Сказка о том, как в один день исчезло слово мы финальный вариант

СКАЗКА О ТОМ,
КАК В ОДИН ДЕНЬ ИСЧЕЗЛО СЛОВО «МЫ»

Принеси мне счастье, любимая,
Забери из урочища бед,
Что не смог, не сумел в этом мире я,
МЫ сумеем, МЫ сможем сберечь.


Жили Мы с тобой в одной из квартир огромного многоэтажного и многоподъездного дома большого города. И пусть маленькая была квартирка у нас, однокомнатная, но нам с тобой и этого хватало – и не надо было большего. Зато был дом наш наполнен уютом, который ты создавала, заботливо расставляя все по своим единственно, как тебе казалось, верным местам. И всегда Мы советовались друг с другом всякий раз, когда собирались приобрести вещь какую-то для интерьера, и у нас никогда не возникало на эту тему споров. И я обычно предлагал что-то, пытаясь обосновать это со стороны своей, естественно, неуклюжей мужской логики. А ты выслушивала меня терпеливо, когда я, возвратясь с работы, пыльный и усталый, залезал под душ, а после садился за накрытый для ужина стол и с аппетитом съедал то, что мне приготовила ты. А, насытившись и подобрев, я предлагал тебе что-нибудь обновить или добавить в наш дом. И Мы усаживались в единственное кресло, стоящее рядом с торшером в форме Александрийского Столпа с огромным шаром на вершине, матовым, в котором и была лампочка. Выключатель же с реостатом, чтобы можно было регулировать яркость, был прикреплен под этим шаром. И вот Мы усаживались в это огромное кресло или рядышком, или забиралась ты ко мне на колени и сворачивалась клубочком, как маленький теплый котенок. И беседовали. И ты молча меня до конца выслушивала, не перебивая, и тут же предлагала что-то свое, похожее на то, о чем говорил я, но со своими дополнениями и мыслями. И так рассказывала про это, такие перспективы рисовала, что волей-неволей проникался я твоей мыслью и со всем соглашался. И тогда Мы порой недели тратили, чтобы именно то разыскать, что хотели. А временами мастеров приглашали домой и долго объяснить им пытались то, что для нас казалось естественным, простым и понятым. И удивлялись, что иногда люди не могли понять, что хотим Мы, чтобы они для нас сделали. А когда понимали все же, бешеные цены за нестандартное творчество заламывали, но соглашались Мы с этим, не считаясь с затратами ради тепла домашнего и уюта.
А потом, уже ночью почти, Мы, в постели лежа, еще долго продолжали обсуждать прошедший день, пока я в один момент не начинал понимать, что разговоры эти могут длиться бесконечно. И как бы случайно начинал шаловливо касаться тебя, ласкать. А ты все никак не хотела прерывать серьезные размышления, но сдавалась всегда. И страсть закипала и захватывала нас целиком так, что похожи Мы были на молодоженов в первую ночь брачную, которую ждали два года и так друг по другу изголодались, что теперь никак насытиться не могли. А засыпали мы, расслабленные и счастливые, только обнявшись крепко, потому что даже во сне друг от друга отделяться не хотели.
А однажды, когда ехали в автобусе Мы, он вдруг затормозил резко, чуть не врезавшись в машину, выехавшую из двора наперерез. И не удержались Мы за поручни, и свалились друг на друга, и женщину толкнули какую-то, которая на пол упала. А Мы свалились на нее сверху. А когда поднялись и помогли подняться ей, то увидели такой взгляд ненавидящий, что удивились этому. И рассыпались в извинениях. А она сначала ругалась долго, словами последними обзывая нас, успокоилась вроде бы потом, но смотрела так, что, казалось, ненависть выплескивается через край, что дрожит женщина вся от нее. И задала она нам несколько вопросов. А когда узнала, что Мы – муж и жена, стало видно, как обрадовалась она и потерла руки от предвкушения чего-то. И познакомились мы, и сошли на ближайшей остановке, и нашли лавочку у какого-то подъезда, и сели. Очень женщина интересовалась жизнью нашей, расспрашивала о нас много. И Мы, все еще чувствуя вину свою, рассказывали то, что ей интересно было. И сами потихоньку увлеклись разговором этим. И пытались даже не ей – а скорее самим себе – то объяснить, что нам и так было ясно – почему Мы так любим друг друга. А часа через два она резко вдруг оборвала нас. И снова превратилась из женщины доброй в фурию злобную с глазами, ненавистью горящими. И громко расхохоталась она в лица нам и сказала: «Славненькие вы мои ребяточки. Послушала я вас, послушала и решила дать вам шанс проверить вашу маленькую любовьку. Даже интересно: сможете выкарабкаться или нет? – ведь с завтрашнего дня ВЫ умрете. ВАС больше не будет на свете. Жаль, что я не увижу этого… Но я буду знать! И радость этого согреет меня больше, чем жаркое солнце. Итак, запомните – ВАС БОЛЬШЕ НЕТ!» Она повернулась и ушла.
А Мы с тобой посмотрели друг на друга недоуменно и расхохотались одновременно. Закончив смеяться, почувствовал я вдруг внутри себя какой-то почти осязаемый щелчок, будто тумблер повернули и закрыли какой-то клапан в самом сердце. Я прислушался к себе – и ничего не заметил. И, судя по твоему выражению лица, догадался, что с тобой произошло подобное же. И пожала ты плечами, улыбнулась застенчиво и ко мне прижалась, в щеку целуя. Мы пошли домой и скоро забыли про этот инцидент. А вечером, как обычно, не очень поздно легли и включили телевизор. Ты приголубилась ко мне под бочок, прижалась и голову на грудь положила. И Мы стали смотреть какой-то старый фильм с Бельмондо. Чувствуя, что засыпаем, нашла ты пульт и телевизор выключила. И заснули Мы…
*  *  *
Утро было яркое и солнечное. Природа, казалось, радовалась новому дню, расцветала и распускалась. Ты проснулась, потянулась сладко и, повернувшись ко мне, поцеловала меня в губы тихонько, бережно. И, все-таки, Я проснулся от этого и посмотрел на тебя с обожанием. Ты была прекрасна всегда – даже по утрам светилась красотой и счастьем. Ты и Я недолго повозились в постели, играючи борясь друг с другом, потом вскочили и разбежались – Ты в ванную, а Я в туалет. Когда завтракали, Ты говорила о своей работе, делилась какими-то проблемами, которые возникли от  чрезмерной требовательности шефа, а теперь вот придется расхлебывать несостоятельность других. А вечером предложила сходить в кино. Так и сказала: «Давай…»… и запнулась. Подумав немного, продолжила: «Давай Ты и Я сходим в кино». Что-то в этой фразе мне не понравилось, но не понял, что именно. Конечно, Я согласился, ответив, что когда Ты и Я встретимся, тогда сразу же и куплю билеты. Нет, сказала Ты, не согласившись и предлагая самой купить билеты. Я с тобой недоуменно посмотрели друг на друга, не понимая, какая разница в том, кто купит билеты – и никто не подумал, что их купить можно по другому, не порознь. А когда вышли из квартиры и вызвали лифт, Я отошел от него чуть в сторону, подвинувшись и пропуская тебя, и сказал: «Заходи. И Я зайду тоже». Ты посмотрела на меня и ответила: «А, может, ты войдешь? А потом и я… и поеду на нем. И ты тоже». «Хватит говорить ерунду», – твердо ответил Я тебе, чего не было уже давно – этот тон, эти слова. Ты промолчала и зашла в лифт.
Молча Ты и Я спустились вниз. Выйдя из подъезда, кинули друг другу:  «До вечера» – и разбежались. Конечно же, ни в какое кино не пошли. Вечером после ужина Я смотрел на тебя, моющую посуду. Подошел сзади, обнял, прижавшись губами к шее, и поцеловал. Ты повернула голову и нашла мои губы. Подавшись ко мне, мокрыми мыльными руками обняла. Ты и Я занимались любовью прямо тут, на кухне, среди немытой посуды, сбросив ее на пол со стола, разбив две тарелки – но это было совсем не важно. Мир был восстановлен, про утренний инцидент Ты и Я забыли. А потом, голенькие, забравшись в кресло с ногами и обнявшись, стали придумывать прикольные прозвища для частей тела, смеясь и постоянно целуясь, превратились в двух счастливых детей, которые украли из родительской сумки кулек с шоколадными конфетами и объедались ими, не думая про то, что будет, когда это обнаружится.
– Давай… я буду заниматься только любовью с тобой сегодня, – промурлыкала Ты.
– Нет уж. Лучше Я буду любить тебя!
– Почему ты? – она слегка нахмурилась.
– Потому, что… Я с тобой люблю тебя, – сказал Я.
– Сам-то понял, что сказал? – теперь она уже не улыбалась.
– А Ты со мной меня любишь? – окончательно запутался Я.
И испугался. В первый раз испугался, что не мог сказать тебе то, что хотел. Вот тогда впервые увидел в твоих глазах барьер.
Дни шли за днями. Ты и Я еще любили друг друга, но что-то стало у меня с тобой не так – сначала ссорились по мелочам, потом раздоры  переходили на какие-то глобальные темы – понимания не стало. Ты и Я  разделились на двух людей – не только не могли сказать слово «мы», «нас», «наши», но даже думать так не могли. Когда люди вокруг говорили это, у тебя и меня будто бы на миг пропадал слух, а в ушах стояло только глупое «бип», как когда по радио или телевизору пропускают нецензурные слова. Такими эти слова стали для тебя и меня. Общее стало разрываться, превращаясь в личное. Не стало совместных вещей – они были твои и мои. Не стало взаимной любви – каждый будто порознь любил друг друга. А, может, уже и не любил. Ты и Я еще пытались что-то спасти, но время брало свою беспощадную дань – чем его больше проходило, тем дальше разводило в разные стороны тебя и меня, меня и тебя.
Через два месяца оба поняли, что все кончено. Не ругались, не кричали. Ты и Я улыбались, когда сидели напротив друг друга в уже не в общей квартире – Ты сидела на диване, а Я – на стуле. И буднично обсуждали будущее. Только вот разное будущее – для каждого свое. Ты и Я решили
разойтись. Спокойно, без шума. И без ругани за имущество и квартиру. Разобравшись с этим, Я упаковал вещи, какие только мог унести, пообещав заглянуть за остальными попозже, и тихо притворил за собой дверь этой квартиры. Навсегда.
*  *  *
Мы больше не увиделись никогда. Я заезжал за своими вещами, когда тебя не было дома, оставил свой ключ от квартиры на столе и захлопнул за собой дверь. Через несколько лет я узнал от одного из друзей, что ты еще раз вышла замуж, родила мальчика и вроде бы счастлива в жизни. Я никого не смог найти и до сих пор живу один. Конечно, бывают иногда какие-то случайные короткие связи, но они быстро обрываются. И вовсе не потому, что я никак не могу забыть тебя и каждый раз сравниваю новую подругу с тобой. Нет. Я уже и не очень то помню, как мы с тобой жили – это просто осталось как факт биографии, не более того. А в остальном… в жизни ничего не изменилось – все также была работа, дорога домой после нее, хождение по магазинам… А по вечерам я сидел перед телевизором или болтал с друзьями по телефону.
Однажды я с двумя приятелями отправился на охоту. Забрел на болото и попал в трясину... Спасти меня не сумели. Последнее, что я увидел перед тем, как окончательно погрузиться в пучину, была та женщина. Я смотрел на нее и никак не мог вспомнить, где я мог ее видеть и кто это такая. А она так заразительно смеялась, глядя, как я погружаюсь, что и я сам невольно улыбнулся. И вот эта улыбка – последнее, что было в моей жизни.


9–13 сентября 2003 Москва


* * *