Мерзкая сказка

МЕРЗКАЯ СКАЗКА

Один мужик провалился в канализационный люк… Шел поддатенький, и провалился. Ну, бывает!

Летел вниз долго. Сперва полёт был плавным. Потом его стало бить о стенки: БУМС! ЛЯПС! ХРЯМС! Наконец: Ш-Ш-Ш-Ш-ШМЯК!!! – приземлился. Вляпался во что-то мерзкое, липкое и страшно вонючее! Ну бывает, бл-лин! Ну что поделаешь!

Пришел в себя – темноти-и-и-ща! Амбрэ опять же… Встал на карачки – и тут его накрыло волной. Крысиной волной. Крысы огромным стадом шли (на водопой, вероятно), а тут – он, преграда. Ну, его и обогнули. Сверху. Когда волна схлынула, мужик оказался без одежды и слегка погрызан: куснули, где могли – за уши, губы, нос, пальцы слегка погрызли. Член, правда, не тронули… И на том спа…

Мужик от тоски, боли и ужаса взвыл, размазывая по фэйсу слезы вместе с соплями. А темнотища ведь! Куды ползти? Пополз вперед, на ощупь – плюх, плюх, плюх-х! Пока полз, вспомнил детство, маму и всех, кого обижал. По-хорошему вспомнил, без мата:
- Где вы, - говорит, - все-е-е?! Родныя, - говорит, - мои-и-и-и-ы-ы-ы!(вдох) Ы-ы-ы-ы-ы!!!

Долго плюхал, пока не рухнул в еще одну какую-то дыру. Там стало уже посветлее. Можно было отдохнуть, осмотреться, подумать.

«Интересно, а где тут у них… туалет?» - пришла вдруг в голову первая светлая мысль. Туалета не было, пришлось сделать под себя.

«Та-а-ак… Уже лучше. Уже можно жить!».

Мысли вперемежку с отчаяньем и надеждой накатили вдруг ну точно как та крысиная волна! Только пальцы не тронули и всё остальное. Но все ж таки дрожали, пальцы-то…

Прошел час… Или два. Надо ползти дальше. Под ногами весело журчал искрящийся в неверном свете невесть откуда взявшегося полумрака поток фекалий. Потянуло на лирику: «Куда ж нам плыть?» (Пастернак, что ль? Или все-таки Некрасов?). Решил ползти «вниз по течению» («идти» все одно не получалось – потолок нависал где-то на уровне яиц, так что… Только ползти! Упорно! Целеустремленно! Как, бывало, в детстве, в пионерском отряде, на игре «Зарница». Вот где навыки-то пригодились!).

Впереди забрезжила надежда – в лице какого-то шума. Ну, Федя, н-ну, еще чуток!! Ты ж боец, Федя! Можно сказать, невидимого фронта боец! Потому как: кто тебя щас, н-нахер, видит? Никто! Вот и борись. Насмерть борись! За жись! За правду! За…

Четверть часа спустя поток фекалий эффектно, с грохотом, водопадом рухнул куда-то вниз. Фёдор с опаской высунул свою объеденную крысами рожу, чтоб посмотреть – куда это рухнул поток? Что за водопад такой? И что за помещение там, впереди? Глазам его предстала довольно обширная зала, где полумрак был еще жиже. И в центре этой залы – о, счастье! – толпились люди!

- Братцы-ы-ы!! – завопил Федя что было сил. – На-ши! Свои-и-и!! – и Федя грязным, вонючим, исстрадавшимся клубком вывалился наружу, угодив задом в довольно широкий и глубокий коллектор для фекалий. Но радость его была столь беспредельна и чиста, что он даже поплыл вдоль коллектора, как бывало в детстве, отдуваясь и «выдыхая в воду» (только вот глаза на всякий случай «под водой», как в детстве, не открывал).

Ему подали руку, помогли выбраться (вот что значит поддержка друзей, однополчан, можно сказать!). Выбравшись на бордюр, Федя отряхнулся, прикрыл руками срам и спросил:
- Хлопцы! Немцы далеко?

Его не поняли, хотели побить. Но старшой не дал – не позволил!

- С прибытием! - сказал старшой и потрепал Федора по щеке. – Устал, наверное?
- Е-есть малёха… - смущенно ответил Федя. Потом огляделся: - А чё это вы тут делаете, мужики?

Ответом ему был дружный хохот: Ха-а-ха-ха! Ох-хо-хо! Ху-ху-ху! Затем посыпались шутки:
- Да отдыхаем мы тут! Дом отдыха, усекаешь? «КотешкИ» называется.
- Спевка у нас!
- Репети-ируем, дядя! Крохотный такой театральный коллективчик! С междусобойчиком.
- Мужы-ы-ы-ык! Ты пиво прихватил? Не догадался? А зря! Зря-зря-зря!

Наконец, все утихомирились, и старшой глянул на Федю в упор:
- Ты чё, Фёдор? Блаженный? Или не въехал? Ты ж в аду!

Федя, даже не успев удивиться тому, что его тут назвали по имени, забормотал:
- Как… в «аду»? Почему в аду?? За что???
- А вот за то самое, за «заслуги» твои перед человечеством.
- К… как-кие, блин, заслуги??
- А вот те самые! Водку жрал?
- Н-ну-у… было дело. Не без того…
- Не придуривайся! Жрал так, что чуть в блевотине своей однажды не потонул. Вспомни 9-е мая 1999-го! Вспомнил?
- Да-ть… не я ж один!
- А ты дальше послушай. Домой пьяный приползал, мать бил, жену поколачивал. Детей на улицу выгнал, беспризорничать заставил. Было?
- Дык… А ты, вообще-то, кто таков? – вдруг перешел Федя в наступление. - Откудова всё знаешь? Откудова знаешь, как меня зовут? ШПИОН?? Чё ты в жись чужую лезешь? В МОРДУ хошь, да?? – Феде кураж понравился, но его быстро успокоили, ткнув собственной мордой в кучку дерьма под ногами.

- Слушай дальше, это еще не всё, - спокойно продолжил старшой. – Кто Я такой, я тебе скажу. Бога знаешь? Слышал? Так вот, я – его командированный. Направлен сюда, к вам, к быдлу, чтоб вы овечек из себя не строили. А то когда вас прижмешь, когда отвечать за грехи пора – у вас у всех крылышки прорезываются: ах, я не хотел, да я не мог так, да это не я, это всё они, дружки виноваты! Вот Бог меня и прислал, чтоб вас, чмо, на чистую воду выводить. Во, гляди, у меня и пейджер есть! Господь мне по нему всю вашу подноготную эсэмэсками надиктовывает. Не отвертитесь!

Федя, услышав такое, подскис. К тому ж снова очень хотелось в туалет! Но мочиться перед людьми было неудобно. Приходилось терпеть, переминаясь с ноги на ногу – как в детстве, у школьной доски.

- Так вот, Фёдор, - продолжал старшой (он же – агнец божий). – Это, говорю, еще не всё. Когда ты в школе учился, деньги у товарищей воровал?
- Воровал…
- Матери врал, что в школе карантин?
- Врал…
- В журнале отметки подчищал?
- Было…
- А когда из школы выгнали, тоже воровал?
- Тоже…
- В колонию попал. И там воровал.
- …
- И били тебя не однажды, и не всегда подушками – иной раз в наволочке кирпич попадался. Знаешь, за что?
- Знаю…
- А потом, после колонии, когда вырос - в тюрьму угодил. Потому что машину угнал. Угнал?
- Угнал…
- И когда в тюрьме сидел, шарики себе в член вбил?
- А это уж, старшой, не твое дело! Это мой личный выбор! Я требую адвоката!
- Хрен тебе, Федя, вместо адвоката. Думал, с шариками-то великим трахальщиком станешь? Ан жену свою, Клаву, курвой сделал - и всё из-за шариков этих самых!
- Так ведь я ж!..
- А козу помнишь, ту, что ты Мартой назвал и на даче трахал?
- Я протестую!
- Ты погоди, погоди протестовать. А еще лучше - молчи. Мол-чи! Грехи твои, Фёдор, неисчислимы. А всё потому, что в жизни своей дурацкой либо думать не хотел, либо если думал, то ТОЛЬКО о себе, любимом.

Старшой перевел дух и спрятал пейджер в боковой карман.
- А теперь, Фёдор, финал. Финиш, Федя! Платить надо по счетам Господа нашего.
- А чё… чем платить-то? Крысы всё сожрали, и кошелек уволокли. Дык… я заплачу, слышь, старшой? Ей-бо, заплачу! И богу, и тебе. Ты не сумлевайсь! Ты только это… дай мне отсюдова слинять. Ну хошь, расписку напишу?

Старшой (ангел) посмотрел Феде в глаза и укоризненно покачал головой:
- Не-ет, Федя, друг ты мой сердешный! Здесь взятка не проходит. Здесь шкурой платить надо.
- Как… как это – шкурой? Ты чё, старшой? Опух? А права человека как жа? Я требую ад…
- Ад у тебя уже есть, - резко оборвал его старшой (который «ангел»). – Осталось чистилище. Это – в соседнем зале. Там у нас громадный бункер, в него ТЭЦ отходы сбрасывает. Ну, мы еще чуть подогреваем ту водичку своими отходами, радиоактивными – и получается как раз то, что надо. Короче, голубок: ты сей момент ныряешь в бункерок с головой. Ну, кожа твоя поганая слезет, конечно – «водичка»-то у нас там под 90 градусов будет! Заодно и помоешься. А уж после чистилища – розовенький весь, обновленный, будешь ждать, когда новая кожа нарастет. И уж тогда – милости просим: даём тебе шанс повторить свой скорбный путь на Земле. Можешь даже попытаться заделаться праведником! В священники, скажем, податься. Твой законный выбор. Твой шанс, короче. Ну, Фёдор, прошу, - показал старшой в сторону Чистилища.

Федя вдруг мелко задрожал… и описался. Сразу чуть-чуть полегчало. Но не надолго. Представил себя в чане с кипящей водой – и его обуял смертельный ужас! И Федя заорал:
- Нет!! Не-е-е-ет!!! Только не это!! Мужики! Старшой!! Нельзя мне в это… чистилище ваше! Сварюсь я, погибну… Не-е-е-е-ет!!!

Но его уже тащили к чану. Федя упирался, визжал, кусался, измазал окружающих налипшим на него чужим дерьмом – всё было напрасно. Его уже поставили на край булькающего «бассейна».

- Да не боись ты, Федя! – подбадривали его «однополчане». – Не больно это: бульк – и нет тебя. Потом выплывешь весь ро-озовенький, но зато обновленный.

- Стойте! – поднял вдруг Федя правую руку. – У меня последняя воля. Имею право!
- Ну, давай, - старшой подошел к Феде вплотную.
- Хочу переговорить со старшИм тэт-на-тэт. Имею право! – гордо вытянулся Фёдор.

Отошли в сторонку.
- Слышь, старшой! Аньдел ты мой хранитель! Слушай сюда. Я тебе даю слово чести, что всё, ну ВСЁ в жизни своей, на фиг, переделаю! Пить брошу, травку курить перестану – со дня! Жену из борделя вызволю, мамку пальцем не трону. Детишек с улицы верну, учиться заставлю. Козу Марту продам… да чего там – ОТДАМ в хорошие руки, бесплатно отдам! – добавил Федя последний свой аргумент, видя, что старшой, похоже, не слушает его – не верит, значит. – Ну, старшой! Сукой буду!! Всё сделаю, сам очистюсь, только дай мне шанец! Не заставляй нырять в этот ваш… кипяток. Я с детства плохо плаваю, понимаешь!! – в отчаянье выкрикнул Федя.

Старшой, похоже, задумался. На минуту. Потом достал пейджер, чё-то там тиснул на нем, еще подождал. Наконец, хмыкнул удовлетворенно:
- Ну гляди, хлопец! Я тут Господу нашему запрос сделал: так мол и так, Фёдор просит отступного. Господь разрешил. Бери свой шанс, юноша! Но помни…
- Помню, всё помню, аньдел ты мой! Спаситель мой! – Федя от радости подскочил на месте, но ударился башкой об архитрав и схватился руками за место ушиба: - Ой-й-й, бл…! – но опомнился: его ж отпускают! Бл-л-лин! И тут же, раскинув руки, как будто он выступал на манеже, Федя весело гаркнул:
- Опа!!

И тотчас раздались аплодисменты – это «однополчане», тихо радуясь за Федю, громко выражали ему свою поддержку.

И товарищи начали снаряжать Федю в дорогу. Нашли ему какие-то изжеванные не то трусы, не то бриджи – сняли с недавно «очистившегося» (тому уже были не нужны), заставили почистить зубы и прополоскать рот – все-таки человек возвращается в Цивилизацию! Дали немного денег на дорогу. Затем старшой показал Феде потайной лаз, который вёл прямиком наверх, к людям. И Федя, сделав на прощание всем «ручкой», полез…

Лез он долго. Чертыхался, плевался, матерился, пока не уперся (уже стукнутой!) макушкой в крышку люка. Крышка была, естественно, закрыта, но Федя, поднатужившись, сдвинул ее в сторону – и его голова появилась над люком, спугнув какую-то целующуюся парочку. Люк этот размещался в парке, неподалеку от скамеечки, где и целовалась парочка.

Девушка ойкнула, и парень перестал ее тискать. Девушка показала рукой в направлении люка:
- Кто это?.. Там?
Парень отмахнулся:
- А, это ребята из горканала. Засорилось что-нибудь, наверное.

Но когда Федя вылез, по пояс голый, но со сверкающей белозубой улыбкой, парень даже труханул:
- Н-нет, это н-не горканал… Они в касках работают…

Федя не стал ничего объяснять, и ринулся было к выходу из парка. Но вспомнил, что он теперь – другой человек, обновленный, порядочный. И, вернувшись, надвинул крышку люка на место, едва не прищемив себе пальцы.

Выскочив из парка, он попытался сориентироваться: где это он? По очертаниям высоток понял: это район Березняки. Значит, до его хазы недалеко.

Вечерело, народу на улицах хватало, и надо было как-то прорваться сквозь людей – в трусах! – так, чтоб не застукала милиция.

Но всё более-менее обошлось. Лишь пробегая мимо знакомого киоска, Федя почувствовал привычный зуд: эх, пивка бы! Но внутренний голос Нового Человека сурово остановил его: «Нет, Федя! Ты слово дал». Так что пиво проехали…

Дома, естественно, была одна лишь старушка-мать (жена, дети – все давно разбежались, спасаясь от пьяных дебошей того, прежнего, бывшего Феди. Но теперь всё, ВСЁ будет по-другому!).
- Мамань! – радостно обратился Федя к старушке. – Привет, мам-маня-а-а!

Бабулька уставилась на него своими полуслепыми глазками:
- Ты щё? Ужо насосалси, ирод? Опять бить будешь?
- Мам-маня-а-а! – заверещал в ответ Федя. – Я-ть таперя другой чеэк, понимаешь ли ты это, мам-маня-а-а?!!

Не убедил. Махнул рукой – потом, потом. Старушка всё сама почуйствует, стоит только ему пару раз не побить ее… Сразу поймет, что он таперя – другой че-ло-век!

Фёдор вымыл рожу, даже шею слегка прихватил. Остальное – потом, успеется. Нырнул в шкап, достал потасканные, грязные штаны – сойдёт для начала новой жизни! Достал мятую рубаху: ну чё, не гладить же ее! Глянул на себя в расколотое зеркало, что на стене (сам когда-то расколол, по пьяни):
- Причесаться, что ль?
«Конечно!» - подсказал ему внутренний голос, голос второго, НОВОГО Фёдора. Мазанул пару раз по спутанным волосам огрызком расчески (хорошо, не выкинул вчера тот огрызок – вишь, пригодился!). И вдруг затосковал:
- Ну чё делать-то? Эх, пивка-ба!

«Внутренний голос» начал было строго: «Фё-одо-ор!», но Федя цыкнул на него:
- Чё «Фёдор, Фёдор»! Я тридцать лет Фёдор! И никто мне за это бутылку не поставил. «Фё-о-одор»…

Он прикинул мелочь, которую дали ему «на дорожку» ребята там, в АДУ этом самом. Мало… На пару «Жигуля» потянет. Может, «Балтику» лучше? Да один хрен! Две бутылки – это ж слёзы!
- Маманя-а-а!

………………………………………………………………………….

Час спустя Фёдор допивал пятую «Толстяка». Пиво кончалось. Надо разводить мать на бутылку «Российской». «Внутренний голос» Фёдора капитально, надолго заткнулся.

Маманя долго сопротивлялась, говорила, что денег у нее нет. Одна оплеуха – и всё прояснилось. И уже глубоким вечером Фёдор, прикупив «Российской» и отхлебнув прям на улице «из горла», возвращался домой, держась за стенку одного из дворовых гаражей.

А там, в метре от стеночки, был канализационный люк. Он всегда там был, и всегда был закрыт крышкой. Но в тот вечер жители вызвали сантехников, бо глубокий колодец засорился. Хлопцы прочистили трубу наполовину, потом «отметили» успешное начало работы. Затем решили сходить за второй, а люк пока не закрывать – ктО тут ходит, за гаражами-то!

И «обновленный» Федя молча, не спеша, с временно спящим своим «внутренним голосом», потягивая из бутылки, шаг за шагом приближался к открытому люку…

ЕГО УЖЕ ЖДАЛИ!
27.02.2005