпившей и восхищаются нашей смелостью.
По периметру на стульях сидят пацаны. Среди них есть мои поклонники. Каждый из них многое бы отдал за то, чтобы я подошла к нему, поулыбалась, вытащила танце-вать. Но мне нужен другой человек. Краем зрения я наблюдаю за ним и бешусь, ко-гда он разговаривает с девками. Объявляют медленный танец, и я гордо выхожу из зала, провожаемая восхищенными взглядами поклонников. Этот мой человек нико-гда не пригласит меня на танец – я ему не нужна и не интересна, а зачем тогда во-обще танцевать с кем попало. Выйдя из зала, я наткнулась на ''самого главного'' че-ловека на этой дискотеке и вообще в школе. Его все боятся, пацаны перед ним пре-смыкаются. Он ингуш по национальности и это как будто дает ему какое-то право унижать людей. Я его ненавижу, презираю, он раздражает меня, бесит!!! А все из-за того, что когда-то во втором классе этот ингуш был безответно влюблен в меня. И когда провожал меня домой, нес мой портфель, он признался мне в этом. Я тогда не знала, чем мне может обернуться правда, и не став ему врать, я сказала: ''Извини, но я люблю другого''. И даже когда он спросил, кого я люблю, я не стала лгать и назва-ла имя. Его звали Вадим. На следующий день, как только я зашла в школу, меня схватили с обеих сторон верные слуги этого ингуша и потащили … в мужской, вер-нее мальчиковый, туалет. Боже! Как мне было стыдно, обидно, больно, когда я уви-дела Вадима со скрученными за спину руками в углу туалета! Его держали слуги также сильно, как и меня. Ингуш стоял посреди туалета с наглой мордой, самодо-вольно ухмыляясь.
- Ну что? Будешь целовать своего любимого? – он кивнул в сторону Вадима.
Слуги швырнули меня к Вадиму. Я смотрела в его глаза и не могла понять только одного: почему он не сопротивляется??? Неужели его не унижает это положение. Неужели он не любит меня? Его глаза были запуганными до безумия.
- Ты козел! – сказала я ингушу.
- Ты будешь моей! – сказал он тогда очень по-взрослому. И я испугалась, вспом-нив кавказскую пленницу и обычай воровать невест.
Все пацаны, находившиеся тогда в туалете, перестали для меня существовать. Вме-сте с Вадимом. Хотя помнится в десятом классе я с ним целовалась. И все равно ду-мала о том туалете…
Ингуш прижал меня к стене и схватил за ягодицу своей хищной рукой.
- Тебя никто не обижает, малыш? – он почему-то всегда задает мне этот вопрос. Не понимаю, почему он решил, что имеет право меня защищать от других и мучить сам?
Его глаза всегда были туманными, как у наркомана. И смотрел он на меня как-то жадно и пошло. Но в этих глазах почему-то всегда отражался мужской туалет и Ва-дим в углу со скрученными руками. Я согнула ногу и ударила коленом ему между ног. Он согнулся пополам, постонал и выдавил:
- Сучка, убил бы…
А я гордо пошла в сторону туалета – там мы курили…

…Кстати, о туалете и куреве. Мне надо сходить и туда, чтобы погонять курильща-ков. Я захожу в туалет без какого-то стеснения. Мне не важно, что кто-то может быть в этот момент справляет нужду. И это не унижение, так должно быть. Слава Богу, никого нет. Но дымовая завеса есть. Черт, пропустила…

В конце дискотеки, я с радостной улыбкой провожаю всех у выхода. А в голове по-чему-то пульсирует мысль: где тот ученик? Какая-то тревога и чувство вины точат меня изнутри.

…После дискотеки все собирались снова в подъезде и пили. Но сегодня Серега при-глашал всех к себе.
- Я не пойду – сказала моя подруга, - у него предки дома, не выпить.
- Ну, если он завет, значит можно – уговаривал ее Саня, которому она очень нра-вилась.
А я подумала: какие хорошие предки у Сереги – выпить разрешают и гостей поздно можно привести. Хотя я не знаю, может и мне это можно. Я просто не знаю. Я про-сто даже себе этого не представляю: как это пить, когда родители знают про это? Стыдно же…

… Я выходила из школы и вглядывалась в компашки учеников на крыльце (они со-бирали деньги – значит все-таки в подъезд), но того ученика я не находила взглядом. Да, значит надо позвонить матери и сказать, что он на дискотеку не пришел. Пусть, по крайней мере, ищет его, если он не придет допоздна.
Я набрала его номер на сотовом телефоне.
- Алло, здравствуйте.
- Здравствуйте – я удивилась, но трубку поднял сам ученик.
- Ты дома? – еле произнесли мои онемевшие губы.
- А где мне быть? Вы же сами выгнали меня с дискотеки.
- А-а. …??… А друг? – я не знала, что говорить.
- И друг дома. Вам, что, дать его номер телефона, что б вы проверили? – сказал он с издевкой.
- Нет, нет. Не надо.
- А зачем вы звоните? Вам маму к телефону позвать?
- Нет, нет. Не надо. …Знаешь, а мою подругу Ленку тоже не пустили на дискотеку в нашу школу.
- Конечно, и не пустят. Там же для детей дискотека. Додумались подругу еще свою позвать. Хотя… а кто не пустил-то? Вы же сами всех там и пропускаете? А?
- Ладно, до свидания…
И я нажала кнопку разъединения связи.