Гуру -2

(Продолжение. Начало в "Гуру")

2.

Весь вечер Николай Сергеевич проспал непробудным сном. И всю последующую ночь. Видно, переселение душ тяжело сказалось на его младенческом организме.

Проснулся он только поздним утром. Просторную спальню освещало солнце. Мебель была красивой и, по всему видно, дорогой. На полу лежал длинношерстый ковер. «Хорошо живем», - констатировал про себя Николай Сергеевич и поискал глазами «маму».

Блондинка-мать сидела перед тумбой с огромным зеркалом и что-то вбивала в лицо, быстро барабаня тонкими пальчиками. В голубом прозрачном пеньюаре, накинутом на короткую белую комбинашку, она выглядела очень сексуально, и Николай Сергеевич засмотрелся. «Эй, мужик, нечего тебе тут пялиться! – одернул он сам себя, очнувшись минутой позже. – Уставился! Да она тебе в дочки годится, в конце концов!» - «Не в дочки, а в матери», - огрызнулся он сам себе. – «Ну, а раз в матери, так и относись к ней по-сыновьи… в смысле, по-дочерни… Тьфу ты, елки зеленые! Как у меня все перепуталось: матери, дочки…

Тут же ему вспомнилась его собственная непутевая дочка Светка, нагулявшая ребенка от женатого соседа (А скандалище поднялся! Клавка даже хотела менять квартиру, но подходящего варианта не нашла.) Дочка же вскоре выскочила замуж за геолога и укатила с ним в Сибирь.
«Сколько это сейчас внуку?.. Месяцев восемь. А мне?.. – Николай Сергеевич посмотрел на свою маленькую ладошку. – Что-то около того. А может, и меньше, черт его знает… Но не хватает мне ко всему прочему еще и раздвоение личности заработать!»

Тем временем блондинка закончила наводить красоту и, бесшумно ступая по пушистому ковру, подошла к его кроватке.

- Ты уже проснулась? – обрадовалась она, поднимая Николая Сергеевича на руки. – И молчишь! Кушать хочешь? Сейчас мама покормит.

Когда она меняла ему памперс, Николай Сергеевич почувствовал вдруг щемящую неловкость и покраснел. Но еще больше он сконфузился, когда блондинка вытащила свою большую грудь и буквально втыкнула ему в рот сосок. «Нет, ну это уже слишком!- возмущенно подумал Николай Сергеевич, еле успевая глотать брызнувшее оттуда теплое молоко. – В конце концов, никакой нормальный репродуктивный мужик этого не выдержит!..» Тут ему вспомнилось, что он больше не мужик, да и насчет нормальности тоже…того. Едва зародившееся ощущение, что в душе что-то поднимается, тут же угасло: нечему тут подниматься, не тот организм. И Николай Сергеевич загрустил.

Сразу после завтрака блондинка объявила, что они пойдут гулять, и поставила его в пестрые ходунки. Пока она переодевалась в спальне, Николай Сергеевич подобрался на своих ходунках к креслу и немного почитал лежащую на нем газету. Газета оказалась вчерашней, но о происшествии на стадионе там не было ни слова. «Может быть, в сегодняшней», - обнадежил он себя, отбрасывая газету в сторону.

В этот момент в дверь требовательно позвонили. Блондинка пошла в прихожую открывать, Николай Сергеевич двинулся на своих ходунках за ней. «А где это Марик? – запоздало вспомнил он. – Наверное, это он и есть – наш спортивный мавр». Но на пороге стоял никакой не мавр, а дядя Паша, сосед-алкоголик и дальний родственник его «мамы» в одном лице. Несмотря на раннее время, дядя Паша был под мухой: не то поздно закончил пить, не то рано начал опохмеляться.

- Лариска, - еле выговорил он непослушным языком, - а ну глянь, у вас радио есть? А то мне эти придурки с пятого этажа опять по стояку радио перекрыли… У-у, стервы!

- Дядь Паша, не говорите глупостей! Как они могут вам радио перекрыть? – пожала плечами блондинка Лариса. – Вы его, наверное, неправильно включаете.

- А ты меня не учи, как радио включать! – замахал на нее пальцем сосед. – Я его сорок лет включаю… Захотелось человеку новости послушать, а они – с-суки такие! – отключили. Доведут они меня, я их всех участковому сдам!

Вздохнув, Лариса пошла на кухню проверять для навязчивого дядьки радио, а Николай Сергеевич остался посреди комнаты на своих ходунках присматривать за пьяным. Постояв секунду в пороге, дядя Паша, качаясь, сделал пару нетерпеливых шагов в сторону кухни. На светлой дорожке за ним потянулись грязные пятна следов. Николай Сергеевич не выдержал:

- Эй, мужик, куда ты прешь?! – грозно пискнул он, протягивая в сторону дяди Паши свою маленькую ручку. – Тебя что, разуваться не учили? Жди тут, нечего по квартире бегать!

Дядя Паша застыл на месте, так и не сделав третьего шага. Он затравленно закрутил головой на все стороны, и под конец обалдело уставился на ребенка. А Николай Сергеевич, привыкший распекать запивших мужиков в гараже скорой помощи, где он (еще вчера!) работал начальником, строго продолжал:

- И где ты так набрался с утра пораньше?! Ты что, нигде не работаешь?

Небритое лицо дяди Паши жалобно скривилось, и глаза медленно поползли из орбит.
- Что? – глупо промямлил он. – Ага... Устами того этого, значит... Ясно.

Когда Лариса вышла в прихожую, соседа там уже не было.
- Странно… Дядя Паша! – закричала она, выглянув в открытую настежь дверь.

Ответом ей был громкий топот грязных ботинок вниз по лестнице.

А дядя Паша с того дня навсегда бросил пить.