Убийство любви

Таежная любовь

Случилась эта история давно, но она ярко врезалась в мою память, и во многом изменила мое отношение к жизни. Я, молоденький лейтенант, - выпускник пограничного училища,- только начинал свою службу в рядах Советской Армии. Наша воинская часть располагалась в глухой сибирской тайге. Сыграли скромную свадьбу с местной учительницей. А на первомайские праздники к нам засобирались гости: друзья-офицеры с женами. Конечно, на столе будут и борщ, и башкирские беляши, которые так понравились сибирякам. Но неплохо бы подать к столу и фирменный деликатес – жаркое из рябчиков, запеченное в сметане с картофелем и грибами.
С вечера заготовил патроны, осмотрел винтовку, сунул в карман телогрейки манок, пачку сигарет и спички, ломоть хлеба. Ранним утром привычно отправился на охоту. Далеко идти не надо, - тайга начинается в двадцати метрах от дома, прямо за частоколом огорода.
На востоке слегка алел восход. Утренний десятиградусный мороз прочно сковал влажный снег. Стукнул сапогом по насту – прочный. До Малинового лога, где водятся глухари, рябчики, тетерева, не больше часа ходу.
В редком березняке посвистел в манок. Тут же ответил петушок. Подлетел на манящий звук и уселся на верхушку березы. Выстрел – начало есть! Наломал мелких веточек пихты в вещмешок, уложил туда пестро-коричневого красавца и двинулся от Дальнего к Малиновому логу.
Солнце уже поднялось над горизонтом, покусывая наст жгучими весенними лучами. Громадные деревья стряхивали с могучих веток снежные пласты. Дышалось легко, полной грудью. На снегу тут и там дорожки лесных жителей: хитросплетение заячьих следов, рядом цепочка от осторожных лисьих лап. А вот и белки перебегают от дерева к дерева по снежному насту. Над верхушками сосен мелькнула большая птичья тень, - винтовку на изготовку.
Охота выдалась удачной. Уже через пару часов мое правое плечо оттягивал весьма потяжелевший вещмешок, где лежали глухарь и несколько рябчиков.
Спустился к логу. У двойного кедра остановился и засвистел в манок. Вдруг за тремя небольшими елочками ответила самочка. Свистнула спокойно, потом еще ближе, совсем рядом. Я не любил стрелять в серых самочек. Обычно тяжелела рука, не было привычного охотничьего азарта, на сердце наваливалась ноющая тяжесть.
Вдруг послышался громкий грубоватый свист, оглушительный хлопот крыльев, шуршание снега, – это прилетел кавалер. Я осторожно сдвинул еловую ветку в сторону и замер на месте, увидев настоящее представление. В десяти шагах от меня на сухой ветке осинки сидела рябуха-молодка, которая, склонив головку набок, рассматривала красавца-жениха. Пестро-коричневый, в черном элегантном галстуке, в алой кардинальской шапочке – ну, настоящий денди! И тут он начал вытворять такое – не хуже, чем в эстрадном шоу на «фабрике звезд».
Рябчик распушил крылья, стал ритмично отбивать поклоны, затем пробежал полукругом поближе к осине, шурша ребрами крыльев по снежному насту. Закружил, словно в вальсе. Заклокотал. Опять стал отбивать поклоны, распушив крылья. Я щелкнул затвором винтовки, но влюбленная парочка не обратила на звук никакого внимания. Самочка заворожено и беспокойно переступала лапками на ветке, не отводя глаз от кружившего в свадебном вальсе жениха. Стрелять?! Представил нарядного болеро лежащим на белом снегу с кровавой дыркой в груди…
…Неуютно стало на душе. Охота превращалась в убийство любви. Вздохнул, разрядил винтовку и тихо пошел к тропинке, которая вела в поселок. Остановился, оглянулся. Возле осинки продолжался неистовый свадебный танец птиц, радующихся жизни!
С того дня мое отношение к охоте изменилось. Исчез юношеский азарт. Охота стала для меня просто мужской работой, без которой в тайге не выжить. И прошло много лет, но тот сдвоенный кедр, снежную поляну, таежный свадебный танец не могу забыть…
…Есть определенный порядок вещей в природе. Чтобы жить, надо есть, а значит убивать. Но вот звери убивают только ради пищи, а человек часто ради удовольствия, наслаждения. Коррида в Испании, где под восторженные вопли трибун бык со шпагой в горле оседает на колени, хрипя, валится набок и умирает, истекая кровью. Собачьи бои в Подмосковье, где преданный своему хозяину пес по его остервенелому приказу рвет глотку визжащему и захлебывающемуся кровью соплеменнику. Лисья травля в Англии, где сэры-всадники посылают гончих, которые гонят рыжую красавицу, догоняют ее и разрывают на кровавые куски.
Встречал я раньше несколько раз в уральских лесах «горе-охотников», которые, для прикола, стреляли в пеструю сороку, стрекочущую сойку, хохлатого дятла. И убивали почти ручных птиц, которые не улетают от приближающегося вплотную к ним человека. Вот только самим «охотникам» очень не нравилось стоять под дулом ружья со взведенными курками в руках человека без охотничьего билета и с психической справкой. Наша жизнь вообще дерьмо, и цена ей копейка, но на офицерскую дуэль с тридцати шагов для прикола они почему-то никак не соглашались…
Люди, которые наслаждаются, убивая зверей и птиц сами, или сладострастно любуются процессом убийства со стороны, вовсе не звери. Нельзя их так называть. Не надо обижать братьев наших меньших. Ну, просто им не повезло, они чуть позже родились: не арийцами, и уже нет концлагерей…
Да, вспомнил. В семье не без урода. И среди зверей есть один такой «садист» – хорек. Если влезет в сарай, то обязательно всех кур до последней передушит ради забавы.
…Вот и классическое логическое построение: такие люди – хорьки…