Молчание

  Козлёнок часто огорчал Алёнушку.
  Он был маленький, глупый, непослушный.
  Сто раз ему говорили: не убегай в лес так далеко – заблудишься! Но у козлёнка резались рожки, ему хотелось бодаться, резвиться, радоваться жизни. Гоняясь за мотыльками и лесными лягушатами, он напрочь забывал про наставления сестры и убегал в непролазную темную чащу. Мотыльки рассеивались в воздухе, лягушата забивались под коряги, а козлёночек, оставшись совсем один, начинал вертеть по сторонам своей ушастой крутолобой головкой и боязливо блеять. Хорошо, что на шее у него висел маленький серебряный колокольчик: по его звону Алёна не раз отыскивала непутёвого братца.
  Надо сказать, что на самом деле этот козлёночек, в отличие от сказочного, никогда не был человеком. Он был самым обычным козлёнком. Алёна звала его братцем, потому что очень любила. Кроме него, друзей у Алёны не было, хотя мальчишек и девчонок в деревне хватало… В эту деревню Алёна приехала на лето, здесь жила ее бабушка. У бабушки была коза, а у козы – один-единственный козлёнок, беленький, как ангелочек.
  Козлёнок был беленький, Алёна – вся в черном.
  Ее душа болела и думала о смерти, а душа, думающая о смерти, не знает других цветов.
Алёна думала о смерти постоянно.
  Если не считать козлёнка, Смерть была единственным спутником во время всех ее затяжных прогулок по проселочным дорогам вокруг деревни, ее тенью, ее неотступным молчаливым провожатым… Она ничего не говорила Алёниной душе, ни на чем не настаивала. Когда между душой и Смертью всё ясно, то им не нужно слов. Поэтому Смерть ничего не говорила. Она просто была рядом.
  Почти все Алёнины дороги вели в лес. Лес в этих краях был густой, дремучий, вековые дубы и сосны стояли сплошной стеной. Где как ни здесь можно было укрыться одинокой человеческой душе, думающей о смерти?
  Козлёнок, который и дома бегал за Алёной по пятам, в первый же день увязался за ней и в лес. Она не смогла его прогнать. Всё-таки этот козлёнок был первым живым существом, при виде которого на губах у Алёны появилась улыбка – впервые за много месяцев. К тому же он был таким глупеньким, беспомощным, бессловесным…  Он ничего не говорил Алёне о жизни. Он просто был рядом, или где-то рядом, и мелодичный перезвон колокольчика постоянно напоминал Алёне о его существовании.
  От большой дороги, ведущей через лес, отделялось множество едва заметных тропинок. Одна из них вела к лесному озеру с темной неподвижной водой. Алёна приходила сюда, садилась на берегу, обняв колени, и Смерть, тихо вздохнув, присаживалась рядом с ней. Что может сказать Смерть живой человеческой душе? Ничего. Но она может разделить с ней ее молчание.
  Козлёнок не видел Смерти. Бегал по бережку, резво взбрыкивая копытцами, любознательный и неугомонный, и до всего вокруг ему было дело. До всего, кроме Смерти. До всего, кроме безмолвствующей Алёниной души. Ибо что может дать Жизнь человеческой душе? Ничего. Только наполнить ее до краев невыносимой нежностью и болью.
  Алёна смотрела на воду и видела в ней свое отражение. А рядом сидела Смерть. Очень хотелось повернуть к ней лицо, заговорить… Несколько раз Алёна собиралась сделать это, набирала в легкие побольше воздуха, но… Но всякий раз ее что-то останавливало. Она поднимала голову, пытаясь понять, что именно мешает ей вступить в этот важный, желанный разговор, и понимала – ей мешает странная тишина… Птицы щебечут, насекомые жужжат, а звона серебряного колокольчика не слышно. Он опять пропал, глупый козлёночек, потерялся и плачет где-нибудь в овраге, и хвостик его дрожит… Обеспокоенная Алёна мигом поднималась на ноги и шла его искать.
  Она всегда его находила. Она ругала его, отчитывала. Обнимала за шею и говорила: «Ну что мне с тобой делать, а?»
  Так повторялось каждый раз, изо дня в день.
  Вечером, на закате, Алёна с козлёнком возвращались домой.  Небо на горизонте было розовым и высоким, и покоилось на взбитых подушках облаков. Не закат, а целый мир. Алёна вглядывалась в него, не сбавляя шага, и теплый ветерок с окрестных полей овевал ее лицо, всё еще задумчивое и угрюмое, но уже успевшее покрыться смугловатым румянцем загара.
  Неутомимый козлёнок  весело бежал рядом, он ничего не чувствовал, кроме безраздельного счастья – быть. Смерть тоже шла рядом. Она ничего не говорила, просто шла. Так, между Жизнью и Смертью, протекало Алёнино лето. Нет, Жизнь и Смерть не боролись друг с другом за обладание ее душой. Они для этого слишком разные, они не соперницы друг другу. Жизнь – такая маленькая… Смерть – это Смерть…
  Жизнь – это чудо, чудесное «однажды».
  Смерть – это то, что возьмет тебя за руку и уведет за собой, когда Жизнь перестанет быть.
  К тому времени, когда лето перевалило за середину, Алёна еще больше загорела, окрепла и, можно сказать, пришла в себя. Теперь походы в лес доставляли ей радость. А вечерами, бодро вышагивая по дороге домой, она могла вдруг остановиться и улыбнуться небу, запрокинув голову. Или обнять его раскинутыми в обе стороны руками. Или закружиться на месте от переизбытка чувств, как самый обыкновенный подросток.
  И однажды Смерть тихо покинула ее, так и не сказав ни слова за всё время их знакомства. Она отлетела, как тень, легкая и незримая. Этого никто не заметил, ни Алёна, ни тем более козлёночек.
  …Иногда достаточно одного лета, чтобы излечилась пораненная человеческая душа. Всего лишь одного лета. И всего лишь – молчания.