Разбитая тишина

Разбитая тишина


- Пойдём со мной, Малыш.
Малыш оглянулся. И ещё раз оглянулся. Он вертелся вокруг себя, пока, наконец, не увидел высокую женщину. Но какую-то добрую. Хоть она и не улыбалась.
- А почему здесь так тихо? - несмело спросил он, широко распахнув свои зелёные глаза, пытаясь разглядеть хоть что-либо, кроме не отступающего полумрака и этой высокой женщины.
- Наверное, потому что здесь никого нет. Посмотри.
Полумрак исчез.
И ничего. Ничего. Серый пол. И белизна. Ни неба, ни деревьев. Ни звёзд. Ни-че-го. Просто белое пространство над полом. Две материи. Две бесконечности. Белое, серое. Серое, белое. Белосерое серобелое. И Он. И Она. И всё.
Это странное мироздание тянулось во все стороны. Здесь не было горизонта. Просто две параллельные прямые являлись взгляду, куда бы он ни падал.
А Малыш являлся центром. И почему-то только он. А женщина молча сидела на стуле. Чёрном. И боком. Белый хитон и замысловатая прическа, собравшая волосы на затылке. И чёлка такая аккуратная. И две прядки волнистые около лица. Красивая. Но не улыбалась.
- Здравствуй, Малыш. Я - Эйа.
- Здравствуй, Эйа.
Женщина подняла голову и улыбнулась. Или нет. Или нет? Она сидела, как и прежде, глядя в никуда. Да и куда здесь можно было смотреть. Но Малыш почему-то помнил её улыбку.. Ну ведь помнил же..
- Тебе не показалось. Только улыбка не моя.
- А чья же?
- Моя, - сказал кто-то.
Он обернулся. Наверное, и эту женщину можно было назвать Эйей, не сиди последняя на стуле. А эта к тому же улыбалась.
- Здравствуй, улыбающаяся не-Эйа.
- Здравствуй, Малыш, - не-Эйа подарила ему ещё одну ласковую улыбку. - Я Энайа.
Малыш улыбнулся в ответ. Эта женщина тоже была доброй.
- Энайа, а почему здесь никого нет?
- Потому что, тут разбили тишину.
- И что? - Малыш непонимающе нахмурился.
- И она разбилась.
Малыш расстроено посмотрел на пол. Серый. Обидно. Две слезы скатились из его зелёных глаз. Одна упала на серое. Другая осталась в белом.
- Потому что, когда разбивают тишину, она не исчезает. Она становится потерянной. В двух бесконечно бесконечных бесконечностях, - сказал кто-то новый.
Малыш опять развернулся.
И снова увидел женщину. Не-Эйа, не-Энайа. Потому что она плакала.
- Здравствуй. Кто ты?
- Здравствуй, Малыш. Я - Эринайа.
- Эринайа... Эринайа, а почему ты плачешь?
- Потому что это твои слёзы, - ответила Эйа.
- Она плачет моими слезами?
- Плачет твоими слезами.
- Улыбается твоей улыбкой.
- Спокойна твоим спокойствием.
Три голоса с трёх сторон одновременно шептали ему.
- Твоими слезами.
- Твоей улыбкой.
- Твоим спокойствием.
Постепенно сливаясь в один...
- Слезами.
- Улыбкой.
- Спокойствием..
- Слезами? Улыбкой! Спокойствием.. Слезами! Улыбкой.. Спокойствием? Слезами.. Улыбкой? Спокойствием! Твоим, твоим, твоим...
Три женщины яростно кружились вокруг него. Или не женщины. Что-то постепенно сливавшееся в одну... В один? В одно размытое. В одно шепчущее. В единое.
Как ни странно, Малыш их всё же различал. Эйу с его мыслями, Энайу с его улыбкой, Эринайу с его слезами. Или не различал. А голоса у них были разные. Но добрые. И волосы распустились.
- А зачем?
Всё исчезло.
Или не всё.
Малыш сам, не понимая для чего, вскарабкался на освободившийся стул.
И полумрак вернулся.
- Зачем? - Малыш повторил свой вопрос в надежде. В надежде на что?
- Затем, что бы ты получил ответы.
- А где Эйа?
- Ушла.
- А Энайа?
- Ушла.
- Эринайа?
- И она. Ушла.
- Жаль.
- Почему?
- Эйа звала меня куда-то.
- Она звала тебя ко мне.
- А кто ты?
- Я... Я не знаю.
- А почему?
- Я надеялась, что ты мне скажешь.
Малыш посмотрел на свои ладони. Линий нет. Почему-то это его не удивило.
- А где линии?
- Какие? Здесь всего две линии. Серая и белая. Остальное - не линии.
- А что же? Я состою из линий...
По крайней мере, когда-то он этой знал.
- Это не линии. Это изгибы.
- А есть разница?
- Есть. Линий всего две.
- А где тогда изгибы с моих ладоней?
- Там же где и Эйа. Где Энайа. Где Эринайа.
- А где это?
- Там где нет тебя.
Малыш замолчал. Потом, вздохнув, спросил:
- Почему там нет меня?
- Потому что ты есть здесь.
Малыш начинал сердиться.
- Ты можешь хоть раз ответить понятно!
- Не надо, Малыш, не сердись. Я знаю только то, что знаешь ты.
Появилось зеркало. Высокое. Только там никто не отражался.
Малыш молча подошёл к нему. Дотронулся. Тёплое. И мягкое. Дрожит. Как желе.
Малыш молча сделал шаг за зеркальную раму. В зеркальное желе.
- Ты оставишь меня?
- Да.
- Почему?
- Потому что я знаю кто ты.
- Кто я?
- Я.
- А кто ты?
- Разбитая тишина.
---
Малыш исчез в зеркале. Исчезло зеркало. Исчез полумрак.
И снова белое. И снова серое.
И стул. А на нём осколки.
Осколки скатились в одну лужицу. Лужица стекла на пол.
Белое стекло на пол. Серое, перестав быть твёрдым полом, стекло к белому и к лужице.
Кап. Кап. Капля.
Слилось.
И вот целое. Ровный переливающийся шарик в руке у ребёнка.
Он вещает шар на ёлку. Зелёную, как глаза Малыша.
- Не роняй больше. А то вдруг в следующий раз разобьётся? - мама шутливо погрозила Малышу пальцем, а потом, улыбнувшись, ласково растрепала его волосы.
Она ничего не заметила. Тишина БЫЛА разбита. Тишину собрали ВНОВЬ. Это уже новая Тишина.
И она исчезла. Сменилась Звуком. Порядок восстановлен.
Малыш облегчённо рассмеялся. Он снова стал собой.


05:34, 18 ноября 2004 г.