Про нелюбовь

Он ехал к ней.
Сначала восемь часов на автобусе, потом два на электричке, и опять автобусом.
Он не видел её два месяца. Писал письма, они остались без ответа. Решил, что больше так не может, ему надо увидеть её, поговорить. И всё будет хорошо. Он в это верил, хотя оснований не было никаких.

Они были знакомы давно, встречались почти каждый день. Ничего особенного. А потом вдруг в нём вспыхнуло всё это – наверное, это было то, что зовут любовью. Неизвестно откуда взялась в нем невыносимая, плохо скрываемая нежность. Он не мог спокойно смотреть на неё, такую маленькую, хрупкую, с неаккуратно (из-за близорукости) подведенными глазами. Губы она красила вообще без зеркала. Её восточный разрез глаз, улыбка… её улыбка делала солнечным самый пасмурный день! Он не понимал, почему этого никто не замечает! Вечно выбивающаяся из немного странной причёски (она сама её придумала) прядь падает на глаза,  очень хочется её поправить… Попробовал бы он это сделать!
Сначала она очень удивилась, когда он рассказал ей обо всём. Потом ей стало смешно, она передразнивала его подругам (он не знал), потешалась над всем, внешность, походка, манера говорить – всё это казалось ей совершенно нелепым. Ей были абсолютно не нужны его признания, чувства, но раз уж так получилось… Она то приближала его к себе, и тогда они ходили в кино, гуляли в парке, она даже разрешала взять себя за руку, то отталкивала, потому что он хотел оказаться ещё ближе. В соответствии с этими событиями он или был счастлив и уверен, что обязательно добьётся взаимности, вот только она узнает его ещё получше и поймёт, что он именно тот, кто ей нужен, или думал, что всё, никогда ничего не будет. Тогда в нём поселялись тоска и чувство полного одиночества, ранее никогда им не испытываемое.
Ему объясняли друзья и даже её подруги, что он просто дурак! Ну как он не понимает, что не нужен ей! Не получится ничего, он должен прекратить это, пострадать немножко, а потом всё пройдёт, ничего страшного! Но нельзя так позволять с собой обращаться! Она даже при его друзьях не хочет сделать вид, что всё нормально! Он не возражал, просто ничего не мог с собой поделать. Он любил. Думал, что это самое главное, что этого хватит. И вообще - это не может просто так взять и пройти! Что за чушь!
Иногда, правда, он думал, что они могут быть правы, его друзья, что так действительно нельзя, злился на себя (только на себя). Но по-прежнему  ничего не мог сделать с собой.

Случилось однажды. Счастье. Он поцеловал её, она не сопротивлялась. Он целовал её ещё и ещё… О том, что она не любит его, просто ей любопытно стало, что она почувствует, когда он будет прикасаться к ней, он не думал. Не хотел думать. Она рассказывала потом подругам, что он хорошо целуется, возможно даже она могла бы… хотя нет, нет. Конечно, нет! Никогда и ни за что! И вообще пора заканчивать всё это.

Они расстались на лето, когда всё было хорошо, так ему казалось. Почему она не пишет? Может быть, что-то случилось? Или ей просто некогда. Тогда он приедет сам.

Он шел по пыльным улицам маленького города, спрашивал дорогу у прохожих, адрес помнил наизусть. Всё казалось прекрасным и удивительным. Она ходит вот по этим улицам, встречает тех же прохожих, даже, наверное, знакома с кем-то из них…
Сейчас он найдёт наконец улицу, на которой она живёт, дом, поднимется на какой-то этаж, позвонит, она откроет ему, удивится и, конечно же, обрадуется, скажет – ты откуда взялся?! совсем с ума сошёл! Он ответит – сошёл, да, бывает! И подарит ей цветы. Она любит цветы. А ещё конфеты и стихи, которых он не понимает вовсе, но это ведь не главное в человеке – понимать стихи. Так ему казалось.

Вот и улица, дом, а этаж первый и подниматься не надо. Как-то сразу всё пошло не так. Неважно. Какая разница, какой этаж! Позвонил, дверь открыла мама, посмотрела внимательно. Её нет дома, будет позже. Он вышел во двор, сел на скамейку у подъезда. Вдруг вспомнил, что почти ничего не ел целый день, даже мыслей о еде не было до сих пор. Действие шоколадного батончика, съёденного ещё на железнодорожном вокзале, давно закончилось. Но уходить с этой скамейки в поисках пункта общественного питания не хотелось - а что если она вот-вот придёт? Да и есть ли он, такой пункт, в этом городишке. Ему хотелось увидеть её раньше мамы, чтобы она не знала о его приезде.
Он следил за дорожкой, выходящей из-за угла дома, почему-то решил, что она пойдет по ней. Она появилась неожиданно, видимо, с другой стороны, он увидел её уже перед собой. Вскочил – привет!!! Она сказала – привет. И пошла дальше, в подъезд. Слова застряли на пути к горлу.
Как же так??? Он… ехал… он ждал… то есть, так хотел… а она… как будто он живет в соседней квартире и каждый день здесь сидит!!!
Что, даже в гости не позовёшь? – он хотел, чтобы это прозвучало как шутка, легко и весело. Не получилось. Ну, заходи, - ответила она. Он протянул ей цветы, она отвернулась, входя в подъезд. Рука с букетом осталась висеть в воздухе. Цветы вручил маме.
Мама спросила – приготовить вам чаю? Она сказала – не надо, я не хочу. Он слышал из комнаты, как мама на кухне говорила, что так нельзя, он же приехал вон откуда! Она – я же сказала, не надо!
Он всё ещё верил, что можно что-то исправить, поговорить, объяснить… Только вот что именно объяснить и что исправить? Он спросил – ты совсем не рада меня видеть? ты даже не удивилась? ты не хочешь спросить, зачем я приехал? почему ты не отвечаешь на письма? я думал, что-то случилось! Она ответила – ничего не случилось. Это всё????? Это всё, что ты можешь сказать?
Она была спокойна, смотрела на него… брезгливо что ли, как же он ей надоел!
Он не ожидал от себя того, что случилось дальше. С детства ему внушали, что он – мужчина, мужчины не плачут, они должны быть сильными, мужчина – защитник, каменная стена… он знал всё это, он таким и был, очень хотел быть таким. И он плакал. А она молчала. Он рыдал. Она молчала. Он кричал на неё, после даже не помнил, что. Она молчала. Как каменная стена.

Он ушёл. Хотел уехать как можно быстрее из этого города. Но было уже поздно, пришлось сидеть на вокзале до утра.
Он приехал в город, где надо было сесть на автобус до дома. Но домой он не поехал. Пошёл в общагу, думал встретить кого-нибудь хоть немного знакомого. Никого. Лето. Он лежал на продавленной кровати. Смотрел в потолок. Потолок был белым. Потом потихоньку серел, растворялся в темноте, опять был серым, белым… Ощущения его были непонятными. В нём не было больше ничего. Совсем ничего. Ни нежности, ни тоски, даже боли не было. Одна только пустота. Пустота и усталость.

После он опять видел её почти каждый день. Поначалу ждал, что вот сейчас снова разольётся внутри тепло и заполнит его всего, до макушки. Странно, не разливалось. Надо же, как бывает… Она была совершенно чужой, посторонней, ничего особенного в ней больше не было.
Он что-то потерял.
Искать не хотелось.