Снег не прекращался

С каждым днём всё труднее становилось его убирать. От его яркой белизны болели глаза, и кружилась голова. Казалось ещё чуть-чуть и меня будет рвать чем-то таким же белым и холодным. Сегодня я встал пораньше в надежде, что за ночь он не успел засыпать всю дорожку, но я ошибся. Работы было предостаточно, и только к обеду более или менее мне удалось справиться с завалом. Абсолютно бесполезное занятие. Всё равно не пройдёт и двух часов, как он снова её засыплет. Ему плевать на всех. Это его работа – падать. Мы с ним похожи, я тоже падаю, но вот боюсь, что когда всё же достану дна, сил на что-либо ещё уже не хватит.

Глава 1
Чайник засвистел и затрясся на печи. Я вышел на крыльцо с кружкой растаявшего снега и умылся его ледяной, освежающей прохладой. Вернулся в дом и старым выцветшим полотенцем вытер лицо. В железную кружку налил заварки, открыл банку малинового варенья и сел за большой дубовый стол. Его гладкая, блестящая поверхность, местами залитая воском и испещренная порезами, навеяла приятные воспоминания о былом. О том, от чего я ушёл. На миг в тени моей души, появился небольшой просвет. Я увидел отца и мать. Их старые лица, покрытые морщинами. Их грустные глаза, полные надежды и любви. Как бы мне хотелось обнять их. Прижаться к их бледным щёкам и плакать. Плакать навзрыд. Выпуская всё то, что так долго копилось во мне. Плакать. Плакать. И плакать. Свет погас. И снова всё заполнила тьма.

* * *
Жестокость. Она правит миром и сердцами. На ней держится наше существование. Если в человеке нет хотя бы её малейшей частички, то он не способен выбраться из грязи. День ото дня он хлебает её горькость и однажды просто захлебнётся ей, и она заберёт его в свои недра. И никто, никогда больше о нём не вспомнит, и его душа навсегда останется в её власти. Я не знаю, жестокий ли я человек, но думаю что тот, чьи руки проливали кровь, явно имеет чёрное нутро. Как же я пришёл к этому? Как же мне спастись? Или нет. Зачем? Зачем мне спасаться?! Всё равно мне уже не стать тем, кем я был когда-то. Какой-то бес овладел моей душой. Когтистой лапой он вцепился в её мягкое горло, а зловонной пастью прислонился к уху и что-то шепчет. И это что-то всё сильнее растекается по-моему телу и заменяет каждую клеточку чем-то своим, таким же чёрным, как сама пустота, и липким. Кажется вот этот человек, это уже не я - это кто-то другой, у него моё тело, но не моя душа. Я смотрю на него и хочу поднять руки и протереть глаза, но они не слушаются, они больше не принадлежат мне, отныне они его. Конечно, всё это образно, но так ощутимо.
Я допил чай и вытряхнул оставшиеся на дне кружки листья мяты и смородины в окно. К сожалению, нормальной заварки мне достать негде, и приходится довольствоваться тем, чем я запасся с лета. Очень тяжело быть всё время одному, но я уже привык. У меня пока ещё есть время. Они придут весной. Теперь я это знаю наверняка. И я готов вновь сразиться с ними. Так меня воспитали. Так я закалился. И так я буду дальше жить, блуждая в мыслях и поджидая тех, кому не терпится лишить меня жизни.

* * *
Затопил печку. Пододвинул мягкое кресло поближе к её теплу. Сел в него и укутался шерстяным пледом. Тихо бежала стрелка часов. Нежно покалывал щёку плед. И словно играя какую-то необъяснимую музыку, щёлкали поленья, навсегда исчезающие в пламени печи. Перед глазами расплывалась реальность, и я снова видел людей, которых уже давно нет. Они что-то мне говорили, но понять их я не мог. Я улыбался. Махал им рукой. Видения исчезали. Приоткрыв глаза, убедился, что я всё ещё здесь, в нашем старом семейном доме, в котором я когда-то проводил свои самые счастливые летние каникулы. Стрелка всё бежала. Поленья трещали. А плед продолжал покалывать щёки. И снова я погрузился в сон.
Высоко в небе солнце щедро дарит своё тепло. Меня окружают берёзы со своими чёрными полосками и зелёной листвой. Чудесный запах жизни влетает в ноздри. Трава по пояс. И в этой траве – девушка. Лица не разглядеть, но я знаю её. И знаю, что она прекрасна. На ней лёгкая юбка с цветными узорами и белая, как снег, рубашка. Снег. Всё начинает путаться. Отовсюду возникает огонь. Он обвивает березки, и они начинают дрожать от страха и боли. Девушка исчезает. Огонь охватывает всё. Я молю о дожде, но с неба падает снег. Он падает на свежие ожоги и боль усиливается. Из моих рук течёт кровь. Она капает на снег, и подо мной образуется огромная чёрная лужа. А из неё множество чьих-то рук тянется ко мне. Пытаюсь убежать, но они мёртвой хваткой вцепились в мои ноги. Я не могу сдвинуться с места. И вот снова всё в огне. Он обжигает меня. Запах жизни улетучился. Теперь в моих ноздрях запах смерти и палёной плоти. Хотя нет, больше похоже на палёную ШЕРСТЬ!

* * *
Я открыл глаза и снова увидел огонь. Но это уже была реальность. Горел плед. Должно быть, маленькому угольку удалось протиснуться в печную щель и устроить пожар. Я сбросил плед на пол, схватил чайник с водой и залил пламя. Вытащил его дымящиеся останки на улицу и утопил их в сугробе. Затем разделся и проверил своё тело на наличие ожогов. Нашел два. Да и то не особо значительных. Немного опалилась левая нога, и на большом пальце правой руки вздулся большой белый пузырь. Я размочил в воде листья сушеного подорожника, приложил к ожогам и перевязал их уже пожелтевшей марлей. Поворошил угли в печи. И подкинул ещё пару поленьев. В желудке заурчало. Порылся в шкафу и достал большую кастрюлю. Сегодня сварю себе грибной суп. Зачерпнул в неё снега и поставил на печь. Пока вода готовилась, я полез в подвал и извлёк из него несколько большущих белых грибов, две морковки и четыре картошины. Медленно размораживались грибы на сковородке. Таял снег в кастрюле. А на разделочной доске расчленялись овощи. Через сорок минут суп был готов. Половину кастрюли я умял вместе с сухарями, а другую половину накрыл крышкой и спустил в подвал. Фу, объелся. По дому разлилось приятное тепло. Сердце забилось сильнее. Достал из ящика пачку сигарет и вышел на крыльцо. Вдохнул полной грудью морозного воздуха. Поднёс горящую спичку и закурил. Так я стоял, курил, смотрел на дорожку, которую снова занесло, а в голову лезли дурацкие мысли, от которых уже не уйти. Что со мной происходит? Этот сон, он чуть было не погубил меня. Они ждут. Я знаю, они ждут, когда я спущусь к ним. Тогда они растерзают моё тело своими синими руками. И высосут мою кровь мёртвыми губами. Они не успокоятся, пока не доберутся до моего сердца и не вцепятся в него своими сломанными когтями, под которыми застыла могильная грязь. Жажда мести не даёт им уйти. И они будут преследовать меня как при жизни, так и после неё.

* * *
Однажды я родился. Появился на свет и открыл глаза. С этого момента я начал свой жизненный путь. Я не был выдающимся ребёнком с завышенной самооценкой. Никогда не любил учиться, но всегда любил жить. Мне нравилось путешествовать по разным городам, карабкаться по горам, гулять по дремучим лесам. При этом, вдыхая ароматы природы: её соки, травы, цветы. Закончил школу. Закончил институт. Одно время работал в музыкальном магазине и продавал пластинки. Но однажды они вышли из моды, и магазинчик прогорел. Когда-то у меня было своё дело. Я снял в аренду подвал одного небольшого дома и устроил в нём бар-кинотеатр. В нём проходили закрытые кинопросмотры для специального круга гостей. О его существовании мало кто знал. Через хорошие связи мне удавалось доставать плёнки с новинками кинопроката, которые ещё никто не видел. На закрытые сеансы приходили фанаты кино. Они платили огромные деньги только за то, чтобы на месяц раньше посмотреть тот или иной фильм. И мне это нравилось.
 Кино – это искусство. Великое и прекрасное. Хорошо снятый и хорошо поставленный фильм, может творить с человеком чудеса. Он может заставить его плакать или же, наоборот, смеяться до потери сознания, может вдохновить: на написание книги, стихов, песен, музыки...! Жизнь, которую мы видим на экране, совсем не похожа на реальность. Она прекрасна и невероятно красива. Мы погружаемся в фантазию режиссера и всецело верим в неё. Она кажется нам такой же, как и там - на экране. Просто мы перестали это замечать. Слишком много крепких мыслей засело у нас в голове. Закрытые глаза не дают нам увидеть её. Но стоит только открыть их пошире, как... КАК? КАК не открывай, ничего не увидишь. Потому что ничего и нет. Это только магия, магия кино! И покинув кинотеатр, мы вновь возвращаемся в повседневность, в ту, из которой пришли, в ту, которую сами же и создали. Всё рушится. Теряется. Рвётся на части. Мы живём мечтой и свято верим в неё, но ничего не делаем для того, чтобы её осуществить. Живём, игнорируя её. И однажды, корчась в своей постели в предсмертных судорогах, мы вспомним о ней. Слёзы вырвутся из наших глаз. Жизнь прошла, но то, чего нам действительно хотелось, так и осталось просто мечтой. И мы унесём её с собой. В вечность и темноту. Туда, где она потеряет свою суть. Туда, где она исчезнет навсегда.

Глава 2
Пуля пролетела в миллиметре от моей головы. Осколок бетонной плиты оставил кровавую полоску на моём левом ухе.
- Чёрт, ты что, сдурел?!
- Ой, извини, пожалуйста. Я… я не знаю, как это получилось.
Саня подбежал и выхватил из его рук пистолет.
- Ну ты голова!
- Не, но я... он же..., да сами видели, он на предохранителе был!
- Ага, а на людей-то зафиг его наставлять?
- Да я так пошутить хотел.
Я достал платок из кармана куртки и приложил его к уху. Саня вытащил обойму и сунул в рюкзак. Затем подошёл ко мне.
- Ну, ты как? Живой?
Спрятав платок, я доложил.
- Кровотечение остановлено! На данный момент жить буду!
- Это хорошо, а то куда мы без тебя?!
Подошёл Олег. Его напуганное лицо исказила улыбка.
- Извини, я, правда, нечаянно.
- Да ладно, замяли. С кем не бывало.
- Ну ты даёшь! Ещё и шутки шутишь.
- В самом деле?! Ничего страшного ведь не произошло. Всё фигня.
Я перевёл взгляд на Олега. Он стоял и глупо улыбался, не зная, как теперь себя вести.
- Да успокойся ты, Олежка. Чего ты? Всё хорошо.
Хлопнув его по плечу, я направился к дому. Сказанное немного взбодрило его, и он поплёлся за мной.

* * *
Наступила ночь. Звёзды украсили небо холодным свеченьем. Большие и невероятно красивые. Чем дольше на них смотришь, тем загадочнее они тебе кажутся. В городе они совсем не такие, маленькие, тусклые, забитые и затянутые туманной дымкой. Да не только звёзды там такие, но и люди. Мечутся в суматохе по железной клетке и не понимают, что город убивает их. Он высасывает их силы и кровь, становясь от этого всё больше и больше. Может быть однажды людям и вовсе не найдётся места в нём. Дом на доме, завод на заводе, машина на машине. Хм, конечно, когда-нибудь всё закончится. Гораздо позже, чем для меня, но обязательно закончится. Закончится, чтобы начаться заново.
 Докурив, я бросил окурок в траву и придавил его ногой. Убедился, что красный уголёк табака погас и вернулся в дом. Олег с Саней уже сидели за столом и ждали меня. Варёная картошка стояла в центре стола и излучала приятный аромат, пробуждающий аппетит. Я спустился в подвал и достал из него пакет. Его содержимое я поместил на столе. Теперь вокруг картохи стояли: банка маринованных огурцов, пакет сока, масло, буханка белого хлеба, батон докторской колбасы, банка с баклажанной икрой, две бутылки водки и пачка соли. Лица моих друзей расплылись в улыбке.
- Вот это я понимаю - ужин! Жрать ещё со стрельбища охота.
На секунду Санины слова снова заставили Олега побледнеть, он вспомнил сегодняшний инцидент, но, увидев мою улыбку, направленную в его сторону, снова повеселел.
- Ну, друзья мои, приступим, что ли? - спросил я, намазывая масло на ломоть хлеба.
- Ну, приступим!
Саня взял бутылку, резким движением свинтил крышку и разлил прозрачную жидкость по пластмассовым стаканам. Мы чокнулись, просто так, ни за что, как бы по привычке, и выпили. Мы ели молча. Уж больно все проголодались. Когда первая бутылка закончилась, и животы наши были наполнены, мы откинулись на спинки стульев, дав себе возможность передохнуть немного.
- Как же хорошо, ребята, нет, ну честное слово! Давно мы так не сидели, - с трудом проговорил Саня, дожёвывая последнюю картошку.
- Да, давненько. Это ты удачно придумал - выбраться на природу.
Я молчал. Они не знали того, что знал я. Должны узнать, но правда камнем легла на сердце. Они поймут. Знаю, что поймут. Но слишком тяжело. Может быть, мы обречены. Может быть, нет никакого шанса спастись. Как им об этом сказать? Я жестоко поступил, втянув их в эту войну. Но один я бы не справился. К кому я должен был обратиться, как не к своим друзьям? Мои враги слишком могущественны и жестоки. Их поиск проходит кровавой цепочкой по моим родным и знакомым. Они бы нашли и убили их, а так я дал им шанс спастись. Спастись и бороться за свою жизнь.
- Эй, ты чё, уснул, что ли?
Я тряхнул головой, через силу улыбнулся и осушил стакан, стоящий рядом с тарелкой.
Нет, всё, хватит откладывать. Сегодня. Я скажу им всё. Больше медлить нельзя.

 Глава 3
Порыв ветра сорвал жёлтый лист с берёзы и закружил его вокруг дома. Отпустил его, затем, не дав ему коснуться земли, подхватил и снова закружил вместе с другими опавшими листьями. Он играет в эту игру целый день, и она ему всё никак не надоест. Но начался дождь. Ветер утих. Жёлтый листок обогнул беседку, подлетел к дому и, прибитый дождём, прилип к окну.
Я сидел в кресле и читал книгу какого-то неизвестного писателя. Нашёл её под кроватью в коробке со старыми ботинками. Что-то застучало по окну. Я оторвался от книги. Начался дождь. Забавно, а я как раз остановился на словах: « ... и дождь падал на его окровавленное лицо». Отложив книгу в сторону, я подошёл к окну, отворил его и с внешней стороны, выходившей на улицу, снял прилипший жёлтый лист. Вернулся и сел обратно в кресло. Из соседней комнаты доносился дружный храп. Спите. Пока есть возможность, надо высыпаться. Уже через несколько дней надо будет определиться с дежурством. Холодная капля упала мне на лицо. Я вспомнил о листе в моей руке. А тебе, друг мой, уже не помочь. Ты умер. Но не бойся. Твоя смерть только началась. У тебя ещё есть время. Есть ли оно у нас? В голове всё закружилось. Ураган подхватил мои мысли и разбросал их по полу моего сознания. Я очнулся от дикого холода. Вспомнил, что забыл закрыть окно. Дождь накапал большую лужу, промочив мои тапки. Я натянул свитер, зевнул, босыми ногами прошёл по дождевой луже и закрыл окно на защёлку. В комнату вошёл заспанный Олег.
- Чё холодно-то так?
- Печку топить пора.
- А ты чего в луже стоишь?
- Знаешь, как приятно! Присоединяйся!
- Да ну тебя.
Я чихнул.
- Вот и достоялся.
- Ты лучше тряпку принеси, умник.
Он улыбнулся и ушёл в поисках тряпки.
 
* * *
Дождь закончился только под утро. На улице пахло мокрыми листьями и приближающейся осенью. Я достал из шкафа отцовские сапоги и направился в гараж. Несколько раз поскользнулся, но сумел удержать равновесие и не упасть в грязь.
 В гараже было сухо, но пахло сыростью. Моя машина спала. Я отключил сигнализацию и открыл багажник. Его заполнял разный хлам. Какие-то газеты, пакет с электронасосом, ящик с пустыми бутылками из-под пива, сумка и запаска. Я вытащил сумку с сапогами, повесил её через плечо и закрыл багажник. Погладил хипповатый значок, провёл рукой по номеру, затем нажал на кнопку. Машина запищала. У руля загорелся красный огонёк, предупреждающий о том, что сигнализация включена. В гараже пахло бензином и резиной. На секунду я перенёсся обратно в город. Дома, словно каменные титаны, выросли передо мной. Бесконечная длина дорог окружила меня. Колонны машин замелькали по ним. Мигание светофоров. Люди, стремящиеся куда-то. Тысячи мыслей, таких разных и в тоже время таких схожих. Суматоха. Постоянное движение. Кто-то торопится на работу, кто-то на свидание, кто-то просто ищет покоя, но основная цель, которая всех объединяет – поскорее вернуться домой.
 Мои друзья сидели на крыльце и молча курили. Заметив меня, они переглянулись. Я расстегнул сумку и извлёк из неё две пары сапог. Снова резкий запах резины ударил в нос.
- Одевайте. Пойдём в лес за дровами.
- Так вчера же ходили!
- Этого мало. На зиму не хватит.
- Слушай, уже столько времени прошло с тех пор, как мы здесь засели. Может, уже пора вернуться?
Я молча смотрел на них. Так и должно быть. Рано или поздно этот разговор должен был состояться. Я ждал его. И множество раз мысленно придумывал ответы. Но сейчас я не знал, что сказать.
- Хотя бы объясни, от кого мы прячемся?
- Мы не прячемся, - возмутился я. – Кто сказал, что мы прячемся?! Просто ждём.
- Кого? Кого мы ждём? – взвился Саня. – Это какой-то бред.
- Успокойся. Хватит кричать. И без того голова гудит.
- Да я спокоен. Просто мы хотим понять, с кем ты связался? Кто ищет тебя?
Вдруг всё затихло, и нас окутала тишина. Мы стояли около крыльца и сверлили друг друга глазами. Чёрная стая пронеслась над нашими головами. Каркнула ворона. Я перевёл взгляд на небо.
- Ладно, пойдём в доме поговорим. А то дождь опять собирается.
Кляксы туч угрожающе расползлись по небу. Где-то недалеко сверкнула молния. Мы вошли в дом.

* * *
Пока я растапливал печь, Олег с Саней готовили бутерброды. Приятное тепло заполнило дом. Вода в чайнике уже закипела. Через несколько минут всё было готово. Мы с наслаждением уплетали бутерброды с докторской колбасой, запивая их большими глотками горячего чая.
- Я всегда любил кинотеатры и бары, - начал я. Чавканье прекратилось. Две пары глаз уставились на меня и с нетерпением ждали продолжения. Я продолжил.
- И однажды я совместил их. Два в одном. Холодное пиво и горячая кино-новинка.
- Да это мы знаем! Давай ближе к делу.
Олег горел от нетерпения.
- Не перебивай.
Я встал, взял с подоконника пепельницу и сигареты и сел обратно за стол. Закурил и только после того, как выпустил тонкую струйку дыма изо рта, продолжил свой рассказ.
- На это дело мне потребовалась огромная сумма денег, и, как вы знаете, мною был взят кредит в банке, но это не правда. Ни один банк не дал мне денег, и один мой приятель, некий Лёха Кузнецов, вы его не знаете, предложил мне провернуть интересное дело. Взять деньги у так называемой мафии. Это были грязные деньги, и, конечно, они мне достались бы не просто так. Я это понимал. И не надо на меня так укорительно смотреть. В тот момент у меня была только моя идея. Мечта. И я на многое был готов ради её осуществления. Я согласился. Он обещал замолвить за меня словечко. Через несколько дней мне позвонил странный человек с хриплым голосом и назначил встречу именно в том самом подвале, в котором после и стало располагаться моё заведение. Встреча состоялась в этот же день. На ней присутствовало пять человек, включая меня. Их нему «Аль Капоне» понравилась моя идея, и он согласился мне помочь. Как по волшебству, в моей руке оказалась какая-то бумажка и ручка. Это был чёрный контракт. Я внимательно его изучил и, недолго думая, подписал. В нём говорилось о том, что я обязан в течение шести месяцев выплатить половину занимаемой мною суммы. Вторую же половину я обязан выплатить в течение трёх последующих месяцев, после выплаты первой. Далее, в течение каждого месяца 55% заработанного я обязан отдавать им. А они за это, так сказать, возьмут меня под своё крылышко. Обеспечат крышу и устранят проблему с налогами. Да, это было нечестно, но деньги меня не очень интересовали. В тот момент во мне жила идея. Я дышал ей. Просыпался вместе с ней. Питался ею. А тут такой шанс оживить её. Дать другим возможность ощутить её. Поделиться с кем-то её тёплом.
Я замолчал, оторвался от поверхности стола и посмотрел на друзей. Почему-то они показались мне очень старыми. Возможно, это тень от свечи так исказила их лица, или же просто я слишком много лет их знаю. А может, это мой рассказ оставил на них свой отпечаток? Мне показалось, что они тоже это почувствовали. Тяжесть сказанного обрушилась на их плечи и вдавила их в землю. Два горбатых старика с жалостью смотрели на меня. Я потушил сигарету и продолжил, больше не смотря в их сторону.
- Началось строительство помещения. Как-то, сам не знаю, как, но мне кое-что пришло на ум. Что ж, - подумал я, - раз уж продал душу дьяволу, почему бы не попросить у дьявола ещё чего-нибудь? И я попросил. Как я и предполагал, он помог мне и исполнил ещё одно моё желание. Теперь в моём кинотеатре должны были крутиться только новейшие фильмы. Причём у меня они шли всегда гораздо раньше, чем в любом другом кинотеатре города. Чёрный контракт. Чёрные люди. И чёрное кино. В общем, всё получилось, да вы и сами были там не раз.
Я хотел было посмотреть на них, но не решился.
- Да уж. Но, конечно, это не конец рассказа, а, можно сказать, только начало.
Я улыбнулся. В тишине шипел воск. Они молчали, и им было вовсе не до улыбок.
- Всё шло хорошо, но однажды дьявол потребовал душу. А кто я без души? Мясо. Слишком большие деньги крутились вокруг моего детища. Мафии стало казаться, что 55% - это слишком мало, и они захотели прибрать к своим рукам все 100. А для этого им надо было избавиться от меня. Их не тошнило от вида крови, и в их сердцах было достаточно жестокости, чтобы пойти на убийство.
В боку заныла старая рана. Мне совсем не хотелось продолжать. Слишком страшно было вспоминать. На моих глазах застыли слёзы. Впервые за этот час на том конце стола послышались движения. Потом кто-то что-то поставил на стол. Краем глаза я увидел рюмки. Саня разливал водку. Тогда я осмелел и посмотрел на людей, с которыми нас столько всего связывало, посмотрел на лучших и надёжнейших друзей, посмотрел на братьев. В их глазах я увидел любовь и понимание. Мы чокнулись и выпили, не закусывая, тем самым дав возможность ядрёной жидкости как следует обжечь горло и желудок.

Глава 4

За окном шёл снег. Теперь у нас появилось время. Зимой им нас не найти. Я знал это наверняка. От переизбытка чувств я потерял сознание и распластался на полу второго этажа. Саня сидел у печки и сушил шерстяные носки. Из-за выстрелов раздающихся на улице он не услышал моего падения. Я был без чувств около получаса. Странное выражение «без чувств». Мне кажется, именно в тот момент во мне и проснулись все те чувства, что дремали прежде. Целых полчаса кошмар, который я старался забыть, медленно прокручивался у меня в голове. Выстрел. Ещё один выстрел. Кровь. Тишина.
 Я открыл глаза. Футболка прилипла к потной спине. Руки дрожали. Я никак не мог понять, где нахожусь. Ужас парализовал мышцы лица, рот не закрывался. Что-то звенело в ушах. Потом звон перешёл в пищание, а пищание в свист. Саня снял чайник с печи и, терпя горячесть его ручки, побежал ставить на стол. – Ёп ты, - выругался он. Его басистый голос моментально вернул меня в реальность. Поднялся и сел на кровать. Её старые пружины со скрипом промялись подо мной и чиркнули пол. В голове всё ещё вертелись эпизоды кошмара. Хорошо, что никто меня не видел. А то ещё волноваться бы начали. И так живём в напряжении, как перетянутая струна. Стоит только чуть сильнее по ней ударить, как она лопнет, оставив на лице кровавую полоску. Саня вышел на крыльцо.
- Эй, Олежек, харе палить. И так уже две обоймы расстрелял. Иди лучше чай попей.
В ответ ему раздался ещё один приглушённый выстрел.
- Ну дурак. Уже голова болит. Иди сюда.
- Да иду я. Иду.
Меня он звать не стал. Должно быть, решил, что я ещё сплю. В чём-то он прав. Это давно уже не жизнь. А длинный, страшный и мучительный сон, который однажды закончится, но не пробуждением, а чем-то другим, загадочным и непредсказуемым. Вот только чем? Внизу тихо лилась беседа. Старались мне не мешать. А я лежал на кровати и думал. Это полезная вещь, да вот только ничего хорошего на ум не приходило. И я решил попытаться вспомнить, как первый раз отец взял меня с собой на охоту.
 Это было очень давно, тогда он ещё был жив. Мама не хотела меня отпускать, но он сказал, что я уже взрослый и могу сам за себя решить, хочу я пойти или нет. Они тогда серьёзно поругались из-за этого. Но всё же отцу удалось её убедить в том, что ничего плохого в этом нет и что медведям на съедение он меня не отдаст. Мы вышли рано утром, когда все зверюшки ещё спали и не ждали нашего прихода. Как и сейчас, в то время была ранняя зима, и тоже выпал первый снег. Тяжёлые отцовские валенки оставляли на его белой поверхности глубокие раны. За плечами он нёс рюкзак, а в правой руке крепко сжимал двустволку. Мы долго куда-то шли, теряясь в лабиринте леса. Я устал и начал хныкать. Он резко развернулся и своей огромной ладонью зажал мне рот. Потом, кивнул куда-то и зашептал на ухо.
- Вон, видишь следы?
- Угу, - пропищал я.
- Это заячьи. Свежие. Если будешь себя тихо вести, то я дам тебе разок пальнуть из ружья. Хорошо?
Я кивнул, и он убрал руку. Не может быть, вертелось у меня в голове, моя мечта наконец-то осуществится, и я пульну из ружья. Ребята в школе не поверят. Моё лицо расплылось в улыбке. Он улыбнулся в ответ.
- Вот это правильно, лучше больше улыбаться, чем плакать. Запомни, если хочешь чего-то добиться, то всегда держи улыбку в правой руке, а ежели она не поможет, то на всякий случай держи слёзы в левой.
Дальше мы пошли по следам. Невзирая на усталость, я продолжал улыбаться. Уж очень хотелось бабахнуть. Замечтавшись, я не заметил, что отец остановился, и на полном ходу врезался в его широкую спину. Из глаз брызнули слёзы. Закрыв лицо руками, я пытался собраться и перетерпеть боль, которая жалила мой распухший нос. И мне это удалось. Я убрал руки от лица и увидел, что отец во что-то внимательно вглядывается. Затем он присел на корточки, выставил перед собой ружьё, прицелился и тихо, ели слышно позвал меня по имени. Не мешкая, я обогнул его и сел рядом.
- Вон там за кустом сидит заяц. Он у меня на мушке. Осталось только нажать на курок.
От волнения сердце в моей груди бешено застучало.
- Я разрешаю тебе это сделать. Только не торопись, плавно.
- Хорошо, папа.
Своим маленьким указательным пальцем я обнял курок, и, что есть силы, надавил на него. Раздался выстрел. Лесные птицы взмыли в небо.
- Попал! Ты попал! - радостно кричал мой отец.
В ушах звенел металлический выстрел. И крутилось металически-меткое слово: Попал. Отец потеребил волосы у меня на голове и направился поднимать добычу. Я опомнился и побежал за ним. И впервые за свою жизнь я увидел мёртвое животное, и не просто мёртвое, а убитое мной и моим отцом. Заяц лежал в луже крови. Мне это напомнило случай, когда я нечаянно пролил томатный сок на бабушкину скатерть. От его головы мало что осталось. Кусочки мозга и черепа покоились на снегу. Мне стало плохо, и тошнота подкатилась к горлу. Отец это заметил и сказал, чтобы я побыл пока за кустами. За кустами я не смог удержаться, и меня стошнило утренними оладушками. Отец дал мне носовой платок. Пока я вытирал рот, он надел рюкзак с упакованным в него зайцем, его белые лапы торчали наружу, снял ружьё с ветки дерева и медленно пошёл обратно по нашим следам, которые ещё не замело снегом. На ужин я отказался есть зайца, и мать пожарила мне яичницу. Её укоризненный взгляд буравил отца. Он молчал. Мы ели молча. Про себя я решил, что больше никогда не пойду на охоту. Но судьба распорядилась по-другому, и охотиться начали на меня.

* * *
Человек - очень сложное существо, наделённое разумом. Возможно, это главная ошибка нашего разработчика. Нам дано видеть и ощущать тёмные краски нашего мира. Всю свою жизнь мы ищем счастье, но оно явно не принадлежит нам. Только те, кто заперт в психиатрических лечебницах, полной грудью ощущает его. Они видят безмятежные сны, где страх не имеет места. Их глаза никогда ничего не жаждут. Их лица всегда спокойны и приветливы. Жизнь, которой они живут, проходит отдельно от нашей. Каждый день они пьют соки своей больной фантазии и с каждым днём становятся всё слабее и безнадёжнее. Смерть забирает их, когда их тела до безобразия сморщены, и в жилах уже нет ни капельки крови. Она вытекла вся, выпитая слабоумием. Но не все живут там легким непониманием, есть и другие. Обычно они живут на нижних этажах. Иногда их крики можно уловить через шахту лифта. Жизнь поглотила их разум, убив всё хорошее и оставив лишь ужас. Их потные, заплаканные лица всегда напряжены. Каждая секунда иголками втыкается в кожу и медленно ползёт к их сердцам. Душевная боль гораздо сильнее физической. Она не покидает человека до самой его смерти. Бросает, душит, разрывает тело на маленькие кусочки, потом склеивает их дешёвым клеем и уже через несколько минут повторяет всё заново. Она не признаёт слабых, хотя слабость являет её главным аспектом.
 Когда-то, когда я жил спокойной беззаботной, жизнью я полюбил одну замечательную девушку. Но этого чувства меня навсегда лишили, его вырезали из меня, оставив в моем боку глубокую рану. Злая жажда поселилась в ней, и теперь она живёт мной, а я живу ею. Эта жажда неутолима. Даже смерть моих врагов не сможет унять её. Я чувствую, как она ежедневно становиться всё больше и больше, набухая в моём теле. И однажды я больше не буду ей нужен, и тогда она начнёт своё существование независимо от меня. Сейчас мне даже не верится, что когда-то вместо неё во мне жило совсем иное чувство, более светлое и глубокое. Бездна, помещающая в себя столько прекрасного. Я любил. Да, любил. Это не пустые слова из пыльной книжки, это настоящее, безумное и неподкупно-великое. Больше всего я любил её улыбку, простую и даже немного наивную. Она никогда не злилась, наверное, даже не умела, да и зачем? Ей это было вовсе не нужно. Наша любовь была ураганом страсти. Она не имела границ. Мы полностью отдавались ей. Когда мы были вместе, время замирало для нас. Почему-то, когда я целовал её, мне всегда хотелось плакать. Она была всем для меня. Моим воздухом, сном, женой и моим счастьем. Человек, охотившийся за моей головой, не пощадил её. Всё произошло очень быстро. Я мылся в душе. Она ещё спала. Дверь на щеколду мы никогда не запирали. Мы жили в тихом, спокойном районе и чувствовали себя в безопасности. И это было нашей роковой ошибкой. Убийце не составило труда тихо пробраться к нам в квартиру. Она так и не проснулась. Наверное, даже ничего не почувствовала. Он просто приставил пистолет к её груди и дважды выстрелил. Я ничего не услышал. Вода и её плоть заглушили выстрелы. Дочистив зубы, я вышел из ванной. Увидел её. Меня парализовало. Мысли бешено вертелись в моей голове. Его я не заметил. Я стоял и смотрел на кровать, залитую кровью, на неё, мою любимую, как всегда прекрасную, но теперь уже мёртвую. Какая же она красивая, - подумалось мне. Убийца выстрелил. Я упал на пол. Быстро сообразив, заполз под кровать. Он выстрелил, но промахнулся. На меня посыпались паркетные щепки. Мы погрузились в мрачную тишину. В этот момент весь мир для меня погас. Всё исчезло, кроме нас. Жертва и убийца. Мы ждали, когда один из нас сделает опрометчивый шаг. Я слышал его спокойное дыхание. Подо мной образовалась большая лужа крови. Левой рукой я надавил на рану. Убийца был обут в дорогие кожаные туфли. Я знал, кто его послал, и даже знал, почему. Изначально я совершил ошибку, обратившись не к тем людям. Я поторопился. Теперь эти люди хотят прибрать моё дело к рукам. Моя жизнь слишком дорого стоит, а смерть всегда дешевле. Она решает любые проблемы и куда более практична, чем жизнь. От сильной потери крови у меня закружилась голова. Надо что-то делать, но что, я никак не мог придумать. Под кроватью лежала только пара тапок и всё. Чем мне защищаться? У него пистолет, а у меня только тапки. Я знал, что лишний раз он шум поднимать не будет, теперь он будет стрелять только на поражение, и до тех пор, пока я не вылезу, он не сдвинется с места. Стараясь не шуметь, я потянулся и пододвинул тапки поближе. Под кроватью их розовый цвет походил больше на бордовый. Я подумал о том, что сейчас надо мною лежит она. И в этот момент я понял, что всё потеряно и погублено, без неё меня нет, и больше рисковать мне не чем. Сейчас я лежу и чего-то жду, хотя теперь больше ничему не принадлежу. Один. Больше никого. Даже он, человек в дорогих ботинках, больше ничего для меня не значил. Он просто убийца. Это его работа - убивать. Но кто покарает его, если не я? Страх исчез. Теперь я знал, что мне делать. Стараясь отвлечь его внимание, я толчком выкатил тапки из-под кровати, а затем, в ту же секунду, диким зверем кинулся на него. Он упал, не успев даже выстрелить. Мои руки сжались на его горле. Мы поменялись ролями, теперь я был убийцей, а он моей жертвой. При падении он выронил пистолет. Сопротивляться мне было бесполезно, мои силы удваивал гнев. Его лицо покраснело. Он задыхался. Через минуту всё было кончено. Только в его ногах теплился остаток жизни, и они подрагивали в конвульсиях. Убив его, я убил себя. Теперь я стал им. Я стал – убийцей. В ванной я сделал себе перевязку. Затем подошёл к ней, встал на колени и положил голову на её окровавленную грудь. Тело ещё не остыло. Что мне делать? Что теперь мне делать? Зачем ты ушла? И тут меня прорвало, и из глаз полились тяжёлые слёзы. Стекая по подбородку, они капали, сливаясь с кровью. Я потерял её. Мне нет прощения и нет спасения. На протяжении своей жизни я всегда считал, что самоубийство – это невероятная глупость, но сейчас я сам оказался на пороге отчаянья и иного выхода я не видел. Поднял с пола пистолет, поднёс его к виску и нажал на курок. Я знал, что со смертью нельзя долго тянуть. Выстрела не последовало. Нажал ещё раз. Ничего. Достал обойму. Она была пуста. Не может этого быть. Так получается, что он в любом случае тоже был безоружным и наверняка сам не знал об этом. Мне захотелось выпить. Прежде чем пойти в больницу, я зашёл в бар и выпил три рюмки «Московского» коньяка. В больнице мне сделали платную операцию. За дополнительную плату всё прошло без строгого надзора милиции. Тело убийцы я закопал в лесу. Версию происшедшего я изменил. Попытка грабежа. Я знал, что правда никого не покарает. И поэтому врал. Даже Саня с Олегом до сих пор ничего не знают. И пусть. Так я захотел. Им незачем. Я ненавижу себя за то, что прикрыл убийцам задницы. Но зато я дал себе шанс стать их судьёй. Я буду беспощаден. Они заслужили моей ненависти, и их души будут вечно метаться между адом и раем, не зная прощения.


* * *
Утро. Солнце, плоскостью лежит на небе. Холод пробирает до костей. Мы стоим у замёрзшего колодца и пытаемся добыть воды. Кидаем в его тёмную пасть гантелю обмотанную толстой веревкой, но груз слишком лёгкий, а слой льда слишком толстый.
- Ладно, идите в дом, а я сейчас ведро отцеплю, и снега в него наберу, - процедил я, стараясь преодолеть дрожь.
- Ты поближе к калитке иди, там почище будет.
- Да ладно, те разве не всё равно?
- Всё равно, но там он вкуснее.
- Ты его ел, что ли? – Поинтересовался Олег.
Я улыбнулся. И на несколько секунд дрожь прошла.
- Да ну вас дураки, идите в дом, сам всё сделаю.
Мы послушно удалились. Оставив Саню наедине с холодом.
 В доме мы сели поближе к печке и практически прижались к её жару красными носами. Я начал согреваться. Мне показалось, что Олег, что-то хочет сказать, но никак не может решиться.
- Что такое Олег? – Спросил я.
- Да нет, ничего.
- Ты что-то хочешь у меня спросить?
- В общем, да.
- Так спрашивай, чего боишься?
- Ничего я и не боюсь, просто мне стало интересно, а чем мы будем защищаться, когда они прейдут?
- Как чем?! Пистолетом!
- Ну допустим, но тебе не кажется, что этого мало?
- Нет, иной раз в руке человека и тапок может стать смертельным оружием, только если он этого на самом деле захочет.
- Может ты и прав. Его лицо стало очень серьёзным, и он о чём-то крепко задумался.
Я улыбнулся и обнял его за плечи.
- Да не напрягайся ты так. Сейчас Саня прейдет, и я вам кое-что покажу.
Дверь заскрипела и распахнулась. Красный как помидор Саня вместе с холодом ввалился в дом.
- Сиди те, греетесь гады?
- Ты же сам нас прогнал.
- Да я так, шучу.
Он поставил ведро на пол и плотно прикрыл дверь. Стянул с себя толстый пуховик и повесил его на крючок, рядом с моим пальто. С помощью половника, я наполнил чайник снегом. Олег спустился в подвал и достал бутылку бальзама с пёстрой этикеткой.
- Опять эта иностранная хрень, - проворчал Саня.
- Именно она, - ухмыльнулся Олег.
Я переборщил с бальзамом, и теперь горло и пустой желудок, приятно обжигал алкоголь.
- Так что ты хотел нам показать? - Спросил Олег.
- Ты что-то хотел показать? – Поинтересовался Саня, допивая остатки бальзама прямо из горла.
- Да пойдёмте. Я давно хотел, да и надо было, но мне казалось ещё слишком рано.
Мы прошли в большую комнату, и подошли к шкафу.
- Помогите мне его отодвинуть.
Взялись с двух сторон и сдвинули его немного влево. За шкафом, еле заметно торчала ручка, я повернул её и открыл чулан.
- Ё моё, потайная комната! – Обрадовался Олег.
В правом углу я нащупал выключатель и включил свет. Чулан был небольшим, метра полтора в длину и ширину. Рядом с выключателем на гвозде висела старая отцовская двустволка и сломанный самодельный арбалет; в левом углу стояло две удочки; далее вдоль стен висели полки, на которых покоились разные коробочки, набитые всякой всячиной.
- Раньше это была святыня моего отца, - пояснил я.
- Ух ты, здорово! - Олег был в восторге.
- А патроны для ружья есть, - спросил Саня.
- А как же, вон в красной коробке.
- Значит повоюем.

Глава 5
Время – это бесконечный процесс, не зависящий не от кого и не от чего. То оно течет, медленно погружая всё в дремоту, то вдруг стремительно несется, покрывая наши лица длинной борой. Зима тянулась очень долго. Мы не знали чем себя занять. По утрам, по очереди чистили дорожку, ведущую от калитки к дому. Это стало для нас каким-то бессмысленным ритуалом. Который, мы обязательно должны были соблюдать. Мы были Робинзонами, затерявшимися в снежном царстве. Дом окружали леса, а ближайший посёлок располагался в нескольких километрах от него. Так, что общаться нам приходилось исключительно только друг с другом. Я починил арбалет и сделал для него несколько десятков стрел. Прочитал все книги, добытые из-под кровати. Мы не забывали отмечать все зимние праздники, они приносили домашний уют и чувство невероятного умиротворения.
 
* * *
Вновь леса наполнились прекрасным щебетанием. Птицы вернулись и принесли на своих крыльях весну. Погода стала налаживаться. Снег больше не шел, и мы прекратили его убирать. Теперь очередь была за солнцем. Оно беспощадно плавило его, превращая в грязные окоченения. Мы вновь возобновили ночные дежурства, но зима слишком расслабила нас, погубив напряжение. Казалось, что вовсе ничего и не было. Весь тот ужас, что я пережил, просто дурной сон, что мучает меня по ночам. Я знал, что надо собраться, чувствовал, что опасность близко, но ничего не мог с собой поделать. Зима заколдовала нас. Мы постоянно находились в каком-то полудрёме. Но как только первые почки появились на деревьях, моя жажда вернулась ко мне. Одним ранним утром, я сбрил бороду себе и им. Затем отвёл их за дом и попросил встать лицом к бетонной плите. Они выполнили мои требования, даже не задумываясь, зачем мне это надо. Но это надо было не мне, а им. Встряска. Хорошая и ощутимая. Они сонно стояли, подпирая плиту животами. Я достал пистолет и трижды выстрелил, кроша бетон над их головами. Словно напуганные дети, они сели и прикрыли головы руками. Я ждал. Первым в себя пришёл Саня. Он выпрямился во весь рост, сжал кулаки и был готов убить меня. Его глаза горели огнём. Олег повторил его действия и тоже полный гнева уставился на меня.
- Вот это я понимаю! – радостно выкрикнул я. – Теперь вы стали как прежде. Скинули маски уныния и показали свои истинные лица.
Их кулаки разжались. Гнев улетучился.
- Чёрт, а если бы попал? Как бы тогда один тут сражался? – весело спросил Саня.
- Зря мы, что ли столько время тут тренировались? Я же теперь первоклассный стрелок!
- Нет уж, извини, но я куда лучше тебя стреляю, - возмутился Олег, стряхивая с головы бетонную пыль.
- Да никто и не спорит Олежка.
- Может в посёлок сходим, пива, что-то захотелось? - Поинтересовался Саня.
- Ну раз такое дело, то пойдём, - согласился я.
- Не я не пойду. Далеко. Я лучше пообедать чего-нибудь сварганю.
- Свари супец, только Олег не грибной, а то меня от него уже тошнит.
- А какой тогда?
- Ну не знаю, сам придумай.

* * *
До посёлка мы добрались через полтора часа. Людей на улицах почти не было. В магазине продавщица радостно встретила нас.
- Ну вот и вы, а я всё думала как вы там бедные.
- Нормально, хотя скукатища жуткая, - заговорил с ней Саня.
- Зимой всегда скучно. На то она и зима.
- Это точно.
- А где третий?
- Какой третий? - не понял он.
- Да друг ваш?
- А Олежик! Дома остался, обед готовит.
- Хозяйственный.
- Да не какой там, просто идти с нами не захотел, ноги свои пожалел.
- Ясно. Так зачем пришли? – поинтересовалась она.
- Дай нам пива, любого, бутылок девять, пару банок шпротов, четыре банки тушёнки, три батона хлеба и бутылку водки. Так? – спросил он у меня.
Я кивнул.
- Что-нибудь ещё?
- Нет спасибо, хотя дай пару пакетов, а то боюсь в руках мы не донесём.
Мы расплатились, попрощались и вышли из этого жутко-душного места.
- Ой, сигареты забыли купить, я ща.
Саня удалился, оставив меня наедине со своими мыслями. Тёплый ветер ударил в лицо. Он принёс с собой какой-то сладкий запах. Жутко знакомый. Дрожь пробежала по телу. Чувства обострились. Ветер принёс запах беды. Запах крови.

* * *
Я не стал ничего говорить Сане, но как мог, торопил его. Когда мы были в нескольких шагах от калитки, я движением руки, остановил его и попросил подождать. В кармане куртки я нащупал пистолет. Но доставать его не стал. В том месте, где росли пышные кусты смородины, я перебрался через забор. Саня присел и внимательно следил за моими действиями. Из кустов я разглядел дом. Ничего подозрительного я не заметил. Окна целы, дверь тоже, а из трубы поднимается дым. Но моё чутьё не могло меня обмануть. Я кивнул Сане. Он перелез через забор и присел рядом со мной. Пакеты он оставил на той стороне.
- Что случилось? – шёпотом спросил он у меня.
- Мне кажется, в доме кто-то есть.
- Конечно есть, Олег.
- Да нет, кто-то ещё.
- С чего ты взял?
- Не знаю, но на всякий случай надо быть осторожными. Я пойду первым, а ты иди за мной. Договорились?
- Как скажешь.
Тихим, спокойным шагом я направился к крыльцу. Саня последовал за мной.
Со всей силой в кармане я сжимал рукоятку пистолета. Поравнявшись с входной дверью, я достал его из тёплого кармана. Открыл дверь и вошёл. Я не испытывал никакого страха за свою жизнь. Саня вошёл за мной. На кухне всё было обычно, но Олега не было. Краем глаза я заметил, что на столе стоит кастрюля. Должно быть с супом, - подумал я.
- Олег, - тихо позвал его Саня. – Олежек, ты где?
Ответом ему была мёртвая тишина.
 Мы обыскали все закоулки дома, но нигде его не было. Ходили в лес. Звали его. Безрезультатно. Даже в колодец заглядывали. Но Олег пропал. Испарился. И страшные догадки поселились в моей голове.
- Может, он нас пошёл искать, - предположил Саня.
- Наверное.
- Пойдём ему на встречу?
- Нет, уже темнеет, мы разминёмся.
 
* * *
Так ждёшь, ждёшь чего-то. Готовишься. А когда оно приходит, теряешься и не знаешь, что тебе делать. Они пришли. Нашли нас. И пришли. Теперь либо мы, либо они. Другого пути нет. Саня не верит мне. Или просто не хочет верить. Говорит, что я рехнулся. А я говорю, что уже давно. На небе появились первые звёзды. Олег так и не пришёл. Мы сидели на крыльце и молча курили. Говорить нам не хотелось. И тут я вспомнил, что в гараже мы посмотреть забыли. Саня смотрел в даль, его лицо было напряжено. Руки немного дрожали.
 Сходил в дом и взял связку ключей. Гараж окружала темнота. Снял замок и отворил дверь. Снова из глубины, донёсся запах бензина и резины. Я зажёг свечу и осмотрел гараж. Ничего подозрительного я не заметил. Что-то хлопнуло. Я резко повернулся, и мой взгляд упал на закрытые двери. Я оторопел. На улице раздался выстрел пистолета. Я машинально полез в карман. Мой был при мне. Значит, это стрелял не Саня. Раздался ещё один выстрел. Разбежавшись, я толкнул двери плечом. Они не поддались. Меня заперли. Я в ловушке. Снаружи прогремела двустволка. Он ещё жив, - пронеслось у меня в голове. Машина! – осенило меня. Достал из кармана ключи, выключил сигнализацию, сел за руль и повернул ключ зажигания. Что-то крякнуло, но машина не завелась. Чёрт, проклятая зима. Я вылез. Подбежал к запертым дверям, прицелился и выстрелил, примерно в то место, где находился замок. Толкнул. Двери не поддались. Выстрелил второй раз. Снова толкнул. Что-то изменилось. Налёг всем телом. Раздался металлический скрежет и я вылез наружу.
 
* * *
Луна ярко освещала двор. На земле неподвижно лежало несколько чёрных фигур. Сани нигде не было видно.
- Саня, - позвал я.
В доме на втором этаже, что-то зашевелилось. Я побежал на звуки, пистолет всё ещё крепко сидел в моей руке. На втором этаже горел свет, но никого не было. Шкаф стоял в стороне, и чулан был приоткрыт. Пахло кровью. Я подошёл и заглянул в него. Темно. Нащупал выключатель. Нажал. Тусклый свет заполнил пространство, но его было достаточно, чтобы разглядеть мёртвое тело лежащее на полу. Я наклонился и перевернул тело на спину. Лицо было ужасно обезображено, но я сразу узнал в нём Олега. Я обнял его и поцеловал в лоб. Боль разрывала моё сердце, а жажда становилась всё больше и больше, всё сильнее и сильнее. Жар моего лица впитывал слёзы.
- Прости меня, прости меня пожалуйста. Я этого не хотел. Не хотел.
На улице раздался новый выстрел. Полный гнева я выбежал во двор. Какая-то фигура вышла из темноты и направила в меня ружьё.
- Кто ты? – крикнул я.
- Это я, - отозвался Саня.
- Что происходит? Меня кто-то запер в гараже. Они убили Олега.
- Я знаю. Сволочи! – закричал он.
Из леса кто-то вышел. Три фигуры медленно разрывали ночную тишину.
- Получайте, - крикнул Саня и выстрелил в одну из них.
Она отлетела в сторону. Раздался ответный выстрел и Саня припал на колено. Попытался подняться, но новый выстрел прибил его к земле. Мой палец несколько раз быстро нажал на курок, фигуры покачнулись и упали. Подбежал к Сане. Он был ещё жив.
- Держись. Пожалуйста, не умирай. Слишком много мертвецов у меня в жизни. Пожалуйста.
Он поднял руку и погладил меня по лицу, испачкав его своей кровью.
- Ты же знал, что так всё закончиться. Так и должно быть. Я люблю тебя парень.
Его голова тяжело опустилась на землю. Он умер.
Кто-то прохрипел за моей спиной. Я выхватил двустволку из мёртвых рук, своего друга и выстрелил. Голова врага разлетелась на куски. Вспыхнуло воспоминание из детства. Мёртвый заяц. Кусочки мозга и черепа на снегу. Где-то далеко грянул гром. Начался дождь. Я стоял над телом своего друга и ничего не испытывал. Ни боли, ни страха. Всё куда-то исчезло. В правой руке я сжимал двустволку. И дождь падал на моё окровавленное лицо.

* * *
Всё проходит. Теряется. Рвётся на части. Но только не жажда. Человек одержимый местью, никогда не напьется кровью своих врагов. И никогда не обретёт покой.

20.02.04.

 А.П.