Любовь издалека

Я - асфальт!!!


























Просьба быть осторожным в обращении с произведением к людям с неустойчивой психикой. Просьба быть осторожным в обращении с произведением к людям с излишне устойчивой психикой. Дети пусть читают.
 




















Отче наш, Иже еси на небесех! Да святиться имя Твое, да приидет Царствие Твое, да будет воля Твоя, яко на небеси и на земли. Хлеб наш насущный даждь нам днесь; и остави нам долги наша, якоже и мы оставляем должником нашим; и не введи нас во искушение, но из­бави нас от лукавого.


___Посвящается  памяти 
Тимура  “Дзо”  Худошина_________________________






Асфальт Башетунмаевич Касячелла

Любовь издалека

или

От Воды До Причала


Слышишь?..
      возможно
                смерть твоя невозможна.
Я хочу чтобы ты увидела рассвет.
Не роняй меня в грязь,
   будь осторожна.
Возьми меня Ника
   я твой пистолет.


Пролог

Главное - это мудрость
                Курчинский  “Вал”  Валера

Главное - это доброта
      Романов  “Ярик”  Ярослав   

Он убрал палец с кнопки дверного звонка. Будь внимателен к гостю - пусть он твой враг. Даже лесорубу с топором дерево не отказы­вает в тени (Древнеиндийский афоризм). Откройте мне дверь! Что с того, что я изнасиловал вашу дочь; что с того что я убил вашего сына вчера на рассвете и обещал вернуться - что с того? Откуда вам знать, с чем я пришел в этот раз? Почему вы, глупцы, прого­няете меня с порога? - уверенны ли вы в том, что ушедши, я не по­дожгу стены этого дома? Чего же вы боитесь больше - погибнуть в пожаре или же открыть дверь и узнать меня? Впустив меня внутрь вы сможете видеть и , может быть, проверять мои деяния, чего не случиться если я уйду во тьму. Лесорубу с топором дерево не отказывает в тени - так откройте мне дверь! Сквозь слегка приоткрытую дверь, до ушей и дальше, донеслись невнятные голоса и шаги в его сторону. По­ступь уставшей от жизни кошки, размером с человека, если вмиг прислушаться. Поступь загнанной в угол в чистом поле души, если вспоминать потом.
Одет он был в серые вельветовые джинсы и в такого же цвета джинсовую жилетку с множеством карманов. Поняв,  каков ты,  стань таким (Пиндар). Кто ты? Ты говоришь, что ты злой волк? Ты говоришь, что ты со­брался съесть мою овцу, но я не верю тебе - я не вижу в тебе зла, о котором твердишь ты мне в то время, как мои овцы пасутся на траве рядом с тобою. Ты говоришь, что всему свое время? Ты прав, ибо я не успею договорить эту фразу до конца, как ты станешь моей новой собакой. И глядя в мои глаза, смотри не на страх в них, но на свое отражение - видишь добро ? Зачем ты мне врешь о том, что ты другой ибо ложь в моих глазах залита лучами восходящего солнца. Знаешь ли ты сам - каков ты? И теперь ты служишь мне верным псом, ведь боишься, что прогоню тебя. Где твоя волчья гордость? И уйми свой звери­ный оскал - открой глаза и смотри в упор на солнце - вот твое зло! Вот твоя сила. Вот твое знание. Так каков ты? И поняв, какой ты - стань таким! Чер­ные шлепанцы больно натерли правую ступню и теперь, где-то внутри, по изви­линам серых утрамбованных дорог, блуж­дала  мысль о носках, лежащих в темно-синей спортивной сумке.
— Я Вас слушаю! Вы к кому?, - дверь открыла милая женщина  с пла­чущим любопытным взглядом. В глубине его, периодически вспыхивали, не уга­сая, огоньки агрессии, подобной той, что ютиться в растревоженном улье.
— Тут... У вас кнопка со звонка вылетела. Я отпустил палец, а она улетела куда-то, - с детской растерянностью и с улыбкой Чеширского кота вымол­вил он.
— Вы пришли сказать, что кнопка со звонка вылетела?,- не скрывая раздражения спросила  женщина, - Кто Вы такой?
— Я из Киева. Меня зовут Володей. Возможно, в последние полгода жизни Вашей дочери, я был для нее... ммм... одним из...
— Все , не продолжай... Я поняла,- понизила голос Майя Анатолиевна,- проходи.
На кухне , куда прошел Володя вслед Майе Анатольевне, на табурете сиде­ла молодая, в очках, чудной наружности, женщина, которая была пред­ставлена ему, как Татьяна Смольская — певица из Москвы, поющая песни, напи­санные ею на стихи Ники Турбиной.
— Я видел диски у нее в квартире,- втроем они сидели у стола и ждали более легкого начала разговора - он никак не клеился. Правый локоть гостя упирался в подоконник открытого окна, за которым жарило землю настоящее крымское солнце... Ловушка нужна для ловли зайцев. Поймав зайца, забывают про ловушку. Слова нужны, чтобы поймать мысль: когда мысль поймана, про слова забывают. Как бы мне найти человека, забывшего про слова, - и поговорить с ним! (Чжуан-цзы). О чем ты подумал? Пусты твои слова и неприятен мне голос души твоей, тобою же и загаженной. Так замолчи и я буду с тобой общаться! Там же ви­тали ароматы, присущие только этому городу — имею­щий нос да унюхает... Там , как и везде в радиусе нескольких тысяч километ­ров, проплывало на запад утро четырнадцатого августа две тысячи второго года. Во­лоде не спалось уже третьи сутки и, к тому же, в поезде привезшем его сюда, за ночь было выпито большое количество вкусных спиртосодержащих напитков. Он и не был пьян, но состояние его (назовем это прострацией) не давало мозгам шансов на производство ясных мыслей.
— Вот... Возьми покушай,- на стол опустилась тарелка с порцией ва­реников,- ты давай уже  рассказывай...
Парень положил на стол фотоальбом:
— Это когда я в Москве был. Там волосы еще есть.
Глаза той женщины, дрожащими руками листавшие страницы, наполни­лись влагой и нимб ее зарделся болью. Тень летящей птицы никогда не движется (*** Ши).
Тень летящей птицы никогда не движется. 
Твердость характера - качество души присущее и верблюду. Но кто из верблюдов видит на что плюет?
Плеваться умеют и дети маленького роста. Но много ль их вырастают выше верблюда?
Взрослый духом человек плюет в урны. Да и то - когда никто не видит этого.
Отстаивать свою честь упрямым спокойствием способен и труп. Как плохо, что я не труп - у него нет чести.
Лишь младенец не знает, что значит быть униженным и я не унижусь. Я не знаю, что такое честь и мне обидно, когда об этом спрашивают.
Я убью того, кто придумал время, когда он поймет, что ждал моего прихода, вместо того, чтобы идти мне навстречу. Но я пожму ему руку. До боли. И замрет время...
Тень летящей птицы никогда не движеться.
Буду ждать.
Тень летящей птицы никогда не движеться.
Низки слова, но ниже звезд - только звезды.
Тень летящей птицы никогда не движеться.
Побежали летать?
Резким, но не быстрым движением руки, она захлопнула альбом, ото­двигая его в сторону.
— Спасибо тебе. Очень приятно. А Гушка почему на обложках?,- грустная улыбка разлилась по лицу.
— Оч-ч-чень предан-н-ное жи-ивотное,- нараспев пошутил Володя, - а бабушка где?
— Спит. Устала.
— А Машка? Хотелось бы увидеть.
— Ушла на тренировку - она танцами занимается, - вихри слабокон­тро­лируемых эмоций  всех троих, последовавших за знакомством, посте­пенно утихали,- мы слышали о тебе , знаем, что Ника приезжала в Киев весной. Расска­зывай.
— Более конкретно спросите, что бы вы хотели услышать.
— Чем вы в Киеве занимались?
— Ну...,- парень запнулся, не зная, как лучше двумя словами описать недельное пребывание дочери Майи Анатольевны у него в гостях,- серьезно мы очень мало общались - все дурака валяли...
— Пили?
— Не очень. Однажды вечером я готовенный был и, что удивительно Ника трезвая. Не варите песок в надежде получить кашу (Чжу Си). Не варите песок в надежде получить кашу. Для тупых и тех кто об этом не знает - не варите песок в надежде получить кашу. Для тупых и тех, кто об этом не знает. Не вкусно? Так не варите песок!.. Из­виняюсь. А в Москве мы только то и делали что бухали. В Киеве не так. Знаете, когда долго ждешь встречи с человеком, который далеко - ты стро­ишь планы, ищешь решения проблем и т. д. , а когда вы встречаетесь - про­сто па­даете на пол, не желая ни о чем думать. Вы рядом и этого достаточно. Вот, где-то на третий день в Киеве, Ника билась в истерике, желая уехать домой... По­том успокоилась и дальше мы  очень мило общались.
— А чего она рвалась уехать? Что не так было?
— Не знаю... Она хотела видеть меня отличным от того, что она ви­дела. Мы с ней ругались довольно много. Зашей глаза, пусть сердце ста­нет глазом (Руми).  Почему человек делает глубокие выводы о чем-то, руководствуясь лишь знанием о замеченных свойствах предмета? Океан хранит то, что скрыто от глаз, но не от сердца. Глазам никогда не увидеть россыпи драгоценностей в трюмах уто­нувших кораблей, но видеть их - во власти сердца. И океан превратится из того, кто забирает, крадет, убивает в того, кто хра­нит и властвует. Из того, кто рушит хилые постройки у его бере­гов, океан превратится в того, кто имеет силу сказать: “Я ли давал вам право оскорблять меня таким панибратством?!!”. Зашей глаза и увидишь красоту глубин невиданных. В глаза есть смысл смотреть лишь тогда, когда замерло и пока замерло сердце - глазами в глаза; как и сердце не сможет видеть, пока смотрят очи. Так зашей глаза! Нырни в эту бездну и крикни: “Как высоко!”. Не бойся. Даже не то, чтобы руга­лись..., а так... она “а”, я “б” и наоборот.
— А ты знаешь, что она очень обидела Сашу своей поездкой. Он тя­жело переживал это.
— С Никиных слов - он сам покупал ей билеты и садил на поезд. — Саша человек мудрый.
— Угу. Тут еще не понятно одно. Там, в Москве Алена Галич что-то против него ополчилась, грозясь до суда дело довести...
— Когда Нюрка умерла - он вообще был не в состоянии нормально соображать. Потому и рассказывал всем разное. А то, что Галич пишет в “Экспресс Газете” - херня полная. А как вы с Сашей друг к другу относились? В Москве...
— В первый приезд все было очень мило. Все были достаточно трезвы и адекватны. А когда я вернулся - он пить стал... Я с ба­бушкой Никиной могу увидеться?
— Не знаю. Она спит. Сейчас много работает... А как Нюрка к тебе относилась?
— Она говорила, что ей очень нравятся мои человеческие качества.
— Это как?,- Майя Николаевна рассмеялась,- вот если бы ты вынул из кармана и положил на стол двести долларов? Это , что ли человеческие ка­чества? Или как? Я не понимаю.
— Это к Нике с такими вопросами. Она вообще какая-то мутная была...
— Это как мутная?
— Ну , она сверху очень противоречивой была, с парадоксами. Мне она говорила, что они с Сашей не женаты, маме моей - что женаты... и т. д.
— Она творческая душа - вот и создавала свой мир... Какому-то жур­налисту Нюра говорила, будто у нее было два ребенка и один из них похоронен... ммм... если утрировать - в Африке, а второй - на Аляске. Володь, скажи - ты знал про Сашу когда ехал?
Вопрос этот смутил молодого человека, курившего сигарету за сигаретой, ронявшего рассеянный взгляд через окно во двор. Сейчас в его душе жила, поте­рянная на три года, радость присутствия крымского настроения, аргументирован­ная его, Вовкиным, месторасположением. Есть три наихудших довода: это пере­дано нам от предков; это привычно; это общепринято (Роджер Бэкон).  Почему люди стремяться к правде? Потому что хотят жить честно или праведно. Но все ли предки жили праведно? и кому откуда знать, чем они жили, о чем говорили и что имели ввиду? Все ли привычки безвредны? “С волками жить - по-волчьи выть” - сильная формули­ровка слабой и ненужной мысли  хилого духа. Это передано нам от предков. Это общепринято.
— Я когда адрес у Борсюка брал -  он сказал, что у нее хлопец есть. А с чем я ехал? Посмотреть , что дальше делать...
— А чем Никуша тебя притянула? Тем, что она - гений?
— Она не гений!,- этой фразой парень неприятно удивил присутство­вавших и в следующий миг их души наполнились предчувствием бури, которой, спустя четыре минуты не случилось,- Ника не гений, она была гением...
— Гений!..,- на него смотрели две пары обиженных глаз.
— Это плохое слово. Вы хотите сказать лишь то, что у нее необычное мышление и иже с ним. Это так.
— О ней научные работы писались... А ты, мальчик, говоришь та­кое...
— Ника просто красивейший человек...,- с этими словами ( как редко бывает), вместо очередной вспышки молнии, засияло солнце и ударило по глазам так, что смотреть друг на друга пришлось сквозь слезы.
— А какие у вас планы были? Что ты думал дальше делать? , - Та­тьяна не стеснялась принимать участие в разговоре.
— Мы договаривались, что она побыстрей переедет в Киев. На пару лет. А Сашу мы однажды вызвали на кухню и поставили в известность об этом решении. Счас мне это кажется вызывающим… мое поведение… но тогда это как то… единственным решением казалось…
— А ты знаешь, что они намеревались идти в ЗАГС в конце мая?
— Все, что я хотел - видеть ее живой и более-менее счастливой. Это все.
— Но ты хотел спасти ее?
— Я не спаситель. Просто я знаю, что я такой человек, который мо­жет очень помочь другому... От которого требуется только одно - поверить в то, что это возможно. Иначе - бесполезно, хотя и спокойно пока вместе.
— Она жила своей жизнью. Зачем было вмешиваться? Любимый че­ловек у нее был...
Чтобы все не закончилось, так как закончилось. А люди новые всегда появляются и вмешиваются в жизни других. Это нормально если не чересчур и не мешать.
А ты не помешал?
Мешать я никак не хотел. Наоборот… Меня попросили остатся – я остался. Саша вообще сказал чтобы я  поступал так как Ника скажет.
— Никуша со временем остепенилась бы и жила бы спокойной раз­ме­ренной жизнью. Для нее главным в жизни было творчество. Она без него заги­ба­лась совсем. Вот и работала в Свиблово за пять копеек,- Татьяна проявляла не­ма­лую агрессию,- она меня на коленях просила найти ей творческую работу! На ко­ле­нях!!!
— Было страшно ждать...
Эти люди не всегда говорили нравящееся друг другу. Так как душа познает другое, постыдно, чтобы она не знала себя (Сигер).  По­чему я не люблю психологов? Психологи видят глазами, а надо бы - всей душой. Каждый обучающийся психологии должен познать че­ловека, глядя только на себя. Но кому из них под силу увидеть правду, если даже академики умеют смотреть лишь глазами? Взби­рались по крутым лестницам к высотам страданий, проходя через тонкие мостки непонимания над бездной чьих-то обид, падая в бездну своих; со всех восьми сто­рон смыкались не­видимые вооруженному глазу стены, оставляя все меньше пространства для побега.
В это утро, в этой квартире собрались те, кто был не в силах убежать. Не хватало плоти одной.
— А почему вы Борсюка так не любите?  Вы же знали зачем этот фильм снимался! Ведь это все правда!.. Никто не может оскорбить человека мощ­нее, чем он сам на то способен. А как Никуша умерла?
— Они пили, а потом Нюрку пьяную в квартире одну оставили. Она влезла на подоконник ( там он узкий очень), и сорвалась. Пока она висела , му­жики еще простынь натягивали...
— М-гу.
— Расскажи, как ты живешь в Киеве.
— Работаю в гостинице в прачечной. Деньги не плохие, извиняюсь. Дом у меня в пригороде. Немалый дом. Отец, мать и сестра... Я телефон оставлю - в любое время по любому поводу...,- держа ручку в правой руке, Володя написал:
“ (044 **) *-**-** \ Володя \”, - можно перед тем как я уйду увидеть Людмилу Вла­димировну? Очч-чень хочется.

В чем сила книги, о Боже? В мыслях ли ее автора? В силе духа ли его? Ответь!.. А, может, она заключена в силе веры в увиденное чтеца? Я читал Твою книгу и видел. Но Господи! Взгляни на тех, кто не внял тебе и теперь плюет мне в спину. И я вижу тех, кто плюет в лицо Твое. Должен ли я доказывать свою веру? Я вижу красоту Твою в нас и вижу уродство наше в глазах безумца. Дол­жен ли я оправдываться перед тобой? Так в чем же сила книги? В умении видеть или же в неумении верить в увиден­ное. И веровать в невиданное...  Так дай же терпения — Тем Кто Учиться Читать. Доброты — Тем Кто Умеет Читать. Мудрости — Тем кто ее до сих пор ищет.Я люблю тебя, Господи!
Он испугался ее глаз. Взгляд впечатывающий в стену. Эти глаза умеют ви­деть. Эти руки хотят помочь. И губы шепчут: “ Ты в ответе за...” и  верят в вер­ность этих слов.

Разрешаешь ли ты видеть? И молчи, ибо я знаю, что ты отве­тишь. “Главное - доброта”. Обижен ли ты моей дерзостью, Гос­поди?.. И молчи, ибо ты знаешь меня! Так позволь же Тем Кто Ви­дит, увидеть страдания Тех Кто Ждет и с дороги, ведущей прямо, свернуть на бездорожье мудрости. Брось им горсть благих поступ­ков.
— Здравствуйте, меня зовут Людмила Владимировна, - представилась пожилая беловолосая женщина. Не смотря на  возраст в ней чувствовались здоро­вье и бодрость.
— Я...,- открыл рот парень.
— Это Володя, друг Нюрки.
Хорошо... Пойдем, Володенька, в мою комнату  побеседуем.

А Бог не наказывает! (мой дружбан Петр Куклачев). Не сунь пальцы в розетку, любовь моя).

Везде фотографии. Прекрасна ложь, если она делает много добра (Томмазо Кампанелла). Солги признающемуся тебе в любви о том что ты любишь его - и это будет выше любви. Я не посмею назвать тебя вруном - скорее поверю тебе... Познай каков ты есть и стань таким - шаловливый мальчишка, разбив окно в школе, не признаеться об этом отцу и тот его видит лишь прилежным учени­ком –  так и до глупости Сатаны очень близко. А отец за водкой не пойдет. Не. Я бы так сказал бы  я  еслиб сам подумал не здесь или не так. А так наверно: « Научись обманывать не обманывая». Или еще четче: «Не лги». В церкви водка не продается. В церкви водка не продается. Очень живые фотографии. Это Никушино прибе­жище. Светлая крымская девушка, одетая во что-то народное, желает чего-то ска­зать... Она даже не злиться на непонимание - лишь обида в глазах. И улыбочка светлая и по-детски чистая, типа: “Ну-ну...”. Достигающая дна. Улыбочка  развеселая.
Замешательство, свалившееся на парня, после знакомства с бабушкой Ники прошло и теперь они стремились сделать так, чтобы оно не вернулось.
— Как ты познакомился с Никушей?
— Приехал в Москву. Специально к ней.
— А где узнал про нее?
— Фильм увидел. Вернее, газету сначала прочел. Там содержание фильма. И фотография.
— Что ты почувствовал, когда увидел  фотографию?
— Ну... Родное лицо какое-то... Что ли...
— Странное. Правильней будет сказать “странное”, да?
— Да,- парень улыбнулся проницательности женщины.
— Ну и ты приехал к ней. И что , влюбился?
— Ну... в общем, да,- улыбка озарила их души, - я не влюбляюсь -  я люблю,- соврал Володя.
— Хорошо, Володенька. Очень хорошо... Как ты думаешь, Ника к тебе как отнеслась?
— Это надолго... Извините Людмила... ммм... Владимировна?.. У меня память на имена плохая. Очень плохая.
— У меня тоже. А в Москве вы чем занимались?
— Ничем. Пили-пили-пили…
— А как Саша реагировал на твое присут­ствие?
— Я сейчас не могу об этом говорить. В целом - нормально. Такой случай был... Как-то Ника напилась до беспамятства, я ее тащил через пол-Москвы на машине. С машины она выпала. В смысле, когда мы приехали уже. Да, смешно с ней очень было. Вот. Если при столкновении книги с головой раздается пустой звук, - то всегда ли виновата книга? (Георг Лихтенберг). Как-то пел я на концерте и неверно ноту взял забарабанил барабанщик гитарист загитарил басгитара забасила я услышал это все и испугался (группа «Остров Крым»). Падает она, зна­чит, лицом в снег... Я бегу наверх за деньгами... Ну, вернулся я... ключи у нее в сумке еле нашел. Так вот , вернулся я значит, а она уже немного пришла в себя, мы сели  на скамейку возле парадного, чтобы посидеть перед вос­хождением на пятый этаж и она что-то говорить стала про Вас. Она и раньше, вроде бы рассказывала, но это другое. Она говорит: “ Мне бабушка сказала так: к тебе, Ника, прийдет человек, который ви­дит твой взгляд. Он не оставит тебя. Ты испугаешься. Потом опять испугаешься. А потом может быть поздно...”  Опа! Опа! Опа-па! Отдыхаем! Хорошо! (Прадьюсэр).
— Что ты видел в ее глазах?
— Кроме боли бесконечной - ммм... отсутствие фундамента... что ли… было все кроме фундамента для этого. Она не знала, что делать, хотя могла практически все.
— Ты совершенно прав, мой мальчик. Ты совершенно прав. Ей ну­жен был человек, поддерживавший бы ее.

Господи! Я говорю это и вижу, как трепещет страх в глазах, слышащих этот голос, прикрытый пеленой удивле­ния. Так позволь же им увидеть страх в моих очах и прийти ко мне. И успокоить меня , и согреть меня , и помочь мне. Всему свое время и я знаю это , Господи! Но по­зволь же...

— Когда Никушка уезжала из Киева, полчаса до поезда остава­лось... Я с ней поговорил, как никогда раньше... Почему? Не мог и все тут .А тут прорвало. Она смотрела на меня безум­ным, потерянным взглядом... И душа у нее как-то заметалась. Какой-то потерянной виглядела Ника. Когда в вагон заходила, я сказал ей, чтобы она всю дорогу пиво пила. Или водку на всякий случай. Да. А последнее, что я ей сказал: “Привет ба­бушке...”. Она спросила: “ Это к тому, что может быть поздно?”. “Да”. И все. Вот такой привет... Вы очень добрая и это главное. Вы не в чем не виноваты, если хотите это слышать. И я ни в чем не виноват. У меня тут иногда возникает чувство, будто бы я должен оправдываться. Что и делаю, непонятно зачем. А Ника сказала мне : “ Ты не будешь со мной, пока книжки  читать не будешь”. Что-то странное... Она подарила мне свою самую дорогую книжку. “ Жажда жизни”. Я ее прочитал и Ника умерла сходу.
— Спасибо, Володенька, что приехал. Мы до сих пор в себя прийти не можем.
Я еще закурю.
Ну она же  поэт. Поэты такие вещи очень остро чувствуют.
Мы тоже знали, что она умрет но не знали когда. Нам столько уже раз звонили...
В десять лет даже звонили и говорили ,что ее больше нет...
— А как она ко мне относилась?.. Повторяла, что я ей нужен. Письмо у меня есть ее и записки московские.
— Значит так, милый мой... Мы собираемся книжку издавать о Нюрке - очень нужно, чтобы ты свои воспоминания о ней  написал. О всем вашем знакомстве с начала и до конца. Ты человек очень открытый и не лукавый...
— Почему же?.. Я могу и слукавить...
— Тихо,- Людмила Владимировна придержала его руку, - ты все честно напиши. Все как было. Свои чувства, мысли опиши...
— А в каком стиле писать?
— Как хочешь, так и пиши. Честно все, что помнишь... Вспомни хо­рошо те события.
— Хорошо - я постараюсь. Теперь я уходить  буду - мне пора.
— Куда, если не секрет? , - собачка Мопс, бульдожьей породы, мирно проводила его взглядом.
— Я вот еще рассказик свой хочу Машке подарить - “Лес” назы­вается, - парень вынул из сумки слегка потрепанные листы, - ничего не бойся Маша! Хорошо?.. , - девушка растерянно уткнулась взглядом в  пространство, - значит я приезжаю в Киев,- теперь гость обращался к ее маме и бабушке,- приез­жаю, высылаю вам копию Никиного письма и выпрашиваю фильм у Борсюка. Как договорились. Ну все... Рад был познакомиться с вами всеми... До свидания.
— Не забывай нас Володенька. Счастливо.
Он устал настолько, что не осталось сил, даже чтобы нормально уснуть - такое бывает. Взор сквозь окно, упирался в громадину Ай-Петри. Близилась ночь и из-за гор, все отчетливей виделись вспышки молний. И грустные звезды - чистые и прохладные.


“ Лес “

— Эй, парень, что ты здесь?,- окликнула его темнота, раскинувшаяся справа от него, там , где еще недавно, находились врытые в землю скамеечки. Темнота  нахо­дилась и слева, и сзади. Горели окна домов, но это там, за темнотой. И звезды го­рели. И сверху тоже. Темнота. Нет, звезд не было — была темнота. И окон домов не было. Был лес и низкие тучи, которых не было видно из-за тем­ноты, потому что не было звезд. А звезды были там, за тучами. Проще будет сказать, что был мир таким, каким он бывает дождливой ночью в лесу. Кто бы­вал дождливой ночью в лесу? Там дере­вья растут.  А если идти в какую-либо сторону — окажется, что идешь прямо. Но там валяются вещи разные , а именно: ветви деревьев и другое. А главное — что много ям на пути. То есть это не ямы, но когда ночью идти — кажется ,что ямы это. Это по­тому что страшно. А страшно потому что неожиданно. Ну лес вроде бы как лес — а  все равно ничего не понятно. Лес этот называется Лесом Озарения, но об этом можно сразу за­быть потому что я так хочу. Наркотики?  Нету наркотиков. Стоп. Если бы нар­ко­тики имели отношение к происходящему, то. Но не получился рассказ дру­гим. По­чему- почему? Потому что!  Кто она такая? Знала ли куда и  зачем идет? Все равно. Она шла с ним. Держал ли он ее за руку?
Ко­роче хватит  мрачилово гнать. Я говорю хватит  мрачилово гнать. Нет! Это я го­ворю. Хочется еще немного слов побыть вместе. На этом месте они остановились и  гла­зами  влажными от прощания со взрослой жизнью, устави­лись в небо.
— Почему же?..,- кричало небо их голосами, - где же?..
— Смотри! Смотрите...
— Почему же все звезды там?  Здесь... здесь...
— Пожалуйста... Кто ты?
— Ты... ты... ты... ты... ты...
— Замри  же ночь как...
— Точь в точь... точь в точь...
Небо рвалось в клочья, разевая пасть. Странная улыбка. Нет, она не спит. По­нимают ли они , что происходит? Игра мыслей напоминает  игру в городки. Это Курня  Анни­кова  любит теннис, а он любит  рок-н-ролл. Который умрет  сегодня ночью , родив музыку , названия которой  еще нету. Почему повесили трубку?  Ответ был  краток как его жизнь: “Потому что ты  дурак”. Звезды всегда хороши, особенно ночью.  А вот и они. Как скоро... Какой смысл во всем  том, что здесь имеет место присутствовать, являя собой  реальность, которая тут,  так как иначе и быть не может, потому что это есть прогулка  ночным дождливым  ле­сом в направлении  финала? И очень радостно от  этого. Когда-то он мечтал, чтобы в этот момент  потекли слезы и все случилось именно так. Просторен лес, но что же случилось?.. Бывают случаи в жизни, выпу­таться из которых может  помочь только глупость (Франсуа де Ларошфуко). Из чего это он так выпутывался?  А слу­чилось то, что позже ( когда погаснут  фонари, которых здесь нету) назовется смертью. Онемело левое запястье и откуда-то из глубины его потекла  черная чистая кровь. О чем он подумал?  Он уже не пом­нит этого, а если закрыть глаза, то можно представить себя в самолете, в кото­ром  нету  никого, кроме его последних  секунд и самолет этот падает ( нет, не в море) а земля все ближе и ближе. Смерть пришла тогда, когда он перестал о ней думать. Пришла так же неожиданно, как приходят го­сти  под Новый  год. Лишь ночь и звезды над лесом тихим как ночь.
— Точь в точь... точь в точь...
— Кто здесь?,- услышал он  свой голос.
— Я... Это лишь я. Не бойся, милый. Это всего лишь я. Ты не узнал меня?
— Кто ты? Не пугай меня так.
— Я твоя любовь.
— Почему ты здесь?
— Я навсегда с тобою. Ты хотел убить меня.
— Я убил себя!
— Нет, милый... Посмотри на мои  руки - они в крови. Это не твоя кровь — это моя кровь. Ты промахнулся, но ты попал.
— Тебе больно?
— Как и тебе. Мы будем жить вечно.
— Нет!  Мы будем жить долго...
— Это мне решать. Мне больно...
Он схватил ее запястье, вспоминая, что ему втолковывали на занятиях по граж­дан­ской обороне. Если рука не ранена, можно нести яд в руке. Яд не повредит не имеющему ран. Кто сам не делает зла, не подвержен злу (Будда). Успев разорвать свою рубашку, он смастерил из нее подобие бинта и перевязал рану. Шнурками от кроссовок он перетянул руку выше локтя. Похоже на начало паники...
— Эй, мальчик..  Что ты делаешь?
— Люблю тебя.
— Помнишь , ты говорил, что кровь — это не главное, что можно обой­тись и без нее?
— Ну и...
— Я поверила тебе и  теперь мою кровь не остановит  ни  твой го­лимый бинт, ни “Скорая помощь”, которая все равно никогда не появиться  в  этой глуши. Пусть капля за каплей капает она на землю, стекая по телу твоему. Плачь!
— Мне кажется я был прав?
— В чем?.. Кровь-то еще не закончилась...
— Смотри!..
Он стал шарить  липкими  руками  по траве, ищучи то, что искал.  Искал долго. Даже очень долго. Бесконечно долго. Внезапно его пальцы окатило жаром и сразу после - холодом  леденящим. “Нашел!”,- беззвучно пролепетали его теплые губы,- “смотри же! нашел!..” ,- протянул он осколок лезвия бритвы,- “режь меня! пожалуйста...”
— Посмотри на себя — на тебе места  живого не осталось.
— Когда ты успела?
— Пока ты спал. Ты же сам просил...
— Но я хотел  видеть  глаза твои!
— Я не смогла бы смотреть в твои...
— Ты врешь! Ты можешь! Ты же могла!.. Слушай, а почему ты из­резанна вся?.. Мы так не  договаривались, милая...
— Я порезалась, милый. Конечно я лгу. Но я  порезалась милый.
— Видишь — кровь не главное...
— Но ты же не хочешь жить вечно...
— Не хочу.  Я придумаю способ сжечь этот лес.
— Идем  отсюда.
— Хочешь , я расскажу тебе сказку про девочку, которая мечтала быть старше?  Значит закрой глаза , беги и слушай... Жила-была  девочка звали которую Мечтой  и она  мечтала научиться  мечтать. Это нет.  Это не пустые слова — она нашла себе занятие пожизненное. И вот бежала она за своей мечтой, бежала, бе­жала... Кто-то бил ее по щекам, что-то царапало лицо ее нежное... Она закрыла глаза чтобы не  видеть мечты которые стали явью и бе­жала, бежала, бежала...
А ветви  хрустят, а волки  воют  и  медведи тоже. Это песни звезд. Херня дальше вся­кая  вокруг да около. Но, как говориться, тут и сказочке конец,  но земля, все-таки  круглая, блин.  Да. И вот злой мудила конкретно схватил ее за руки окровавленные и  сказал ей  глубокомысленно  так:
— Здорово!
Что могла ответить маленькая девочка злому мудиле? Она ответила так же кон­кретно. А именно — достойно. Очень даже. То есть она сказала ему вот какую фразу:
— Привет!
И завязался базар бессмысленный  типа:
— Ты что бегаешь?
— За мечтой.
— Девочка... Подрасти еще...
— А-а-а-а-а,- заплакала девочка.
— Плакать нехорошо. Нехорошо-о...,- сообщил мудила тоном врача-ги­неколога со стажем . Пусть девочка эта и не знала кто такой врач-гине­колог, она не растерялась:
— А-а-а-а-а-а-а-а-а,- заплакала она пуще прежнего,- где-е-е-ты-ы-до-о-о-обры-ый-волше-е-е-е-ебник? А-а-а-а-а...
— Я здесь!,- громогласно сказал внезапнопоявившийся, словно с Луны свалившийся, раноутром  умывшийся, топором побрившийся и зубы почистившийся добрый  вол­шебник с носом Деда  Мороза в перспективе,- я здесь! Кто посмел  оби­деть мою юную прелесть? О кто ты, злой мудак? Как мозги твои глупые сумели  руку поднять на  кра­соту  эту  неписаную и т.д ! Как имя твое, мадагаскар ты озоно­вый?!!
— тупо растянул слово “мальчик” злой  злодей,- Киркор Филипов мое имя! Я ужас летящий на крыльях ночи! Всем спать! ХА-ХА-ХА!
— Дурень какой-то,- вслух  подумал  добрый  волшебник  но сказал  дру­гое,- короче, блин! Харош понтоваться голимо!.. Счас базарить будем по-крутому... Ты типа что?.. Короче!
— Ах ты так!?! О-о-о-о-о-о-о-о...
— Ладно. Я так не умею, - признался мальчик,- все равно мы не пацаны. Вот.
— Ну я тоже не дурак.
— Я знаю.
— Дурак... дурак...,- ответило эхо.
— Киркор, давай будем кратки. Почему? Ну тут такая проблема... Зна­чит... вот... один товарищ тут книжку про  нас писать будет... Так он не хочет большую книжку. И вообще ему лень  писать вещи умные всякие. И вообще уже полтретьего ночи... Так что о жене твоей Борисе мы точно поговорить не успеем. Не прими за оскорбление.
— Ладно. Я пришел с миром.
— Ну... У  меня тут есть два гвоздя...
— Ты не дорос чтобы меня оскорблять!
— Дело не в этом. Дело в том, что ты не вырос выше оскорблений.
— А ты?
— Я прикалываюсь , а ты - всерьез.
— Ты мальчик.
Что правда, то правда.
— Ты шизанутый.
— Какая разница? Вообще давай успоко­имся. Даже если я прибью тебя, то не на этой странице. Расскажи, что дало тебе право ставить себя выше кого-то? Почему ты считаешь себя лучше?
— Потому что...
— Пошел ты,- продолжил мальчик его мысль,- идем в кусты тра­хаться ,любовь моя.
— А почему ты не можешь быть выше манички  Киркоровой?
— Мне скучно. У меня войн полно в башке с детства разных.
— А все-таки  ты глуп...
Он курил  и  улыбаясь смотрел на звезды. Она застегивала джинсы на ходу. Когда же закончиться этот  лес? Эй! Есть тут кто? Эй! Э-ге-ге-гей! Бррррр... Хо­лодно. Я тоже люблю тебя. Как чебуреки на пляже. Нет. Как воблу. Вот.  А ты меня как? Ну спасибо... Что? Курить? На. А это что за привидение такое?  Ну хоть кто-то живой... Ты кто? Эй! Ну привет!..
— Земфира  я. Живу здесь.
— И я  попал  в сеть и  мне из  нее  не  уйти...  Твой  взгляд...
— Я лучше пою!
— Не оправдывайся.
— Ма-ане-е-ечка-а-а...
— Что читаешь?
— “Болотную  правду”.
—  Дай позырить.
— Счастливой   любви  желаю...
— Ну спасибо...
Знаете ли вы , как шелестит газета? Прислушайтесь к  этим звукам!.. Есть под  рукою лист бумаги? Возьмите его пальцами с двух сторон. Осторожно говорю! не порвите... Ну же... Слушайте если хотите. А теперь представьте себе, что вы в лесу. Здорово? Шух-шух-шурх! Шурх-шушушух-шу!.. Закрыли глазки. Закрыли глазки! Зачем вам текст? Ниже написано то, о чем  вы будете думать ,не опус­каясь ниже. Вот так. Глазенки-то закрывайте!.. Ну, блин, вааще!.. Блин... Я ска­зал закрыли очи безумные! Ну, блин вообще!.. Вааще, блин, как... Не подгляды­вать! Интересно... Где здесь мой психиатр??? Не, это нам не нужно. Нет! Ну, вообще... Прикинь! Так. Смотрим дальше. Ага. Вот... Нет... Ну вот же. Тут. Блин! Тупость неземная. А здесь что написано? Круто. Не ожидал. Да . Не ожидал. Не ожидал я такой прыти  от  Филипова  Киркора... Мудак какой! — и здесь он... Он всюду... Караул! Спасите!!! Что? “ Раскаяние Киркора  Бар­босовича” ?.. Ну по­смотрим. Посмотрим...

“Когда-то я жил в этом  лесу. Тогда еще я был злой невеждою. Но однажды появился мальчик, который  перевернул  мою жизнь. Как-то раз, по старой глупой  привычке , я бродил по лесу, пытаясь влюбить в себя побольше маленьких женщин И тут появился Он! После общения с ним я понял на­сколько я заблуж­дался  в своем  образе  жизни. Вот я пел песни и считал , что я самый лучший. Да. Да! это было всерьез! Но что бы я делал без врачей, спа­сающих мою жизнь? без дворни­ков, расчищающих дорогу моему “Запорожцу”? без председателей колхо­зов!?!... Да... Это Он! Этот мальчик!.. О, да! Если бы кто нибудь в битве тысячекратно победил тысячу людей, а другой победил бы себя одного, то именно этот другой - величай­ший победитель в битве (Будда).  Он поде­лился секретом со мною. Сказал, что я сам себя сделаю. Но не смог я сам себя сделать... это все он... Аллилуйя! Аллилуйя, бра­тья   и сестры! Родные вы мои... Нена­глядные... Любимые... Позор! Позор!!! Позор , страдающим нарцис­сизмом! По-озоо-о-о-о-о-ор! Я услышал дивную песнь его: “Останься со мною.... Заведи меня в лес... Где умирают волки... Я бы воскрес...”. И вот я снова здесь! Да! хорошие мои... да! Он самый лучший!!! Не смотрите на меня ,как на сумасшедшего... Вот я снова слышу Его го­лос... Он говорит. Слушайте. Он говорит: “ Извини, Киркор, но я рад за тебя”. Это он говорит мне... Эй! Мне!!! “

Да. Старая газета. 2635 год. Можно вместо анекдотов читать. Ладно. Хватит скромни­чать. Вот и кусты, любовь моя. Знаешь ли ты  куда и зачем идешь? Кто ты такая? Не получился рассказ другим. Если бы наркотики имели отношение к происходящему, то. Почему-почему? Потому что так хочется. Ну лес вроде бы как лес, а все равно ничего не понятно. А главное, что много ям на пути. Там деревья растут. Это потому что страшно. А страшно... А если идти в какую-либо сторону — окажется, что идешь прямо. Кто бывал дождливой ночью в лесу? А звезд не было потому что были тучи. А звезды были там , дальше... А туч не было видно, потому что не было звезд. Темнота. И слева.. И сзади темнота. И вообще леса  никакого не было. Была темнота. Горели окна домов, но это там, за темнотой. И звезды горели. И сверху тоже.
— Эй, парень, что ты здесь?,- окликнула его темнота, раски­нувшаяся справа от него, там , где еще недавно, находились врытые в землю скамеечки.
— Да так. Гуляю.


Часть 1.  ЛЮБОВЬ.

Эта кровь смоется кровью
Слезами слезы    
грязь водой
Даже если назвать это любовью
Все равно это будет  любовь


І. Легенда
 
Ты нужна мне...
Это все что мне отпущено знать.
( Б. Гребенщиков )

Может ли слепой водить слепого? Не оба ли упадут в яму? (Христос). Кроме него самого, в поле зрения нашего героя существовало два существа человече­ского рода, обрекавшие его разум на поиски истины - кто они? И - кто они для него? Разгадки ( сложные, как яблоко, упавшее на голову Ньютона или простые, как гибель “Титаника”) то всплывали в сознании, то вновь пропадали, скры­ваемые пеленою новых разгадок и какими бы они ни были - пусть это не покажется банальностью из мистического фильма, преиспол­ненного попсового пафоса - ясно осознавал, что эти люди каким-то образом свя­заны судь­бою. Когда человек умеет делать то, чему не учился, - это хорошее умение; когда человек знает то, о чем не думал, - это хорошее знание ( Мэн-цзы). Все, что не от Бога - то от дерьма. Это знание так же верно, как и верна эта мысль. Это хорошее знание. Найди у Сатаны полные штаны добра и он станет твоим другом, но не заменит Бога, ибо это и твое дерьмо. Возлюби Сатану настолько Глубокой И Чистой Любовью, чтобы ты смог сказать ему без сомнений в своей Любви: “Я тебя ненавижу!”. И скажи Сатане тогда: “ Я тебя ненавижу! Ненавижу всей своей чистотой!” и покинет он тебя - такой он друг. Но  попроси его вернуться - мы в ответе за... А также за всех остальных, кому нейметься. А Сатана все равно погибнет и его мне не жаль. Жаль только дураков, невиноватых в этом. Это не для всех... Фух!   Объясняя по­проще и пояснее, нужно сказать так: они были нужны друг дружке пусть, может,  и не физически - но духовно. Случайностей нет! Их объединяло  очень схожее состояние ожидания. Кого-то. Были и другие, так или иначе ( кто плечом, а кто коленом ) соприкасав­шиеся с этой загадкой и участвовавших в ее усложнении. Вовка явственно  чув­ствовал : он и эти двое крайне нужны друг другу - проблема лишь в том, кто это поймет раньше и кто - позже. И это все, что отпущено знать.
Да не стану я тем, кто делит (Христос). Первым был Худошин Тимур - Вовкин ровесник. Обстоятельства их зна­комства так же странны и загадочны, как и дальнейшее  общение. При врожден­ной осторожности обоих ( и при всем их су­масшествии), они не могли сблизиться настолько, как того хотелось им. Отноше­ния походили на отношения великосвет­ской семьи, где супруги обращаются друг к другу “на Вы” и регулярно бьют по­суду. Жили или недосказан­ностью, либо же открытостью до края про­пасти. Встречая весну (в ночь на первое марта 1998 года), Тимур ушел под лед днепровского залива. Прах захоронили в колумбарии Байкового кладбища, во­ткнув в свежий раствор цемента крестом че­тыре жетона метрополитена. Выход  на вход тоже выход. И плюс на минус плюс.  Хорошее знание.  И на  ноль делить можно – и запросто – только не получиться ничего. Но если  хорошо думать о Высоком или плохо о низком. А вот минус бесконечности  не бывает.
Второй человек - Земфира. Впервые услышав ее песни, Володя удивился их сходству в духовном развитии, в гармоничности мышления и грустно- мечтательному, кое-где хитрому выражению очей. Они сходились подобно пирамиде : чем ближе к верху - тем ближе друг к дружке. По­пытки мальчишки познакомиться с барышней лично - не давали результата. В один момент у этих существ слегка сдвинуло крышу. Пусть мудрец стережет свою мысль, труднопостижимую, крайне изощренную, спотыкающуюся где попало. Сте­реженная мысль приводит к счастью (Будда).  На киевском концерте Зем­фиры, в декабре 2000 года, Володька в который раз, из отчаяния, мысленно обра­тился к  певице: “Я хочу- хочу - хочу к тебе!”,- в чем не видит никакой крамолы. В ответ, от нее, подскочившей к микрофону, раздался резкий окрик, угасший до ше­пота: “Хоти!”,- в чем, также, крамолы нет.  После этого он едва не умер - неделю пил лекарства от, в прямом смысле, рвущегося на части сердца; пил кофе ведрами, умоляя свое тело, не желавшее спать, при ходьбе оставаться в вер­тикаль­ном положении; еще месяц тупо улыбался загадочно, за что немного не вы­летел с работы. Будьте прохожими (Христос).  Она - то смеялась, то плакала и пила что-то от чего-то и в апреле они перебросились парочкой сообщений по Интернету. Больше не сложилось.
А сейчас декабрь 2000 года.  Многие люди порочны, и я буду терпеть оскорб­ления, как слон в битве - стрелу, выпущенную из лука (Будда). И здесь следует со­общить такую фишку: ему все время виделось, что кроме них троих, в этом микро­климате присутствовала и чья-то четвертая душа (потом уже много после он научился обращать достаточное внимание и на многих других персонажей  у себя в голове). На улицах, в транспорте, среди друзей Вова встречал много людей, подходивших под требуемые параметры, но позже  разочаровывался в найденном. В себе, для себя, он давно открыл такое свойство, как “чувствовать людей”. Необязательно знать мысли создания. Обычно  парень просто смотрит   мимо и этого ему хватает, чтобы почувствовать ( ничего даже не формулируя, но все понимая), чем живет индивидуум. Перед Новым Го­дом  он был ошеломлен увиденным в киевской газете “ Факты и Комментарии”. Он нашел ту душу...


ІІ. Странный чай

Если бы можно
в сердце поглубже
вклеить портреты...
( З. Рамазанова)

 НИКА ТУРБИНА: "Я НЕУДАЧНО УПАЛА С ПЯТОГО ЭТАЖА -- ОСТАЛАСЬ ЖИВА" Недавно знаменитой поэтессе исполнилось 26 лет

В начале 80-х весь тогда еще Советский Союз заговорил о гени­аль­ной девочке- поэтессе из Ялты Нике Турбиной. О ней снимали фильмы, писали статьи, ее показывали маститым профессорам, ко­то­рые только разводили руками...

В начале 90-х Ника Турбина вышла замуж за седовласого ино­странца и укатила с ним в Швейцарию, правда, вскоре развелась и верну­лась в Москву. Она продолжала писать стихи, но жизнь не склады­валась.

В конце 90-х Ника Турбина шагнула из окна пятого этажа. Гово­рили, неудачно вытряхивала коврик. Правда, никто в это не пове­рил.

Сегодня Нике Турбиной 26 лет. От былой славы остались лишь вос­поминания, как и о прежних поклонниках и друзьях. Она живет в коммуналке без телефона на окраине Москвы. Пьет, много курит. Говорит, что еще пишет стихи. Но наизусть ничего не помнит. Ее окружение -- две кошки да собака. Журналистов Ника не любит. Вернее, им не доверяет. Хотя и докучают они все реже и реже.

Анатолий Борсюк, автор и ведущий программы "Монологи" ("1+1") отыскал Нику с большим трудом. Со времени их последней встречи, когда ведущий делал большой фильм "Ника, которая...", прошло пять лет. Приехав к ней домой, Борсюк был поражен видом некогда блистательной, уверенной в себе Ники. В странной, неопрятной одежде ее было трудно узнать. Впрочем, Турбина уже редко ждет гостей.

Рассказывает Анатолий Борсюк:

-- Ведь в раннем возрасте у Ники было все -- слава, заграничные поездки, Евгений Евтушенко возил ее в Европу, в Америку. В Ве­не­ции она получила престижнейшую премию -- "Золотого Льва", вто­рая, между прочим, советская поэтесса после Анны Ахматовой, удо­стоенная этой награды. А потом, лет в 13, начался переходный возраст, мама вышла замуж второй раз, у Ники появилась сестра Маша. Ревность... Нику отправили в Москву. Она вышла замуж за богатого пожилого швейцарца, потом бросила его...

С ней, действительно, очень сложно. Она совершенно не приспо­соб­лена к жизни. Умеет стихи писать, и больше ничего. Ей нужен че­ловек, который бы заслонил ее своей спиной, избавил от быта, от необходимости покупать себе одежду, еду, платить за квар­тиру, пробивать публикации. Не знаю, найдется ли сейчас желаю­щий ис­кренне ее полюбить, помочь... Ситуация очень тяжелая. Склонность к самоубийству? Она у нее с детства. Все руки поре­заны -- вены себе вскрывала, в 1997 году шагнула с пятого этажа, еле осталась жива, вся была переломана.

Не знаю, почему так ее жизнь складывается, кто в этом виноват. У меня вообще был вариант названия фильма "Спасибо всем". Все за­были Нику, -- не только те, кто ею непосредственно занимался, но и почитатели ее таланта, публика, страна. Со всеми покрови­те­лями, фондами, чиновниками, журналами все кончено. Ей и писем больше не пишут. О ней никто не помнит, она никому не нужна. Ей 26 лет, вся жизнь впереди, а такое ощущение, будто она уже ее прожила почти до конца. Она бодрится, практически не жалуется. Собственно... и пять лет назад не жаловалась. Правда, пять лет назад у нее было желание казаться лучше, чем она есть на самом деле, сохранить имидж, созданный в 80-е годы, изобразить благо­получие. Сейчас, похоже, и такого желания нет. Наркотики? Не знаю...

Работы у нее толком нет, образования нет. Но... в ней что-то от ребенка осталось. Нет отвращения, какое вызывают иногда опус­тив­шиеся люди. Ее жалко. Я чувствую внутри себя определенную ответ­ственность, но единственно полезное, что могу сделать -- снять и показать фильм. Вдруг найдутся люди, знающие, как ей помочь.

Вспоминает Людмила Владимировна, бабушка Ники:

-- Она создавала радость в течение всей нашей жизни. Но с Нику­шей всегда были проблемы. Когда она совсем маленькая была, пи­сала сложные стихи, до 12 лет вообще не спала. Я обращалась к врачам в Москве, в Киеве, умоляла -- сделайте так, чтоб ребенок не писал стихи, чтобы можно было нормально жить. Потому что когда Никуша не спала, мы с ней тоже не спали. Жизнь была очень сложная на этом фоне. А чем старше она становилась, тем слож­нее. Никуша росла, постоянно влюблялась, и из-за этого тоже много проблем было и у нее, и у родных. Она была очень трудным ребен­ком, у нее были сложности в школе. Она постоянно протесто­вала против всего, что ее окружает. Если ты скажешь "А", она обяза­тельно должна сказать "Б". И в том, что касается сегодняш­него дня, все тоже очень сложно. Никуша стала пить...

Рассказывает Майя Анатольевна, мама Ники:

-- Когда Ника была маленькая, лет восьми, к нам приезжала дама из-под Москвы, профессор, она занималась инопланетянами. Так вот, она говорила, что Ника послана из космоса. И еще она мне сказала, что Никуша до 13 лет будет писать стихи, а потом ста­нет такой, какая она сейчас. Ника очень изменилась. Это был ре­бенок, который писал стихи, болел своими болезнями, жил в своем замкну­том кругу. Сейчас продают детские яйца-киндерсюрпризы, внутри которых подарок спрятан. И вот жил этот подарочек там. Когда ей исполнилось 13 лет, коробочка раскрылась, и оттуда вы­скочил чер­тенок. Такой неожиданно взрослый. Нам с ней стало очень сложно, с ней начались беды. Ника резала себе вены, вы­брасывалась из окон, пила снотворное, ей было страшно. Я так понимаю, что ей было страшно входить в жизнь, в которой она оказалась... У меня просто сердце разрывается. Иногда един­ственное желание -- взять кувалду и стукнуть ее по башке. Но когда я смотрю, как она рабо­тает в зале и когда она "забирает" зал "Останкино", я думаю: "Это не моя дочь!" А утром она просы­пается, и я хочу ее убить. Потому что она пьет водку. С другой стороны, она взрослый чело­век, и она имеет право делать все, что хочет, и не спрашивать меня. Жизнь связала нас в такой тес­ный узел, и это заставляет нас страдать, -- ее в первую оче­редь, меня, да и Машку тоже.

Ника Турбина, 1995 год:

-- Хотите очень большую правду? Что мне сказать о том, что было в то время? Кроме того, что я уже сказала -- холодно, голодно, тяжело. Очень хотелось тепла, любви, людей, рук, глаз, извините за банальность. Очень хотелось трахаться по любви, а не так, за что-то. К тому же, писалось то, что никому на хрен не было нужно. Сначала от этого было херово, потом от этого было кайфно, своего рода мазохистский кайф был, -- слава Богу, что не надо, от этого тепло и замечательно. А потом стало все равно. Надолго. Очень надолго.

...Когда я выходила замуж, мне должно было вот-вот исполниться 16, и когда я позвонила маме, (я не видела ее годы), просила дать мне разрешение на выезд -- иначе надо было забеременеть, а мне не хотелось. Я поняла, что я здесь не выдержу, не выживу, у меня были волосы по пояс, я была худенькая, красивая девочка. Я хотела жить. Вышла замуж -- и очень много потеряла. Мой муж -- милый человек, психолог, у него своя клиника в Лозанне. Ему было 76 лет, итальянец, вполне дееспособный как мужчина, лучше, чем 16-летние мальчики. Так что все это было красиво и трагично -- как растоптанная роза.

-- А как вы видите свое будущее?

-- Никак. Может, у меня будет 10 детей... Я хорошо, кстати, го­товлю, а вот шить не умею. Вдруг выйду замуж за богатого, не надо будет штопать, только варить. А если серьезно, то планы на будущее -- как тот бисер, как песок -- сквозь пальцы. Я могла бы ответить: "Вы знаете, Толя, у меня будущего нет, я живу се­год­няшним днем и глупыми сентиментальными женскими надеждами". По­смотрим. Но я пишу, это меня еще поддерживает. Может, оста­нусь ни с чем и буду писать, может, меня это загнет, а может, поддер­жит, -- не знаю.

Ника Турбина, 2000 год:

-- Более-менее все течет, движется. Я заканчиваю режиссерские курсы, режиссер театра и кино. Сейчас как-то подхалтуриваю, то в "Утренней почте" снимусь, то еще где-то, такие мелочи, чтобы как-то на плаву удержаться. Со стихами все прекрасно, пишутся. Жив еще курилка. Я не буду читать, но они есть. Единственное, что случилось, -- если раньше, написав стихотворение, я забыть его не могла, то в последние годы -- может, это из-за алкого­лизма -- ничего наизусть не помню, уже надо читать по бумаге. И свой блокнот недавно потеряла со всеми стихами. Было обидно до слез.

...Сейчас в Ялте работы нет, денег нет, все тихо там помирают. Машке 13 лет уже, здоровая кобыла. Думаю, лет до 15 она там по­живет, а потом будет поступать в Москве. А что ей делать в Ялте -- на панель идти или огурцами торговать? Мама лежит, очень се­рьезно больна. А бабушка пашет, как конь.

-- Что это за темная история такая, которая произошла с вами три года назад?

-- Какая же темная? Упала с 5 этажа, вот с этого балкона. Да, очень неудачно -- жива осталась.

-- Писали, что вы вытряхивали коврик...

-- Да, так я сказала. Перед операцией -- а у меня было 12 опе­ра­ций, -- приезжает девушка с микрофоном, у нее профессия та­кая, старая как мир, а я лежу, умираю от боли, -- и я просто сказала -- "иди на..." И девочка пошла... И после этого начала писать подобные вещи про коврики и прочее. Я что-то там отве­тила потом, что самое низкое для газеты -- "рыться в чужом бе­лье"...

Сейчас я вас посмешу. Месяц назад меня нашла каким-то левым пу­тем секретарь детского писателя Альберта Лиханова. Я пришла к нему. Лиханов сидел, долго на меня пялился, задавал совершенно хамские вопросы. Наконец, я говорю: "Альберт Анатольевич, зачем я вам вообще нужна? Я свое время потеряла". -- "Я книгу пишу. Вы как подопытная мне очень нужны". -- "Как подопытная?" -- "Ну, как из маленьких гениев дураки вырастают". Я не утрирую, все так и было. На самом деле очень смешно...

P.S. Однажды Ника выступала в Киеве. С ней была мама, которая уже носила Машу. К ней тогда кто-то подошел и спросил: "У вас второй гений родится?" На что Майя Анатольевна в ужасе отве­тила: "Не дай Бог, достаточно одного".

В статье использованы материалы фильма Анатолия Борсюка "Ника, которая..." и "Ника Турбина: история полета", премьера которого состоится 21 января в 22.25 на канале "1+1".


С фотографии отрешенно смотрело мимо лицо - до боли странное, даже где-то знакомое. Красивое. Даже слишком красивое, но красота эта сошла не с обложек журналов, а так, словно бы это было и не тело вовсе, а обнаженная душа. По-детски чиста, пусть и увидевшая в жизни все плохое и хорошее. Взрослая до того, как сама в растерянности от своей взрослости. Солнце заглядывает в ямы с навозом, но не оскверняется (Диоген Синопский). Бегущая от смехотворности мира и стремящаяся к нему от безысходности одиночества. Ждущая манны небес­ной и видящая, что заслужила ее сполна. На губах, выдающих почти мгновенную реак­цию ее глаз, застыла грустная улыбка, где-то обреченная, где-то с хитринкой. На­смехающаяся над беспомощностью попыток помочь себе. И боль бесконечная в глазах. Кадр из фильма.
Лежа в постели Володя размышлял над увиденным и его не покидало чув­ство, точно он вновь вспомнил что-то, когда-то забытое. Как будто бы вернулась память. Вроде бы он давно знаком с этой девушкой, имя которой - Ника Турбина.

А вдруг и нет? А вдруг не то? Увидеть и узнать... Услышать и увидеть... Верно ли это? Прийти и сказать:” Вот он я. Весь ваш. Ну я пойду...”. Что может быть мудрей? А? Я хочу знать. Вот и я прийду к ней и скажу:” Странное у меня тело какое-то - у тебя другое... Знаешь ли ты обо мне? Нужен ли я здесь еще?” И мне все равно, что прозвучит в ответ: “Да” или “Нет” - боюсь уйти настолько далеко, что меня будет не догнать. Потому и не ухожу. Я вернусь, ибо не уйду далеко настолько, чтобы забыть. Потому и не ухожу. Никогда. И пропасть между тем и этим. Пус­тота. Между мной и тобой пустота. Эй! слышишь меня?! Между мной и тобой. Пустота. Между ножом и петлей. Петлей на окне. Петлей за окном. Пустота. И любовь. Между мной и тобой. Война. Война за любовь. Война за любовь к войне. Война за любовь к войне за любовь. Война за любовь к войне за любовь к тебе. Любовь. Что может быть мудрей, чем жертвоприношение себя? Ничего. Ибо это красиво.
” Крылат ли он? И кто дал мне право вспомнить тебя? И вспомнить еще один раз? Но где ты теперь? С кем ты сейчас? Сестра  или мать или кто-то кто ждет на земле... Тепло ли тебе? А если тепло - то не скучно ли в этом тепле? Крылат ли он?...” ©(БГ)



ІІІ. Ветер превращенный в иней

Ко мне  прийдет собака
в молочно-белой шкуре
И разразиться драка
сильнее ветра-бури
Мое худое тело
она порвет клыками
Я дрался...
Я был смелым...
Со слабыми руками...
     ( Дельфин )

Не така як всі -
замовляй таксі...
     ( С. Вакарчук)


По разбитой, в колдобинах, дороге шел человек. Справа от него текли теплые чистые реки и зеленели ароматные, поющие свои песни, леса. Слева - жгли костры, танцевали под уханье больших и маленьких барабанов такие же как и он - недошедшие. Ноги еще не устали, но на левом запястье отсчитывали дни часы. Через пятнадцать дней человек свернул с этой дороги и побрел вглубь перспективы. Вдруг кто-то лишний появился и зашагал рядом с ним. Годы они шли молча. И когда закончилась ночь, тот, лишний, заговорил.
— Куда ведет эта дорога, ты знаешь?
— Да.
— А почему я рядом, знаешь?
— Нет. Я иду своей дорогой, пусть и неразличима она, если смотреть под ноги.
— Нам по-пути, брат.
— До развилки. Я не уверен в том, что ты тот попут­чик, которого я ждал. Ты молчал слишком долго. Это мой дом.
— Это мой дом. Почему ты считаешь, что попутчик, ко­торого ты ждал, увидит в тебе своего  попутчика?
— Смею надеяться.
— Я ждал такого попутчика, как ты.
— Я ждал другого. Того, кто уходит молча.
— И ту, что приносит дождь?
— Пока я не заплачу. Куда ты идешь?
— С тобой.
— А куда я иду, ты знаешь?
  — Куда я тебе укажу.
— Укажи мне дорогу к большой, прохладной воде, края которой не видно; к бескрайним степям, пахнущими звездами; к ульям городов и к пропасти, нако...
— Земля круглая, брат…
На голубой асфальт неба грохнулись два тела, в полете ви­девшие друг друга лишь мельком, и то - недолго. Последнее, что они увидели, перед тем как упасть - два тела в белых одеждах, лежащие на голубом асфальте неба. Что им сниться?

На телеканале “1+1”, куда позвонил Володя, ответили, что Борсюк А. Д.  бывает там крайне редко, а его домашних координат они дать не могут и не дадут. Молодой человек отправил письмо на канал “Борсюку “до востребования”, на которое, спустя полтора месяца, никто так и не ответил. Постепенно-постепенно он остепенился в отношении срочного поиска встречи с Никой в одиночку. Ничто, входящее в человека извне, не может осквернить его; но что исходит от него, то оскверняет человека (Христос). Как сахар, растворенный в стакане чая, посте­пенно спадает на дно, так и стремление Володи обволакивалось мглой депрессий. Земфира могла бы ему очен помочь только самим лишь знакомством с ним - про­шел бы депресняк, сковывавший руки. Рост ради роста - идеология раковой клетки (Эдуард Эбби). Но она упорно не отвечала на его, сообщения по E-mail, отчего Вовкина болезнь только прогрессировала. Не обошлось и без ма­ленького чуда: в конце апреля ( в следующий день, после падения станции “Мир” в океан ), он нашел в электронном почтовом ящике послание: “ привет косячишь... ты- отча­янный... земфира.” Парень откинулся в кресле и три минуты тупо смотрел в пото­лок. Ему было плевать на содержимое ( как тогда, так и по сию пору непод­власт­ное его разуму) и просто радовался. Через не­делю вновь получил сообщение от певицы с предложением пообщаться в реаль­ном времени,  но что-то не сложилось ни со временем, ни с чем что странно. Все больше и больше пил, чем пугал не только прохожих, но уже и друзей. Мирный, добрый, но веселый настолько, что все хорошее отходит на второй план.
План отличный. Вера без дел мертва (Христос). Все тот же - достать Зем­фиру. Ну там все было - пьянки дебильные, знакомства ненужные, простуды, си­гареты т. д. И вообще - о чем мы? Да, любовь - это то чего не может не быть. По­чему Бог не здесь? И не ви­дим его глаз напротив, а они - как всегда. С каждым. Всего лишь три его глаза. С каждым. И мы не можем понять  - как?  С каждым... А Он в этой комнате и не у всех в сердце лишь потому... Потому что  нельзя отречься от себя. Очень умно ска­зано, кстати. Ну уже помолились об ожидании чуда от чудных на первых страни­цах. Молитв не должно быть много - молитва должна быть одна. Как жизнь. Кстати: вот если бы собрать всю жизнь в одну кучу, сплющить так, чтобы оказа­лась одна, все-таки жизнь и не больше - бу­дет ли это создание одиноким? Одинока ли она? А сотворивший ее - одинок ли он? О бессмертии мечтают миллионы людей - тех самых, которые мучительно думают, чем бы занять себя в дождливый воскрес­ный вечер (Сьюзен Эрц). Зачем же он сотворил жизнь, как не для того, чтобы лю­бить ее и наслаждаться взаимностью? Вообще - о чем мы?.
Приходит как-то Вовка к Валере и говорит: “Привет, Валера!”. Тут видит - Валера смотрит на него с укором и бинт протягивает. Вовка зеркало, значит, раз­бил зачем-то. Ну, Вал, он добрый, значит, а наш полугерой наорал на него за од­ним махом так, что тот его за дверь выставил в два часа ночи. Но все равно потом впустил. Такая вот житуха.
А то было Владимир водки накушался очень, задолбал друзей своих, в Крым собиравшихся на машине ехать да так, что они бросили его в квартире од­ного и свалили на другую. Ну, сидит он в той другой квартире на полу и вокруг него кружок друзей. И спрашивают мальчика с видом умным таким. Или этаким: “Ты где взялся тут?” Вовочка молчит и молчит. Потом двадцать минут прошло. Потом все всё поняли и побежали спасать внутренности квартиры, оставшейся с открытой на­стежь дверью. При чем тут Ника? Непонятно... Да, там он еще со своим другом Тёмой познакомился. И с Лешей, и с Барошей, и с Катькой, и с другими. Вот и описано глубоко выше, как проходил следующий год. План отличный. Все тот же - достать Земфиру. Ну там все было - пьянки дебильные, знакомства ненужные, простуды, сигареты т. д. И вообще - о чем мы? Да, любовь - это то чего не может не быть. Почему Бог не здесь? Может потому, что нельзя все время смотреть в глаза лично каждому? Не, конечно, он может. Но мы же не боги, извиняюсь. Не Он. И не видим его глаз напротив, а они - как всегда. С каждым. Всего лишь три его глаза. С каждым. И мы не можем понять  - как?  С каждым... А Он в этой ком­нате и не у всех в сердце лишь потому... Потому что  нельзя отречься от себя. Очень умно сказано, кстати. Наберите команду плыть в рай и попробуйте сделать стоянку в аду на какие-нибудь два с половиной часа, просто чтобы взять угля, и какой-нибудь сукин сын  останется на берегу (Марк Твен). Ну уже помолились об ожидании чуда от чудных на первых страницах. Молитв не должно быть много - молитва должна быть одна. Как жизнь. Кстати: вот если бы собрать всю жизнь в одну кучу, сплющить так, чтобы оказалась одна, все-таки жизнь и не больше - будет ли это создание одино­ким? Одинока ли она? А сотво­ривший ее - одинок ли он? Зачем же он сотворил жизнь, как не для того, чтобы любить ее и наслаждаться взаимностью? Вообще - о чем мы?.
Приходит как-то Вовка к Валере и говорит: “Здарова, Валера!”. Тут видит - Валера смотрит на него с укором и бинт протягивает. Вовка зеркало, значит, раз­бил зачем-то. Ну, Вал, он добрый, значит, а наш полугерой наорал на него за од­ним махом так, что тот его за дверь выставил в два часа ночи. Но все равно потом впустил. Такая вот житуха.
А то было Владимир водки накушался очень, задолбал друзей своих, в Крым собиравшихся на машине ехать да так, что они бросили его в квартире од­ного и свалили на другую. Ну, сидит он в той другой квартире на полу и вокруг него кружок друзей. И спрашивают мальчика с видом умным таким. Или этаким: “Ты где взялся тут?” Но это не при чем. Вот Вовочка молчит и молчит. Потом двадцать минут прошло. Потом все всё поняли и побежали спасать внутренности квартиры, оставшейся с открытой на­стежь дверью. При чем тут Ника? Непонятно... Да, там он еще со своим другом Тёмой познакомился. И с Лешей, и с Барошей, и с Катькой, и с другими. Вот и описано глубоко выше, как проходил следующий год. Я - молодец! При чем тут Ника? Не обижайте ее... За стенкой всю ночь скрипела кровать, а сосед шагнул в окно и полетел уми­рать. Я долго смеялся, глядя ему вслед - он никогда не узнает, что его больше нет. Нет! Нет! Нет.


ІV. Каждый человек ищет свой путь

Ночь...
Я улетаю
На кладбище
новорожденных снов
Ночь...
Выбираю
самый лучший
В котором нет слов
И прочь! Прочь...
Я вижу свет - значит я ослеп
Я помню что все что я - это бред...

К концу осени 2001 года к Володе вновь вернулось желание сделать что-то серьезное, кроме как забивать письмами почтовый ящик Земфиры. В один из дней ( это было немного позже - 16 декабря ), он написал ей необычное по форме письмо. Зачем? Просто так.

Существует способ проверить, выполнили вы свою миссию на Земле или еще нет: если вы живы - то еще нет (Ричард Бах).


В Интернете Володя нашел домашние координаты Анатолия Давидовича и, однажды вечером, позвонил ему.
— Добрый день, меня Володей зовут.
— Я Вас слушаю…
— У Вас есть электронный адрес, на который я смог бы отправить сообщение с аргументами по поводу того, что я хочу адрес Ники Турбиной попро­сить?
— Скажу, что Ника просила не раздавать ее адрес незнакомым лю­дям. Хотите - вложите письмо в чистый конверт и пришлите на “1+1” с пометкой “Борсюку. Для Ники” - я сам отправлю.
— А можно принести его Вам домой? Я знаю куда.
— Ну что ж... Приносите.
Состояние (назовем его “эффектом присутствия Ники”) все больше обвола­кивало душу и теперь, когда Володя на компьютере писал письмо, он чувствовал трепет, присущий не просто неизвестной даме, а именно ей, Нике.. Письмо получилось красивым и смешным.

Любое убийство грех. Я сказал.

Привет  Ника!
Мы не знакомы. Не стану давать советов - я не даю советов, не стану банально философствовать - мне сейчас не по душе эпи­столярное  философствование.  Я не затем...
У меня предложения.


Мне с тобой  интересно  и  я  жду общения с тобой. Ты мне уже интересна...
Для того чтобы  нам удалось пообщаться - я должен  стать интересен  тебе ( правильно?).  Я не стану  рассказывать ну там где я родился или как проходила жизнь. Мне  22 года. Я вообще не хочу  вые..ываться - мне это в тягость. Слушай...
Вот  если  бы  сейчас  передо мной  встал выбор: самовыра­жат­ся  посредством  обыденного общения или самовыражаться посредством  моего  твор­чества - я выбрал бы последнее.. Так вот...   
Если  непонятно - прочти еще раз, но мне кажется - я до­ходчиво объяснился.
Мммм....  короче...  на остальных страницах - фрагменты  этого самого, моего  творчества. Все. Всматривайся в него, пока не надоест.
Потом  продолжу...


Ну вот...
Теперь есть  два варианта:
первый -  тебе на…рать;
второй  - тебя заинтересовало.
Если  второй - опять два варианта:
первый - фильм  тоже  бывает  интересным, но это не значит , что нужно бежать скорей  звонить режиссеру;
второй - наоборот.
Если  первый  -  делай что хочешь.
Если  второй  -  продолжай читать.

Если  второй:



P.S. Твоего московского адреса  я  не  знаю - это письмо  отсы­лал  Борсюк  Анатолий  Давыдович.
P.S 2. Извини за сухость. Ты большая умница. Только живи.

bashetunmy@pochta.ru

kosyak


Упаковав письмо, Владимир поехал в центр на Крещатик. Шел, быть мо­жет, первый снег и жутко резал прикрытые веки. На улице паренек долго искал квартиру Анатолия Давидовича, как потом оказалось, перепутав но­ме­ра домов. Отдан конверт был жене режиссера с просьбой, соответствующей си­туации. И мир наполнился ожиданием ответа.
Ответа не было долго. Как и не случилось вовсе. Понятно, что  причины этого могли быть такими: письмо к Нике не дошло; оно ей оказалось неин­тересным; Ника не знает, что ей написать в ответ; ее ответ Володе еще не пришел. Было решено ждать  до Нового года  и, если ничего не случится - выбить у Борсю­ка конкретный адрес Ники и самому отправить заказное письмо.  Начиналась зима. Красиво. Улицы, словно просеки в заснеженном лесу, площади - поляны. Особенно мило в центре и на Днепре. Как в школьном сочинении на тему “Киев зимой”.

ЯНКА

- За Косяка… Ehf! хи

Вовку уже три года мучил сон, приснившийся ему в час смерти Тимура. И больше из интереса или азарта, питая непонятные надежды ( поездка в Москву пока в его планы не входила) Володя вышел из дому.
Сперва молодой человек  поехал на рынок, что у метро “Дарница” и, купив две желтые розы, пошел пешком к “Черниговской”, по пути заскочив на секунду до­мой к подруге Инне  и подарил ей диск и еще чего-та. На “Черниговской” сел на маршрутку и вышел с нее не там, где нужно. До Лесного кладбища надо было идти еще километра два по заснеженному пустырю.

Он одернул руку. Сквозь дрему пробуждения почувствовал, что к его предплечью что-то нежно и настойчиво прикасается. За миг до неслучившегося прыжка в сторону, его рот зажала ладонь. Ее вкусный запах переполнял аромат можжевелового дерева и был он каким-то искусственно пластмассовым, еще  более вкусным. По губам растеклось странное чувство, как-будто бы он поцеловал самого себя. Щекотка плавно достигла мозгов. Сбив эту чужую руку в сторону, перекатившись в право, он сел. Впереди, спиной к нему, сидела женщина, поджав колени к груди и обхватив их ру­ками. Волосы ее в свете луны сияли фиолетовым заревом. Он не понял - это был шелест прибоя или же звук речи пришелицы.
— Это море.
— Я знаю, - ответил.
— Нет. Это море.
— Ну  и ?..
— Молчи. Это - море.
— И чт...,- вмиг оказавшись рядом, она залепила муж­чине оплеуху.
— Я сказала: “Молчи!”,- когда парень поднял взгляд - оцепенел. У женщины не было лица - лишь овал, словно недорисо­ванный художником, повесившимся из-за этого.
— Говори, пока я плачу,- прошептала.
— Где я?
— Спишь, - девушка взяла его руку,- закрой глаза и ты увидишь,- обняла за шею,- видишь тот берег? там утро уже... Вот сейчас проснется...,- с этими словами, человек лежащий на про­хладной бронзе прибрежной полосы, в котором он увидел..., под­нялся и пошел к воде, оставив лежать на песке девушку,- ну...  увидел?..
— А что со мной будет? Куда я ... то есть... куда он пошел?
— Утонешь, если не переплывешь это море. Поплыли!,- она потащила парня в воду,- плыви первым, я за тобою. В пути можешь рассказывать о нас с тобою.
Он думал с чего начать минут, наверное, двадцать, пока впереди не показалась полоса синего берега.
— Смотри! Мы доплыли... Слышишь?,- мужчина  огляделся и никого не увидел рядом...
...Спустя время он вышел на сушу. Нежно прикоснулся к предплечью спящей девушки. Она была красива. Не успела еще как следует стряхнуть с себя дрему - он зажал ей рот ладонью. Рас­теклось чувство, как-будто бы обнял самого себя. Рука пахла ветром и был этот запах каким-то искусственным. Тело вырвалось, отбросив его руку.
— Это море.
— Я знаю, - ответила.
— Нет. Это море.
— Ну  и ?..
— Молчи. Это - море.
— И чт...
...
...Они уходили вглубь материка, трепеща по ветру белыми пустыми одеждами. Когда-нибудь они снова уснут  врозь и им снова присниться тот берег.

...
— Это море.
— Я знаю. Это море.
— Это море.
— Море...
— Это море...
— Море это...
— Это.
— Это...
— Я хочу домой.
— Там небо.
— Небо...
— Это небо...
— Это...
— Это...
— Небо где?
— Там.
— Небо там...

Ну и чт...

Здоровье Вовка угробил, работая в метро. Не самой работой, а тем, что частенько приходил поспать в вестибюлях и коридорах на бетонном полу. На кладбище, по колено в снегу, он заблудился. Помнил лишь то, что Костик похо­ронен на широкой, едва засаженной могилами просеке. Когда эта просека все-таки предстала пред его мутным от усталости взором, юноша испугался - могил было в тысчу раз больше, чем два года назад, летом. Не стоит описывать метод поиска могилы Кости - настолько он простой. Володя сгреб снег с  вертикальной гранитной стеллы - взгляд или из под воды, или в полынью крестообразную, и там - теплеющее холодное солнце. Посидев, покурив, попив пива, послушав музыку, оставив цветы на снегу, Владимир двинулся в путь на другой конец Киева, на дру­гое кладбище - Байковое.

АНЕЧКА
— Кто должен упасть, Анечка?
— Ты меня спрашиваешь?
— Если стрелу запустить в небо - никто не упадет.
— А птицы?
— Надо уметь стрелять.
— Лучше не стрелять вовсе.
— Говори это не мне.
— Так что Вал про меня сказал?
— Глупый ребенок.
— Стрела упадет...
— Надо уметь стрелять.
— Надо уметь летать.
— Лети.


  Приехал уже затемно. У последних продавцов купил четыре желтые гвоздики и еще какой-то неясный желтый букет искусственный и пошел вгору к колумбарию. Могилу Тимура Володя с трудом разыскивает в  бес­снежную погоду в светлое время суток, а снега по колено. Могила представ­ляет собой квадратную гранитную плиту сантиметров двадцать на двадцать и столько же в высоту. Взобрался на заснеженный холм и побрел по нему к подно­жию другого холма, где, по его расчетам, должна находиться дорожка, у обочины которой и похоронен его друг. Вдруг правая нога провалилась куда-то вглубь и слегка хрустнула. Секундой позже на снег упали остальные части тела и все, что было в руках. Вынув ногу из пустой лунки для праха, подобрав вещи и держа их над головой так, как солдат при переходе реки вброд держит оружие, юноша сде­лал шаг, ступив на гранит могилы, скрытой снегом. Так летают космонавты на батуте и камушки по воде так прыгают. Вовка грохнулся оземь, больно разбив правое бедро. Вконец измотавшись, мокрый , снежный и злой, он дошел до аллеи. Короче пришлось руками очистить полкладбища от снега, но могилу молодой человек так и не нашел. Решил оставить цветы просто где-то на снегу, попросив у Тимура прощения и попросив понять его. Поразмышляв несколько секунд над таким исходом своего похода, копнул руками еще не копаный снег и сходу на­ткнулся на надгробие: “Худошин Тимур Николаевич  4. 05. 1979г. - 1. 03. 1998г.” и фотография красивая. 15 декабря 2001 года. С двумя букетами желтых ромашек, Володя вернется сюда 18 июня следующего лета и воткнет в землю крестом две свечи. Тимуру и Нике.



V. 911

Буду завжди -
ти так  і знай...
Другом твоїм.
Ну і нехай...
( С. Вакарчук )

Жуткая тоска свалила человека, проводившего взглядом поезд на юг, в ко­тором уехала из Киева половина его друзей. Как у ребенка отняли любимую иг­рушку. Он не плакал уже сто один год и три года и теперь не получилось. Устал уже встречать Новый год в одиночестве. Было больно и страшно, как страшно бывает человеку заблудившемуся в лесу в день собственных похорон ночью. Про­бовали?
Работая на следующие сутки, в ночь на 31 декабря, Володя позвонил Ежику.
— Привет! Где Новый год встречать будете?
— У Темы на квартире пока Джона нет. А что?
— Мне негде.
— Приезжай. Я лично тебя приглашаю.
— Я Теме позвоню - узнаю, что и как.
— Приезжай, - это был сюрприз, которого Вовка уже не ждал. Друзья очень любят и ценят его, но никогда не звонят ему первыми. Почему? Привыкли, что он сам их находит, когда нужно. И когда не очень.
Он расцвел до того состояния, что написал эпитафию на могилу плееру “Кассио”, взорванному им девятью часами позже. Убитому плееру.
Слышащие! Не проходите мимо...
Снимите с ушей проводов паутину
Прислушайтесь к  эху, пока еще живы...
Разорвало петардой мои тонкие жилы.
Тёма попросил Вовку привезти с собой на квартиру, сдаваемую им, Тёмой, их общему другу Джону, который уехал в Крым, на Магуп, побольше того, что можно съесть, 40 гривен новогоднего взноса, три лампочки и чего-то еще.

…

-…

Дверь ему открыл Бароша, кроме которого в квартире находилась  незна­комая Володе девушка. После общих, ничего не значащих фраз, Максим повесе­лил друга рассказом об утренних авантюрах компании. Входная дверь захлопну­лась так, что стало невозможно открыть ее снаружи. Тема влез на крышу, с наме­рением спуститься на свой балкон оттуда. Потом вызвали бригаду слесарей и за­платили им немалые деньги. Ну скорая еще пожарные я тоже думаю что это лишнее.
Новогодняя еда готовилась дома у Кати, подруги Ёжика игрушки уже хрустели под ногами и через пару часов ее надо было перенести сюда, что и было сделано за три ходки Вовкой и двумя незнакомыми ему парнями, звали которых Юра и Митя.

КОСТЯ
Над ямой могилы
Через иллюзорный мостик
Я прийду к тебе -
Жди меня, Бесов Костик...

После третьей ходки все трое испугались количества народу, собравшегося на тот момент - около 30 чело­век, что сидели в одной комнате и все они были незнакомы никому, кроме Тёмы. Да и Тема их в общем-то не приглашал. Аж обидно.
Вовка не пил алкоголя уже полмесяца и собирался не пить до наступления следующих суток. Процесс приготовления новогодних яств завершился в поло­вине двенадцатого и решено было проводить старый год. Тут наш парень не вы­держал и быстренько напился, упал на стол и больше ничего не помнил.
Проснувшись утром в дальней комнате на тахте, не понимая как оказался в таком положении, вышел в коридор и завопил:
— (непечатное слово)! Кто меня спать отправил?!! Мне же обидно... Я ничего не ви­дел!
— Успокойся, Косяк, - заулыбался Тёма, - ты тут такое вытворял, что Митя поволок тебя спать.
— Не могли его остановить?
— Мы уже позже заметили, что тебя нету - я нашел тебя в спальне, растормошил - ты встал, шатаясь.  Я говорю: “Косяк, пойдем гулять”. Ты сказал “Угу” и упал... Мне что тебя за ноги по полу тащить надо было или как?
— Все равно вы все засранцы!
— Успокойся, еще повисим...
С водкой, пивом, вином, вином, марихуаной и с салатом Оливье, размазан­ным по брюкам, наступил вечер, за ним ночь и сон под утро.
— (непечатное слово)! Где моя майка?
— Откуда мы знаем, где твоя майка?
— Если я не найду свою майку - я напьюсь и мне будет все равно.

Бред какой то

Проснувшись утром второго января, Володя услышал гам на кухне и побрел туда.
— Ёж, а  вдруг Дзо вернется...
— Вернулись уже все, кроме Дзо...
—Не понял… А вдруг вернется - куда он пойдет в первую очередь? … … … . .. .
Косяк, не гони! Это подсудное дело.
— (непечатные слова)!

Мальчик-с-пальчик едва прийдя в этот мир, стал указывать направления; Кощей Бессмертный имел странную фамилию; хочется верить, что Баба Яга на самом деле добрая; Буратино глуп и по­тому улыбки не вызывает; Колобка съела лиса; хочется стать Ко­лей Герасимовым - сдавать бутылки и встретить Алису; говорят, Гагарин был плохим летчиком; не ломай да не обломиться; кто за­роет мою могилу?



VІ. Машина

... До последней до точки побежали летать!..
З. Рамазанова

...Маленький-маленький мир -
беги, пока хватит сил...
NN

Утро второго января продолжилось безумным, невнятным общением  прия­телей, в котором то здесь, то там проскальзывал здравый смысл, тут же заливав­шийся портвейном. Володя произнес фразу, после которой мир, до этого бессмысленный в своем течении прочь,  задрожал, рождая новую мечту. Его под­брасывало и уносило ввысь, то опускало с тяжелым грохотом на землю. Спустя минуту все утихло и смотрели на него удивленно замолчавшие приятели.
— Ты серьезно, Косяк?
— Да.
— Когда едем? Я согласен.
— Попрошу отпуск в феврале. А с машиной проблем не будет?
Косяк, - безумный в своем удивлении Тема протянул Володе руку, - договариваемся сейчас, что едем...

НАТАША

- Люблю…

— Да. Вчетвером поедем - я, ты, Бароша и еще кого-то прихватим, чтоб расходов меньше было.
— А адрес? Ты же не знаешь его.
— Найду по-любому. Обязательно узнаю. Тема, машина точно до­едет?
— Успокойся... Главное, чтобы трасса хорошей была.
— Я возьму отпуск раньше - после десятого января и поедем!
— Я могу только после 23-го - у меня институт.
Что это было? Парень, еще секунду назад не помышлявший ехать в Москву, вмиг, без раздумий и сомнений согласился со своим же предложением незамедлительно туда отправиться. Так гении творят ше­девры, не в силах потом объяснить природу их явления.
С этого дня Володя все силы направил на расчеты поездки к Нике.

АНАРХИЯ
— Я тебя люблю и не больше.

 Сперва надо было найти ее адрес. С деньгами проблем не предвиделось. Об  отрицатель­ной реакции Ники на его приезд, Вовка думать не желал - главное в том, чтобы застать ее дома. Через несколько дней договорился с Темой о дате поездки 16 ян­варя, так как Никин день рождения приходился на семнадцатое, что все равно оказалось неправдой.
В интернетовском адресно-телефонном справочнике Москвы Турбиной Ники Георгиевной не значилось. Следующая идея показалась парню малоэффек­тивной - написать письмо ее родителям в Ялту, чей адрес он знал и объяснить си­туацию. Решено было выпрашивать Никины координаты у Борсюка, а если уж и здесь не повезет - ехать без адреса и искать его в Москве.
Тёмина “Таврия” пусть и была раздолбанной, но утешало то, что практиче­ски без конфузов она за два дня доезжала до Крыма и обратно в Киев. Что насто­раживало - рассказы о том, что трасса в очень убогом  заснеженно-обледене­лом состоянии и непонятно было как примут автомобиль московские гаишники. Поезд выглядел более надежным вариантом, но менее привлекательным в денеж­ном и эстетическом плане.
Морозным воскресным утром  Володя и Артем, встретив­шись на станции метро “Майдан Незалежності”, пешком отправились в гости к Анатолию Давидовичу, купав ему в подарок бутылку коньяка. На лестничной площадке, где они втроем встретились, случился короткий и содержательный раз­говор:
— Добрый день, Анатолий Дави... Давы... Дави... дович! Я - Володя, если помните Никой интересовался с месяц назад. Звонил Вам...
— Та-а-а-к...
— Я пришел за адресом - в свое оправдание могу сказать лишь то, что люди иногда не догадываются о том, что могут очень помочь кому-то...
— Ну что же... Сейчас напишу, - спустя минуту режиссер вернулся с листиком на котором знаки сливались в понятия: “ \ м. Октябрьское Поле \ ул. ******     ** кв.**\ “, - но знайте, ребята, что у нее есть хлопец...
Еще спустя полчаса друзья пили на центральной площади коньяк, перели­тый в пивную бутылку.
— Знаешь, Тёма, я понял почему он от коньяка отказался.
— Ну я тоже догадываюсь.
— Потому что это херня, а не коньяк.

Быть может, существо, о котором ты знаешь лишь понаслышке или которого ты мельком увидел в толпе похожих, и ранило кото­рое твою душу теплом прикосновения своей души вовсе не случайно протянуло руку в твою сторону? Беги! Беги от него, беги от этого обстоятельства. У тебя есть дом, у тебя есть друзья, го­товые помогать тебе пока ты их не прогонишь, но ты не сможешь их прогнать... Беги же! ведь ты не сможешь помочь всем своим физическим присутствием, а если кому и почудиться нечто, то не тебе. Так беги же! Беги прочь, доказывая встречным свою пра­воту, но не поверят они тебе и с жалостью посмотрят в глаза твои. Они бегут оттуда, бегут назад, обратно, в поисках той протянутой им руки и души, отхватившей и забравшей с собой ку­сочек их сердца. Бегут они назад, понимая, что могут никогда не успеть. И встречают их те, которые так и замерли на года с про­тянутой рукой и пустота в их глазах.
Беги же!... Земля круглая и ты обязательно вернешься на тот перекресток и застынешь на года с протянутой рукой. И когда проплывет мимо знакомая тебе душа, поймешь что ты все успел по­терять, оставив себе лишь одно - память сердца.
Так зачем же ты слушаешь глупость моих слов - некуда бе­жать! Остановись и возьми ту руку и спроси у тех очей - что хо­тите вы от меня? И услышишь в ответ - а что ты хочешь от нас? И ответ прост - узнать тебя и не отпуская друг друга.
Так не будь же подобен путнику, уходящему из дому с пус­тыми карманами потому что не голоден он; не будь подобен богачу вынимающему деньги из фонтана - не ему эти деньги брошены; будь подобен слепцу, расспрашивающему о звездах; будь подобен глу­хому, что пытается услышать пение птиц; будь подобен младенцу, пытающемуся говорить.
Быть рядом - здесь любовь. Быть рядом - быть вместе. Но здоровый должен научиться хромать или же хромой должен стать здоровым если хотят быть вместе они.
Так схвати же ты своею рукою руку, держащую твое сердце и не отпускай ее ни за что. Не отпускай ее, пока не станет она вырываться, силясь убежать но и тогда не отпускай. Не отпускай ее пока не онемеет твоя рука и когда не станет сил удерживать родное, скажи ей: “Беги же, беги! Ищи руку, что сильнее моей руки - укажет она тебе дорогу обратно. Утекай!”



VІІ. Вагонные споры

Разбита машина,
Стертые шины.
Разбили машину!
Стекло ветровое-
Рука на отвесе.
Оплаканы лесом
Цветы полевые.
Кулак разожмите,
Как слезы-ромашки.
Разбили машину.
Машину убили!
Найдите ту трассу...
Ника Турбина

11 января вечером Владимир заехал в гости к Джону, у которого сидели странные люди, представившиеся гостями  из Смоленска. Они говорили о каких-то грибах, которые стоили немалых денег. Вовка достал из сумки и поставил на стол, ко всеобщей радости всех, кроме хозяина квартиры, бутылку водки. Джон конструировал из разобранного магнитофона  татуировочную машинку, которую впоследствии назвали “Жаба - 1м” -  парня, который впоследствии набил Джону тату в виде тех же пресловутых грибочков, называли Жабой. Подписали и сфото­графиро­вали.
— Джон, я уезжаю. Тема знает.
— Один?
— Один. С вами со всеми договариваться - лучше не надо.
— А мы тут при чем?
— Такие же балбесы.
— Так ты на поезде?
— Через полтора часа.
— А уверен, что Ника тебя впустит?
— Хочу надеяться. Я Теме каждый день звонил,  пытаясь все сплани­ровать, уговаривал его заняться этим - он говорит, что такие вещи за двадцать минут решаются. Я прикинул, чем это может закончиться и решил сегодня ехать. Вот. Единственное что тяжело - это одному в поезде. Ненавижу.
— Так ты же ужрешься и тебе пополам все будет.
— Конечно.
— Только к людям не приставай. Мне рассказывали, что ты здесь на Новый год творил - ты придурок!..
— А, прикинь - идет мужик по улице, несет два пятилитровых бут­лика воды с бювета. Я к нему подрываю такой, ору: “Да (непечатное слово) ты меня со своим майонезом!!!”. И падаю на него - повезло, что не попал. Морду об снег себе раз­бил. Вот.
— А чего “майонезом”?
— Чтоб смешно было. Радоваться надо.
— Вы Косяку не удивляйтесь, - прокомментировал гостям ситуацию Женя,- он по жизни такой сорванный. Творит всякое... Полная гото­вальня!
— А мне нравиться... И вообще счас тебя в окно выкину. Вот.
— Сколько я просил тебя, чтобы тебя не было пьяным в этой квар­тире...
— Я трезвый пришел!
— А теперь какой?
— Трезвый! Я работаю над собой...
— Рабо-о-та-а-ю-ю-ю..., - передразнил Джон друга, - я тебе всегда рад, но только трезвому. Косяк трезвый такой классный! Ты же сопьешься!
— Пять лет бухаю - еще не спился...
— Ну ты и выдал, - рассмеялись люди, - ты до Москвы нормально доберись.
— Мне нужно. У меня еще для себя литр “Приморского” есть. На­жрусь и усну.
— Ты пьяным пока уснешь, достанешь пол поезда.
— Я в купе еду - потенциальных недовольных меньше будет. Все, мне пора.
— Удачно съездить, Косячина! Москве привет...
В троллейбусе по дороге к метро “Минская” у Володи стащили кошелек с мелочью. Вообще это был первый раз в его жизни, когда он имел при себе пусть и пустой, но кошелек.
В попутчиках по купе оказалась женщина лет сорока с дочерью лет четыр­надцати,  а четвертое место было свободным.

САША  МИРОНОВ
— Как мне относиться к Нике?
— Как хочешь.
— Кто я для нее?
— Один из самых близких ей людей.
— Я могу ей чем-то помочь?
— Люби ее и делай что хочешь.

Когда поезд отчаливал от вокзала, Володе привиделось, что едет он не в Москву, а куда иначе. Заметавшись по ва­гону, тормоша пассажиров, парень закричал: “Куда едет этот поезд?”. Потом все понял и успокоился.
Когда литр вина из пакета перекочевал в его желудок, а потом и дальше, в купе вошли два милиционера, попросив Вовку пройти с ними.
— Вещи забирать?
— Бери, - они провели парня в купе проводников. Дальнейшего, вплоть до возвращения в купе, Вовка не смог вспомнить. Кроме трех моментов: пока он шатался между проводницей и ментами, до слуха доносилась морализи­рованная речь одного из них; второй милиционер резко пододвигает ему листик исписанный и просит расписаться внизу; Косяк курит в тамбуре, глядя на себя в отражении темного окна - и по лицу текут слезы. Все вещи и деньги на месте, ни­кем не отобранные. У него свойство очень редкое в таких количествах - удачно выбираться из хреновых ситуаций.
— Зачем Вы это сделали?, - спросил он попутчицу, - чем я Вам мешал? Ну нес пургу... Что изнасиловать или убить, или ограбить кого хотел?..
— Моя дочь тебя боится...
— Это ли повод других так наказы­вать? Спите спокойно, дорогие друзья.  До завтра.
— Спокойной ночи.
Уснув на второй полке, Вовка грохнулся на пол. На лету за­метив на нижней полке девушку, которой здесь раньше не видел и то как стол пролетел рядом с его головой.
— Блин... Что-то я грохнулся сверху... Не беспокойтесь - я сейчас об­ратно полезу, - он влез обратно, - хотите стихи почитаю?
— Не стоит.
—  Осторожно! Осторожно!
      Поберегите лопасти
      Засоряют ваши горы
      Мои пропасти...
...   Смешно?..
...   Раскажу вам анекдот
про аэровокзал
но он не смешной
вот и рассказал…
...   Я чист как младенец
 Я справедлив как святой
 Я честен как ангел
     Я скромен...
...  Юра Гагарин слетал на орбиту
 Я написал об этом
 Мы квиты...
— Володя! дай поспать - что ты за человек такой?
— Поэт, блин, я!..
...  Хочу  умереть
растворившись печалью
Я буду с вами
Я возьму вас с собой
Я люблю вас
Не бойтесь
Сегодня
Зима...
Ближе к утру (пролетая он заметил рассвет в окне), Косяк снова сиганул вниз и так на полу и уснул. Утром же его угостили кофе и еще какими-то вкусно­тами. Спасибо!..
— Это Москва?
— Да. Доволен?
— Ага.


VІІІ. От любви до измены

В Москве Володя был в 1991 году и жил в трехстах метрах от Никиного дома и теперь в киоске купил пять красных тюльпанов ей в подарок.
Чем нравиться Москва Володе... Своей огромностью; сумасшедшими авто­мобилями;  быстрыми пешеходами - осторожными, с отменной реакцией на раз­дражитель; московским говором; русской душой во всем; широкими проспектами. Не нравиться злобными людьми; серостью; негармоничностью в архитектуре; слякотью; милиционерами; ценами.
Через дорогу от Никиного дома приятно радовал очи жилой комплекс “Алые паруса”. Красиво!
На двери парадной красовалась коробка домофона, без разговора по кото­рому дверь не откроется. Главное - чтоб кто-то оказался дома.
— Да!?!, - после звонка Володи в динамике раздался мужской голос, отдававший металлом.
— Я к Нике,  я из Киева...
— Заходи - пятый этаж.
Дверь в квартиру открыл интересной наружности парень с едва заметной загадочной улыбкой.
— Ника в ванной. Проходи на кухню, Вовка, - на приехавшего тут же свалилось чувство, называемое “де жа вю” - очень забавно, - ну рассказывай, с чем приехал?,- Саша (так  звали  парня) внешне выглядел   лет  на тридцать пять и оказался милым и снисходительным по отношению к немного растерявшемуся гостю, - что привело тебя сюда?
— Считаю, что мне нужно познакомиться с Никой. Это мутная тема...
— Так расскажи, чтоб мутной не казалась.
— Водку будешь?, - Косяк выставил на стол литр украинской водки “Первак”, - интересна мне она... ничего, что я так?..
— Проблем никаких - мы с Никой Георгиевной очень хорошо друг друга понимаем, - дверь из ванной открылась и из-за нее, кутаясь в махровый ха­лат, вышла та, которую Вовка не ожидал увидеть такой - лишь заметив родинку над ее губой, он перестал сомневаться в подлинности Ники Турбиной. Слегка смущенная и с какой-то нервной дрожью, пронзающей все ее тело, но все-таки с уверенной походкой и со смелостью во взгляде, красивого цвета волосы загора­живали один глаз и полщеки. Лицо человека - это так много! Лицо... Потом его внимание нацелилось на руки девушки - он догадывался, как они могут выглядеть. Он видел много изрезанных рук, руки резались при нем, но - сейчас Косяк видел другое - по венам, по венам, вдоль, поперек, вдоль, поперек, поперек, по венам и швы, и швы, и рваные раны и швы... А глаза! Он видел много глаз, в которых ютилась небесная боль, но - не те... В этих было все: отчаяние о неслучившейся радости; грусть мудреца; нежелание иметь больше боли, чем есть и стена, воз­двигнутая затем, чтобы не впускать боль внутрь, но и не выпускать ее наружу, иначе - смерть... И дрожит стена эта слезой! И свет...

ЛЕНА
— Ты меня до сих пор боишься?
— ...
— Точно так  же!
— Думай, как со мной общаться.
— Думай, что думать.
— Боюсь.
- Говорят, что бояться Бога - это очень правильно. Но бояться его панически - не знать его любви. Ты первая начала...
— Что начала?
— Ты начала меня бояться прежде, чем возник повод, от меня зависящий.
— Мне казалось, что ты меня с ума сведешь своими поступками. Я не хочу тебя бояться, но не могу иначе.
— Полюби. Как того, кто не виноват в том, что его бояться. Знаешь, почему о мертвых нельзя думать плохо? Потому  что это возвращается обратно. Как плевок из колодца. И ты можешь сколько угодно верить в то, что  ты меня извинила - это все не то. Подари мне что-нибудь... Просто старайся думать лучше.
— Что именно?
— Что нибудь. Не я  к тебе прийду - а ты ко мне прийди. Куда? Да хоть к реке, хоть к морю, хоть в чистое поле, хоть в лес - мне все равно, но прийди обязательно.
— А если никуда не ходить?
— Можно, но сложно. Подари мне что-то.
— А если не подарю?
— Читай сначала... Не изучай меня- это сложно.
— Тебе цветы подарить?
— Не ищи мою могилу - ее нет. К тому же я не собираюсь умирать.
— Зачем я тебе нужна?
— Если вместе невозможно и врозь никак - лучше вместе.
— Сложно идти куда-то, если знать, что  там тебя никто  не встретит.
— Не спеши думать. Целую в щечку...



— Ты знаешь, чего она умерла?
— Я знаю, о чем она думала перед смертью.
— О чем?
— Это не самоубийство. Но она и не просто упала. Вот где-то между.
— Это жертвоприношение себя?
— …. Нет. )


Глаза эти кричат: “Смотри! Смотри на мой свет и любуйся им! - где ты еще такое видел? - чист он, как и чиста душа моя! Но за что?... за что мне так больно?”. Никины глаза - это очи неба. Кто еще жив, чтобы видеть его и наслаждаться им? С такими глазами умирают боги, и с такими глазами смотрят люди на их воскресение... Они пугаются, да не бояться. Вот кто зряч!  Но сейчас были лишь чувства.
— Привет, Ника! Я Вовка из Киева. К тебе приехал... Прикидываешь, у меня друг умер, давно уже...,- Косяка сходу за­несло туда, куда он не собирался влезать. Ника, пока он рассказывал свою историю, смотрела то в пол, то в окно, то мельком и мимо, то с вызовом, типа: “ На меня смотри! Я сказала! Не в мозги, а дальше...”

С О Н   № 1
В облаках пахло раем. Вместе с ними вертелась, выбиваясь из придуманного ею самой графика, планета с красивым русским именем - Земля. Парили заливаясь смехом и слезами ангелы, но их никто не видел. И не было больше никого,  кто смог бы сбегать за сигаретами.
Музы дарили вдохновение тем, кто о них писал; тем кто крал у них вдохнове­ние, убивая таких же и тем кто писал об этом. Внизу дымили заводы и от их едкого дыма музы дурели и спускались еще ниже.
Лишь Великий Дворник разгонял облака, отгоняя подальше небесных жителей, сберечь их от расправы, спасти... Но они указывали на него пальцами и плакали: “Что ты делаешь? - мы не черти, так не гони нас снизу!”.
— Ты знал к кому идешь?
— Да.
— Кто я для тебя?
— ??.
— Скажешь мне это после. Перед тем как упасть.
— Упасть куда?
— На облака.
— Спасибо.
Явился Господь и начал урок математики  -  никто не мог понять, почему нельзя делить на ноль. Нолями оперировать не захотели и решено было собранием архан­гелов учиться считать до трех с четвертым неизвестным в скобках.
Потом был урок смеха со своей глупости и со смеха других. Пятерки достава­лись только тем, кто  улыбался и плакал. Плюсы - тем кто не скрывал слез. И сна­чала.
— Земфира моя вторая жена!, - выкрикнул Косяк, после чего обалдело посмотрел  на Нику.
— Ты ждешь ее. С чего ты взял, что она твоя жена?
— Будущая...
— Будущая.
— Я не говорил. То есть... я лишь открыл рот... а звук это только звук - главное что мыслей никаких не было!
— Между небом и землей...
— Я не воюю - я убегаю.
— На расстояние взгляда. Это твоя жена, Вовка.
— Откуда тебе знать?
— А это не я сказала!
— Это я..., - из школы вышел Господь, закончивший урок сдержанности и веры, - я сказал это лишь потому, что тебе  так хотелось. Но могу сказать, что жена твоя вовсе не Земфира, а Пугачева, - все становилось похожим на сон, - читай  мои книжки, там есть такая тема: “Верою и сама Сарра (будучи неплодна) получила силу к принятию семени, и не по времени возраста родила, ибо знала, что верен Обе­щавший” или “Что унываешь ты, душа моя, и что смущаешься? Уповай на Бога, ибо я буду еще славить Его, Спасителя моего и Бога моего”. Вот  так. А есть еще такой парень имя которому - Сатана, и его со мной путают многие, потому как я лю­блю его очень. Я уношу свои мозги домой - дайте руку...
...
— А я с Богом разговаривала!
— Не ты одна , - Косяк обнял Никушины ладони. Они были теплыми и живыми.
—  И что он тебе говорил?
— Ты знаешь когда я умру.
— Умрешь вместе со Вселенной. Со смеху. А я?
— 45 мартобря 34098 года.   А  я?
— Ты все знаешь.
— Я не хочу знать. Я - человек!
— Ты нужен мне.
— Я буду с тобою - я приду.
— Когда ты придешь?
— Молись и приду. Смотри - мы сейчас вместе, а ты чувствуюешь оди­ночество...
— Мы боимся расстаться. По­дарить фотографию?
— Что?
— Какую фотографию?
— Это ты что-то про фотографию сказала... Я тебе ничего не говорил. Пойдем на море купаться...
Они шли мимо заснеженных, обледенелых конструкций, похожих на замерзшие реки. Шли и пели: “ Как просто стать пеплом... как просто стать пеплом...”. Взглянули вниз и увидели под собой теплое-теплое море.
— Прыгаем?
— Нет. Летим.
— Спасибо.
— Люблю тебя.
Внезапно на краю явилась их  взору как обычно.
— Ты куда?
— Купаться с Никой. Ты Пугачевой не видела?, -во сне тоже реально съюморить, - хошь - идем с нами...
— Это я фотографию просила.
— Не гони!
— А теперь слушай сюда!, - заорала Ника на подругу, - пока ты будешь глазеть в будущее... слушай внимательно дура!.. пока ты будешь глазеть в будущее и думать, что знаешь его... и  пока будешь наполнять прошлое тем, что знаешь - не быть нам вместе. Тебе, девушка, веровать надо, а не глазеть по сторонам!  Хочешь - я могу сказать, что будет... А нет - закрой уши... Ты знаешь кто я?

МАШКА
— Будь умницей, Маша.
— Как мне к тебе относиться?
— Спроси у бабушки или у мамы.
— Им можно верить?
— Им - да.
— А тебе?
— Ты спроси...

Этот парень редко видит сны - он их чувствует. Чувствуй и ты.  Честно -вы будете только друзьями. А в осталь­ном - все правда. Такая история.
— Земфир! Почему ты с нами, - спросил Вовка ту, которая смотрела в небо взором полным надежды. Если влить в него еще и недостающую веру - станет он другим - с болью, ранящей сердце и не менее прекрасным, - во сне ты видишь только то, о чем думаешь, когда просыпаешься. Забывай, что твоя жизнь - это сон , - Косяк обнял Нику и поцеловал ее подругу в щеку.
В школе затрубил барабан, приглашающий Господа на урок терпения. Через секунду ничего больше не было.

По ходу разговора стаканы периодически наполнялись водкой и вновь пус­тели. Саша в разговоре принял позицию больше наблюдательную, лишь изредка подкидывая фразу-другую.
Косяку понравилась собачка Гуша - смешная, с перевязанной головой вследствие воспаленного уха. С умным видом, улыбаясь, она бродила из кухни в комнату и по коридору обратно, не издавая звуков. Этакое молчаливое привиде­ние. Кот Гвоздик же передвигался более локальным маршрутом - между ножками стола и стульев, терясь боками о голени сидящих здесь. Еще одна живая душа - сидящая в клетке, стоящей на кухонном шкафу под потолком, крыса-альбинос Килька. За окном темнело.
— Вовка, в письме твоем доллары были для моих расходов на обще­ние с тобой... Так ты извини - я сразу побежала в гастроном и купила себе кол­баски - кушать хотелось очень. А письма после фильма пачками приходили от со­чувствующих и поклонников... Твое пришло уже позже, когда этот вал писем прошел... Ты извини, что я не ответила - я вообще писем не пишу - не умею я этого делать и все тут! Даже в Ялту... Ну напишу: “Здравствуйте, родные мои!”, а что дальше писать - не знаю... Вроде бы и есть, что сказать, а не могу... Че ты смурной такой?
— Это внешне. А вообще - я устал очень. В поезде проблемы при­ключились... Такое.
— А что ты вытворил?
— Пьяный был...
— Значит так, Владимир... Ты надолго в Москву приехал? Если тебе негде жить - живи у нас - это запросто. И вообще никуда не уходи - здесь оста­вайся. Я с тобой по городу поезжу - увидишь Москву. У тебя еще в Москве дела есть кроме меня?
— Нет. Я на три дня приехал...
— Можешь и на дольше остаться - сколько нужно - столько и живи...
— А к тебе Земфира не приезжала?
— Нет, - девушка  улыбнулась, - а что ты спросил?
— Мало ли... Если бы я знал адрес - сейчас бы поехал. А чего у тебя ноги порезаны?
— Пьяная была - бутылкой порезала. А что?
— Ты стихи еще пишешь?
— Да. Работа есть - работаю в театральной студии, сейчас... режиссе­ром... сейчас спектакль ставлю - “Крестики - Нолики”. Зарплата - меньше, чем у дворника... Сашка - в прошлом известный актер... Миронов его фамилия, но это не при чем... Андрей в смысле не при чем... Снимался много. А теперь вот вы­гнали его из театра и он со мною вместе работает - в детской группе. И еще в дру­гом месте у него работа есть - там нормально платят. А вечером по району Сашка бомбит - видел внизу девятка бежевая - это наша... Спасибо за крымское вино - соскучилась... А сало - вообще обалдеть... Так ты остаешься?
— На три дня, - Косяк положил на стол восемьсот рублей, - послезав­тра утром я уезжаю.
— Я потом тебе их верну - эти деньги. Это - моя зарплата месячная. Ну ты с Сашей посиди, а я пойду отдохну, замучилась со всеми вами, - Ника под­нялась с Вовкиных колен.
Как она там оказалась? Есть фотография, где они сидят в кресле, прижав­шись друг к дружке щеками и Ника зырит в объектив, типа: “ Чего нада?!.”. Фотоап­парат стоял на раковине умывальника, установленный на автоспуск. На столе - стаканы и соленые огурцы, за окном - темно. Неизвестно, что чувствовали, как вообще проходили они по тропинке, на середине которой обняли друг друга. Факт тот, что хотели они одного, вот и оказалась Никуша у парня на коленях. А Саша то выходил куда-то, то снова входил. На одном месте никто не сидел. Девушка ушла в комнату отдыхать.






От автора

                Далеко не боги...
                Дух Святой

Здравствуй, воспринимающий слова мои.  Что хочешь найти ты на этом месте? Зачем открыл книгу и с жадностью глотаешь строки? Чего ты ждешь? От­куда мне знать - сможешь ли ты, поняв написанное, остаться прежним? Как твое имя? Я не знаю тебя. 
И кем бы ты ни был, чтобы ты не делал - не для того я вывожу слова эти,  чтобы указать тебе путь верный - ты сам все увидишь.  И как бы глуп ты ни был - не для того я вижу глаза твои, чтобы научить тебя чему-то - ты сам поймешь,  что нужно понять тебе, сам узнаешь свое.  И как бы умен ты ни был - не затем я множу окурки, чтобы умней стать тебя. Творю, потому что нужно что-то делать - иначе невозможно.
Так останься со мною.
Пролог

С той поры прошло много зим.
Докуривая сигарету, он любуется рухнувшей на город настоящей весной. Глаза испуганно подмигивают Солнцу,  бьющемуся в окнах проезжающих мимо машин,  сквозь темные стекла которых мир кажется ярким и живым. Как на деше­вой фотографии. Еще он видит людей.  Они неторопливо снуют взад и вперед,  наверное не догадываясь,  что без их согласия на них пялятся чужие глаза,  в их разговор встревают чужие уши и во все это вникают не менее извилистые мозги . Там,  в прекрасной дали,  дремлет замученная зима,  празднично взлетают в тем­ное небо окурки и губы упрямо скользят по губам затирая тоску . Он пишет по­весть , уже решив , что в прологе будет правда.

Глава 1

Пятнадцатое сентября 1996 года было залито серым дождем. Ветер вырывал зонты из рук прохожих. Перемахнув через ограду из металлических прутьев , он выбрался из прыгающей толпы  размером в пол-стадиона и отправился на поиски людей,  пожелавших бы расстаться с сигаретой -другой. По случаю праздника, поле было устлано брезентом,  по которому слонялось великое множество таких же страждущих как и он.
Анкета этого парня в службе знакомств выглядела бы так: ”17 лет от  роду; худощав,  рост выше среднего; волосы темно-русые,  средней длины; глаза карие ; вредные привычки - курение; увлечения - спорт,  музыка; мечты- заниматься лю­бимым делом ,  хорошо выглядеть...”. Люди,  которые хорошо его знали могли бы дополнить эту анкету: ”Безмерно горд; необщителен , но любит компании; скро­мен,  мягок; самоуверенный. Страдает косноязычием...”.Опытный психолог со­общил бы: ”Неоправданно горделив; в общении держит собеседника на расстоя­нии; мировоззрение шаткое,  неустойчивое из-за отсутствующего фундамента; вдумчив; много комплексов...”.  Если бы Вы попросили его самого рассказать о себе - он сказал бы :”Меня зовут Косяк”. И глубоко улыбнулся бы почувствовав Ваше,  как ему казалось,  офонарение.
Так Косяк уже десять минут бродил по полю,  выпрашивая сигареты и складывая их в карман черной кожаной куртки,  спасавшей его от вечерней про­хлады,  чтобы после раздать по сигарете друзьям. Его гордыня спала,  убаюканная царящим весельем,  лишь изредка  ворочаясь во сне и о чем-то невнятно бормоча.
Он подошел к скамеечке,  поставив ноги на которую,  на заборе сидела не­большая компания.
— Привет ребят!.. Закурить будет?, -  произнес Косяк. Его речь пронизывал странный акцент,  появившийся не так давно неведомо откуда. Он говорил волно­образно,  растягивая гласные,  делая по несколько ударений в одном слове,  еле слышно произнося окончания. Люди впервые услышавшие его,  как правило,  не удерживались от вопросов по поводу этого говора,  на что Косяк  обычно отве­чает: “Да я не знаю откуда это... не знаю”. Он действительно не знал этого,  но и не пытался избавится от акцента. Он ему казался несколько мелодичным. Да. Че­ловеку,  когда он задумывается над подобным,  либо нравится его голос,  либо не нравится. Володе (а это настоящее имя Косяка) нравилось. Исключением было его пение. Но он еще задумается над этим позже.
А пока он услышал свой голос — ”Привет ребят!.. Закурить будет?” Через секунду ему уготовлено встретится с Тимуром - парнем его лет,  чем-то похожего на него самого.
Вдруг  к Косяку подскочил человек странновато-симпатичной внешности с печатью востока на лице и серьгой в левом ухе. В голубой джинсовой жилетке с четырьмя  красными буквами на спине : “А”,  “Р”,  ”Б”,  ”А”. Что эти буквы зна­чили Косяк не знал. Да и увидел он их не сразу,  а уже после. Это к слову...
—Блин!.. Иди сюда!, - произнес человек. Казалось , он был приятно ошарашен появлением Косяка. Потом Володя будет вспоминать его взгляд- ино­гда из-за желания вновь искупаться в светлой печали,  да найти что-то... То о чем написано дальше. А иногда просто так,  потому что иначе не получается. Что-то в этом есть...
—Постой. Меня зовут Дзо, - продолжал Тимур, - я давно хотел с то­бой познакомится... Мы видели тебя на прошлой неделе , на концерте.
— Ну и...
— Ну,  как-то не получилось тогда  познакомится. Тебя как зовут?
— Косяк. Я вообще-то сигареты стреляю. У вас есть?
— Да,  сейчас... Идем покурим.
— Не-е, - ответил слегка опешивший Косяк , - меня друзья ждут. Так даешь закурить?
— Куда ты торопишься?..
На корточках у забора сидел паренек , забивающий марихуану в оболочку от сигареты.
— Знакомься. Это -Паук.
— Косяк .
Косяк пробовал курить травку лишь однажды,  примерно год-полгода назад и заметил что ничего необычного,  вопреки рассказам любопытствующих,  ку­ривших с ним,  не ощутил. Еще они говорили , что в первый раз,  обычно,  ничего нового не чувствуется. Володя не знал как относится к таким домыслам.
Также  не знал он , что его ждет впереди. А если бы в то время хорошо при­задумался - то,  все равно,  ответил бы :”Либо жизнь,  либо смерть”. И был бы прав. И даже если бы пришлось,  то не поверил бы,  что в ночь с 3-го на 4-е июня 2001 года он будет сидеть в красном гостиничном кресле среди куч белья и ,  водя ручкой в тетрадке,  слышать,  как его город заливает дождь. Скоро полночь.
Сегодня он проснулся после обеда,  запихнул в рот кусок пирога с абрикосовым вареньем , испеченный мамой и вышел курить. Потом, позавтракав,  лег на диван рядом с котом и о чем-то думал. Думал, потому что он человек,  а люди всегда ду­мают ,  даже если им кажется,  что их мозги пусты. Еще он думал о девушке ,  с которой они не знакомы - Косяк все время про нее думает. Уже ночь,  его глаза скользят по написанному и он думает. ”Может не стоит делать таких отступле­ний?.. ”Внезапно вспоминает,  чем закончилась его последняя пьянка в День Киева — в последнее время это стало обычным финалом пьянства Косяка.
И ему это нравилось.
—Здравствуйте, Вы куда едете?, - услышав вопрос, обращенный к ней, женщина лет тридцати взметнула на Косяка широкооткрытые глаза и ,  вско­чив,  убежала прочь.
— Ты далеко едешь?, - спросил он симпатичную девушку , смотря­щую в окно.
— ?!!
— Едешь далеко?, - в ответ - тишина, перебиваемая стуком колес, - ну ладно... я пойду...
Он пошел дальше, позабыв о людях ,  наполнявших вагон электрички. Из­редка они напоминали о себе притягивающим взгляд цветом одежд.  Сказать , что Володя не обращал на этих людей никакого внимания - сказать неправду, но он был поглощен странным занятием настолько,  что разговоры ,  взгляды,  движения присутствующих являлись фоном ,  скрытым туманом.  Он ждал... Долго ждал.  Ловил ее взгляд, поглядывая в окно...
— Здравствуй! Куда путь держишь?
— Что?
— Куда едешь?
— В Фастов, - казалось эта девушка была не так напугана , как предыдущие.
— Угу. А я в Мотовиловку. Я там выйду - вот увидишь.
— А почему ты так говоришь?
— Ну, во-первых - чтобы знать ,  как долго мы можем общаться, во-вторых - чтобы тебя успокоить. Я не бандит.
— А я и не подумала так.
— Ну я же не знаю о чем ты думаешь. Мало ли... Ты хорошая. Не расценивай это как комплимент,  это немного не то... Все равно ты хорошая , -де­вушка улыбалась,  не отстраняясь от свалившегося на нее общества Косяка.
— Знаешь,  я сегодня нажрался.
— Почему?
— Ну... просто... Так... Просто приходиться по вкусу. Расскажи что нибудь.
— Что? ?
— Я могу рассказать,  если тебе интересно. Но это не значит , что это моя проблема , которая мне жить не дает. А если и проблема - то не единственная. Мне все равно,  о чем рассказывать. Лишь бы говорить...
— Ну...
#
— А если бы твой муж плакал,  тебе было бы приятно?
— Да... Только если бы мы были одни. Ну ты и личность...
— Какая разница. Ну, конечно, разные бывают комплексы и ты имеешь на них право. Но все равно. Я готовенный. Вот, бывает,  с кем-то разгова­риваю пьяным, а они думают: ”Да он же пьяный...”А я вообще не вижу разницы между мной трезвым и мной пьяным. И , просыпаясь ,  меня ничего не мучит по поводу моих вчерашних поступков.
Косяк замолчал.
— Ну что? Легче стало?
— А чего ты решила , что мне должно стать легче?, -они общались мягко и спокойно, -я не потому с тобой общаюсь. Мне просто приятно с тобой. А потом все будет обычно. Вот. Отчего я плачу? Если утрировать - моя боль и мои слезы независимы друг от друга.  Я не могу плакать о десяти потерянных рублях. Плачу ни о чем.  Мне просто нравится это настроение,  нравится когда слезы по щекам.
— Ты хочешь быть слабей?
— Нет.  Плохой вопрос ...  не к месту. Раз на то пошло - я не хочу быть сильней,  не вижу смысла. Я мог бы быть сильным. Где я хотел бы быть мертвым.  Ме-о-ортвым... Это не мои строчки.
— А чьи?
— Неважно.
— А что тебе мешает быть мертвым?
-  ?.. Посмотри на того,  на которого никто не смотрит , просто потому,  что его дела не цепляют.  Может здесь вина тех,  других? Человек всю жизнь лелеет какую-то светлую мечту,  но вкалывает на стройке,  потому что ему ему нужно кормить се­мью.  “Он слаб! Он не может найти выход! ”А может он уже нашел этот выход? а те, другие,   не могут его понять и поверить ему? Они некомпетентны. И он все понимает не хуже меня. С другой стороны  - не могут все подряд казаться офиген­ными. Может я продолжу...
Скажи просто - “Красиво!.. ”Вообще , если человек стремится быть лучше, сильнее кого-то — всегда найдется тот,  кто окажется лучше него самого. Я стал как собака, - не унимался Косяк , -все понимает, а ска­зать толком ничего не может.
— Я бы не сказала.
— Но я это чувствую. Я теряю себя...
— Как?
— Вот так. Я хочу быть прежним. Иногда почти получается, а потом опять срываюсь куда-то. Я себя теряю. Пока! Я выхожу, - он ушел размазав слезы по лицу.
Три часа ночи  с третьего на четвертое июня 2001 года заняли воспомина­ния недельной давности. Все так же крутятся-вертятся стиральные машины , наби­тые махровыми полотенцами и за открытым зарешеченным окном моросит дож­дик.  Косяк может отвлекаться по любому поводу. Так поступают все.  Так посту­пали Паук и Дзо.
— Нет я такого не курю, - промычал Косяк.
— Не куришь?.. Вообще , что ли?
— Да . Меня друзья ждут. Я пойду... Идемте со мной!
— Подожди. Я оставлю телефон Ежика,  моего вокалиста,  он скажет где меня можно найти. Катя,  дай ручку , если есть,  - обратился Дзо к девушке с серьгой в губе, сидевшей на заборе, - и листик какой нибудь.  “411-24-**.  Антон ”Ежик”.  Звони.
— Хорошо, - Косяк отправился к друзьям.
Они сидели-стояли у кромки поля,  ужиная какими-то бутербродами.
— Где ты был?
— Я познакомился с хорошими ребятами, идемте к ним!
— Не-е, -почти в один голос ответили те кто ответил.
— Не,  там классные ребята. Траву курят. Они мне телефон оставили, - он по-детски радовался.
Его смутили взгляды друзей. Странные взгляды... Косяк понял , что лучше не продолжать эту тему.
— Ну все... Я домой. У меня последняя электричка.
— Косяк! Да ты что? Сейчас будет “Deep Purple”...
— А потом? Мне пора.
Высунув голову в черной повязке, стягивающей волосы,  из окна элек­трички,  радуясь ветру,  долбящему по лицу,  залетающему в рот,  шелестящему в ушах,  он ехал домой. Город,  скрывшийся за горизонтом,  еще совсем недавно казался ему чем-то далеким,  непознанным. Почему? И что за этим последовало?

Глава 2

Володя сидел на полу светлой незнакомой комнаты,    вглядываясь в царя­щий внутри хаос.   Они,   взрослые,  так часто пользуются словами,    с помощью которых,  ,  по их мнению,  ,  можно описать происходящие перемены.   Как много слов они знают! Как много они для них значат!!! Но ведь все дело не в словах и даже не в звуках - у каждого свои ассоциации... Одна и та же фраза в восприятии разных людей имеет  разное содержание.   Аргументы? Присмотритесь дальше.  И дальше... И дальше. И так - до точки. Непонятно?  Не Вам одному это непонятно - может,  еще двум-трем . Остальным  же все  ясно,  как им кажется.   А некоторым даже нравится...
Его бросила мама.   Наверно,  она никогда не вернется.   Где она?  Ее здесь нет!..  Хочется что-то сделать - но ЧТО ? Он плачет,  до смеха не радуясь детям,  хлопающим ладошками по стене ,  справа от Володи,  пытаясь поймать солнечный зайчик,  вылетевший из зеркальца существа в белом халате.   Он плачет ,  не зная , что мама скоро вернется и уведет  его из этого детского сада.
Он бесконечно одинок.  Так одиноки бывают не только взрослые. А хочешь - он  назовет тебя дураком ?  Зачем?.. А зачем ты это читаешь? Хочется?.. Вот  и ему хочется.   Хочешь - назовет?.. Нет?  Он уже назвал,  а ты все читаешь... И он прав.  Нет?  Дурак!  Кому он говорит ?  Тому кто этого хочет. Зачем?  А  разве не интересно? Он говорит слова... Пытается сказать что-то пришедшей маме. И го­ворит.   И не получается.   Но ведь есть что сказать .  Он не полено. “Все люди одинаковы”, - скажет он позже.
Два года назад он родился.   Родился в городе Фастове,  который располо­жен в шестидесяти километрах от  Киева,  на юго-западе.   Родился с проломлен­ной головой,  получив кровоизлияние в мозг,  после чего,  на двадцать минут  остановилось его сердце.
— Я родился мертвым, - скажет Володя обкуренным Дзо и Костику, просто любуясь ситуацией.
А пока он спит в койке детского сада,  прислонив пальцы к горячей батарее  центрального отопления. Ему не больно. Больно будет , когда водяной пузырь протрется о жесткую поверхность половой  дорожки ,  устилавшей пол веранды у него дома.
Он  рос спокойным  и  послушным  ребенком,  часто получая по шее от ро­дителей ни  за что. С кем  того не было? Обыкновенное детство обычного ребенка.
Огорчила четверка,  полученная в первый день учебы в первом классе.  Он чувствовал ,  что это несправедливо,  ведь он знал ,  но сказать не мог.
Класса до седьмого Вова  учился очень хорошо,  потом - перестал делать домашние  задания. В его жизнь явилась музыка,  с лицом  корейца Цоя. Он пе­рестал учится, только посещал занятия и каким-то неясным образом ,   достаточно верно отвечая  на  вопросы преподавателей. Первый стих  сочинил в глубоком  детстве ,  осенью ,  у тети в постели. Спустя время эти строки не смогут всплыть в памяти - что-то про осень и журавлей.  А тетя рассказывала  о своей  поездке на Кавказ. ”Там воздух чистый-чистый и люди долго живут”.  В углу,  напротив кро­вати,  висела  икона - ее очень боялся  Вовочка днем,  отгораживаясь от взгляда святого подушками. Но была ночь и он боялся теней.

Я ждал тебя за углом.
Ждал и думал про тебя,
                какая будет в нас семья ...
Ждал и думал.
Вышла ты и стало ясно,
как-будто яркая звезда упала прямо мне в ладони...
Но это была ты...  ,  —  так  писались стихи  осенью девяно­стого года. Потом  Володя выбросит  этот серый блокнот на чердак своего дома... Ему разонравится свое творчество  до стихов написанных в шестнадцать лет,   ко­торые со временем  так же  разонравятся.

   ...Эти улицы запомнят мой пьяный взгляд
   Эти звезды запомнят искры моих папирос...

...Ты меня узнаешь сразу -
у меня на пятке метка
   И со мною рядом будет
большая лысая брюнетка....

В это время Косяк станет искать выход из родных трех сельских улиц.   Он хочет  заниматься музыкой ,  общаясь с людьми,  понятными ему и  этим его ам­бициям было тесно здесь. Приезжая в Киев,  на Майдан,  где собирались те,  чьи интересы могли сходиться с интересами Косяка,  он подолгу сидел  на парапете  фонтана  и  ждал ,  что кто-то подойдет к нему ,  предлагая познакомится. Но ни­кто не подходил...
Летом  1996-го он раздобыл телефон  парня,  который мог бы помочь Ко­сяку в его планах.
— Алле!.. Мне нужен Игорь.
— Я слушаю.
— Привет.
— Привет...
— Меня зовут Косяк. Твой телефон дал Еха.
— А кто такой Еха?
— Ну ... как? Вы незнакомы? Это... а.... Сергей из твоего села.
— Из какого села?
— Из Боровой.
— Сергей? Такой черненький,  живет у  реки?  Его Ехой называют?
— Ага. Он  говорит  ты музыкой увлекаешься...
— Ну.
— Я хотел бы с тобой познакомится. Зачем?.. Мне нужна новая ком­пания.
— Ну... интересно... Хорошо ,  я скоро приеду в село -  там  встре­тимся.
Странно... Косяк был удивлен легкостью,  с которой Игорь согласился на его предложение.
Игорь приехал. Косяк пел песни. ” Кто ты такой ,  что бы мне говорить ,  кто я такой?..”  Игорь  сказал: ”Классно!”.  Косяк снова удивился - он ведь и петь-то толком не умел.
— А чего у тебя есть послушать? - спросил Игорь на следующий день.
— Ну ... Идем ко мне,   там  посмотрим.
— Я “Алису” возьму...
— Бери.
— Ну хорошо, - сказал Игорь через несколько часов, - вот мой адрес:
“ ул. Драйзера *  кв *”, - надписал он листик.
— Я приеду. Пока.
Косяк приехал. Потом  еще раз.   А через два месяца случилось пятнадцатое  сентября.   Еще через двенадцать часов Косяк ушел стрелять сигареты.  С этого повесть и начинается.

Глава 3

Она засыпала под выкрики города
Она засыпала на каменных плитах
Свернулась калачиком  слушая шорохи
Закрыла глаза и забылась... \©(Еж)
Сцены , как таковой не было.  Был зал, величиной в половину спортзала средних размеров.  Половину зала занимала публика, созерцавшая музыкантов, занимавших оставшуюся часть помещения, находившегося на втором этаже  Дома  детского творчества Минского района Киева, что в десяти  минутах ходьбы от  станции метро “Минская”, на  Оболони.
После знакомства с Тимуровой компанией  Косяк  частенько попадал в этот, пахнущий осенними поцелуями в аромате вина , набитый ощущениями ве­сенней оттепели , район, являющий собой северную окраину города.  В западной  части этого массива находился пивной завод “Оболонь”, где можно было купить дешевого разливного пива  и отправится на восток - к  заливу реки Днепр и глядя не чаек , ищущих корм думать о море. А можно купить водки и побродить по дождливым улицам, ищучи уютный, светлый дворик, в котором  никто не поме­шает  бояться того, что никогда не случится, особо не  задумываясь над происхо­дящим. Или сев в метро ,отправится куда-нибудь в центр. Например, на Андреев­ский спуск. Там можно встретить кого-то интересного, приятного, денежного, пьяного, пьющего... Или никого не встречать.
Или в душном вагоне укатить на юг, продолжив свое существование там. Жить в палатке у самого синего моря или  в уютном домике. Засыпая понимать, что радость где-то здесь, рядом. Мрачнеть , завидев тучи , надвигающиеся с гор.  Подвывать ночному ветру, рвущему волны. Проводить взглядом корабли и ко­раблики , уплывающие за край неба. Проводить время наполненное  теперь уже воспоминаниями.   Ждать шторма...

...Они стремятся к дну загаженной  бездны
Ведь может быть что там обретается правда
Их попытки подняться с колен бесполезны
Но все мысли направлены к какому-то завтра
Про них никто не скажет доброго слова
Над могилой не будет торжественной  речи
Они куда-то срываются  снова и снова
Позабыв про угрозу тяжких увечий
Но где-то в глубине теплого сосуда
Копошатся мысли и ругаются скверно
В каждом из нас  смеется Иуда
Но назвать нас предателями было бы неверно! ©(Еж)
Группа “Арба” выделялась на фоне остальных , принимавших участие в концерте групп, способностью притянуть к себе внимание публики, не оставить ее равнодушной к происходящему на сцене. У микрофона извивался Ежик, чей голос , манера исполнения и тексты казались неожиданно зрелыми для восемнадцати­летнего парня.   Музыкой заведовал Дзо  - он продумывал гармонию и играл на ритм-гитаре вместо, видимо, плохо умеющего делать это Ежика. Сейчас Тимур фигачил по струнам, разукрашенный вспышками светомузыки, притопывая в такт ногой.  На его голове красовалась черная широкополая шляпа, позаимствованная на время выступления у девушки Инны, подружки Руслана, который через пару месяцев попадет в “Арбу” в качестве соло-гитариста. Группа поддержки  “Арбы” насчитывала человек пятнадцать, подпыгивающих на лавочках на своем обычном месте - в дальнем углу. Половина из них находилась в не совсем трезвом состоя­нии. Косяк не был исключением из этой половины.  На середине выступления , в порыве светлых чувств , он свалился на пол, залетев головой под скамейку. В гла­зах блеснул  фейерверк искр, в свете которых он заметил опрокинутую возле его головы бутылку пива. И вообще осознал ,что при взгляде из такого положения , окружающий мир кажется другим.  Поднявшись , Косяк заметил, что перестала звучать музыка и вообще ничего не видно в наступившей темноте.  При свете основного освещения выяснили, что косячье падение повлекло за собой  обрыв нужного провода, ведущего к сцене.  Неисправность вызвался устранить Жора, студент техникума, занимающегося вопросами  электроники. Так, благодаря на­ходчивости  Жоры , концерт имел продолжение.
Вот еще один  день , наполненный поддающимися описанию занятиями.
Та же осень 96-го года, метро “Дворец “Украина”.  Косяк ждет Джона, не­высокого , рыжеволосого паренька в очках, слушающего ансамбль
“ Гражданская Оборона”.
— Привет, Косяк!
— Здорово ,Джон!
— Блин. Тут такая проблема... Значит мы с Дзо, Хобой и Жорой до­говорились встретится в Хобином техникуме на спортплощадке. Как их теперь найти?
— А что, проще нельзя было?
— Ну так Дзо же как замутит!
— А потом?
— Там узнаем ,что потом.
Побродив по коридорам учебного заведения, они нашли спортивную пло­щадку , с найденными друзьями.
— Привет.
— Привет!
— Привет.
— Здорово.
— Здравствуй!
  — Привет!
— Значит смотрите,- обратился Тимур к Джону и Косяку,- сейчас Жора с Хобой идут на занятия, а мы идем в бар.  Здесь рядом. Там сидим два часа, потом встречаемся с ними на “Дружбы народов”. Потом...
— На метро или в парке? - перебил Косяк.
— На метро!
— Здесь оно что?.. Рядом?
— Там пивной ларек есть - возле него встретимся.
— Давай еще закурим.
Тимур, Володя и Женя уже час разговаривали о всякой ерунде, сидя за сто­ликом бара.  Не столь важно , что они пили, но ели бутерброды. Косяк всегда хо­дил с бутербродами, приготовленными его мамой, что очень потешало друзей.

Звезды...
Давай смотреть на звезды
Видишь?.. Это - Венера
А может просто летит самолет
Пусть летит - какое нам дело
Кстати ,где я оставил свой бутерброд?

Ветер...
Мне нравится ветер
Особенно ночью
Особенно здесь
Дайте мне чистый лист
Дайте мне карандаш
Найдите мой бутерброд
Я хочу есть

Однажды Косяк показал Дзо свои песни и по выражению лица Тимура ре­шил, что ему это не нравится.
— Ну Дзо... Скажи что нибудь.
— Я не знаю... Вот “ Упади” светлая такая штука... А вообще -  это
смотря как спеть...
— Ну что? Выпьем пива? - прозвучал вопрос, когда тройка друзей подошла к ларьку, где их ждали Хоба с Жорой.
— Сейчас едем на Поздняки, там встречаемся с Пауком, девчонками и Малышом, а там идем в школу.
Малыша Косяк не знал . По рассказам Тимура - это интересный парень , поющий в группе “Второе пришествие”.
— Как тебе Малыш?- спросил Дзо у Володи во время концерта.
— Никак.
Чтобы не заставлять читателя скучать , пропустим эпизоды с дальнейшим пьянством этой компании и перенесемся в актовый зал школы № 415. Косяк рубит ногами воздух.
— А чем ты занимался ?
— Таеквондо.
— А я айкидо и джиу-джитсу,- обрадовался Тимур, - знаешь “хвост дракона”?
— Покажи.
— Отойди.
Дзо , подпрыгнув, взмахнул одной ногой и, снова оттолкнувшись от пола , второй.
— Как?.. Вот так?
— Не ,Косяк. Смотри еше раз. Медленно...
— Ага. Вот так...
— Да, а теперь быстро.
Через полчаса  один из них , не повинуясь просьбам друзей угомонится, подпрыгивал в первом ряду, размахивая кульком с бутылкой над головой. Второй, единственный из всех зрителей, танцевал перед сценой. Разбежавшись , он упал на колени и даже немного проскользил по полу по направлению к сцене. Так делают грузины.
     —У-у психоделия...
    У-у-у медицинский институт...,- орал Малыш.
Основную часть публики составляли люди, которых оставшаяся часть этой же публики называла “гопниками”.
Косяк уходил, чтобы успеть на электричку. Когда он вышел на улицу его догнали эти самые гопники.
—Ты что уже уходишь?
— Да.
— А чего так?
— Ничего... Я кажется передумал,- он пошел обратно в зал.
— Дзо! Дзо, твою мать, иди сюда!
— Отстань -я танцую.
— Дзо! Мне нужен запасной выход - там ребята нехорошие, кажется они решили меня бить.
— Выход?.. А я откуда знаю? А что они хотят?
— А что они могут хотеть?..
— Может вдвоем пойдем посмотрим на них?
— Как хочешь...
Косяк явился домой залитый кровью, испугав свою маму. Спьяну он пы­тался сорвать дверь в электричке, в результате чего порвал два пальца на правой руке. Чтобы бытие Володи  и его друзей не казалось таким же нелепым как  эта глава - мы чего нибудь да придумаем. Попробуем уложить описание следую­щего,97-го года, в три минуты.
Через две недели, по уважительным причинам, Косяка выгнали из училища, после чего он поступил на художественные курсы, где проучился полтора года. Работал в метро продавцом кассет. С октября , там же работал слесарем. Любил девушку Лену. Писал новые , по своей форме, стихи. Теперь вопрос в том, что пи­сать дальше. Из динамиков льется искалеченный вокал Маши Макаровой. По­чему искалеченный... Потому, что  ей больно.  Взгляд упирается в пол, забросан­ный окурками. Совсем не думается , так как хотелось бы.
Дело в том, что в тот год ничего, что должным образом касается этой по­вести, не происходило. Да, оно-то случалось но Косяк тогда смотрел на мир в ра­курсе , отличавшемся от теперешнего. Что он мог бы сказать об этой главе? Ему она не нравится - очень честно не нравится. Он знает зачем эти главы пишутся - надо подвести читателя к  основному.
Мозгам нужен отдых, если они вообще умеют отдыхать. Разве что пере­ключится на что-то другое.  Кажется, стоит принести читателю извинения за эту главу, которая должна была сообщить о том, что разные люди имеют разные ин­тересы, рассказать о привязанности Косяка к друзьям и просто развлечь чи­тающего.
Можно было бы перечеркнуть все это и написать по новой, но тут больше нечего сказать.

Упади на песок
Взгляни в глаза солнцу
Слушай плеск моря
Стань вольной птицей
Лови руками брызги прибоя
Кидай в воду камни
Рисуй чьи-то лица

Сквозь дыру в облаках
Смотри в бездну неба
Найди свое место
Это не просто
Но поднимись на крышу
Кидай вверх самолеты
Слушай стук сердца
Стань ближе к звездам

Думай как хочешь и можешь
Делай то что умеешь
Знай что ты кому-то нужен
Улыбайся во сне
Будь счастлив

Это агония.

Это джаз.

Глава 4

Дома , деревья,  звуки,  лица - все такое же , как и в других районах других городов - разница в восприятии. Пол часа на метро от центра - и Косяк на Обо­лони. Оболонь кажется ему мягкой как подушка,  набитая приятными снами. Медленно , сны ,  как змеи ,  обволакивают жертву, оставляя ей возможность бес­полезно сопротивляться. Мысли бьются в конвульсиях в безысходности попытки разобраться в себе. В пелене облаков образуются дыры - одна.. вторая... Посте­пенно они сливаются в одну огромную дыру размером в небо. Косяк так давно хотел увидеть чистое небо в серую позднюю осень 1997-го года. Теперь он видит звезды - они мерцают так  недалеко,  радуя Косяка ощущением сказок. Совсем не­далеко вросли в землю дома его друзей . Хобы - Андрея,  Жоры - Володи,  Ежика,  Дзо,  но что-то мешает  Вовке постучатся в их двери с просьбой о приюте. Может,  как бы порядочность. Может наоборот... Но ему уже не хочется идти в такую даль и он лежит на скамеечке у Дома Юного Техника,  уставившись в звездное небо.  Холод проникает повсюду,  глаза слипаются,  хочется спать...
Что он видел в свои  восемнадцать лет... Достаточно для того ,  чтобы  про­должать жить, огорчаясь не чаще мудрых , с их точки зрения,  взрослых,  которые не могут разобраться со своими проблемами. Холодно... В голове ,  угасая и вновь вспыхивая,  промелькают  отрывки  рассуждений.
Что Косяка сюда завело? Завели такие же по своей простоте мысли. Зна­комство с Тимуром  обернулось для Володи бесконечными походами по дворам,  по домам,  по улицам,  на концерты ,  на одном из которых он познакомился с творчеством  группы  “ Арба”,  в которой  Тимур значился в роли гитариста  и автора  музыки,  с новыми,  необычными  для уха Косяка рифами. Но пел он плохо.  Пел в группе автор текстов Антон “Ежик”. Пел громко , импульсивно... В общем, Косяку нравилось.

Отпусти своих птиц
и пускай небеса станут пристанищем
новых гнезд
Говорят это сон...
Ну что ж
тогда чудеса
Могут поселится здесь всерьез
И не нужно ругать непослушных детей
Заставлять их рости и взрослеть
Они ведают жизнь
Это их  дар
И его не отнять ... ©(Еж)

Концерт проходил в Доме детского творчества,  что здесь же ,  в десяти ми­нутах ходьбы от метро “Минская”. После концертов, имя которым в Косяковой компании было “сейшн”,  друзья отправлялись куда нибудь допивать невыпитое.
После одного из сейшенов наш герой познакомился с Яриком,  который был на три года старше ,  мускулистей , улыбчивей Косяка. Даже не то что бы по­знакомился - его просто показали Ярославу,  а Ярослава ,  соответственно ему. Эта их первая встреча выглядит в памяти Косяка ,  как неясная вспышка каких-то новых ощущений,  предваряющая собой перемены в образе мыслей Володи. Это как чиркнула спичка о коробок,  а огня нет. Потом еще раз,  еще... И появляется огонь. Или , как дуга молнии ,  в свете которой видно,  что вокруг что-то есть,  но разглядеть это что-то тяжело.
Был еще концерт в мрачном , окраинном , новом районе Поздняки. Играла группа “Второе пришествие”,  перед выступлением которой Косяк ,  Тимур и ры­жеволосый парень в очках ,  зовут которого Женя “Джон” сидели в баре ,  болтая о всякой ерунде.
— Не,  Косяк , - ответил Дзо,  - мне “Алиса” больше нравится.
— А мне “Кино”.
— Ну я тоже когда-то висел на Цое. Ты кстати на него похож не­много.
— Ты тоже,  - они рассмеялись.
— Хватит гнать,  - промолвил Женя,  - “ГО” -вот это здорово! Рус­ское поле эксперементо-о-ов. Русское по-оле экспе-еремента-а-ав!
— А чего вы себя панками называете? - спросил Косяк ,  - вы же и на панков не похожи.
— Мы новые панки!
— Это как?
— Ну вот как есть.
— Благо что не старые гопники.
— Да.
— Косяк,  поедем этим летом в Крым? В поход? - задал вопрос Тимур.
— Поедем,  но лучше не в поход , а просто на море.
— У меня мать работает в организации связанной с туризмом - там можно выбить снаряжение...
— А где именно она работает?
— На “Арсенальной”,  там рядом...
— Во дворике справа?
— Да ,  а что?
— У меня отец там подрабатывает! Это называется ОблСЮТур.
— Ты что! Ни фига себе... А как он выглядит?
— С бородой такой...
— По-украински разговаривает?
— Ага, - улыбался Косяк .
— Ну вы даете ребята! не могли раньше познакомится ?
— Так смотри - моя мать что-то выбьет и твой отец что-то,  и поедем.
Он любил море. Хотел пожить у самого синего моря в палатке или  в ма­леньком уютном домике. Жить и чувствовать ,  что радость где-то здесь,  рядом. Любоваться светом далеких маяков,  жечь костры. Ждать шторма...
Концерт для Косяка окончен и он едет домой. Выходит покурить в тамбур. Видит ,  что дверь испорчена и держится на металлической пластине,  прикручен­ной к двери болтами. Ему хочется прокатится с ветерком.  Ухвативши пластинку рукой, повисает на ней . Ничего не выходит ,  но Косяк старается. Это все дело обрывается и резким холодом обдает два разорванных пальца. Он заходит в ва­гон,  оставляя за собой кровавый след. Красиво как в кино. Рисует кровью на бе­лой стене слово “Косяк”. Перематывает рану содранной с головы повязкой , по­степенно приближаясь домой. На пороге его встречает мама.
— Боже! синок ,  шо з тобою?
— Нічого со мной.
  — Як це - нічого?!! Подивись на себе! Тебе шо підрізали?
— Нє,  це я в електричкі об сідєн’є розорвав. Вставав - і розорвав.
— Не бреши...
— Точно,  там є такі мєталіческі штуки.
— От горе та й годі!
Косяк любит и умеет обманывать.
Случился опять-таки какой-то праздник,  на котором Володя надеялся встретить девушку Лену,  которая внезапно стала его ненавидеть.  Но не встретил.
Он поехал к друзьям. Доехав до “Минской” не заваливать к ним в столь поздний час,  а побродить по улицам,  думая , что делать дальше. Он был трезв.  Умостив­шись на скамеечке у Дома Юного техника,  смотрел в небо. В пелене облаков об­разуются дыры - одна.. вторая... Постепенно они сливаются в одну огромную дыру размером в небо. Косяк так давно хотел увидеть чистое небо в серую позднюю осень 1997-го года. Теперь он видит звезды - они мерцают так  недалеко,  радуя Косяка ощущением сказок. Холод пробирает насквозь,  его трясет как в лихо­радке. Постепенно мысли становятся четче,  рождая одну навязчивую мысль: “ Хочется спать”. Косяк  сквозь дрему чувствует,  как по телу растекается тепло,  он блаженствует.  Это его так увлекает , что он берется рассматривать свое состояние с разных сторон.  Вспоминает рассказы замерзавших ,  но не замерзших: “Сначала холодно,  а потом тепло-тепло,  наступает приятная дремота”. Косяк , вскочив со скамейки,  отправился в теплый подъезд досыпать.

    Смотрите! кто-то лежит на снегу
В небо дыша перегаром
Наверное это я...
Ничего - полежу и встану
Наверное это мы...
Чуть раньше вышли из дома
Погулять босиком по траве...
Мне эта игра знакома

Ну...   другое дело...
         Это...
    Это...
Глава 5

Пообедав дома у тети,  которая жила на Святошино,  Косяк понял,  что опаздывает  на встречу с друзьями.
— Алле. А Володя есть?- позвонил он Жоре.
— Он уехал куда-то.
— А куда именно,  не скажите?
— В полвторого они  где-то  встречаются.
— Спасибо. До свидания.
“Как их найти?”, - думал  Косяк , - “что делать?”. Он очень хотел побыть в компании. Выйдя с подземки,  он направился в знакомый нам  Дом детского  творчества.
— Скажите, - обратился он к вахтеру,  сидевшему у входа, -где-то здесь есть клуб “Надежда”,  там концерт сегодня...
— А. Это несколько остановок на трамвае. Там спросишь.
— Угу.
Идучи  вдоль трамвайной  линии,  Володя развлекал себя  надеждой  найти  этот клуб. На него  часто сваливается тягостное чувство  от  знания ,  что праздник проходит без него.
— Извините... Где здесь клуб “Надежда”?
— Без понятия.
Его поглощает тревога за свое недалекое будущее. “А что , если я не найду?” ,  “Что сейчас?”. Конечно ,  если он  не встретится с друзьями ,  то все равно найдет себе другое  занятие - для этого необходимо лишь прекратить поиск.
— Скажите...
Так ему кажется сейчас,  так ему казалось тогда и солнечный свет  заливал  пер­вый день весны  девяносто седьмого года.
Дзо ходил между рядами зрителей  и,  в такт музыке,  хлопал друг о дружку пустые пластиковые бутылки.
— Дзо,  здесь кассеты..., - протянул Косяк пакет, - я переписал свои любимые вещи Гребенщикова. Это тебе. Ну я знаю - тебе он  не нравится ,  но ты послушай.
— Я слушал - у него единственная хорошая песня - это “Ты нужна мне”, -Тимур умел элегантно злится,  он не махал руками перед  лицом собесед­ника,  не шипел,  брызгая слюною. Отвечал коротко,  обрываясь на полуслове,  как бы предоставляя оппоненту возможность самому подумать.
— Ну Дзо! Послушай.

Смотри ! небо становится ближе
Небо становится ближе
Видишь? небо становится ближе
С каждым днем ©(БГ)

Это потом зазву­чит другая музыка и Тимур  ,  веселя публику ,  примется стучать бу­тылками ,  попадая в объектив Олиной ви­деокамеры. Швырнув бутылки на сцену ,  он сел в кресло перед Во­лодей,  спиной к нему и  какое-то время не обо­рачивался.
Их отношения можно назвать друже­скими лишь с огромной натяжкой. Это были два  человека ,  которые,  как наверно казалось обоим,  с большим ин­тересом относились друг к другу,  боялись обидеть друг друга,  боялись расстаться ,  но в то же время не могли быть друзьями . Между ними  существовала стена,  видимая ,  пожа­луй,  им одним. И тот и другой могли проходить сквозь эту стену,  но делали это чрезвычайно редко. Тимур был очень раним,  обиженным он уходил в сторону,  периодически роняя налитые добротой взгляды на обидевшее его. Его глаза говорили:“ Я вернусь,  лишь дайте знать,  что я вам не помешаю... Вы же не хотели меня обижать... Хотите я не оби­жусь?.. Вы не понимаете!” .
Внезапно Тимур развернулся к Володе ,  обдав его неожиданным теплом. Володе тоже не нравится смотреть в глаза собеседника. Не от желания обмануть,  а от неприятия глупых правил. И почему обязательно смотреть в глаза? почему нельзя смотреть на руки или просто в пространство ,  как смотрят некоторые.
— С весной тебя,  Косяк , - застенчиво улыбнулся Дзо.  это не застен­чивость ,  а что-то похоже на желание скрыть то ,  что должно остаться несказан­ным,  равное желанию сказать это. Но на самом деле никто не знает,  о чем они тогда подумали.
— Смотри Косяк - у меня фенька такая же как и у тебя, - запястье Ти­мура обхватывала черная плетеная веревочка.
— Ну и что?
— Ну и ничего ,  - рассмеялся приятель Косяка, - а что должно быть?
— Ты о чем?
— Так... Не ,  ты меня не понимаешь.
— А ты меня?
— Толком тебя никто не понимает.
Человек действительно тяжело поддается пониманию.

Глава 6

Утреннее солнце прогревало асфальт третьего мая девяносто седьмого года.   Город утопал в зелени,   радовавшей не меньше ,   чем возможность быть легко одетым.  Подождав встречи с Олей,  светловолосой ,  худенькой девушкой,  Косяк уже в который раз осознал,  что наступивший день может быть симпатичным если Тимур окажется дома.   Завтра у него День рождения,  отмечен который должен быть сегодня.
Найти Дзо - большая проблема , но на этот раз он пообещал Косяку ,  что утром этого дня будет ждать его у себя дома.  Володя ехал к нему,  не особо  рас­считывая встретить Тимура - и его дома не оказалось.
—Ну ? Что делать будем? -спросила Оля.
— Подождем,  а что делать?. .
Дзо появился неожиданно быстро.
— Приве-ет! Где тебя носит?
— В Харьков ездил,  к Ежику, - Тимур выглядел бледным,  уставшим; с темно-зеленым рюкзаком за спиной, - мы сейчас ко мне домой пойдем - так об этом говорить не будем,  чтобы мать не узнала,  она думает , что я три дня был на концерте.
— А мы тебя ждем. . .
Вчетвером они сидели на кухне,  прослушивая “Deep Forest” и  бытовушные разговоры.  Периодически магнитофон вырубался и вместо него шумела гитара.

Шестой лесничий мертвого леса
О ,  небеса. . .
Здесь не до смеха ,  не до фиесты
И не до сна
Всех поднимая звонкою флейтой -
Тень под глаза
Шестой лесничий   
шестой лесничий
Что-то сказал ©(КК)

— Косяк ,  ты не правильно поешь! Смотри как надо. . . , - Дзо взял гитару.
Всех поднимая звонкою флейтой -
Тень под глаза
Шестой лесничий   
шестой лесничий
Что-то сказал

И зашипели истошно глотки:
“Всех причесать!”
И глохли тонкие перепонки. . .
“Лечь! Встать!” ©(КК)

— Тебе надо голос разрабатывать.
— Как? , - угрюмо бросил Володя.
— Берешь пианино. . .  Есть у тебя пианино?
— Нет.
— Ну тогда берешь  какую-либо ноту на гитаре и подстраиваешь го­лос в унисон. Но лучше всего на пианино.
— Угу.
— Тебе нужно читать газеты вслух и вообще у тебя плохая манера исполнения.  Разве что - чувство ритма  офигенное.
Четвертым членом компании был пудель Черри.  Косяка забавляло то,  что его зонтик имел такое же название и был таким же черным.
— А Оля чем занимается?
— В универе учусь.
— А я у Вала на концерте был ,  -почти шепотом выдохнул Дзо.
— Так ты же в Харькове был. . .
— Тише.  Потом расскажу.
Косяк вообще запутался в том,  где Дзо был ,  а где его не было.
—Где гулять будем?
— Я хочу в Ботанический сад поехать,  - ответил Тимур.
— А кто еще будет?
— Ты всех знаешь,  кроме Костика и Анки.  Костик - тако-о-ой чело­век! Начитан очень и логика у него сильна. . .
Следует заметить,  что  Володю как тогда , так и сейчас ,  удивлялся сущ­ность этой братии,  атмосфера,  отличавшая это общество от сотен других - как  музей отличается от базарных рядов.  Изнутри эта внешне неорганизованная ва­тага казалась цельной,  как стая мелких рыбешек,  в которой все и каждый плывут в одну сторону,  совершая одинаковые движения.  Они вряд ли понимают куда и зачем плывут,  но плывут,  чувствуя  необходимость в этом и иначе не могут.  Все залито переливами чудно-милого света,  сочащегося непонятно откуда,  но это здесь.  Это видел не только Володя - об этом говорили и его друзья.
Здесь обыденные поступки обретают новый,  с трудом поддающийся пони­манию смысл и созерцание этого завораживает. Здесь,  как в хорошем кино ,  нет бестолковых кадров .  И сценарист постарался написать звенящий своей просто­той, гениально-безалаберный,  по-наивному мудрый сценарий.  И каждая роль должна была быть главной.  Актеры могли импровизировать сколько угодно ,  не замечая , что все их действия когда-то придуманы сценаристом.  Они попадали в кадр и создавалось впечатление общения с прекрасными людьми.
— Мы сейчас пойдем к Анке,  а он подойдет позже, - подытожил Ти­мур.
На пороге их встретила девушка Аня с теряющимся взглядом. В комнате залаял бульдог Сарбона.
— Проходите. . .
— Что делать будем?
— Посидим,  Костика подождем.
Сидели, ждали,  ждали, болтали, сидели, курили, пили, молчали, выходили, ку­рили, смотрели.
— Мне кажется ты Костику будешь интересен, - промолвил Дзо.
— Почему?
— . . .
Слушали, заходили, мыслили находили, курили, жевали, зевали, теряли,  болтали,  ждали.
— Косяк,  почему ты траву не куришь?
— Один раз пробовал.
— И что?
— Мне кажется они накурились,  а я нет.
— Кто они?
— Те с кем я курил.
— А почему не куришь?
— А ты чего не колешься?
— Это разные вещи.
— Мы тоже разные вещи.
— С тобой бывает приятно общаться , а не просто. . .
— Что “не просто”?
— Я не знаю как ты меня поймешь.
— Так расскажи где ты был, - Косяк решил понять не дававшее ему покоя.
— Сначала на концерте у Вала, а потом в Харьков уехал.
— А что там?
— Ежик учится,  ты что не знаешь?
— А  Вал кто такой?
— Блин. . .  Человеку , чтобы убиться надо шесть папирос. . .
— Какая разница?
— Как?. .  Ну мне одной хватает.  Так вот- он убивается и пишет песни.  У него сильнейшие песни! Вообще ,  он сильнейший человек! он любого сможет так  загрузить что тот вообще свалится, у него в девяносто пятом вышел альбом “Рожденный в ночь”,  он посвятил его своей дочке Маше.
Отрыв уходит далеко
Голод остается со мной
Жажда ранит душу глубоко
Если ночью голос твой
пролетает надо мной
Если ветер шепчет мне
что пора уйти извне
Без страха
Без умысла
Рождается мечта
Рождается желание
Со страхом в наказание
Вниманию господ
Кто обратил вниманием сей эскиз
Предоставляю плод
Где хоровод ведут
под падающих вниз
Он шел давно и налегке
Хрип в груди
и голос будто рваный
Он ждал что где-то вдалеке
Сможет отдохнуть и залижет свои раны
залижет свои раны
Но что за путь да без печали
Когда уже нет сил стонать
Но тот не волк что волки разорвали
Уж лучше вниз прыгнуть полетать
Прыгнуть полетать
Прыгнуть полетать
Когда Луна коснулась неба краем
Не избежать еще одной потери
Эй волки собирайтесь в стаи
Сегодня звери судят зверя
Судят зверя
Судят зверя
Судят зверя
Судят зверя
Судят зверя
На край скалы взбирается вожак
В игре он знает толк - он малый не дурак
Судят зверя
Судят зверя
Вожак сильнейший волк
в их поединке знает толк
Вожак сильнейший волк
в их поединке знает толк
Вожак сильнейший волк
в их поединке знает толк
Вожак сильнейший волк
в их поединке знает толк ©(Вал)

— У Вала тяга такая - выйти полетать.
— Угу, - понимающе,  но ничего не понимая кивнул Володя.
Раздался звонок в дверь,  залаяла Сарбона.
— Привет.  Я Костик, - невысокий ,  лет 25-ти паренек с по-серьез­ному добрым,  конкретно вдумчивым лицом протянул руку Косяку.
Переодически, о чем -то рассказывая , Костя тихонько ,  застенчиво,  но уверенно смеялся непонятно над чем,  изумляя Володю. Это не выглядело смехом больного человека- это был смех Костика, сидящего на табуретке у холодильника,
удивляющегося самому себе.  В отличие от Тимура ,  у которого взгляд был пла­вающим ,  опустошенным - Костя смотрел на мир будто бы в прицел и лицо его в отличие от Дзовского депрессивного лица,  можно сравнить с мордой котенка ,  охотящегося за кузнечиками.  У Анечки глаза любопытные ,  иногда на чем-то на­стаивающие и требующие понимания,  растерянные.  У Сарбоны все собачье.
У Володи , с чьей точки зрения описаны эти существа,  взгляд отрешенный,  грустный,  лицо редко выражает эмоции.
Платить за вход в Ботанический сад никто не собирался, в силу отсутствия лишних денег,  поэтому пришлось лезть через трехметровый забор.  Идти собра­лись к Обрыву Летящего Евса .  По словам Тимура , с этого  сорокаметрового об­рыва свалился , оставшись в живых паренек.  Но после удавшейся попытки пре­одолеть забор,  некоторым членам компании стало лень идти дальше.  Достали водку , бутерброды и сели вокруг столика, сделанного из большого пня.
— Я никогда не стану Рабом Божьим, - обратился Дзо к Костику.
— Если понадобится - будешь.
— Не понадобится. . .  Я не изменюсь.
— Человек всегда остается одинаковым - меняются лишь его взгляды.
— Но я-то не изменюсь.
— Любой человек может изменится, сам того не заметив, если ме­няться он будет постепенно.  По чуть-чуть,  по чуть-чуть,   и станет рабом любой - как бы тверд он не был.
— Нет,  Костик !
— Да.  Да. . .
С обрыва открывался вид на великолепие Левобережья.  Там,  за Днепром,  белой полосой тянутся массивы.  Там кипит жизнь. . .
Здесь она тоже кипит , доваривая мысли.  Дзо спорит с Костиком,  Косяк молчит.  Ему нечем помочь им.  Сейчас он скажет :
— Человек часто не осознает, кем он является.  Часто люди преуве­личивают свою значимость.  Одуванчик не понимает, что его семена летят туда, куда их несет ветер, а не туда куда им хочется.  И прекрасным решением этой про­блемы было бы желание лететь туда , куда понесет.  Сопротивление бессмыс­ленно.  Никто не знает как ветер подует.
Весна шагала по земле, принуждая зеленеть листву, которой играл ветер.  Завтра он, подчиняясь капризам атмосферы,  принесет первый гром.  Сегодня он не в силах сделать это.
— А птицы?
— Не будет атмосферы - не будет ни птиц,  ни одуванчиков.  Поста­райся не зацикливатся на этом , ведь Бог  - больше чем то , что ты видишь в теле­визоре.  Здесь все от всего и все от всех зависит.  Судьба птицы зависит не только от силы ее крыльев,  но и от меткости стрелка,  от расписания рейсов “Аэрофлота”,  которое зависит от потока пассажиров.
— А судьба есть?
— Нет.
Тепло.  Мысли , толкаясь и отскакивая друг от друга,  как в калейдоскопе,  создают причудливые узоры,  меняющие форму ,  в зависимости от точки зрения.
И голоса друзей,  и свет солнца,  приятные и неприятные чувства - это тоже мысли.  И это мысль.  И эти буквы,  сливающиеся в слова - это ваши мысли.  И птицы. . .
— Они рабы этой стихии.
— Птицы?
— И птицы.
— А кто Бог?
— Я ответил на этот вопрос.
— Не услышал. . .
— А я ответил.
Он любит смотреть на летящие самолеты.
Просто любит. . .

Глава 7

Один за другим,   кирпичи выпадают из кладки,  оставляя после себя дыры,  в которые виден новый , неведомый до этого мир.  Пока на него можно чуть взглянуть или потрогать рукой но,  со временем, дыры разрастаются, открывая новые пейзажи.  Это близко.  Вот-вот можно будет сделать осознанный шаг. . . 
Но это уже не стена - это просто гора кирпичей.  Кирпичи так же касаются друг друга,  они так же тяжелы, но это уже не стена - это другое препятствие другого мира.  И теперь их связывает не цемент, а земное притяжение , как воспоминание о чем-то липком.  И теперь кто-то будет греть свои бока в новом доме, кого-то будут день ото дня пинать ногами - со зла или от прилива светлых чувств,  кто-то станет грузом на шее потенциального утопленника или упав с крыши , проломит череп прохожему.  Судьбы разные,  тесто - одно. . .
Внезапно останавливаясь,  со взглядами и целеустремленностью фанатиков,
прохожие рвутся к витринам,  в троллейбусы ,  на встречу друг к другу,  своими повадками угнетая Косяка.  А он ,  как бойкий сперматозоид из рекламного ро­лика,  мечется между ними,  пытаясь не прикасаться к их телам.  И это медленный город ,  и Косяку не уютно в нем.  Да,  ему некуда торопится , но он нет идет - он почти бежит.
На площади Толстого,  в витрине магазина ,  стоит телевизор с видеокаме­рой на нем.  Володя впервые увидел себя не в зеркале.  Попробовав причесаться , он понял , что это не так уж и просто.  Отойдя от магазина на сотню метров,  он заметил Тимура на противоположной стороне улицы.  Они молча разругались третьего мая и после этого не созванивались,  но сейчас не подойти к другу было неловко.
— Привет.
— Здорово.  Куда идешь? - в глазах Тимура плавился лед.
— Вот иду.
— Мы тоже.  Это Наташа, -  Дзо , взглянув на друга что-то прошеп­тал на ухо девушке.
— Ты извини, - осмелел Володя.
— Ты о чем?
— За день рождения.
— Все нормально. . .  Я уже забыл.
— Ну. . . что?. . Пока. . ?
— Звони.
Это была их последняя , перед долгим перерывом ,  встреча.  Дзо ушел в компанию ребят,  чьи интересы не ограничивались дурацкими  хождениями по улицам и пьянками.  Они не носили фенечки,  ругались матом только по делу,  слушали иную музыку и килограммами курили марихуану.  В это общество был вхож и Курчинский Валера.  Выражаясь точнее - это общество было вхоже в дом Валеры, который жил тогда здесь же ,  на Оболони.  Дзо и Косяк потеряли друг друга из виду.
Теперь Володя сдружился с Джоном.  С ним было легко общаться ни о чем.
Ему на голову ,  со словами “ это вода” можно было вылить бутылку воды и,  от­кинувшись,  офигевая,  вместе пытаться найти смысл происходящего.  Или устре­мив взгляд  вверх , произнести : “ Это небо”.  Эта забава пошла с тех пор,  как Во­лоде понравилось называть вещи своими именами.  “ Это сигареты”,  “Это лето”. Были девушки ,  всяческие праздники , катания на яхте. . .  “Это повесть”.  Если полгода назад в этой компании можно было найти вектор указывающий на цель ( пусть на неясную или вообще отсутствующую , но устремленность к чему-то была),  то сейчас все казалось бессмысленно-веселым.  Попали на концерт- хо­рошо,  не попали - еще лучше ,  пойдем водку пить а не двери высаживать,  Так ,  безалаберно-красиво проходило лето.  Если кому-то интересны летние похожде­ния Вовочки и его друзей- пусть возьмет любую книжицу о жизни людей и читает - в ней можно найти не меньше интересного,  чем в том о чем здесь не будет напи­сано.

Глава 8

Спят космонавты
Спят тараканы
Храпит холодильник
Спит ложка в стакане
Спички уснули
Пожарники спят
По телевизору спит
террористов отряд
В небе тучи уснули -
у них энурез
Льется всю ночь
спящий дождик с небес
Гении спят и спят идиоты
Спят пассажиры “Аэрофлота”
Бог уснул
Бог видит сон
Короче...
все спят...

Он лежит на кровати в своей комнате , налитой мраком - плывет ночь. Из­редка издалека докатывается лай чем-то напуганных псов и в пруду , что в трехстах метрах от дома, верещат лягушки. Он спит и видит сон.
В голубом небе тихо парят     неописуемые сугубо осенние прибамбасы.  Кажется - это бабье лето.  Володя делает шаги по мягкому грунту огорода в своем дворе, приближаясь к двум людям , стоящим у его кромки. Не может рассмотреть их лиц, но - они молодые.  Это мужчина и женщина,  их одежда - что-то среднее между рясой священника и античной тогой,  один из них в синем,  другой в крас­ном.  Но что они делают здесь? зачем пришли? что делать мне? - не знает как быть Косяк, находя в этих пришельцах что-то родное, зовущее остаться с ними. Заблу­дившись в собственных мыслях,  он подходит к женщине.
—Что мне делать?.
— Иди. . .
— Куда мне идти?
— Куда хочешь.
Его взгляд скользнул по синеве небесной и замер,  упершись в зарево вос­хода.  “К Солнцу. . . ”-зависла мысль,  удивив своей нелепой навязчивостью, -
“ К Солнцу?”
— Туда?- сделав шаг и засомневавшись в уместности вопроса,  про­ронил Косяк.
— Иди куда хочешь!
Обернувшись,  он взглянул на свой дом , с балконом , поросшим виноградом; шагнул к дому.  Один , второй, третий шаг. . . Идет , спиной чувствуя грустные , обреченные на одиночество, но твердые сознанием того, что все что происходит - это правильно,  взгляды.  Внезапно земля под ногами качнулась и естество Косяка ,  бесшумно взорвавшись, укутанное звенящим мраком,  понеслось в бездну вле­кущую непознанностью.  Что это?. .
Падал куда-то,  ничего кроме темени не видя.  Он растекается по миру большим жирным скользким пятном,  наливается в огромную,  летящую в никуда,  емкость,  обрывками чувств выплескиваясь за край.  Становится тесно,  неуютно.  Что это?. .  Мелькают догадки; в груди защемило.  Эта емкость куда-то летит. “Это я наверное... Умираю!?“ Володя , вскочив , сел на кровати. 
В зеркале напротив, оторвавшись от пола поднималось вверх его отраже­ние.  Но. . .  ведь это не моя комната! Я засыпал не в этой комнате!!-подумал он уже успев стать своим отражением.  Я просто сплю. . . , - догадался Вовка и,  резко  проснувшись,  обрадовался счастливому финалу. 
Да,  бывают сны , которые предваряя какие-то события ,  довольно точно обрисо­вывают их ,  наводят на мысли от том,  что обязательно случится.  Но пока ничего подобного не случилось - сон остается только сном.  Сонники - макулатура в ко­торой живет надежда.  Нужные книжки.  И Володя не против светлых мыслей,  являющих собой мечту.  Кто эти двое? Зачем они приходили?
Что такое сны?
Итак , сегодня,  двенадцатого сентября 2001 года,  как и тогда , летом девя­носто седьмого, как и раньше,  так и постоянно он спал и видел сон.  Давно ждал этого сна.  Уже неделю каждую ночь ему снятся люди,  с которыми он хочет,  но не может пообщаться сейчас.  И сегодня , после долгого отсутствия в его сон явилась та, встречи с которой он ищет долго. . . . .
Время выкапывать картошку. Володя удивился тому, что помочь его семье приехала его крестная,  которая приезжает к нему только на косячий День рожде­ния,  восьмого февраля. Картошку он выворачивал с предчувствием того, что слу­чится что-то необычно-приятное.
— Ну. . .  Привет Володя. . . - из высокой выгоревшей на солнце травы с голубым цветком в волосах соломенного цвета, вышла девушка.
— Идем отсюда. . .
— Куда мы пойдем?
— Ко мне домой - недалеко.
Она казалась легкой, словно еще секунду назад с ее тела слетели путы.  Казалась зверем, сбежавшим из зоопарка и вернувшимся в родной , почти забытый мир.  Какая-то потерянная. . .
Ему было приятно с ней.  Они слушали музыку, улыбались,  боялись.
— Ну. . . мне пора,  -промолвила девушка минут через сорок.  Они вдвоем оказались под ливнем в Киеве.
— Ты вернешься?
— Пока.
Косяк нашел ее у Андреевской церкви.
— У тебя курить есть?
— На.
— Косяк,  уйди пожалуйста. . .  Я не хочу чтоб ты видел.
— Не понял. . .
— Он умрет?
— Кто он?
— Иди .
— Я остаюсь.
Они вошли в тесную комнату ,  светящуюся бесконечностью.  На диване задыхался , схватившись за горло паренек в черной кожаной куртке.  Земфира била его по щекам, по спине.
— Я люблю его , Косяк.
— Люби.  Я не пытаюсь мешать,  но хочу остаться здесь еще.
Сквозь боль паренек пытался радоваться происходящему.  Земфира устала и просто обнимала его , теребя как игрушку.
— Я ничем не могу помочь , Земфир. . .  Он знает , что обречен - оста­ется время.
— Привет,  - улыбнулся парень.
— Я жду тебя.
— Спасибо.
— Косяк. . .  Он умирает!- перебила девушка разговор  друзей.
— Некоторые умеют радоваться . . .  Пожалуйста ,  не умирай или мне прийдется тоже. . . 
— Ты , конечно , сразу в рай,  а я не думаю что тоже.
     Хочешь сладких апельсинов?
     Хочешь вслух рассказов длинных?
     Хочешь я взорву все звезды
что мешают спать? ©(Зема)
     Слышишь? Не умирай. . .  - девчонка была божественно красива.
— Как у тебя дела , Косяк?- он улыбался , но где-то в глубине чувств
теплилась надежда. . .
— Все будет хорошо.  Ты, Земфир, знаешь кто это?
— Я люблю его.
— Я тоже.  Это Тимур. . .  Он умер.  Пока , Дзо.
— Пока.
— Не уходи. . .
— Это бессмысленно, кроме того что приятно.  Все.

. . . Мир
    встал на колени
встал на колени
    после удара
Этот мир
тает под снегом
тает под снегом
плачет дождями ©(Линда)
Слабый мир. . .  - проснувшись Володя включил магнито­фон.

Человек может понимать что-то и не видя снов. . .

Врассыпную
  коли нечего делать
Коли нечего делать- нам тут незачем быть
Врассыпную
по норам да по щелям
Врассыпную
чтобы легче забыть
Но это игра. . .
Пожар!
Это всего лишь злая игра
Эта земля наша
Это всего лишь наша земля
Это всего лишь ветер
Это всего лишь люди
Но никто никого не заметит
Никто никого не осудит
Врассыпную
Врассыпную
Врассыпную
Это значит - война. . . ©(Вал)

Глава 9

А вот и конец августа - Косяк днями сидит у входа в метро “Черниговская”,  зарабатывая на сигареты и вино.  Радуя и потрясая своей навязчивостью,  непо­нятно откуда,  каждый день возникает десять гривен лишней прибыли.
Скоро, первого сентября, в город приедет Линда,  в которой Володя чувствует что-то родное и теперь он думает об этом.
Дзо уехал в Крым, по слухам на две недели, но прошел уже месяц, а он не возвращался.  Слегка пошатываясь, худой , небритый,  он вышел из-за угла.
— Привет, -заулыбались оба, - ты откуда?
— Вчера приехал. Решил с тобой повидаться - мне Джон рассказал,  что ты здесь работаешь.
— Говорят, там наводнение было - вас не коснулось?
— Немного. Мы потом в другое место уехали.  Давай сфотографиру­емся, - Тимур рухнул на пол, отчего завалилась раскладка с кассетами, -ничего , Косяк. . .  сейчас соберем, - Володе начинало нравится.
— Давай сфотографируемся , брат. . .  , - В Дзовских глазах блеснула влага.
— У меня нет братьев.
— Брат.
— Мне не нужны братья.  У меня тут деньги есть- идем вино пить. За кассетами присмотрят.  Нина,  присмотришь? хорошо?
Выпив вина, возвращаясь обратно, стараясь не пугаться милиционеров они проходили через рынок.
— Куда?! А ну отдай!- завопила бабулька.
— Мы в Крыму все время или просили , или воровали. Я тут кассетку привез с нашей музыкой.  Здесь четыре песни только, - повестил Дзо друзьям собравшимся дома у Джона через пару недель, - я здесь,  короче,  накуренный был- все время не  попадал.
— У меня тут кулек травы. . .  , -Джон обрадовал Тимура  и огорчил Володю.  Последний догадался, что на этот раз ему не отвертеться от уговоров покурить.
Они шли по массиву Радужному ,  по одному из самый маленьких районов Киева.  Сразу за проспектом Ватутина,  через дорогу,  то есть,  начинается самый большой массив - Троещина , с тремястами тысячами жителей.  Конкурировать с Троещиной по величине могла только Оболонь,  врытая в тот, в правый  берег Днепра.  Они уходили вглубь пустыря, к заливу с  берегами поросшими ивами.  Здесь рябит зеркальная гладь, отражая расположение духа одиноких рыбаков,  искажая форму тучек , клубящихся над. С чарующим запахом осени, издалека,  гонимый свежим ветром, накатывается шум машин - это здешний прибой.  И зву­чит музыка здесь.  Город. . . там. . . тихо. . . не страшно. . . открой глаза. . . и смотри. . .  смотри. . .
— Здесь сидим.
Достав пачку “Беломора”,  Тимур принялся вытряхивать из папирос содер­жимое.  Володя искоса  наблюдал за происходящим, делая вид что его это особо не удивляет.
— Подрывай, - натянуто молвил Женя, когда четыре папиросы были набиты травой коноплей.
Через несколько минут в ушах зашелестело и пространство наполнили пе­реливы дивного звона. По телу растеклись волны эйфории. Со временем,  при­выкнувши к такому раскладу, Володя удивился новой,  накрывшей его,  волне.
Волны шли одна за другой, приходя издали и уходя в даль.
— Косяк, - предложил Женя, - напиши чего нибудь в таком состоя­нии.
— А что будет?
— Увидишь.  Круто получится.
— Не хочется. . .  Совсем не хочется.
— Я отолью, -пробубнил Тимур, уходя в сторону.  “Это так надо?...” - подумал Володя присоединяясь к другу.  По дзовскому лицу пробежала ухмылка.
“Вроде бы Дзо меня учит чему-то. . . ”.
— Мне тоже?- не разумея спросил Косяк.
— Смотри сам.
Они еще долгое время сидели болтали.  Косяка не покидало ощущение будто бы окружающие втолковывают ему понятия о каких-то правилах,  ста­раются научить чему-то. . .  “ЧЕГО ОНИ ОТ МЕНЯ ХОТЯТ??? ЧТО ДЕЛАТЬ???”
— Мне пора домой.  Там дела.
— Дзо,  поехали на Андреевский - может Лену встретим. С ней инте­ресно.
С Леной Косяк познакомился в тот же день что и с Тимуром - она была Игоревой знакомой.  Через год, в эту осень, Вовка сидел на парапете Андреев­ского спуска.  Шел дождь.
— Ты Лена? Что бродите здесь?
— А это Ира. Занятия закончились , так гуляем.
— Где учитесь?
—  В КПИ ,  в “семерке”.
— А я в метро работать устраиваюсь. Вот уже две недели медкомис­сию прохожу. Здесь рядом.
Идет дождь. Ему нравится дождь, нравится  осень.  Вниз, зигзагами по брусчатке несется вода, переворачивая уже опавшую листву.  Время словно за­висло и хочется сидеть . . . сидеть. . .  И дождь пусть превращается в ливень,  пусть заливает   черную кожу одежд, пусть ручьями стекает с волос и лежит на лице.  Ему некуда спешить.  Он трезв , он весел , он печален. И проходит время.

Романтика мокрого асфальта
Разбитых окон высоких этажей
Я видел небо - там тоже неплохо
Неплохо там тоже
там каждый ничей

А потом будет зима.

Иди по прямой пока не прийдешь
Никуда не прийдешь никого не заметишь
Не заметишь никого из тех кто был рядом
Пока не заметишь - ты не умрешь

Она прийдет. Рано или поздно прийдет. Она же говорила. . . У нее собачьи глаза.
Он как ни пытается, а не может вспомнить ее лица- только преданный ,  ждущий взгляд. Они не виделись три года , с похорон. Он ждет встречи с ней , чтоб сказать друг другу что-то по-хорошему простое.  Косяк всегда возвращается к тем, с кем давно не был. Лена единственная , кто его не принимает. Здесь живет мечта.
— Здравствуй. Можно с тобой рядом побыть?
— Зачем?
— Мне хочется.
— А мне нет.
— Я не хочу тебя обидеть - не пугайся меня. Давай просто поболтаем. Мне это приятно.
— Мне нет.
— Твое право. . .  Я не обижен - мне приятно.
— Ты эгоист.  Ты мне столько боли причинил. . .
— Скажешь это дереву, которое свалится тебе на голову.  Не дай Бог.
Я не хотел бы сейчас философии.
— Чего ты хочешь от меня?
— Я не могу требовать , но хотелось бы понимания.
— Я знаю тебя таким, каким знаю. Может ты и не такой - но я не хочу тебя.
— Пока . Не умирай. Мне нравится твой взгляд.
— Почему ты сказал , что я скоро умру?
— Я так не сказал.  Сказал , что есть чувство и сказал это не тебе.
Мне хотелось твоей смерти.  Чтоб красиво было. И все. А вообще - это боль­шой прогон.
— Ты так же циничен.
— Ты тоже. Согласна? Не думай о цинизме - и я не буду циничным.
— Я не понимаю тебя.
“Блин. . .  телефон. . . ”. Это 9 августа 2001 года.
— Ленок,  у тебя покушать есть? - осведомился Вовочка у Лены, с по­дружкой Анечкой пришедшей на Андреевский в октябре девяносто седьмого.
— Бутерброд!С докторской колбасой.  Вообще,  там люди соби­раются вино пить. . .
— А мне можно?
На время отлучившись , Косяк не застал на этом месте ни Лены, ни ее по­дружки. Проведя некоторое время в раздумьях , он отправился на их поиски. Уже подходя к горе , истыканной огромными деревьями непонятной породы, услышал человеческую речь, доносившуюся из-за еще не осыпавшейся листвы.
— А-а. . .  Это ты Косяк. . .
— Дайте вина, - Вова примостился на край лежащего на земле бревна и уже через полчаса,  оставшись с Леной вдвоем, он неудержимо норовил расстег­нуть ей джинсы. Девушка оказывала сопротивление, все больше свирепея.
— Я наглый и циничный.
— Ну хватит! Я хочу домой!
— Я с тобой до метро.
— Я буду кричать.  Анечка! помоги! Забери его от меня.
— Косяк. . .  Она не хочет,  ей пора ехать домой.
— Мы сами разберемся.
Пока Косяк не увидит,  что разговор логически закончен - не отпустит че­ловека. Если он поругался с дорогим ему человеком - значит не захочет расста­ваться пока отношения не наладятся.  И почти всегда он злит этим собеседника еще больше. Со временем,  ему стало легче ставить знаки препинания - главное чтобы было продолжение.

Вот стекло моих глаз
Вот тепло моих рук
Совсем не для всех
Совершенно не вдруг

После следующей встречи Лена , рыдая убежала прочь.  Косяк разыскал ее в Киевском Политехническом институте, где она училась.  У него  есть такая осо­бенность - находить людей.  Пойдет он туда. . . потом сюда. . . еще куда-то - и на­ходит.
В теплом ноябре девяносто седьмого года,  Володя встретил в институте Дзо. Появление Тимура в ставшей культовым местом гуляний столовой инсти­тута,  в “Чайнике”- было редкостью,  но все же,  зачем-то он пришел, принеся с собой пакет марихуаны.
— У-те-кай!- пропел Дзо, - Косяк,  ты знаешь , что такое “утекай” по- русски?
— Убегай.
— А вообще знаешь?
— Что?
— У-те-кай! В подворотне нас ждет маньяк. . .   У-те-кай.
— Ты меня прогоняешь?
— Что делаю?- Тимур удивленно улыбнулся,  - прогоняю? Нет. . .  Утекай. . .  Понимаешь?
— Слышь, Дзо. . .  Приезжай ко мне завтра в село.
— На рыбалку?
— У меня нет удочек. Просто погуляем.
— А у соседей есть? Я видел в прошлый раз возле речки конопля росла.
— Посмотрим.  А что,  молоко варить хочешь?
— Хочу.  А ты?
— Хочу.
— Значит смотри. . .  Если завтра будет дождь- я не приеду.  А так приеду.
— Точно?
— Да.
— А дождь какая проблема? Приедешь?
Глава 10

Володя,  сидя на дереве,  обрывал яблоки.  Залаяли собаки и во двор в темных джинсах и в коричневой куртке,   схожей на пиджак,  вошел Тимур. 
—Привет,  -когда Тимур оставался с Косяком один на один - общался с ним не так прохладно ,  как обычно.   Имелось ощущение ,   будто они знакомы всю жизнь. 
— Помоги мне яблоки оборвать и пойдем. 
— А удочки достал?
— Нет.   Ты что молока без них не сваришь?
— Ну закинем их.  .  . 
— С разбега. 
— Не.  .  .   Ну смотри.   Закидываем удочки и варим молоко. 
— Так удочки зачем?
— Вдруг рыбу поймаем. 
— И что? Знаешь,  я Прибалтике рыбу ловил - поймал - палку в рот и сразу на костер.   И все так делали.   Ладно.  .  .   Яблоки обрывать не будем.  Ты посиди,   а я за удочкой сбегаю.   Или со мной пошли. 
Зайдя к бывшему однокласснику во двор,  Косяк через три минуты вышел оттуда с удилом. 
— Дзо,  здесь крючка нет. 
— Что вообще?
— Вообще. 
— А там должны быть рыбаки - вот у них и попросим.  Давай поду­маем ,  что нам нужно.  Литр молока,  котелок.  .  . 
— Кастрюлю. 
— Кастрюлю,  гитару,  покрывало.  .  . 
— Самогон. 
— А есть?
— Вот все что нашел,  - Косяк вынес майонезную баночку самогона вперемешку с перцем,  - травы по дороге нарвем. 
Собрав вещи в рюкзак,  прихватив гитару ,  дружки ушли гулять. 
— Пойдем путем,  который подлиннее,  но там растет трава. 
— Как знаешь.   Косяк,  мы же там костер будем жечь.  .  .  Так не бу­дет проблем с зашедшими на огонек ублюдками?
— Возможно. 
— А ты с ними как? контачишь?
— Меня здесь многие ненавидят. 
— Чего?
— Ублюдки потому что. 
— Ого! Вот это елка!.  .   Давай нож,   Косяк. 
— Короче,  Дзо.  .  .   Сейчас я отхожу в сторону,   а ты быстренько весь плантарь срезаешь.  Так? Потом сгребаешь в кучу,  я подхожу и ты запихи­ваешь все мне в рюкзак.   Понятно?
Володя отошел в сторону на двадцать метров,  Тимур заработал ножом.   Через две минуты четыре стебля конопли,  высотой в человеческий рост,   попали в рюкзак. 
— Блин,  - рассмеялся Тимур,  -ты идешь - а за тобой та-ако-ой штын тянется.   На десять метров. 
— Штын?
— Запах.   Давай к людям близко не подходить. 
— Они вряд ли попадутся на нашем пути.  Мы пойдем через гай.   Минут двадцать. 
Спустя время деревья расступились и стадо коров,   бредущих домой пре­градило дорогу к пруду.   Решили идти на другой берег - там уютное место под горой. 
Как дети,  радуясь смешным ситуациям,  упиваясь предчувствием хорошего,   наломали дров,   не забыв закинуть удочки да разжечь костер.  С большим трудом,   с колоссальным цинизмом умерщвляя нервные клетки,  установили над огнем ка­стрюлю с водой,   в которую позже ,  когда вода закипела,  была влита банка сгу­щенного молока и утрамбованы листья конопляного дерева. 
— Ты что!? Сколько ты сюда перца всыпал?
— Давай я выпью,  раз ты не хочешь. 
Скоро утро.   И на небе звезды.  Молоко.  .  . 
— Косяк,  это молния?
— Наверное нет. 
— Классно.  .  .   Да?
— Угу. 
— А ты пишешь под травой? Нет? А чего так? Не хочется.  .  .   А ты попробуй. 
— Я и так могу.   У меня в голове трава. 
— Сколько времени?
— Скоро утро.  Идем домой. 
— Часа четыре,  да?
— Больше. 
Не спешна,  пытаясь разобраться в чем дело ,  взялись собираться. 
— Дзо! где мой медиатор?
— ???
— Ты гонишь! Отдай.  .  . 
— Я-не-зна-ю,  - улыбался Тимур. 
— А чего ты ржешь? Я не уйду,  пока не найду его. 
— А какой он? Желтый.  .  .   Да Косяк,  перестань - я не брал. 
— Нет - ты его спрятал,  а теперь прикалываешься. 
— Это тебя от молока прет. 
— Тебя тоже.   Ну ладно ,  пошли. 
— Косяк,  дай мне гитару,  а то ты убьешься. 
— При чем здесь гитара? Мы уже полчаса поднимаемся на семимет­ровую горку. 
— Ты же говорил,  что знаешь где здесь тропинка.   Дай я первым пойду.  .  . 
— А мы по чему идем?.  . 
— А может это не та тропинка?
— Она здесь одна. 
— Не.  .  .   тебя прет.   Смотри.  .  .   ,  -и Тимур в одно мгновение очутился на вершине горы. 

Я смеялся как все
всем тоже было смешно
Временами - туман
а на стене - штукатурка
Когда закончился фильм
правильный дядька сказал
Что смех без причины -
верный признак придурка
Не верь - он просто дурак
а может просто смеется
Но кто он чтобы смеяться?
Ведь этот фильм про войну

— Как ты смог? Вот это да! Ха-ха.  .  . 
— Мы по кругу ходили.   Вот это номер!
— Мой телефон ноль-ноль-ноль.  .  . 
— Бли-ин! - Тимур вылетал,  - мы такие засранцы. 
— Я же говорил ,  что эта тропинка правильная.  .  . 
— Ну да.  .  .   не надо! Если бы я не шагнул в сторону - мы бы так и ходили бы по кругу. 
— Так.  .  .   дальше.  .  . 
— Дзо! Бля.  .  .   как давно я здесь не был.  .  . 
— Что случилось?
— Здесь раньше не было этого бассейна. 
— Ага,  давай посмотрим. 
Тихонечко ,  на цыпочках они приближались к.  .  . 
— Смотри - какой чистый.   И ровный. 
— Ни фига себе измена.  .  . 
Забор,  по периметру огорода был обтянут белой,  желтоватой бумагой-картоном,  в свете ночного неба отдававшей синевой. 
— Скажи,  Косяк,  я подумал что это вода-а-а.  .  . 
— Я тоже.   А так похоже.   Скажи-и-и?.  . 
— Да.  .  .   Ой!
— Что? Ой!
— А что это было? Давай посмотрим. 
— Даваааай.  .  . 
— Так это же стружка на дороге тлеет.   Смотри - сверху сотлела,  а ниже еще. 
— Прикинь,  Косяк - у нас даже измены одинаковые. 
— Клааасноо.  .  .   А! Прикинь - мне показалось,  что я падаю в яму и искры вокруг летят!
— Так и мне же.  .  .  Скажиии.  .  .  ?
Свет в окнах дома горел.   Наверное ,  мать собиралась на работу. 
—  Дзо.   Угадай - сколько времени ? Пол-одинадцатого вечера. 
— Вот засранцы.  .  .   Ха-ха! Давай похаваем.   О! Радио,  - Дзо кру­тил ручку настройки. 
— Переключи - я ненавижу джаз.   Нет,  не хочу.   Ну ладно.  Две ми­нуты. 
— Так ты уже как десять минут его слушаешь.   Понравилось? Вруби магнитофон на запись - будем болтать. 
— Зачем? Потом послушать хочешь трезво?
— Нет.   Мы пробовали - ничего необычного.   Но ты включи. 
Дзо взял в руки книжицу и долго читал вслух.   Даже очень долго - пришлось кассету переворачивать.   Другого занятия не было.   Володе лень было придумывать что-то,   Дзо - лень отрываться  от чтения. 
— А потом я понял,  что я и есть мир.   Но мир это не я.   Хотя в то же время я мир.   А мир не я.  .  .   И больше ничего не думал.   Танец - это вовсе не то,   когда ты все время прыгаешь,  когда выпив,  ты,  подобно пылинке взлетаешь в воздух.   Танец - это когда ты уходишь из обоих миров,  рвешь сердце и дух твой возносится. 
— Если вас ударят в глаз - вы невольно вскрикните.   Раз ударят,   два ударят,  - а потом привыкните. 
Они успели уснуть.
— Вставай, - невнятно пробормотал Володя расталкивая Тимура. Тот открыл глаза и молча уставился в потолок.
— Еще чуть-чуть. . .
— Мы сейчас хаваем и уезжаем. Надо на электричку успеть. Все. . .  подъем.
— Ну Косяк. . .
— Я захожу через пять минут- если ты в кровати -я обливаю тебя во­дой. Устраивает? - Володя вышел на кухню , чтобы  разогреть завтрак, - Дзо! Вер­мишель разогревать или холодную съешь?. . А то мне лень! Дзо! Отвечай! Я сейчас прийду - тебе ****ец будет. . .  ****ь! - распахнул он дверь, - ты опять спишь?. .
— Косяк. . .
— Ты прикинь - я пять литров самогона нашел. Могу литр отлить.
— На фига?
— Пить. Закрывай воду - у нас ее мало.
— Что делать будем?
— В КПИ поедем.  Там разберемся.
По дороге с большими и не очень большими выбоинами в асфальте, мимо аккуратных и не очень аккуратных заборов с такими же постройками за ними, в свете желтеющих листьев , они уходят из дома. Летят столбы и перроны, создавая иллюзию пространства. Летит время.
— Мы в Киев. . . в смысле на вокзал?
— До Караваевых дач.  Там пятнадцать минут пешком.
— Ишак. . . четыре буквы. . . Осел! Мне срочно нужно в туалет.
— В спорткомплексе есть. Дотянешь?
Улыбнулось солнышко из-за туч.  Улыбнулся облегчившийся Тимур.
— Дзо, давай здесь выпьем, -идя дворами , они подошли к столику.
— Вообще-то мне не очень хочется. Давай. Яблоки взял? Ну ты и пьешь!, - Косяк двумя глотками отпил треть банки, - не ожидал. . .  Раньше тебе ста грамм было достаточно.
— Летит время.
Киевский политехнический институт.  Раскинувшийся на квадратных кило­метрах рассадник наркомании и пьянства.  У седьмого корпуса приютилось трех­этажное здание институтской столовой.  “Чайник”- место сборищ неформалов.
— Ты как всегда готовый,  - навстречу Вовочке заулыбались, - еще что-то есть?
— Нет. Привет , Ленок.  Ты сегодня без Анечки. . .  что случилось?
— Давай посидим в стороне, -она селе на пол лестничного пролета, -как дела?
— Как жизнь.  Так и дела. Вот молоко пили. . .  Привет,  Великий!
— Ребята, поехали ко мне на квартиру, -предложила Лена Тимуру с Косяком, -у меня свободная квартира на окраине Троещины.  Поедешь, Косяк?
— А еще кто-то будет?
— Ничего, если Кальян приедет?
— Чего. . .  Тогда я не приеду. Выбирай. . .
— Почему ты его так не любишь?
— Он будет мешать. Хочешь - зови его.  Но без меня.
— Хорошо. . . Его не будет.
— Поедем.  Правда , Дзо?
— На Московском мосту трава растет - молока сварим.  Ты не про­тив, Лена?
Сидя в метро, Тимур поставил Лене в плеер кассету с новым альбомом Вала “От любви до ненависти”.  Кардиограммой извивались провода по стенам тон­неля, друзья  присматривались к реакции девушки. Она вникала, обхватив голову руками. Наконец сняв наушники , с восхищением выпалила:
— Классно!

Мы будем ждать
таких же как мы
Мы будем ждать
отдавая себя весне
Кто-то пришел а кто-то остался в пути
Но как обидно что здесь собрались не все

Пьянея душой
Я снова лечу в облака
Я хочу писать стихи
Но стихи идут к  тебе
Я вижу твой взгляд
Я рад что ты пришла
Но как жаль
что здесь собрались не все

— Это его самая легкая песня. Понравилось?
— А кто это?
— Есть такой человек - Валера Курчинский, он такие вещи делает.  Раньше дез играл. Группа “Иллюзии дельфина”. У него голос очень сильный. Да,  Косяк?
— Угу. А где он пишется?
— Дома на компьютере. Этот альбом они специально рейвовым сде­лали - коммерция.  Мне предыдущий больше нравится.
— Ты знаком с ним?
— Немного.  Я недавно видел , как он клип делал. Такая огромная елка растет - из-за нее Вал такой здоровый , с бычьей шеей выходит и поет.  Да-ле-ко-о. . . Дале-дале-ко-о. . .  Далеко-уо. . .  Не боги.

Ну а нам да как бы да все равно
Лишь бы только было да было грешно
Лишь бы пало зерно во сплетение страстей
Но земля не примет удар
Мир это локальный базар
Это пьяный угар  от небесных плетей
Жалко только ветром не стать
Все что нужно - это летать
Все что нужно - не сбиться с дороги
И зерно крестом упадет
Но его никто не найдет
Кроме нас
Ведь мы тоже не боги
Далеко. . .

— Он с человеком может пообщаться пять минут - и этого ему хва­тает, чтобы полностью его узнать. — Понты.
Тимур внимательно, с большим любопытством посмотрел на сказавшего это Косяка.
— А как тебе Линда , Дзо?
— Никак. У нее песни слабые!- Дзо завелся глазами извергая молнии, -и сама она слабая!
— Она просто спокойная. . .
Тимур снова взглянул на приятеля так,  словно бы тот сказал что-то неожи­данно-великое.
— Косяк, - Дзо остепенился, - почему ты обычно по-другому разгова­риваешь? Что значит как? Просто никак.  Но ты же можешь!. .
— Пойми.
— Что понять?- сдержанная улыбка украсила лицо друга.
— Что можешь. О чем мы говорим? И у кого я спрашиваю?
— А ты сам понимаешь?- полупрошептал друг после паузы.
— Далеко. . .
— Ну ты даешь!. .
— Я просто говорю.
— А понимаешь , что?
— Да.
— Тебе надо с Яриком познакомится.  Он такие речи толкает! Вкинься - вот начнет о чем-то рассказывать, а потом всякие ответвления происхо­дят.  Говорит, говорит, всячески рассуждает не понятно о чем, ты сам уже теря­ешься,  а позже вдруг понимаешь, что о чем он начал говорить - о том и продол­жает. . .
— А я причем?
— Ищи что искать.  Помнишь ты меня спрашивал,  как к тебе отно­сится Оболонь? - так они постоянно просят, чтоб я тебя привез к ним.  С тобой накуренным очень интересно общаться. Тебе пять лет...
— Почему?
— Не, Косяк. . .  Ты не понимаешь. . .
Оставив Тимура варить молоко на кухне, парень с девушкой через темную комнату прошли на балкон.  Сияла яркими огнями ночь.
— Красивое небо. . .
— Там меня ждут.  Я тебе не говорила. . .  У меня был ребенок.
— Аборт сделала?
— Меня парень попросил, - по ее лицу потекли слезы, голос сорвался на плачь, - он. . .  знаешь. . .  он приходит ко мне каждую ночь. . .  мой ребенок. . .  он плачет. . .  зовет меня.  Знаешь?. .  знаешь,  как мне. . .
— Извини - ты всегда такая радостная.
— Что?!- волчицей взглянув на Володю,  Лена свалилась на диван.  Иногда ты меня очень пугаешь!
— Чем?
— Ты не знаешь , что делать? Боже мой! Что ты сказал?!! Не трогай меня!
— Ты что. . .  тронутая?- Ленка вылетела на середину комнаты, за­крыв уши руками.
— Не трогай меня! Я не хочу , чтобы ты меня обнимал. . .  Я буду кричать!. .  Помогите! Ничего не говори. . .
В проеме двери показалось тело Дзо.
— Дзо,  иди на кухню!- послал друга Володя, - не, - на миг  задумался, - подожди, успокой ее.
— Не-не,  это ваши проблемы.
Девушка вжималась в стену , закрыв глаза и размахивая перед собой ру­ками.  Косяк видел такие истерики только по телевизору.  И понял, что это все­рьез.
— Еще на шаг ко мне приблизишься- и все. . .  все!. .  прошу- не под­ходи!. .  иначе все. . .
— Ты. . . , -со следующим шагом Вовочки она свалилась на пол, - . . . Эй! успокойся. . . Слышь, Ленок. . .  вставай. . . Эй, Дзо! ****ь. . .  Дзо принеси воды!
— Дзо!. . , - Косяк влетел на кухню, -ты что? ебнутый? я же тебя зову. . . Воды надо - она там в отключке валяется.
— Косяк. . .  ты думай , что делаешь. . .
— Я с ней разговаривал и вдруг она взбесилась. Чудная какая-то. — Перестань.
— Не понял. . .
— Я знаю.

Глава 11

Он работает слесарем в метрополитене. Из-за собственной невниматель­ности, его приняли на работу без образования. Работа заключалась в ремонте кас­совых помещений и прикрепленных к ним территорий, разгрузке жетонов, пластиковых карточек и других ценностей, что позволяло Володе потихоньку во­ровать эти самые карточки и раздаривать друзьям. 
Все были хороши, кроме начальника - при нормальном раскладе, можно было по полдня бездельничать. Но приезжал начальник и придумывал работу из разряда: один выкапывает - второй закапывает. Главный офис находился на стан­ции “Выдубичи”, на индустриальной окраине города. Нравилось Вовке ездить утром через Днепр на соседние “Осокорки” за водичкой.  Осокорки - село в черте города,  въехать в которое можно на метро. Была там церквушка с колодцем возле. . .  Кожаная куртка “пилот”,  перчатки,  темная норковая шапка или капю­шон,  шарф на шее, пар изо рта, ведро в руке, скрипучий треск мороза, снег в лицо,  электронное табло - это так много. 
Он слесарь-електрик и пьет согласно положению. Пили все и помногу.
— Воло-о-дя-я! Ты что это?. .  -готовенный Косяк сбегал вниз по экс­калатору новооткрытой станции “Печерская”,  не замечая начальника Бибу,  под­нимавшегося соседним экскалатором. От стенки до стенки швыряло Косяка и вдруг,  услышав громогласный возглас Бибы, подняв голову в сторону обращен­ной к нему речи,  заметил летящий в голову плафон.
— А ну домой! Быстро!!!
В офисе, сев за стол и сняв трубку, Володя набрал номер. “ 543-**-87”.
— Хельга! Здорово.  Давай разговаривать. Я готовый.
— Это у тебя “Дурень” играет?
— “Алиса”.  Слушай. . .
Хельге было семнадцать, но поведение делало ее старше и умней.  Встрети­лись они впервые, когда Володя в очередной раз свалился с парапета Андреев­ского спуска и в очередной раз отвергнув помощь приятелей, через пять минут поднявшись,  спросил: ”Ты кто?”.
— Хельга.  А ты Косяк? Я слышала о тебе. Мы с Леной знакомы.
— На море хочется.
— И мне. . .  Ты чего такой пьяный?
— Другим не часто бываю. . .  Эй!. .  толпа!. .  разойдись - я вас рассе­каю. . .  Чем не море?
— Ты такой смешной.
— Твои проблемы. У тебя телефон есть? Давай.
— А ты с Ленкой поссорился?
— Мы только этим и живем. А что?
— Она мне про тебя рассказывала.
— Что же?
— Ну. . .  что есть такой человек.
Володя увидел в Хельге что-то новое,  манящее. . .
— Ну хорошо.  Пока, - он повесил трубку. Ощутил , что рядом кто-то есть. Вокруг стола стояли коллеги, с укором глядя на Косяка.
Тянулись серые дни.
Утреннее солнце забрызгивало белизной стены микрорайонов, готовящихся к зиме, искрился пахнущий морозом воздух, принуждая радоваться тех ,  кого это радовало.
Где же этот дом? Вот остановка. . .  Где-то рядом. . .
— Ленок, выходи в коридор, -она , обалдевшая от наличия Косяка здесь, молча смотрела и улыбалась, -это тебе, -парень протянул вырезанную им из дерева  скульптуру, -называется “Тяга”.  Я тебя такой вижу.
Волны ласкали ноги девушки, стоящей на камне, тянулись выше. . .  Голова,  венчающая стройное тело, закинута назад и волосы ниспадают на плечи.  Она тя­нется, тянется к Солнцу рукой, вторую уронив на лицо.  Ей больно.  Все залито светом.
— Это ты.
— Спасибо.  А ты запомнил где я живу?. .
— Немножко.  Я всегда нахожу тех,  кто мне нужен.
— Я знаю. . .  Ты такой смешной. . . Как воробушек!

Глава 12

Выгони-гони да наподдай пинком ядреным
Посвистом змеи отпугни волков матерых
Будет горевать что горшок разбили
Слезы вытирай
Да ведь мы еще не жили
Ох въюга-весна
обрываются строчки
Летит по сердцам вздохом берегинь
Засучив рукава сидит на берегу
И видит неба синь
Целует грозой пыль наших дорог
Весной-арбой идет на восход
Где море да степь как брат и сестра
Как выход на вход
Где живы богини
и наши тела
Растают как воск
Ох вьюга-весна
мы любовники солнца
Ох вьюга-весна
  никто не знал чем обернется
Вьюга-весна
мы не хотели верить ушам своим
Когда нам пели что умерли радости
Но перед тем как  лечь и во сне летать
мы проверяем на крепость свои замки
Так стели постель да закрой окно
Ты увидишь день
я увижу дно
Но кому нужны небеса без любви
Милая...
Выгони-гони да наподдай пинком ядреным
Посвистом змеи отпугни волков матерых
Будет горевать что горшок разбили
Слезы вытирай
Да ведь мы еще не жили ©(Еж)

— Косяк извивался в танце, отбрасывая надоевшие мысли.  К нему подскочил Тимур и сказал:
— У-у-у-у-у-у-у-у-у-у-у-у-у-у-у-у-у-у-у-у-у-у-у-у. . .
Сознание Володеньки помутилось и он свалился на пол.
— Чего ты упал? Не. . .  ни фига себе!. .  Чего ты упал?
— Так.

Глава 15

Он лежит на кровати в своей комнате налитой мраком - плывет ночь. Из­редка издалека докатывается лай чем-то напуганных псов и справа, на табуретке,  шумит радио - без него Косяк не засыпает. За окном, во дворе, тает то,  что оста­лось от снега - это последний день зимы. Только что передали по радио,  что ровно в полночь,  все FM-радиостанции встретят новый день песней “Весна”- остается час, который Володя проводит в раздумьях об увиденном и услышанном им в остатнее время, анализирует поведение свое и народа,  с которым ему дове­лось общаться - теперь это надолго, если не навсегда, - кажется ему. И его пугает все, что за стенами этой комнаты. Но он один , он здесь. Он прячется от мира здесь.  До весны тридцать пять минут. Друзья где-то гуляют, но Косяку не хочется быть с ними - его угнетает все, что за пределами его комнаты. 
С Тимуром он не виделся со своего дня рождения - скоро месяц. По теле­фону недавно пытался нахамить ему невразумительно, вырвав телефонную трубку из рук у Джона. . .
— Дзо! ты ничего не хочешь мне сказать?
— Что именно?
— Я тут сидел и понял, что вы с Джоном куда-то собираетесь. . .
— Понимаешь Косяк . . .  С нами будет человек, с которым тебе не стоит встречаться. Поэтому мы не возьмем тебя с собой. . .
— Привет.
Пропикал сигнал точного времени.
Столько ожидания - а все так просто. Весна ступила на землю. Все.  Можно спать. Лишь дыхание. . . Он уже спит.  Спит и видит сон. . .
Суета Киевского железнодорожного вокзала - люди, тележки, люди, сумки,  взгляды и зелень листвы залиты желтым светом. Электричка с желтыми грязными сидениями, немытыми но еще прозрачными окнами, с Дзо и Костиком на сидении напротив Косяка. И Джон стоит рядом. Он сейчас уйдет. . .
— Джон, уходи отсюда, - изрек Тимур. Взгляд его грустный, как взгляд человека, теряющего мир. Теряющего, но еще не потерявшего. Взгляд оду­хотворенный, как взгляд человека, искренне верующего в верность происходя­щего.  Взгляд глядящего в серую стену и видящего за ней свободу. Они остались втроем - Тимур, Костя и Володя напротив. Долго и пристально смотрели друзья на Косяка,  непонимающе смотрел Косяк на друзей.
— Косяк. . . , -своей фирменной грустно-мудрой улыбкой улыбнулся Тимур, - мы хотим попросить тебя об услуге одной. . . Где пакет, Костик? Ага. . .  вот. Косяк, возьми, -протянул Дзо бумажный, величиной с пенал,  сверток.
— Что там?
— Деньги.
— Зачем?
— Надо. Ты возьми - потом узнаешь.
— Я не понимаю. . .
— Возьми эти деньги и купи цветы. Так надо.
— Не, ребята. . .  Пусть не я. . .  Я не хочу никуда  ходить.
— Нет, Косяк!, - Володя еще никогда не слышал такой твердости в голосе друга, - ты! Ты пойди и купи цветы!. .  Мы просим.
— Но вы же без меня не уезжайте! Дождитесь - я быстро. . .  Хорошо?
А какие цветы?
— Какие хочешь. . .  Иди, Косяк. Иди.
Спустя время Вова бежал к перрону с желтыми тюльпанами в руке. Вот. . .
Вот. . . А где же электричка? Ее нет?!. . Здесь только поезд. . . Может они в поезде? Пропустите! Какой билет?! здесь мои друзья! Уйди!!! - Косяк прорвался в тамбур и больше его никто не тронул - дверь в вагон закрыта тяжелой металлической ре­шеткой.  Она не открывается, не срывается. . . Взглянув в окно, он понял, что вок­зал далеко позади. Фейерверком, вкривь да вкось разлетаются и вновь сходятся рельсы. Быстрее. . .  быстрее. . .  Внезапно в тамбуре возник мужичонок,  явился , чтобы исчезнуть, успев ответить на Володин вопрос:
— Куда я еду?
— В Москву.

— Саша! Са-а-аша!!!, - крик Ники, донесшийся с комнаты, был стра­шен тем, что его наполняло и был это как-будто не ее голос, а будто-бы она при­надлежала голосу, - Саша-а-а-а!!! Помоги..., - похоже на вопль тонущего в по­лынье - захлебываясь, разбивая руки об лед - но соглашающемуся со своей обре­ченностью, - помоги!.. Мне БО-ОЛЬНО-О-О!!!
Сиди - я сейчас, -мужчина убежал в комнату. Больше всего Вовке не хотелось, чтобы кто-то забрал  у него общение с Никой. Успокаивало только то, что знакомство состоялось и перешло в приятные обоим отношения. Хотелось несколько дней просто побыть с нею, поговорить
Через пару минут Саша вывел из комнаты девушку с лицом, на котором застыла маска боли. Страшновато, однако...
— Володь, извини...
— Извини, Вовка, - ей в больницу надо.
— А что с тобой, Никуша?
— Больно мне..
Из “Скорой”, вызванной от соседей, поднялись санитары и под белы ру­ченьки увели от парня его радость.
— Саш... А можно завтра к Нике в больницу съездить? Очень хо­чется... Хотя бы “до свидания” сказать.
— Конечно! Это здесь рядом. Давай я тебе что-нибудь спою, - Саша взял гитару, - Галич - это сила!..
— С Никой часто такое случается?
 Главы 13-я и 14-я

6 февраля 1998 года Косяк отмечал свой день рождения в компании Тимура и Джона в рок-кафе “София”. Пили “Кровавую Мерри” и пиво, разговаривали ни о чем ( вернее о каком-то фильме о классном пианисте и его любви). Немного охмелев, решили перебазироваться на Оболонь, Позвонили Косте Бесову, с которым Косяк виделся до этого несколько раз, с просьбой встретить их.
Купив вина  и водки, зашли в парадное к Ярику, где их уже ждала компания друзей. Конопляный запах, источаемый ею, растекался по лестнице и лез в карманы, чем не приминули воспользоваться только что явившиеся.
Когда эйфория стала подбираться ближе к дальним участкам близких душ, Вовка взорвался смехом. Его неожиданностью или его неожиданной формой убив окружающих так, что те вели себя, словно проснувшись утром в постели, заметили рядом с собою любимую, умершую сто лет назад, собачку.
— Чего ты смеешься? Косяк?..
— А чего вы не смеетесь? Смешно...
— Ты не забыл, что у тебя сегодня день рождения?
— День рождения у меня послезавтра. Сегодня только праздник и не больше. Чё вы пялитесь? Вот ты, Джон, помнишь мечтал прыгнуть из окна? Время уходит - прыгай, окно напротив. Напротив твоего взгляда - прыгай! Ты о чем раньше думал? Не об этом разве? Вперед!.. Я жду.
— Перестань...
— А что не интересно понаблюдать?, -   Косяк входил в раж,- люди все одинаковы.
— Косяк, я пригну! Успокойся - иначе все...
— Прыгай..., - друзья отрешенно смотрели на  происходящую драму похорон самоубийства, - слышь,  Джон... Пока ты будешь просить, так как ты просишь... Проси иначе!
— Я не хочу!
— Мне кажется хочешь.
— Господи, помоги!  Пить-курить брошу -  только попусти, Боже!
— Я тут при чем?
— Косяк..., - друзья одернули приятеля, -не кипишуй.
— А я тут при чем?!!
Через три  минуты наступил мир и согласие. Ярик притащил гитару и завел свою песню: “ Что чувствуешь ты, когда понимаешь?.. Что чувствуешь ты,  когда ты молчишь?...”
— Там, на краю лабиринта,
что  называется  “город”
     Там, во власти инстинкта
употребляют ворох
     выцветших интонаций...,- кто хотел, брал на себя роль подтанцовки; кто не танцевал - пил больше водки; появлялись новые, незнакомые всем люди, -     И принимают роли,
чтобы казаться умнее...
— Слушай, - Косяк обратился к парню, стоящему у перил и глазевшему на него (вообще парня уже давно не покидало ощущение, что когда он среди людей - собравшиеся собирались ради безмолвно-ошарашенного общения с ним - особенно эта компания), - ты кто?
— Валентин, - то ли он так ответил, то ли Вовке это послышалось.
— Нет, я тебе не верю - ты Вал!
— Какой же я Вал? Я Валентин, а Вал - Валера.
— Все равно я тебе не верю - стоит тебе замолчать - как ты умрешь!
— Не понял...
— Замолчи - умрешь!..
— Ну... молчу...
— Нет, ты не молчишь - ты кричишь!
— Ого, Косяк, - в защиту самого себя вступился Дзо, - ты понимаешь, что ты говоришь?
— Ты меня задрал этим вопросом, как и те, кто сейчас онемел с перепугу. Скоро что-то случиться...
— Что?
— Наш уход.
— Наш, с кем, Косяк?
— Домой.
— Ты только с Дзо умеешь общаться?
— Вы думаете он очень рад этому?
— Тимур, ты рад?
— Ну... как сказать...
— Ты спой лучше.
Ярик снова запел: “ Ника... Ника... Никому я тебя не отдам...”
— Вовка, как тебе эта песня?  что чувствуешь?
— Косяк ответь!, - поддержали Ярослава приятели.
— Это Линда.
— Что - “Линда”?
— Поет.
— Что поет?
— Ника... Ника... Никому... Линда - мой друг!
— Ну ты даешь! Где ты взялся такой?
— Пришел.
— А эта о чем? - “Мама... ма... марихуана... это не крапива - не бери ее...”.
— О том, что можно понимать и не курить.
— Хм…
Тимур подарил Володе деревянного орла, который впоследствии занял место на серванте в Володиной комнате, среди мнемонических реликвий в виде баллончиков из-под дезодорантов, сказав при вручении этой награды: “ Косяк, будь уверен в себе, как этот орел...”. Спасибо!
Ярик уже с полчаса молча вжимался в стену и помутневшим от ясности увиденного взором, глазел на мир, сжавшийся до размеров лестничной площадки. Пили водку и курили. Или вино - не помню. Анечка говорит, что водку. Косяк по этому поводу поспорил с нею девятого марта на похоронах, когда с неба летел белый снег и никто уже не плакал. Там же он встретил Лену, с которой давно не виделся. Он всучил ей в руки букет: “Положи, пожалуйста...”. “ Где ты был? - тебя все ищут и никто не может найти...”.
Это случилось через месяц, а сейчас Косяк теребил Тимура просьбой  уйти домой. Попрощавшись за руку со всеми, он задержался на прощании с Костей.
— Косяк, подожди, - Константин схватил именинника за руку и стал ее трясти, - можно я еще пообщаюсь с тобою?
— Почему?
— Где тебя можно найти? Слышишь - где? Ответь, Косяк! Где ты живешь?
— Обращайся к Дзо - он администратор, - пьяный Володя в шутку назначил друга администратором своего дня рождения, - он знает. А обычно я сам прихожу.
— Что ты имел ввиду, когда только что  на заливе подлетел ко мне и сказал...
— Что я сказал?
— Ты закатал рукава, как-то посмотрел странно и сказал: ”Смотри, Костик - мои руки чисты! Дзо, я родился мертвым!” Что  это было?
— Мои руки чисты...
— От чего?, - парень крепче сжал его руку.
— Если честно, то я имел в виду то , что они не обсосанные... Я пойду, Костя?
— А насчет рождения твоего? Что ты сказал?
— То что было на самом деле.
— Спасибо тебе!  Увидимся...
— Спасибо за что?
— Косяк, ты все поймешь,- вмешался Дзо, когда они спустились вниз на один пролет, - идем...
— Дзо! Не гони!, - крикнули сверху оставшиеся друзья.
— Я же сказал, что Дзо мой администратор!
— Постой!,- Костя догнал Вовку и снова сжал его кисть в своей, - все таки - где ты есть? Скажи...
— Извини, Костя, я сам прийду.
— Рад был знакомству с тобой, Володя! Пока.
Потом стало страшно, как-будто навсегда...
Последний раз Вовка виделся с Тимуром следующим утром, когда тот провожал его домой, стоя у дверей своей квартиры. Косяк дожевывал пирог - угощение Дзо.
— Слышь... Что они думают обо мне?
— Любят общаться с тобою под травой.
— Со мной или... кто укуренный?
— Не важно. Ты прав.
— Так что они думают?
— Что ты большой тормоз.
— Это как?, - рассмеялся Косяк.
— Ну... тормоз... тормоз и все.
— Ну что  такое тормоз!?!
— Тормоз!
— А еще? - быстрой походкой к лифту поднялся парень в темной одежде, коротко постриженный, высокий. Подошел к Тимуру и они долго и упрямо молча смотрели друг другу в глаза, - по лестнице быстрее будет подняться, - произнес Володя. По пути приобретая грозный вид, пришелец двинулся к Косяку, крича так, что звенели окна в доме напротив.
— Ты мне указывать будешь? Придурок! Ты будешь мне указывать?!! А мне по х..ю!,- сел в подъехавший лифт и был таков.
— Это Вал?
— Да нет... Это гопник какой-то.
— Ты назвал его Валерой.
— Это не то...
— Так что еще думают?
— То, что ты тормоз огромный, а понимаем тебя только я и Ярик - больше никто...
— А ещё?
— Ещё то что у тебя сильнейшая интуиция и ты очень свободен.
— Чего ты, Дзо, боишься?
— Я ничего не боюсь!
— Нет - ты меня боишься!
— Нет, Косяк...
— Да, Дзо... Да!
— Прав ли ты?
— Пока.
— Звони.
Мороз. Мороз, зима и лед. Мороз, зима, лед и снег. Мороз, зима, лед, снег и троллейбус. Мороз, зима, лед, снег, троллейбус и мысли. Мороз, зима, лед, снег, троллейбус, мысли и воспоминания. Мороз, зима, лед, снег, троллейбус, мысли и воспоминания о вчерашнем вечере, в ходе которого Косяк ангельским образом избавлялся от неприятностей. Сидел на  кухне и на толпу друзей смотрел, как на галлюцинации, прогоняемые Тимуровой бабушкой. Они выбегали прочь с квартиры, то партизано-пластунским способом просачивались обратно, а он сидел и пялился, пялился. Потом Костя во главе компании отмазывал его от уличного мусора в погонах сержанта. Когда пришел полковник и прогнал сержанта - от полковника. Полковника - от безумств Косяка, еще стоящего на своих конечностях. Когда он остался вдвоем с Дзо, подъехал “бобик” с целой толпой ментов и пришлось пообщаться еще и с ними. А за месяц до этого дня случился разговор с Тимуром в электричке, после ночи, порвавшей Косяка.
Они легли поспать. Косяк не мог уснуть - его отвлекал зеленый  свет, слепяще-бело-золотого цвета, бьющий по плотно закрытым глазам. Его сшибло настолько, что  впал наш парень в депрессию с отягчающими обстоятельствами.
— Прикинь, Косяк, а свет-то зеленый!
— Ну и..?
— Разлу-у-у-ука-а-а...
— Что это ты?
— Разлука. Знаешь такую песню?
— Ну и что?
— А свет-то зеленый...
— Ну что ты говоришь?
— Знаешь, Косяк, что с тобою будет? Ты попрыгаешь-попрыгаешь, а потом покатишься. По-ка-тишь-ся. Как мячик. Вот, знаешь, если мячик ударить - он прыгает-попрыгает, а потом катиться. Так и ты... Разлу-у-ука...
— Звезды так же далеко...
— А свет зеленый... Зеленый да зеленый...
— Я знаю, что зеленый. Извини.


— Ты, Володька, не грусти - она вернется через двадцать минут.
— Как?!
— Она сбежит с больницы. С ней жить очень тяжело - за нее все в быту решать нужно. Меня все это уже так достало, что не знаю куда бежать. Как она тебе?
— Как человек - очень интересна, а как девушка - не мое дело думать об этом. Это так. Наливай...
— А ты тоже стихи пишешь? Прочитай что нибудь.
— Уродливый сервиз
но красивые  осколки.
     Быть может  монтажер
неверно  склеил  пленки?..
     Кадр предпоследний .
Слеза на иголке,
     На заднем плане смерть
и  я  как часть массовки 
     Боли  килограммы,
     Счастья  миллилитры,
     Дорог сантиметры...
     Взгляд  жуткий-жуткий.
     Титры...
               
— У тебя, Вовка стихи - это так... полет мысли... не ты управляешь словом, а оно тобою. У Ники Георгиевны - наоборот: она хозяйка слова.
— Я мало ее стихов слышал - только те, что в фильме. Меня поражает то, как она, маленькая девочка, да так читала. А взгляд ее - это вообще проблема.
— То есть?.. Понимаешь - ты очень часто не доводишь мысль до конца. Начнешь говорить и останавливаешься за полшага до воплощения мысли в фразу.
— Бывает, - улыбнулся Косяк, - я раньше следил за этим, сейчас - предоставляю оппоненту пространство самому додумывать недосказанное на свое усмотрение.
— А книжки какие читаешь?
— Я сейчас не читаю. Может быть, когда нибудь... Я не нахожу в них ничего для меня полезного. Вернее я не встречаю интересных книг, хотя знаю, что они есть. А Достоевские с Толстыми не для меня. Я разню эти два понятия - мудрить и мудрствовать. Мне мудреное не интересно. Вот Фрейд ( хотя я знаю о его трудах понаслышке) - мудреный. Так как он рассматривал человека, как существо, которым движет секс - другой может рассматривать его, как того, кем движет жажда работы, допустим... Очень легко найти истину в красивопреподнесенном, когда ее там вовсе нет. Так политики лгут. Наливай...
— Я смотрю - ты любишь выпить...
— Люблю пьяным быть. И сам процесс нравиться. А мало пить - лучше вообще не начинать.
— Нике это не понравиться.
— Ты меня озадачил, Александр...
— Чем же? Вот ты снова не договариваешь!
— Я счел нужным ответить, как ответил. И все... Я прошлый раз  в Москве был - жил на Расплетина улице, это где-то рядом? Я не груб извини?.. Извини я не слежу за этим… я просто не грублю… и все…
— Вот... вон Расплетина идет, - сквозь окно Саша указал в темноту, - ты о Нике слышал тогда?
— Нет. Мне было тогда двенадцать лет - я другой жизнью жил. Про Нику из Борсюковского фильма узнал.
— Ника недовольна им...
— Я доволен. Фильм - честнее некуда. Красивый фильм...
— Ну, ты, парень, так говоришь, будто бы знаешь о чем речь.
— Чтобы знать человека - необязательно жить с ним двадцать лет в одной комнате. Ты, Сашка, ничего не подумай - у меня меркантильных интересов нет - я лишь хочу, чтобы она счастлива была - все равно, как и с кем.



С О Н   № 2

По скрипучему снегу  Косяк шел мимо кладбища домой, взгляд его, то и дело устремлялся ввысь, упираясь в стену серых туч, скрывавших солнце. Еще никогда так не радовался им как теперь - с первыми лучами светила, пробившимся сквозь бреши, случиться его, Вовкина, смерть. Как мог убегал от мыслей, гласящих о том, что завтра на этом кладбище станет одной могилой больше. И его зароют рядом с родными бабушкой, дедушкой и рядом с могилой человека со смешной фамилией - Ромазанов.
Еле переступая ватными ногами, пришел домой. Лежа в постели, глазами, полными ужаса тоски прощания, глядел сквозь окно в небо и тучи становились реже и реже. В полвторого после полудня реальность вмиг рассыпалась сном.
По кромке прибоя, в сторону Косяка, пускающего камушки по воде, держась за руки и вдохновенно улыбаясь, шли двое. Поравнявшись с ним, попросили его оторваться от поглотившего остатки души занятия и пройтись с ними. После дождя пошел снег красного цвета, и те, которые еще три минуты назад лежали на песке, дожидаясь солнца, взялись  оголтело  звеня смехом носиться вдоль берега, играя в снежки. Море покрылось кромкой льда - они втроем ступили на него, дрожа от холода и пошли прочь от берега.
— Косяк, - Тимур синюшными руками убрал с глаз челку, - ты знал, что со мной случиться такое?
— Странный вопрос, Дзо. Зачем ты спрашиваешь об этом?
— Интересно. Это ничего не значит - но все же...
— Это многое значит. Дзо... Я не знаю,  к чему этот вопрос.
— Нас слышат другие, - Ника, стуча зубами, вмешалась в разговор, - спой им.
— Пусть Дзо поет. Дзо спой...
— Посвящается дятлам!!!, - Тимур разбежался и прокатился босыми ногами по зеркалу льда, - Дятлы! Если вы уверены в том, что вы уверены в своей правоте - научитесь быть добрыми  и совершать поступки, а не поучать друг дружку наказанием. Живите сегодняшним днем и мечтами о завтрашнем и никогда не говорите: “Я здесь ничем не смогу помочь, так как знаю что случиться и сопротивление бессмысленно.” Ничего вы не знаете!      “знать” - удел добрых сердец. Совершите ПОСТУПОК! Надо не верить, а веровать, а вера в плохое невозможна даже для Бога - он надеется на благополучный исход во всех делах. Кроме жертвоприношения себя. Связывайте слова мыслями. Связывайте мысли делами.
Кто идет к вам - бегите ветром навстречу - может он не дойти. Кто уходит от вас - верните его, иначе падет он в пропасть. Не дойдет к вам тот, кому вы не шагнете навстречу. Канет в пропасть тот, чей путь вы не преградите собою... Ну что?... Ответишь, Косяк?
— Если ты о моих словах произнесенных на твоем дне рождения, то я могу их повторить.
— Что значит  “сопротивление бессмысленно”?
— То что надо знать, чему стоит сопротивляться, а чему не стоит.
Сопротивляться своей судьбе - это бессмысленно. Кроме одного - понять, что ты ее не знаешь.
— А что значит “надо лететь, куда несет”?
— Это к Будде. А я имел ввиду только то, что человек не хозяин своей судьбы, но раз он ее не может знать - надо делать вид, что он сам ее творит , а творить нужно красиво. Дзо, здесь много ушей... А мне потом опять отвечать. А Бог от нас далеко. Здесь его руки и сердце, а мозги далеко. Мне опять за это ответить прийдется. Я все сказал.
— Косяк, - проворковала Никуша. Лицо ее светилось детством, - что со мной будет?
— Проснешься.
— А серьезно?
— Серьезно. Ты проснешься смеясь от того какие мы здесь. БГ привет!
— А Тимур?
— Тимур умер.
— Что с ним будет?
— Будет ждать. А мы - его. Когда мы проснемся - все равно будем вместе.
— А ты?
— Я тоже буду жить. А с Земфирой?
— Ты уверен, что ей нужно это слышать?
— Да, Ника.
— Она, Вовка, к тебе зимою прийдет.
— По большому счету - она к тебе прийдет.
— Не важно - в то время мы вместе будем. Привезет букет цветов - желтые и красные. Пополам.
— Странно...
— Что странно?
— Что цветков двенадцать...
— Я сказала!, -девушка улыбнулась, - ты к судьбе как говорил относишься?
— Положительно. Я хочу жить так, как-будто бы я ее не знаю.
— Ну, Вовка... Двенадцать цветков будет. Дзо, допустим. Логично?
— Ну...
— Ты попроси Земфиру разделить букет так, чтобы часть досталась Дзо, часть мне, часть тебе и часть от нашего, троих, имени Земфире. В итоге - все друг другу подарят цветы, все будут с букетами. Главное - чтобы она помнила, что кто-то из нас в мире ином живет и здравствует.
— Главное - чтобы она захотела цветы подарить и уже будет не важно, кто куда поехал и кто куда поедет.
— Захочет подарить - подарит.
— Дзо, а что там на берегу?, - Володя указал рукою на видневшийся впереди свет, - куда мы идем?
— Весна...
— Ника, а вскрытие делают всем молодым?
— Нет. Только тем, кто умер. Проснись!
— Что?
Он проснулся смеясь от того какие мы здесь. И теперь он стоит вокруг нас и пишет на небе. “Не  плачь Маша - я здесь!..” ©(БГ)
— Проснись!

Спустя полчаса в дверь позвонили. Кажется это Ника вернулась. И очень радостно от этого. Все очень здорово, что вернулась.
— Я сбежала оттуда, Вовка. Вы че, уже все допили? Я хочу полежать отдохнуть - идем в комнату, там пообщаемся.
Сервант, полный книг. Старенький черно-белый телевизор на нем. Комод с двумя коробками от мобильников. Всякие сексуальные штучки и  косметика. Гуша под ногами. Разбитая дверь в комнату. Двуспальная кровать и следом за ней - какая-то полудетская кроватка.

ЗЕМФИРА
— Объясни, что ты в письмах отфигачивал.
— Ты можешь видеть мои мысли, чувства, настроения - реальные, мои, но не мою логику. Все, что касается моей логики - тебе неподвластно, кроме случаев, когда это касается нас обоих.
— Я  со Славой поженюсь?
— Я тебя приглашу на свою свадьбу.
— В каком качестве?
— В качестве друга.
— А потом?
— Потом мы друзьями и останемся.
— Почему мы говорим об этом?
— Чтобы было...
— Чья я невеста?
— Посмотри наверх...

Плакат - красивый плакат - Ника сфотографирована  у Андреевской церкви в Киеве. Вздыбившийся паркет. Балкон страшненький. Кассеты. Плеер “Sony”. Ночной столик без одной ножки, вследствие чего, он постоянно опрокидывался. Ника плачет навзрыд.
— Представляешь - привезли они меня и повели давление мерять. Увидели мои руки - говорят: “ Ну, ты, значит, наркоманка?”. Я вырвалась и сбежала. Только куртку успела забрать - все документы там остались. Здесь недалеко - я машину остановила.
— Боль прошла?
— Легче уже, но это ненадолго. Дай мне руку... Володь, спасибо, что нашел меня, но со мной снова что-то может случиться - так ты извини... Ты не представляешь какая это боль.
— А что с тобой?
— Как-нибудь расскажу после. Принеси  мне таз - я писать хочу.
— Саша! Иди сюда - Нике в туалет нужно! Саша!!!
С кухни раздалось невнятное бормотание пьяного Саши.
— Саш! Помоги ей!..
— Таз... в ва... ван-н-но-ой!!!
— Да-а... семейка...
Косяку не оставалось ничего другого, как самому помочь девушке. Относить таз обратно стало лень и он оставил его возле кровати - потом про это забыл и случайно перекинул его себе на ноги. Все напоминало сумасшедший дом и троих человек в нем было достаточно, чтобы на протяжении еще двух суток удерживать в состоянии вихря образовавшийся там та-ра-рам. Вошел Саша.
— Так... Я з-за пивом ид-ду...
— Никуда ты не идешь!, - Ника дрожа волчицей взглянула на парня, - со мной опять сейчас плохо будет - я чувствую...
—  Володька, посмотри за ней!
— Да нет. Я ничего в этом не понимаю. Ты же лучше разбираешься...
— По-ойдешь... к соседям и позвонишь... в больницу позвонишь...
— Саш... ты мудак полоумный или как? Вовка в гости приехал! Что он может сделать?
Саша подумал и решил никуда не ходить.
— Никуш, я  тебе книжку свою недописанную подарил “Откровение от...”. Так...
— Название интересное, однако, - барышня помалу приходила в нормальное самочувствие, - отчего оно такое?
— Мне оно нравиться.  Я могу себе это позволить. По большому счету - потому что я собирался рассказать о том, как я вообще появился в такой форме, как есть. Она начинается со знакомства с моим другом и я решил писать ее до тех пор, пока не допишу то того времени, в котором буду писать о теперешнем. В смысле?.. О моей жизни вплоть до завершения этой книги. Но мне уже не хочется писать дальше. Там есть двенадцать глав. Дома лежат две недописанные и дописанная пятнадцатая, но я не успел ее распечатать. Я письмом пришлю.
— А зачем писал?
— Чтобы сначала. Есть люди, которые видят, что я сам прошу их причинять мне боль - они не правду видят, Никуша... Я их никогда об этом не просил. А они смотрят и думают: “О! Какой отважный человек...”. Отважным я буду тогда, когда шеи им посворачиваю за такие дела. Они, в общем, честные и порядочные люди, но понимаешь... Даже всеми силами стараются избежать того, о чем их будто бы я прошу... Понимаешь - они не могут вырваться из этой красоты. Вот ты, сможешь отказать в страдании, скажем, Христу, если он сам для себя его попросит? Зачем? Для укрепления своей веры... А я смогу! Хочет страданий - пусть снова в пустыню на сорок дней уходит - все равно я попытаюсь его остановить.
— А если он просит для того, чтобы еще более усугубить свои страдания?
— И никто ему не может отказать в такой красоте - в этом и проблема. Ему остается только принимать боль. Но я ему откажу в этом!
— А ты в праве?
— Да. Кто распял Христа? Только ли те, что держали его руки, вколачивая гвозди в ладони? Но и вся та толпа, что пялилась на это, не пытаясь остановить распятие. А он просил Бога отвернуть от него эту участь!
— А может человек понять многое, набраться опыта не страдая?
— Да. Страданье не обязательно. Вот сейчас между нами 40 000 километров... Но мы рядом. А потом я уеду домой...
— Это Бог их просил, Вовка... Ка-а-сссяк...
— Он принес в жертву Сына Своего не потому что просто... А потому что люди сами этого хотели, сами того не замечая. И у Бога не осталось выбора. Доходчиво? Для кого и Сатана - бог...
— Знаешь, ты очень странный человек - можешь выглядеть просто пьяным полоумным балбесом, а захочешь - ТАКОЕ говоришь!..
— Мне нравиться это слово - “полоумный”. Раньше нигде не слышал. А кроме Пелевина надо и другие книжки читать.
— А что ты против Пелевина имеешь?
— Ничего. Я его не читал и не хочу.
— Устали холодные ветры
     Распяли Христа во дворе
     И дети шныряют как вепри
     В чужой запустелой земле... Чего не хочешь?
— Я мало читаю. Надо бы наверно что-нибудь....
— Вовка... Мне  опять больно - зови Сашу! Саша! Звони в больницу... Сашенька, пожалуйста!!!
— Ник... Ты же снова сбежишь.
— Звони я умоляю! Мне плохо... МНЕ ОЧЕНЬ ПЛОХО!!! Са-ша!!!
Александр отпаивал Нику какими-то таблетками и делал массаж, Вовка сидел рядом, приобняв ее и держа за руку. Поднялись врачи в зеленых халатах.
— Что ей в больнице сделали?
— Она сбежала.
— Нет!.. Я не поеду никуда!, - девушка отгородилась от врачей руками, - сделайте мне что-то здесь - я никуда не поеду!
— Она пьяная?
— Ник, езжай с ними, иначе они больше не приедут.
— Я не пьяная! Я пиво пила. Блин, да спасайте же меня, в конце-то концов...
— Так она едет или нет? Если нет - мы сделаем укол, но он поможет ненадолго...
— Делайте! Делайте мне укол... Володь, выйди, пожалуйста, пока я штаны спущу.
Сидя на кухне в одиночестве, затягиваясь дымом и допивая оставшуюся “Кока-Колу”, Косяк, как любой нормальный человек, размышлял над происходящим. Ника хотя и выглядела совершенно больной - калекой не казалась. Даже наоборот, выглядела такой, коим человек является на самом деле, без купюр. Она была прекрасна.

ДЖОН
— Ну вот, Джон, и про тебя не забыл. Улыбнись.

Постепенно ситуация обрела прежнее спокойствие. Гость продолжил общение с Никой, Саша не желая им мешать, удалился на кухню.
Все улеглись спать: Александр на большой кровати с Никой, Володя на маленькой, Гуша под столом. Ночью Ника кричала как резанная по пять минут, через каждые полчаса.
— Саша, не оставляй меня! Я люблю тебя, Са-а-аша!!! Помоги мне... Я умру без тебя! Сашенька...
Косяк вышел покурить на балкон.
Внизу замерзал подтаявший за день снег. Слева красовалась громадина жилого комплекса “Алые паруса” с супермаркетом подле. Впереди, от по-московски широкой площади, расходились все дальше и дальше друг от дружки две улицы - маршала Бирюзова и Расплетина. Балкон небольшой, со ржавыми перилами и сверху его засыпал январский снег. По ее словам, Ника слетела с этого балкона на растущие внизу деревья. После недолгого сна случилось утро...

ЛИНДА
— Я разлила кофе на стол. Ты не знаешь зачем? Взгляни на меня!
— Назови меня гадом. Ты не знаешь зачем?
— Я не знаю дозы.
— Где идет мой дождь.
Плачет океан. Он и она долбят небо.
— Ветра' ...
— Отпусти меня!
— Ты любишь меня.
— Тебе больно?
— Ты плачешь?
— Ты плачешь. Я..
— .. Не оставлю. И не..
— Останься со мною...
— Не надо бояться...
— Не надо бояться остаться!
— Ты как птица.
— Я бы... Теперь не страшно.
— Не устань с дороги.
— Далеко не боги!
— Пусть мы еще и не жили.
— Книги голову вскружили?
— Дай мне моря. Моря!
— Помнишь как мы были вместе? Я говорю тебе...
— Здравствуй. Слабый мир! Где ты?
— Это я . Позови.
— Имя мое назови! Господи! Помнишь каким ты был?
— Над головой.
— Над головой.
— Над головой...
— Птицы клюют с ладони. Я разлила кофе.
— Город затих. Там тихо. Не страшно. Заведи меня в лес - я бы...
— Воскрес?
— Ты заведи меня в лес!
— С неба?
— В стихи... Линда, ты еще будешь петь?
— Скрипеть...
— Петь?
— Скрипеть...
— Петь!
— Скрипеть...
Плеть. Греть. Млеть. Но ведь.
— Петь...
— Скрипеть.
Эта песня могла бы стать последней, но кто поймет?
— Нежность.
— Смотри.
— Век до слепоты. Ты - мой ангел, Света. Кар.

Саши дома не было,  живот у Ники болеть перестал и теперь Косяк мирно болтал с нею на кухне, запивая общение водкой, разведенной апельсиновым соком. Девушка рассказывала о том, как дошла до теперешней тяжелой жизни. Собственно, жизнь ее никогда и не была легкой.
В неполные шестнадцать она укатила с мужем-стариком в Лозанну и сбежала от него через год, успев сняться во французском кино, заработав при этом какую-то славу. В России она оказалась никому не нужной. То ли второй, то ли третий ее муж был также достаточно богатым человеком. Закрыл Нику в психбольнице, заплатив врачам за то, чтобы они не выпускали ее оттуда до выздоровления. Расставшись с ним, она познакомилась с актером Александром Мироновым - мужчиной, старшим ее на 12 лет. Увидев Сашу на сцене впервые, Ника плакала, восторгаясь его игрой.

ЛИ
— Спроси у Джона... Да!

 За сутки, проведенные в этой компании, Владимир смог убедится в том, что Никин сожитель - человек хороший. Вдумчивый, мягкий, терпеливый. Закален жизнью. С тонким, непередаваемым заочно, чувством юмора.
Вообще же Ника и Александр своим девизом смело могли бы взять фразу из песенки Бутусова. “Наша семья - это ВЕЛИКОЕ НЕЧТО!!!”. Как, впрочем, и всю эту песню можно было принять за их кредо.
В Ялте, кроме бабушки, мамы и сестры, жил еще один родной Нике человек - бармен Костя. О нем девушка рассказывала немного. У них была безумная любовь. Мать, по словам Никуши, больна раком и собирается умирать.
— Ник, а чего ты суицидальная такая?
— Умней что-то спроси... Я столько ото всех натерпелась, что не дай Бог... Не знала, куда деваться уже...
— А сейчас чего ноги порезала?
— Случайно! Знаешь, как я девственность потеряла? Меня толпа ублюдков в машине изнасиловала. Морковкой. Грязной морковкой в тринадцать лет! И ты хочешь, чтобы я целая была? Да меня всю жизнь, каждый день, каждый вот так вот насилует! Вот ты когда девственность потерял?, - обнявшись, они сидели у стола на раскладном кресле. Было легко и почему-то спокойно. Напротив, на тумбочке, стояла небольшая елка со смешными игрушками. Сегодня ночью - старый Новый год. Ника, рассказывая, чуть-ли не плакала, срываясь на крик, то мило смеялась. Очень особенно. В перерывах они целовались.

КАРА
— Спроси у Анархии... Нет!

 То нежно, едва касаясь губ, то страстно - кусаясь и цокаясь зубами, смелеючи с каждой секундой.
— Не скажу. Тебе это нужно знать, Ника? Аргументируешь вопрос - скажу.
— Смешной ты.
— Хочешь стих расскажу? Слушай...
... Могу втоптать в грязь
        и не опозорить
Могу успокоить
       или просто убить
Я девственник
и могу себе это позволить
Я гений
и могу себе это простить ...
Ника улыбнулась улыбкой Будды, созерцающего собственную смерть и изрекла удивительную по силе фразу:
— Здесь все правда, кроме одного.
— ... Порошок стиральный
белея растворился
     Просто гениально!
     Я такой родился ... Я в прачечной работаю - говорил?
— Расскажи подробней.
— Возле универмага “Украина”, напротив цирка серое здание гостиницы “Лыбедь” - я там работаю.
— Лебедь?
— Лыбедь.
— А по-русски “лебедь”. Так же?
— Нет. Лебедь - по-украински иначе. Лыбедь - это имя сестры мужика, основавшего Киев.
— Пусть будет “лебедь”.
— Лыбедь!.. Прачечная обслуживает ресторан и номера... График очень удобный: два дня работаю - два дня дома - ночь работаю - два дома и т. д.  Зимой туристов мало - нас в отпуска отправляют. Я уже третий год летом в отпуске не был, а на море страх, как хочется...
— Возьмешь летом отпуск и поедем в Ялту.
— Мое любимое место - Алушта. Но сейчас там не очень красиво. Я Крым знаю, как свой дом.
— Я Киев так же знаю. Приеду в гости к тебе - поведу тебя на прогулку, Киев тебе показывать. А в гостинице кто живет?
— Как кто? Туристы...
— Что “туристы”?.. С рюкзаками и палатками, что ли?
— Не. Мы так называем людей. Я там Земфиру видел.
— Тебя  это еще не достало?
— Очень. А мы вчетвером собирались на машине к тебе ехать...
— И хорошо, что не вышло. Я бы с вами пообщалась бы два часа и попросила бы уйти.
— И меня?, - Косяк провел языком по деснам и оробел, - Никуш... Где мой зуб?
— Зуб?
— У меня зуба не хватает. Смотри... Там осколок торчит ... Да?
— У тебя здесь двух не хватает.
— Не-а. Одного никогда не было. А вот здесь... А у тебя тоже на этом месте зуба нет - я в кино видел.
— Смотри... У меня один лишний - это кажется, что нету.
— Класс. Так куда мой зуб потерялся?, - Володя шарил языком и вместо зуба находил лишь острый осколок, - вы меня тут что, отп..здели?
— Так ты не шутил вчера?
— О чем?

ВАЛ
— Привет, Вал.
— Здорово. Чего тебе нужно?
— Считаю, что я теперь вправе спросить тебя о том же. Это мой дом. Что ты делаешь здесь? Зачем ко мне пришел?
— А зачем ты ко мне приходил? Не за тем же? И вообще - ты меня сам позвал.
— Ты плохо вел себя. Мне неловко было.
— Я вел себя адекватно твоему поведению. Чем ты недоволен?
— Твоим видением меня.
— Я в чем-то заблуждался?
— Ты где-то переоценивал свои возможности. Ты общаешься со мной, как с гостем.
— А надо как?! Как с хозяином моей квартиры?!
— Как с хозяином твоей жизни.
— Ты - хозяин моей жизни?
— Я хозяин твоих чувств, но не мыслей. Ты знаешь , кто ты?
— А ты?.. Знаешь , кто ты?
— Кто ты такой, чтобы мне говорить, кто я такой? Тебя это не касается. Надеюсь... 
— Так кто ты?
— Да же если ты знаешь, кто моя мать - ты не справишься с ролью моего отца...
— В слове “роль” ничего не чувствуешь?
— Я о том же. Знаешь в чем мы с тобой отличаемся, оценивая людей? Тебе, чтобы узнать человека нужно какое-то время - мне достаточно беглого взгляда. Это на будущее... Вот ты говорил, что я стараюсь всегда быть лучше всех... Помнишь, что я ответил?
— Нет.
— Я сказал, что ты не любишь, когда кто-то есть умнее тебя. Ты ответил: “Ни в коем случае!”.
— Ну и?
— Я сказал такую же херню, как и ты... Доходчиво? Твои мозги до сих пор не могут поверить твоему сердцу. Когда они поверят? Либо когда устанут, либо же, когда сердце взорвется любовью. Я о жизни. Мечтай... Кто ты? Линду  не хочешь послушать? У нее есть что-то ангельское. Посмотри на Земфиру... Это моя любовь. Она страдает. Я говорил это раньше? Я не против, если ты подумаешь, прежде чем что-то сказать. Ты никогда меня не узнаешь, если я не захочу того. А моего отца ты увидишь где-то в районе смерти. Ты до сих пор ждешь того, что где-то уже случилось. Для тебя оно случиться тогда, когда ты, сам того пожелав, прийдешь ко мне. И прийдешь не с пустыми руками.
— И что тебе подарить?
— То, о чем я просил.
— Ты просил о многом...
— Я прошу всегда об одном...  Скажем, о покое...
— Я тебя так достал?
  — Ты меня достал иначе.
— Вериться с трудом...
— Ты мне это уже говорил когда-то. В сентябре 1998-го у тебя дома.
— Каким ты был тогда?
— Ты не найдешь простого ответа на этот вопрос. А Земфира может не потерять твой адрес.
— Ты ей давал его?
— Ты, Вал, очень красивый человек. Я так  сказал.
— И что? Спасибо.
— Просто. Когда ты говорил, что Дзо - никто, что ты имел в виду?
— Тебе видней.
— Ты прав. Насчет Дзо.
— А насчет того, что тебе видней?
— Я считаю, что ты достаточно образован, чтобы самому ответить на это. Но ты -  не я.
— Бывает.
— Не у всех проходит, Валера. При следующей нашей встрече пожимать твою руку буду я.
— Так чего же тебе нужно?
— Ну...
— Я был все-таки прав насчет друга?
— Полностью.
— Во мне ты кого видишь?
— Хорошего человека и не больше. Я лишь хочу, чтобы ты извинился.
— За что?!?
— За то, чего ты не смог сделать.
— Ты зеркало тогда специально разбил?
— Могу сказать одно -  дерьмо на моих руках было моим.
— Ты зеркало специально разбил?
— Случайно. Оно незанавешенное было.
— А что - кто-то умер?
— Весна.

* * *
Ну что же ты?!..
Мне силы придавал
твой памятник,
воздвигнутый убитой мухе.
Я сам пришел иль ты меня позвал?
Ответь  Валера...
Если хочешь  Вал -
ты умирай от жажды,
а я умру от скуки...
Пожмем друг другу руки...
Пожмем друг другу руки...


— Мы же вчера ночью пошли вермишель кушать...
— А где она взялась?
— Саша приготовил. Ты что не помнишь?
— Не-а.
— Ты ешь вилкой ужин - потом что-то достаешь изо рта - говоришь: “ О! Мой зуб...” и бросаешь под стол.
— Смутно...
— Так... Иди сейчас в магазин, а я в ванную залезу.
— Не пойду.
— ИДИ! Я сказала!
— Не ори. Позже пойду.
— Володь... Я прошу... МНЕ ТЕБЕ ЧТО?.. в репу дать? мне нужно выпить. Мне ... мне нельзя волноваться - у меня астма, чуть что... чуть поволнуюсь и задыхаться начинаю. Сходи, а?..
— Тут уж я точно не пойду - мне труп здесь не нужен.
— Как вы все меня достали! Козлы... Я лишь малого прошу! Вовка!.., - девушка схватила парня за рукав, - Вовка, я же говорила! Ищи баллончик, иначе мне крышка... ,- Ника вогнала Косяка в замешательство и он пытался сообразить, что нужно сделать.
— Говори, где он! Ник..., - он теребил ее, как игрушку. Она неопределенно махнула рукою в направлении кухонного шкафа, конвульсивно пытаясь вдохнуть открытым ртом.

ЛЮДМИЛА  ВЛАДИМИРОВНА  и  МАЙЯ   АНАТОЛЬЕВНА
— Это вам. Спасибо.

Оценив взглядом содержимое шкафа, Володя схватил то, что единственное напоминало собою баллон с аэрозолем против астмы. Впопыхах несколько раз впрыснул содержимое Нике в рот - глаза ее закатывались, но по губам проплыло подобие улыбки. Парень взглянул на надпись на флаконе : “Лак для волос”.
— Ника, ГДЕ ФЛАКОН?!!, - догадавшись поискать его в холодильнике, парень схватил Никушу в охапку и поволок в коридор, где холодильник этот находился. Ну, короче, барышня была спасена. Потеха.
— Ну все - иди в магазин, теперь это долго не повториться.
 

САША
— Я твоя подруга, Косяк.
—  Подруга. Но херовая какая-то.
— Я делаю то, что считаю нужным. Я не могу иначе. Как бы не захотела.
Я понимаю.
— Ты хотел, чтобы было то, что было?
— Нет.
— Я права в своих действиях?
— Тебе виднее.
— Ты как считаешь?
— Ты почти всегда почти права.
— О чем ты думаешь?
— О словах. К месту ли они? Ты меня боишься?
— Не очень.
— Это плохо. Я твой друг, Сашка.
— Когда во всем море плавают сто миллионов рыбок и одна медуза - она будет мнить себя рыбой.
— А остальные?
— А остальные растаяли на солнце. Их туда на руках вынесли взрослые дяденьки-тетеньки на потеху деткам своим...
— Почему?.. Глупый вопрос...
— По кочану!.. Глупый ответ.
— Ты будешь жить?
— Ты не спейся, Косяк.
— Я боюсь, что ты укуришься, Саша. Пока.

— Никуша-а-а! Я прише-е-ел!..
— Налей в стакан водки с соком и неси сюда, - из ванной комнаты раздался приглушенный дверью голос.
На дне ванной лежало тело голой Ники. Косяк, с одной стороны из приличия, с другой стороны из-за стыдливости какой-то, старался не смотреть на то, что обычно скрыто под одеждой, думая о том, что если общение продолжит течь в том же русле, то до совместного прыжка в постель осталось недолго. Хотел ли он этого? Хотел, как существо, предрасположенное к кайфу соития; как мужчина, который не прочь доставить наслаждение той, которая желает того же. Что его удерживало? Неловкость перед мужем той которая потому что. Неловкость перед Сашей, как перед хозяином этого дома.
Когда-то, в районе секса в холоде ночного метрополитена, на слесарном столе, Володя сообщил девушке, с которой познакомился за час до этого: “Я очень ленив в сексе”.  “Как можно быть ленивым в плане секса?”. “Я по жизни очень ленивый”. Лень для этого парня - второе счастье. Не ленив он лишь тогда, когда: а) медлить нельзя; б) дело вдохновляет на; в) когда лень лениться.
— У тебя грудь красивая, - Косяк мыльной мочалкой, натирал Никино тело. Она улыбалась улыбкой матери, спрятавшей в ладонь конфету, говоря ребенку: “В какой руке?”.

МОИ ДРУЗЬЯ
— Шагом марш!

На лице парня переливалось выражение, подобное выражению лица человека, шедшего в кино на фильм “Кавказская пленница”, а попавшего на “Операцию Ы”. Поцелуи заливались сладко-терпким напитком, периодически доставляемом в стакане из кухни.
— Что со стеною?
— Когда-то весь этот кафель на маму свалился.
Она тут жила?

ВОЛОДЬКА

— Дурной…

— Это ее квартира. Потом она меня сюда прописала... И Машку надо прописать... У меня тело красивое?
— Чего не бреешься?
— Саша не разрешает. Ему так нравиться. Помой мне там.
— То что происходит - нормально?
— Сейчас я вылезу и надо какое-нибудь занятие достойное придумать. Что делать будем?
— Трахаться.
— Этого не будет.
— У тебя что денег много?, - после этих Вовкиных слов, Ника взглянула на него округлившимися глазами и с размаху треснула ему по роже.
— Пошел вон! Быстро собрал вещи и ушел отсюда! Быстро!!!
— Ты чего - ё..нутая?
— Пошел вон придурок!, - дама выскочила из ванной и замоталась в полотенце, - руки убери!, - Косяк схватил ее в охапку и не отпускал до тех пор, пока она немного не успокоилась.

НИКА
— Я здесь...


— За что?
— Ты мне деньги предлагаешь?! Забирай то, что осталось. То что мы пропили я тебе по почте пришлю. Уходи!..
— Деньги за что?
— Повтори, что ты сказал.
— У тебя что денег много?
— Так. Собирайся. Быстро...
— Я тебя, Ника, не понимаю.
— Я не проститутка! Если хочешь со мной переспать - так это иначе делается.
— Я не говорил такого...
— Что ты про деньги сказал?
— Ты шизанутая... Ты взяла шампунь и выдавила треть бутылки в ладонь - вот я и спросил.
— Серьезно?.. Вовка... Прости. Я... я просто... я не знаю. Не уходи только.
— Все-все-все...
— Что ВСЕ?
— Давай обнимемся...
Это очень сближает. Теперь они сидели на кухне и улыбались друг дружке так, как побитый вчера хозяином пес, сегодня улыбается ему.
— Ник... А если бы я ушел?
— Я знала, что ты не уйдешь - ты бы не смог. Но мне было бы очень неприятно общаться с тобой дальше. Во всяком случае - какое-то время... Извини.
— А если бы я ушел? Вот переклинило бы меня и все...
— Я бы ревела. Я, Вовка, очень эмоциональная. Могу отп..здеть самого дорогого и потом просить прощения на  коленях. И еще: никогда не употребляй слова “трахаться” вне секса. Хорошо?
— Я пойду отолью...
— Слушай! Иди пописай.
— Класс! Я такого еще не видел...
— Чего?
— Ты к словам как-то интересно относишься.
— Я грубые слова стараюсь употреблять со вкусом, а не как грузчик с супермаркета через дорогу. Когда я лежу в ванной и ты говоришь “трахаться”, то это немного... даже не немного, а совершенно непорядочно с твоей стороны. Вот  если в сексе - то другое дело... Там некоторые кадры не могут без этого. А вот...
— Мне слова вообще побоку как-то. Главное - как их произнести и что почувствовать.
— Так тоже нельзя. Я все-таки - поэт и знаю, что такое “слово”. Ты же тоже пишешь. По твоим понятиям, когда хочешь рассказать о ,скажем, своей девушке - можно написать: ”стол, елка, табурет, Гуша, водка”. Так?
— Фонарь аптека...
— Я понимаю, о чем ты, Косяк, говоришь. Но мы живем в 2002 году и на этой планете...
— Я в твою защиту могу пример привести: любовь у всех одна, но “Руки вверх” и, допустим, Чичерина, говорят о ней разными словами - не в пользу первых сравнение.
— Любовь одна, но духовность разная. В этом все дело.
— Мы же не спорим?
— Надеюсь, нет. Но я старше тебя пусть и на пять лет, но старше. И тебе надо бы прислушиваться ко мне.
— Могу сказать тебе большую правду. Мы не сможем нормально общаться, если ты всерьез будешь считать себя взрослей и т. д.
— Тебе, Володя, 22 года и у тебя есть какой-то тыл - родители рядом, какой-то достаток...
— ... Мне друзей не хватает.
— Мне двадцать семь и большую часть из них я живу, как в аду. Делай выводы...
— Ну... Некоторые, прожив и 60 лет, все равно не могут правильно улицу перейти. Ты, Ника, просто где-то выносливей...
— …
— У меня мудрость от Бога. В смысле - Божья мудрость, а не земная. В смысле - не бытовая. Я не могу начальнику ответить так, как говорят старшие коллеги... А они учат меня, кому что и как говорить, как смотреть, как улыбаться в той или иной ситуации... А я могу всем сказать одно и то же, чем решу сразу сотню проблем. Семьдесят процентов услышавших меня подумают: “Удивительно слышать это от него, обычно ведущего себя по-детски”. У двадцати процентов сдвинется крыша.

ДЗО
— Алле...

Один процент пошлет меня на хер и девять просто отвернуться. А из тех семидесяти процентов, много кто постепенно будет возвращаться к мнению о том, что я идиот. А у идиотов иногда проскальзывают гениальные мысли. Очень неприятно. А насчет возраста - представь, что к молодому священнику подходит старый генерал и говорит: “ Я старше тебя и соответственно мудрей. Старших надо слушаться”. Что он ему ответит в самом лучшем случае? “Старших надо просто уважать. Как и остальных”. Это - Божья мудрость...


ЮЛЯ
— Где она?
— Зачем тебе знать?
— Ты осторожна, как бык. Мне нужно.
— Ей что-то передать?
— Ну... Привет...
— И все?
— И еще.
— Ты пьян?
— Да. А что? Ты трезвая? Ну и как  общаться будем?
— Я пошла.
— Я сильнее, но ты кричишь громче. Не надо.
— Ты о чем?
— О херне какой-то.
— Мне пора...
— Скажи, что я рад за вас обеих.
— Это из области интуиции?
— Это шутка. Об интуиции. Я мог бы выпить море... ля-ля-ля-а-а...
ля-ля-а-а...
— Извини.
— Не за что. Ты извини.
— За что?
— За то, что тебе показалось...
— Извини.
— Ну и дура.

— Вовка, ты с кем общаешься?
— ...?
— Вот я с Богом общаюсь. И знаешь как? Я могу ему сказать: “Эй ты! Слушай сюда!..” и в таком же духе продолжить общение. Ты думаешь так можно?
— Не всем и не всегда.
— Для этого нужно быть либо последним кретином, либо очень духовным человеком. Бог - наш всеобщий отец, поэтому к нему нужно уважительно относиться. Есть дети и отцы, которые будучи не какими-то ублюдками, могут общаться между собою, используя грубые формы, но уважая и любя один другого, чище и сильнее чем какие-то мямлики. Но Бог - это всесильная сила - вот пусть каждый и общается, как видит возможным. Я считаю, что я вправе иногда позволить себе общение с Богом “на ты”. Будучи при этом в здравом рассудке.
— Спасибо.
— Спасибо за что?
— За красоту невиданную.
— Ты не видел этого раньше?
— Я тебя не видел раньше.
— В смысле...
— В ванной.
— Дать по морде?
— Не стоит.
Все несется, все летит. Мечтой или пулей. Мечта быстрее. Но пуля ближе.
— Идем в комнату. Презерватив есть?
— Я не ношу презервативов.
Когда-то Ника была маленькой девочкой-колокольчиком. Такой она и осталась - лишь прибавилось боли и боль эта делает свое где-то злое, где-то прекрасное, но в любом случае ненужное дело.

КОСЯК
— ...

В постели время вздремнуло. Нет, никто не ставил никого ни раком, ни боком, ни плашмя, как и не было дорогого сердцу сноба сюсюканья. Продолжалось начатое вчера знакомство тел двух по-близкому родных душ.
— Никуш, подрочи мне. Мне нравиться...
Шаги за дверью. Майка. Носок. Штаны. Гольф. Сигарета. Книжка. Другая кровать.
— Гуша гуляла?, - Саша был трезвее всех трезвенников в мире и, казалось, не проявлял интереса к странному внешнему виду окружающей обстановки. Володя лежал в своей полудетской кроватке, зажав в пальцах неподкуренную сигарету и читал журнал “Молоко”,  подаренный им Нике. Ника держалась так, словно ничего не случилось, а если и случилось - то это вполне
нормально. Снова все пошло по старому сценарию: водка, пиво, окурки на столе, окурки под столом, смешная Гушка, добрый Саша, кот-Будда, облитая во­дой крыса, Косяк, спокойная Ника. Вечер. Ночь. Саша в кровати с Никой. Спокойный Володя -  он ненавидит грузино-азейбаржанский менталитет с его маниакальной ревностью. Небо без ревности. Нике снова плохо. Саша снова знает, что делать, но в “скорую” не звонит из-за бесполезности. Ника кричит оперной дивой, но это не смешно. Косяк делает вид, что привык и молча плюет в потолок. Саша что-то соображает и это помогает. Косяку надоедает собственное молчание и он принимается озвучивать отрывки рассуждений, состоящих наполовину из вопросов и на половину из мата. Все постепенно успокаивается. Кто-то спит, кто-то делает вид, чтобы не мешать другим. Мысли, типа: “ что делать если не спиться?”. Столик перевернулся в очередной раз и окурки рассыпались вдоль пола. Последние попытки уснуть. Тоска от понимания того, что случится завтра. И послезавтра. И после-после-после-после-после-после -после дальше. Дальше кто-то не выдержал и снова все не спят. Звонок в дверь.


ЁЖИК
— Что, Косяк, на хавчик пробило?
— А мне на..рать! Где Тёма?
— На Вышгородской, наверно. Не ругайся.
— Я веселюсь. Мне на..рать...
— Я соскучился видеть тебя трезвомыслящим.
— Спасибо за каламбур.
— Хочу видеть в тебе нормального человека.
— Ты его видишь. Большего не получиться.
— Ты плохо себя ведешь, Косяк. Я рад тебе только потому, что знаю тебя.
— Извини,  у меня в эту пору настроение такое.

Кто там? Это Костя... Ника дома? Костя, у Ники Володя из Киева в гостях. Ника, Костя пришел - его впускать? От..битесь от меня. Костя! Ко-о-остя-я!!! Саша на  балконе орет во все горло. Ты где-е-е?!! Странно. Костя какой-то. Почему он здесь? Хочется спать  от бездействия. Поток мыслей. Что-то типа дремы. Как бы сон. Через секунду утро. Блин.
— Володька, держи!
— Ты чего? Бить меня будешь?
— Дер-жи...
— На фига?
— Мы будем отбиваться от скинхедов.
— А кто  такие “скинхеды”?, - подала голос Ника, - Саш!.. Ты чего? Володь, не обращай внимания - у него бывают за..ебы.
— Во-о-олодь! Ты со  мной или нет?
— На хер мне палка?
— Сейчас сюда прийдут враги!
— Куда?
— В квартиру. Мы должны их не впустить. Владеешь таким оружием?
— Ху-ху-ху-ху-у-у... Эт че? Дурдом? Мама, мы все тяжело больны... Мама, я знаю...
— Ты меня обидел. Я сам буду  отбиваться.
— Саш,  заткнись иначе я этой палкой тебе яйца отх..ярю! Ляг сюда...
— Ника, сейчас скины прийдут.
— Никто не прийдет. А где Костя?
— Какой Костя?
— Ты же сам сказал, что Костя приходил. Где он?
— Ко-о-стя-я-я... Ко-о-о-о-стя... Он ушел...
— Как ушел? Он сюда заходил?
— Он позвонил с улицы - я ему открыл. А потом он исчез куда-то.
— А чего он хотел?
— Откуда я знаю?!
— Так, б..я, ты с ним или кто общался?!
— Я-не-зна-ю!!! Он ушел!
— И что сказал?
— Вы что, сдвинулись оба?
— Вовка, а Костя здесь был?
— Я ни фига не понимаю уже. Кто приходил... кто прийдет... Саша, ты где палки взял?
— У меня они есть на всякий случай.
— Чего ты засуетился?

КАТЬКА
— Ты классная.
Что ты имеешь ввиду?

ALIEN

— Что Косяк.

— Ты много думаешь.
— Это упрек?
— Это комплимент.
Ааа... ты знаешь о чем я думаю?


— Я не хочу этого знать. Мне неинтересно. Я просто знаю, что ты много думаешь. Я чувствую.
— Почему тебе неинтересно?
— Я думаю о том же потому что. Я чувствую и этого достаточно.
— Тебе интересно, о чем думают падшие люди?
— Я живу среди этого...
— А о чем думают боги?
— О тебе. А серьезно - о Боге. Как и ты.

— Скинхеды идут.
— Хи-хи-хи-и-и... Это измена, Сашка...
— Не-е-е. Они уже под домом.
— Это измена.
— Где измена?
— Это измена.



ІX. Пора в обратный путь

...И как хлопало крыльями черное племя ворон
Как смеялось небо а потом прикусило язык
И дрожала рука у того кто остался жив
И внезапно в вечность вдруг превратился миг
И горел погребальным огнем закат
И волками смотрели звезды из облаков
Как  раскинув руки лежали ушедшие в ночь
И как спали вповалку живые не видя снов...
(В. Цой)

— У нас еще два часа есть...
— Во сколько поезд?
— У меня еще билета нету. Мне надо пораньше на вокзал приехать. Мы два дня пробухали и теперь давай серьезными делами заниматься. Я насчет будущего. Что делать будем?
— Очень рада, что у меня появился новый друг. Будем общаться. В гости ездить. Ты как это видишь?
— Хочу, чтобы ты поскорее приехала. Мы два дня херню пороли - и теперь быстро нужно договориться о том, чего ожидать. И не иначе...
— Я смогу приехать в апреле - раньше никак, мне спектакль нужно доделать. Я не  знаю... Все как-то... Ты не вздумай забыть меня. Хорошо?
— Никуш, я сегодня по-любому уеду, но... Мне страшно как-то...
— Мне очень нравятся твои человеческие качества. Но ты же в меня не влюбился?
— Еще полчаса есть.
— Там много поездов - посиди еще. Блин... Я очень не люблю расставаний. И вообще, я тебя никуда не отпускаю! Поставь чайник...
— Мне пора.
— Нет, мы не договорили! Мы не договоримся за пять минут. Снимай куртку и садись... Поставь сумку на пол! Вов... Я приеду обязательно.
— Если плохо будет - шли мне телеграмму. Срочно.
— Если снова на балкон полезу?
— Мне пора, я ухожу...
— Мы сможем жить не вместе?
— Да. Но вряд ли. На всякий случай... это... это необязательная вещь, но ты, Никуша... Ну что ты...
— Стань рядом... на колени...
— Это тебе этот плеер. Здесь он с записью. Ну что?..
— Постой, я сейчас. - Ника ушла в комнату и вернулась оттуда с книгой в руках, - Это моя самая дорогая книга, я тебе ее дарю. У меня в Ялте еще есть одна такая. Мне вообще кажется, что я в прошлой жизни Ван Гогом была - это про него книга. “Жажда жизни”...


С О Н   № 3

— Я даю представление о том, что ждет за углом. Я очень устала.
— Смотря за какой угол повернуть.
— Покажи мне свой город.
— Это твой город.
—Там тихо? Бежим целоваться?
— Юмор у тебя,  конечно...
— Черный, как ночь перед Новым Годом. Давай поспим.
— Я не проснусь, пока ты не уснешь. Подумай над этим...

В лицо брызнул холодный январский ветер. Заскрипел снег  под ботинками, заскрипели мысли. Как беглого каторжника снова упекают в темницу. А он еще живет той, большой, вольной свободой и ноги его уже не держат. Очень жутко.


НАСЬКА
— Косяк, ты  часто врешь?
— Как часто ты обманываешься.
— Могу сказать на будущее, что это не ответ.
— Какой вопрос... А вообще часто. Например сейчас.
— Не гони, Косяк... Ты можешь как-то поконкретней выразиться, что ли?..
— Пока ты будешь обманываться - я буду лгать. Конкретно?

В потерянном состоянии побродив три часа по мрачной Москве, Владимир оказался в поезде, который должен был доставить его в родной город рано-утром следующего дня. Достал из сумки пиво и портвейн, купленные на вокзале и сушеные кальмары, купленные на перроне у поезда, водку оставив напотом. Опьянев, Вовка принялся бродить по вагону городя  оголтелую околесицу. Кто-то смотрел с сочувствием, кто-то прослезился, кто-то пытался утешить и лишь один долбо..б, лет сорока, смотрел на Косячье страдание с презрением и злой ухмылкой, норовя плюнуть ему в лицо, проходя мимо.
Киев  прекрасен. Еще далеко до рассвета и восторг охватил душу - огни отражаются в темной днепровской воде и город сияет новогодней елкой. “Как плохо, что мы живем в разных городах, Вовка”. Расстояние длиною в ночь. На приближающемся правом берегу светятся золотом купола Лавры. Ну, короче, классно до ох..ения!..

ТЁМА
— Тема, идем бухать?
— Идем!
— Смешно.
— Не надо.
— Я не о том.
— О чем?
— О бухле. Хочу домой напиться.
— Ты дурной пьяный. На белом катере...
— Я и трезвый дурной. Не веришь мне?
— Не на столько же!..
— Мы все придурки! Добрых дел мастер, люби  жену  Настю...
— А Оля?
— Позвони мне, позвони... Ты позвони мне, ради Бога...  Кара  не рифмуется. Общаемся как...
— Среди нас один придурок...
— Могу сказать кто...
— Кто?
— Кошка сдохла хвост облез кто промолвит тот и...
— ...?
— Бес. Балбес...  Ты же все понимаешь.
— Этого мало, Косяк. Тепло в апреле?
— Когда взорву все города и выкурю все зелье. Тебя ждет невеста.
— Откуда?
— С неба.
— От-ку-да-ты-зна-ешь???
— Меня  ждет  на улице дождь?
— Тебя ждет обед.
— Откуда?
— С неба.
— Манная каша.
— Со льдом.

Водка уже не лезет. ПОЧЕМУ он здесь?!! Он не хочет быть ЗДЕСЬ! Это не его радость - слышать дребезжание голосистых нервов стада тупиц, в пригородной электричке; видеть узкие зрачки общества, уважающего себя за то, что просит себя уважать. Дальше... дальше... как страшно... двигаться... дальше... дальше... Рухнул в постель и вырубился до полудня.
А рядом внеочередное собрание ватаги дебилов, заставляющих их называть дебилами таких умниц, как я. Какие-то ублюдки, типа Юны Раколаева, один за другим горделиво плачутся об очередной ими вытраханной, но недо..баной чужой жене, самозабвенно  отдающейся им лишь потому что они, когда не спят, воруют чужие мысли и заливают их грязной спермой, за чем безумно приятно наблюдать. Ведь тело у всех одинаковое. Остолопы во власти уже десять лет не могут придумать нужных законов только потому, что то ли гордыня, то ли вообще отсутствие мыслей, мешает им переписать кодекс законов любой высокоразвитой страны - их за это лишь по голове погладят.

БОЖЕНЬКА
— Извините...

И Киев прекрасен только пока не окажешься в ораве обалдуев, бредущих зарабатывать деньги на свои похороны и на похороны тех, кто будет затоптан в этой толчее безумной. Никто не смотрит в небо. Никто не смотрит под ноги, так как никто вообще никуда не смотрит. И не стоит отшучиваться типа: “ У меня же семья... проблемы...” - у меня тоже семья и проблемы, но я смотрю куда ставлю ногу - не хочу получить между глаз. И единственное, что спасает эту толпу от расстрела - любовь, как понимание того, что  каким бы хреновым не был человек - его провинности ............................ , и если человеку чего-то не дано - то он просто .............................. . И радостно от того, что я могу любить чисто, любить вдохновенно и искренне этих мудаков. “Эй, толпа! Хочу на вы идти!” © (Еж). Это не война, но сражение...
Ежели кто пожелает со слов “ложка, ножка, чекушка...” слепить творение, принудившее бы мою душу трепетать не от снисходительности, а от восторга - либо крутой придурок, либо я не вижу в нем гения. Я гений - потому и не вижу... Надо завязывать.
Вечером Володя был у Джона, где встретил еще нескольких друзей.
— Извините... я вам водки не дам... она мне вся нужна... ешьте свои мандарины....
— Чего ты убитый?
— Там страшно. Ее забрать оттуда надо срочно - иначе кранты. Ей нужно отдохнуть просто. Что делать?
— Как она к тебе отнеслась?
— Лучше, чем Джон, когда я не пьяный.
— Как ты к ней сейчас относишься?
— Вы не представляете, как там страшно! Все постоянно ужранные, Ника по ночам орет от боли... От ее крика поседеть можно... особенно сейчас... Спасайте меня!  Деньги еще есть? - я схожу в магазин. Я из дому сбегу и на электричках к ней поеду... мне на работу нужно - отпуск заканчивается... мне кранты...
— А если взять и еще раз съездить, только спокойно?
— Я же говорю - у меня работа!
— Бросай...
— Я не могу любить Нику одну... Я вот письмо написал - завтра отправлю.
...
... Попробуй мечтать. Почувствуй себя —  есть ли в тебе чувство, напоминающее вдохновение?
есть это чувство - мечтай о светлом;
нет этого чувства - найди его в себе.
Обрати внимание:
человек идет - попадает в капкан - выбирается из капкана - попадает в капкан -- выбирается - видит табличку “ капканов нет” - идет - улыбается - верит - идет - верит - улыбается - попадает в капкан - выбирается - боится идти дальше...
...
Ли всплакнула, остальные уставились в пространство за стеною.
— Так что думаешь  делать?
— Вот чего она нарисовала, - Косяк вынул из кармана листик, размером чуть больше спичечного коробка, с нарисованной собакой, названной “новогодней лошадью” в честь прошедшего Нового года в окружении елочек.
— Что это значит?
— Просто приятно.
— А что она сказала, нарисовав это?
— А до Нового года еще ой как далеко... Ее слова... Я вообще... Ника - та самая!
— Кто, Косяк?..
— Я искал ее всю жизнь! Бл...-я-я-я-я... Успокойте меня, идиоты!
— Тебя фиг кто успокоит.
— Я сдохну. Я ей завтра телеграмму пошлю.
Водка сделала свое дело и постепенно страсти улеглись. Бутылка, выпитая из горла, возлежала на столе, под которым валялась тара из-под пива. Компания мирно засопела.



С О Н   № 4

— Хрр-р-р... пшш-ш...
— Хр-хр-р-хр... шшш...

— Джон... Я завтра снова уеду. Я решил уже. Главное,  чтобы мать денег дала и чтобы Ника никуда не сбежала.
— А если не даст?
— Я у Темы одолжу - у него всегда есть.
— Мысль хорошая. И вообще - это правильно. Поедь разберись...
— Фух!..
— Удачи тебе, Косяк!, - Джон улыбнулся увозимый вагоном во мрак тоннеля.

ЛИ
— Спроси у Джона... Нет!



X. Безумства храбрых

Так случалось давно
Так случилось теперь
Обрываются сны
Постучался в окно
Но вошел через дверь
Отголосок войны
Но ведь я не проснусь
Я помню как  меня змея ласкала
Вернусь!
Такого скандала
Ты никогда не знала
( Вал )

— Я вернулся!, - Ника смотрела в пол, опустив глаза.

ХЕЛЬГА
— Что молчишь, Косяк?
— Любовь.
— Что любовь?
— . . .
— А чего одет? Тебе холодно?
— Тепло.
— Так разденься!. .
— Уже.
— Ты меня злишь.
— А ты не пугайся.
— Ты меня злишь. Можешь нормально разговаривать?
— Я нормально разговариваю.
— Ты пьяный?
Нет.
— Пьяный.
— Смотри.
— Блин,  Косяк! Перестань.  Ты накуренный.
— Какая разница.
— Накуренный?
Плотно сжав их, он кивнул веками. Она не могла видеть этого - скорее почувствовала.
— Ты такой убитый.
— Ты мне можешь поверить?
— В принципе - да.  А что?
— Принцип - это плохо.
— Чего ты хочешь?
— Спать.
— Ты здесь спать не будешь.
— Вряд ли. Почему ты мне веришь? Я накуренный?
— Ты сказал что накуренный. Мне верить?
— Не  боишься ошибиться? Я очень часто вру.
— Ты долго еще будешь дурака валять?
— Нет. Как тебе угодно.
— Ну и?
— Мне кажется, что ты уже не сможешь мне поверить.
Он снова кивнул закрытыми глазами.
— Я не курил.
— А зачем  врешь?
— Врешь ты. А я говорю слова. Которые  ни черта не значат. Я для себя все объяснил.
— И хочешь объяснить это мне?
— Зачем? Мне просто приятно с тобой. Я спать хочу. Такая нежная сонливость. Или сонливая нежность.
— О чем мы говорим?
— О чем все говорят?
— О чем все говорят?
— Время проводят.
Постепенно голова его сникла, зарывшись в мех одежд.
— Ты сюда спать приехал?
— . . .
— Слышишь?. .
— . . .
— Если ты и дальше будешь вести  себя так - я попрошу тебя уйти.
— . . .
— . . .
— . . .
— Грустно.
— Я умираю. Я уже умер.
— Ну и.
— Ты меня оскорбляешь.
— Как?
— Я не обижен. Просто грустно.
— Оскорбила тем, что не верю тебе?
— . . .
— Ну?. .
— Я же не обижен. Я мертв. Все.
— Мне верить?
— У меня нет пульса - возьми  мою руку.
— Нет.
— А может  тебе все  кажется? Мир полон чудес. Я знал, что так будет.
— Ты в самом  деле мертв?
— Как и ты жива.
— Ничего страшного.
— Думай, что говоришь.
— А что я не так сказала?
— Ничего страшного.
— Может  ты все таки  поднимешь лицо? Или мертвые не двигаются? Только разговаривают. . .
— Я не смогу уйти отсюда.
— И что делать будем?
— . . .
— Слышишь, Косяк?
— Сожги  меня, а пепел развей над  волнами моря, что бьются о скалы.
— Это все?
— . . .
— Говори!
— . . .
— . . .
— . . .
— . . .
— Знаешь, какое слово  я скажу последним?
— . . .
— Тишина.

P.S.  — Попробуй отмыть стену). Автоответчик...

— Спасибо. Если бы ты не приехал - я  бы в психушке бы оказалась.
Почему ты так простился со мною? Растрепал волосы... Грубо...
— Я думал наоборот... Чего ты убитая такая? Ник...
— Пойдем в комнату. Гуша уже выздоровела. Саша на работе. Я спала. А как ты в парадное вошел?
— Окна соседей снежками закидал. Ты рада?
— Очень рада. Я устала. Саша пить начал.
— Что с руками?
— Подралась. Слышишь, давай попробуем не пить.
— В поезде пакет вина украли.
— Кровь откуда?
— Стекло в тамбуре разбил.
Вроде бы и не расставались вовсе - лишь облегчение безумное.
— Ты надолго, Володя?
— Ну... как сказать... я хочу, чтобы ты собрала свои вещи и поехала со мной в Киев. Не позже завтрашнего дня. Деньги на билеты есть.
— Ты что - Рокфеллер?
— Мы в долгах по-уши.
— А знаешь, я уже соскучилась...
— У меня та же херня. Это анекдот такой есть.
— Если ты приехал меня забрать - я не смогу сейчас. Я не могу вот так вот взять и уехать. У меня работа... И Сашу в таком состоянии оставлять нельзя. Ты можешь побыть со мной здесь подольше? Не уезжай сразу, а?
— Не больше трех дней - у меня работа в денежном отношении покруче твоей. Моей семье деньги нужны.
— Сходи за водкой циник, а? Я уже хочу водки.
— У меня деньги только на билеты.
— Саша тебе отдаст.
— Откуда?
— У него есть деньги. Я не хочу объяснять. Сходи. Возьми ключи - я посплю немного.

ЯРИК
— Странный ты, Ярик...
— Слабо по воде ходить?
— Слабо не ходить?
— Пошли.
— Знаешь, Новый Год когда-то начинался первого апреля...
— Нравиться по тонкому льду ходить?
— Твое достоинство - доброта. Это разговор того берега.
— Ты идешь или нет? Страшно впервые? Первый  может стать последним...
— Еще в Библии написано, что легче верблюду пролезть в игольное ушко, чем богачу попасть в рай. А ты, Ярик, ох как богат!
— И что мне делать?
— Ну ты же не хочешь в монастырь...
— Нет.
— Будда сказал, что можно нести яд в руке, если рука без ран. Ты несешь яд. И я несу. Нет другого пути.
— А если просто чистую воду нести?
— Чистая вода должна в сердце быть - а в руке хоть дерьмо неси, от этого не перестанешь быть добрым и честным, если таковым являешься.
— А насчет монастыря как?
— Смотри...
— Но монастырь ближе к небу и честнее.
— В монастыре проще, чем в мире. Хочешь испытывать свою честность - оставайся здесь. Мы когда-то с Анечкой сидели на кухне и я сказал к чему-то: “ Я могу покойной даже эту чашку назвать...”. К чему это? К образности...
— Ты же знаешь каким я хочу быть?
— Ты такой и есть. Бог Юности...

После оголтелого пьянства снова оказались в постели.
— Мне нравиться твоя строчка, там что-то про больничный.
— Я злой и циничный ухожу на больничный верить в любовь план отличный.
— Расскажи о своем рождении. Ка-асс-сяк... Ты ничего,  естественно, не помнишь?..
— Нет. Но я чувствую. Там были слезы света.
— Это как? Слезы света...
— Свет и слезы. Ну, я не видел слез никаких - весь этот свет был слезами.
— С чего так?
— Я чувствовал. Чувствую... Свет яркий, но больно не было. Слезы...
— Да... Красиво. Еще что?
— Одиночество, может быть. Недавно что-то подобное случилось - прочитал книжку об астральных опытах и попробовать решил. Судя по изложенному в книге - я должен был определенным образом расслабиться и оказаться в другом мире или в этом, но в другом месте. А получилось - свет и слезы из глаз потекли. Без мыслей - просто детские слезы. Слезы света...
— Ты много моих стихов слышал?
— Только те , что в фильме.
— У тебя глаза красивые.
— Ты знаешь о чем я думаю?
— Да, - Ника смутилась, -  а ты знаешь о чем я думаю?
— Загляни мне поглубже в мозги...
— Ты нужен мне... Чего ты не можешь объяснить? Подумай...
— Извини...
— За что?..
— Я этим всю жизнь занимаюсь.
— Зачем я тебе нужна?
— Если буду объяснять - получиться грубо и коряво.
— Но для себя ты объяснил это?
— Я чувствую что объяснил.
— Я поняла - чтобы меня трахать. Да?
—  Ага.

Высказывание о том, что секс - это единение двух душ настолько же тупое, как и высказывание о том, что ужин в ресторане - это единение пищи с желудком. Секс - это безразмерное чувство защищенности от плохого. Безразмерное чувство защищенности от плохого - это жажда жизни. Жизнь - это самурайский секс. Самурайский секс - это цель жизни камикадзе. Цель жизни камикадзе - кончить в нужный момент.
— Вовка, а вот если бы тебе пришлось книку писать о том, что сейчас происходит - что бы ты написал о нашем сексе?
— Смотря для кого писать... А если кто спросит: “ Как ты смел так оскорбить девушку?”, отвечу, что пока он дочитал книгу до этого места - в мыслях сто четырнадцать раз переспал с Никой. И по его логике, я должен ему притензии предьявлять.
— Если что - пиши, что хочешь.
— А чего ты о книге?
— Я образно. Я в “PLAYBOY” снималась - раньше очень фигуристой была, сейчас вот растолстела. У тебя много девушек было?
— Нет. Мало . Честно.
— Сколько?
— У меня была девушка из Китая - я год с нею был вместе - она домой девственницей уехала.
— Ты любил ее?
— Я люблю. Я не умею разлюбливать.
— А чего вы расстались?
— Она хотела остаться, но не могла остаться. Очень качественный человек. Кто-то пришел!, - Косяк впрыгнул в штаны и на свою койку. На полу оставались лежать журналы и вибраторы. Все трое сделали непроницаемые лица, типа: “ А что здесь такого?..”.
— Никуш, а Саша ревнивый очень?
— Совсем не ревнивый...
— Знаешь, я девушкам, с которыми у меня может возникнуть любовь, в смысле долгих каких-то отношений - я им стараюсь побыстрее обьяснить, что в плане секса они полностью свободны - пусть спят с кем хотят.
— А не пугает то, что она может уйти от тебя?
— Единственное, что пугает. Но это же не ревность...
— Это боязнь одиночества.
Водка не лезла, по-этому купили пива и пили его, и ели, так как еда в квартире закончилась. Саша явно перебарщивал с алкоголем, несмотря на то, что все были достаточно нетрезвы.
— Саша очень мудрый человек...
— Ну я понимаю, что ты бы с идиотом не жила. Саша настолько мудр, что уже сам запутался в своей мудрости. И вообще, Никуш, ты, конечно, извини - можешь после этих слов ударить меня...
— ...Я так и сделаю, если продолжишь...
— ... Мне кажеться, что вы с Сашей исчерпали себя.
— У него есть другая девушка... кваритра своя есть... Само собой - мы друзьями останемся. А Саша тебя боиться...
— Потому что он плохой актер для роли избранной им - он устал и исчерпался. Все, что он может - это утешить и побыть рядом, но не помочь глобально.
— А в какой я нуждаюсь помощи?
— Быть близкой к Богу - не значит быть Богом. Тебе нужно отдохнуть от этого сумасшествия.
— Не уезжай, пока Саша в запое.

БАРОША
— Христос - человек?
— А что?
— Ну... я спросил твое мнение.
— Человек.
— Точно?
— Человек.
— Он Сын Божий.
— И ты Божье дитя.
— Так он человек?
— Он - Господь.
— А Господь может быть человеком?
— Господь Бог - нет.  А Сын Его - ну... внешне может...
— А внутри?
— Может ли сын льва оказаться кроликом?
— Но Бог нас создал по образу и подобию своему...
— Мы такими и были, пока  он нас не прогнал из рая. За что? За то, что мы хотели познать то, что человеку неподвластно познать. Я ответил?
— А говорят, что Бог иногда являеться в образе человека...
— В образе Лика... Ты не увидишь его идущим в магазин.
— Мне кажеться - это просто разум Вселенский...
— Это больше.
— А если во всей Вселенной останеться один единственный человек - он станет Богом?
— Бог больше, чем Вселенная. Им нельзя стать - но можно отдать ему свою душу.
— А Он может остаться один?
— Ненадолго.

— Он перестанет пить, когда я уеду.
— Я пойду к нему, посмотрю как он там...
Вечереет. С комнаты послышался голос рыдающей Ники, невнятные крики ее парня и неясная возня. Косяк забрал барышню с подбитой скулой от разбушевавшегося мужчины и увел на кухню.
— Не уезжай или я его убью!
— Чего вы дрались?
— В следующий раз не вмешивайся - я его отх..ярю!
— Он пьян...
— Если  у него ума нету - то и это пойдет. Завтра утром поедешь со мной на работу - его дома оставим.

ЛЕША
— Косяк, самодовольство - это еще не все...
— Все, когда оно настоящее.

Ехали минут сорок до станции “Свиблово”, недалеко от которой находилась театральная студия. Очень приятные голоса в динамиках московского метрополитена.

ИЗ НЕЗАМЕЧЕННОГО

Ехали мы ехали с горки на горку
Да потеряли ось от колеса
Вышли мы в присядку
мундиры в обновку
Солдатики любви
синие глаза
Вели да привели нас дорогами странными
Вели да привели
дай-ка я погляжу
Сидит птица бледная с глазами окаянными
Что же спой мне птица
может  я попляшу...
( Б. Гребенщиков)

Светило красно светило. Вечер. Море пахнет детством и абрикосами. Трое смотрят в одну сторону. Птицы разлетелись по гнездам. Двое смотрят в ночь. Он видит утро. Она читает стихи.
— Ради чего?
— Ради себя. Питер Пэн... За все нужно платить.
— Заплати любовью.
— Так и сделаю.
— Ты покончишь с собой?
— Нет.
— Тебя убьют?
— В каком-то смысле...
— В каком?
— Меня столкнут. Ветра...
— Ты их знаешь?
— Настолько, насколько можно знать ветер.
— А нам чего делать?
— Ну... ждать...
— Ты вернешься?
— Я никуда и не уйду. Главное - душа.
— Тело.
— Если душа широкая. Когда-нибудь...
— Ты обижен?
— Нисколько. Я на людей не обижаюсь.
— Ты вернешься один?
— Хороший вопрос.
— Когда мы будем вместе?
— Когда попросишь. Пой, ласточка, пой!..

Кто поможет ей,  хромой и с подбитым глазом, не потеряться среди них, здоровых и слепых? Кто поможет ему, сжимающему ее руку своей окровавленной ладонью, спрятать ее и спрятаться самому от чистых и жадных рук, которые требуют тепла и просят прощения? Поднимаються веки и губы примерзают к немеющим ладошкам. За дверью свобода, но к ней прислоняться нельзя. И он целует сквозь стекло свое отражение и на окне, что за дверью, проступает слово, обрисованное отогретыми пальцами: “Спасибо!”. Кровью. Как в метрополитене.
На станции “Баррикадной” выйдут те, кто не нашел себе другого применения,  кроме как освободить место для героев, живших на улице 1905 года. На “ВДНХ” выйдут те, кто ищет  вдохновение для нравов хилых. На “Свиблово” выйдет та, которая сегодня домой вернеться в бесмамятстве и на машине, и тот с кем она проводит время, когда свободна от раздумий о том, с кем она проводит время, когда он рядом. На “Свиблово” выйдут те, кто затесавшись в толпе, наступает на больные мозоли. На “Свиблово” выйдут те, кого ждут на противоположной стороне перрона “Ботанического сада”. На “Свиблово” выйдут те, кого будут ждать, глядя вслед им, исчезающим в темном тоннеле.
— Ну что я могу сказать?.. В городе Париже в начале июля я столкнулся с ним когда играл в прятки - он рвал свои стихи, пил дешовое виски и плакал. Его поджидала смерть - он знал об этом... Я спросил его... ...куда ты собрался? Он ответил: “на небо” и улыбнулся... Честное слово!.. Честное слово!!! Я не хочу умереть в ожидании Солнца... ©(ДР) Что еще?..
— Этого может быть мало...
— Здесь две тысячи лет назад был тот, который умер за нас всех.
— За все нужно платить.
— Заплати любовью.
— А чем же еще? Мне не вырваться.
— Ты хочешь жить?
— Да!!!,- кто видел глаза дрейфующего на бревне в океанских просторах?
— Маленькая девочка со взглядом волчицы...
— А “Мусорный ветер” чего стоит!..  Тимур знал что лед тонкий?
— Все знали. Он не хотел, чтобы кто-то шел за ним.
— Это я утонула!!!,- кто видел глаза дрейфующего на бревне в океанских просторах в миле от берега?, - я умру очень скоро, Вовка...

— Для меня победить одного человека - то же самое, что победить весь мир.
— Я  знаю, - рассмеялась Ника.
— Я хочу жить.
— Давай вместе умрем. Со скалы в море прыгнем...
— С “Ласточкиного гнезда”! Мир ждет моей смерти.
— Он так не считает, но в глубине души надееться. А Бог не жаждет жертв.
— Я на краю, Вовка... За все нужно платить. Пусть это будет твоей последней фразой в этом шизанутом мире. Пусть книжки читают.
— В любом случае мы тебе пластическую операцию года через три сделаем.
— Ни хера себе юмор!
— Мир перед тобой на колени станет, Никуша...
— Я знаю. Я знаю... Но после моей смерти. Да?
— Нет.
— А до Нового года еще ой как далеко... Что ты делаешь?
— Лелею в тебе жажду жизни.
— А еще? Священник возле электрического стула - убийца?
— Да. Но он выбирает лучшее.
— Я, блин, тебя люблю...
— Рви с Москвой.
— Года на три - да?
— Пока у меня денег не будет. Я вот в Крыму встретил книгу в киоске...
— ...И там на обложке Дзо нарисован и книга называеться “Так лечит Бог”. Да?
— Откуда ты знаешь?
— Ты уже говорил это.
— Ты смотрела “Танцующую в темноте”?

ТЕЛЕФОН
— Привет, Ежик! Где Тема?
— Где-то ездит, наверное.
— Такая проблемма: мы с ним зае..али друг друга тем, что он думает, что я прошу от него помощи, а я думаю, что ему нужна помощь...
— Он тебя просил об этом?!!
— Гогда человек в реанимации лежит - в общем-то глупо его о чем-то спрашивать...
— Но он же не в реанимации!
— Почти уже был... Вчера он поблагодарил меня очень... Вот мы и сталкивались лбами, как идиоты. Я хочу всем вам вот что сказать: никому не позволено решать мои проблемы, путем копания во мне и выдаче каких-то советов, во всем, что не касаеться быта. Мне нравиться просто рядом находиться. И все. Вот. Еще: многие от меня слышат то, чего я никогда не говорил и не скажу...
— А если это Бог говорит?
— Ну… Кроме Бога есть еще и Сатана. И он может принять Божье обличье, настолько, что человек увидит в нем Бога. И ошибеться. Ясно?
— Жаль, что не все это понимают...

— Выходим здесь...


Часть 2. РАЗЛУКА

І. Жажда жизни

Домой Ника с Косяком вернулась ночью, пьянющая до беспамятства, на машине. С лицом разбитым об деревянные ящики, она выпала на снег.
— Прелесть ты моя, мы уже дома.
— До... ма?.. Ка... к?
— Ты лучше скажи как мне домой вернуться?
— Вов... Вова... Знаешь, что мне бабушка сказала? Ни... ка... К тебе при... при... дет человек... который ви... дит... вот... он видит... твой вз... взгляд, - из Никушиных глаз покатились слезы и они зарыдала, уткнувшись Косяку в грудь, - я хочу здесь... сидеть... си... деть...
— Так что бабушка сказала?
— Не сажу, - девушка замотала головой, - видит... твой вз... гляд... я... я плачу?..  И ты пла... че...шь?.. Видит т... вой... взгляд и... и... и не оставит... тебя, - последнее слово она выдохнула тихим шепотом, - Вовка... не отпускай ме... ня... не отпускай...
— Ты хорошая такая...
— А... а так я... что плоха... я...
— Будь таким ребенком.
— Веди меня домой! Ве... ди! Ты слы... шишь?!! Ты меня лю... бишь?
Косяк уехал домой через пять дней. Первым солнечным, по-весеннему теплым январским днем. Проводил Нику на работу, обнял ее на краю заснеженного пустыря, шепнув на ухо: “Верь!”.
Дома продолжились поиски средств на спасение себя и Никуши от тоски разлуки, приведшей бы обоих к плохому финалу. Рассылал известным людям по электронной почте письмо, написанное в красном гостиничном кресле среди куч белья в очередную из ночей.

Где он и  она 
долбят небо ветра
Мечтами задымлены сны
Там
    в глазах в которых отражались             костры
В свете которых он  рисует мосты
Ради света она в огонь бросает листы
Чтобы видеть его
Его руки чисты


День добрый.
Меня зовут  Володей. Мне 23 года.
Мудрый говорит, что зарекаться не стоит. Скажу, что не собираюсь Вас просвещать, но пути Господние  неисповедимы. Она тоже так говорит.
Если бы я сидел с Вами на кухне Вы бы увидели  парня, который притягивает к себе своей сутью и  свет становиться светлей. Или увидели бы парня ,вид которого, слова и мысли которого, заставили бы Вас бояться себя и вряд ли Вы смогли бы объяснить свои чувства, разложив все по полочкам так, чтобы довольными остались все. Он мягок и спокоен. Лицо редко выражает  эмоции . Исключение когда этому парню весело -  он смеется. Ночь наполняется смехом, становиться темней и приятней . Она тоже знает это. Ну что же... Конечно, есть вещи, знакомые каждому. Есть вещи, природа которых понятна  немногим. Есть  то , что неподвластно человеческому разуму. Говорят, что правда всегда одна. И хочется верить в это.
Иногда этому парню приходиться объяснять, что слова ничего не значат, важно то, что за ними. Сейчас он сидит в красном кресле. Одет он в белые узковатые джинсы, в белую  футболку с черными буквами и в домашние тапочки, ноги в которых закинуты на коричневый стул. Темная челка заслоняет  его взгляд. Взгляд либо пустой, как консервная банка, либо грустный, как звездное небо.
За облаками. Он любит. И она любит. Он любит всех. Она любит. Он любит ее. Она читает книжки, чтобы не сойти с ума и ждет его. Он пишет, чтобы не сойти с ума и ждет. Любите. Не поздно. А потом будет утро...
У нее есть имя. Это имя известно многим. У нее есть мать, которая скоро умрет. Он  любит ветер. Мудрейший говорит, что мудрости нет. Извините... Она говорит, что деньги — не главное. Он любит чувство свободы. Он вынужден любить. Чтобы не рехнутся, ему нужно 120 долларов. Почему он выбрал именно Вас?  Он сам толком не понимает. А говорят, что у него сильнейшая интуиция. Хочется читать дальше? Пожалуйста...
Она родилась в декабре 1974 года в Ялте. Он родился в феврале 1979  года в Киеве. Ее назвали Никой. Она говорит, что хочет жить. Он не хочет, чтобы она умерла. Они хотят быть вместе.. Она собирала полные залы, читая свои стихи. Больше она не умела ничего. Ей страшно оставаться одной. У нее есть интересная бабушка. С двенадцати лет Ника режет свое тело, пьет яд и кидается из окон. Но жива курилка. Он знал , что где-то есть человек, который ждет его долго и которого он, возможно, когда-нибудь встретит. Он знает, что таких много, но судьба для всех одна. К нему подходили незнакомые люди и говорили: “ Поторопись... Она ждет тебя.” К нему подходили незнакомые люди, из глаз их капали слезы и люди эти пожимали его руку. Без слов. Таких людей много. Он знает, что скромен. Ее бабушка говорила ей:
” Ника, к тебе прийдет человек, который видит твой взгляд и не оставит тебя. Ты испугаешься. Потом опять испугаешься.  А потом может быть поздно...” Она знает имена и даты. Он знает, что можно сделать. Он знает, что люди иногда ошибаются. Он знает, что он человек. Он не верит — он  верует. Она боится. Он знает, что можно сделать. Он боится. Она о нем знает многое. Она знает о его живых м друзьях, знает о его мертвых друзьях, знает о его жизни  и ему было удивительно слышать это из уст ее.
Она боится ,что умрет, не дождавшись его. Боится ,что умрет, будучи его женой. Боится многого... Боится поломать его молодость.
Он прощался с миром не раз и каждый раз было ясно — этот раз последний. Он знает, что все мы люди. Он говорит: “ Мои руки чисты...”. В ее глазах бесконечная боль и собачья преданность. Они любят друг друга. Наградите себя мечтой...
Вот и вышло бы каждому по делам его.
Если бы не свет этой чистой звезды.
Они встретились 12 января 2002 года. Сидели, курили, молчали, улыбались, боялись, смотрели, болтали, целовались, курили, лежали, целовались, смотрели, боялись. Через три дня он сказал: “ Приезжай. Я буду ждать тебя.” и уехал в Киев.
— Останься...
В поезде пришлось поплакать всему вагону. В Киеве  пришлось прослезиться его друзьям.. Ему казалось, что ей, там, в Москве очень плохо. Он вернулся 20 января.
— Если бы ты не вернулся — я попала бы в психушку, либо снова прыгнула бы...
— Но ты догадывалась ,что я вернусь?
— Да. Но боялась, что не вернешься.
— Я приехал забрать тебя  в Киев. Собирайся.
— А собачка?
— Да... Это проблема.
— Ты нужен мне.

—Я обо всем подумал. Я уеду, ты рассчитаешься с московскими делами и  приедешь ко мне. Ты же приедешь?
— Я даже могу сказать когда. В апреле.
— А на асфальте катки....
— А ты можешь сам приехать?
— Да. Но давай рассчитывать на то, что приедешь ты.
— У меня топографический кретинизм.
— Если я вдруг не встречу тебя на вокзале и ты не найдешь дорогу ко мне домой  -  я работаю в десяти минутах ходьбы от вокзала, в гостинице, напротив цирка.
— Поцелуй меня.
— Верь.
Сейчас Ника в Москве, а я в Киеве. С деньгами не густо, поэтому мне нужно 120 долларов, чтобы  поехать к ней на машине, когда она будет готова и забрать ее оттуда. И на небольшое медицинское  вмешательство, без которого она может умереть. Если Вам это нужно — считайте, что я стою на коленях. Если нет — то я сижу в кресле в белой футболке с черными буквами и в белых джинсах, выпуская дым сигареты в потолок. Во взгляде, пробивающемся из-под  челки , пустота звездного неба, то тоска консервной банки.
И доброта.
Главное — это мудрость.

Радости Вам!..

Спасибо...


  Поднимите пальцы-нервы
  Превратите в гроздь рябины
  Брызги моря, что шумело
  Под окном тревожно споря
  В вечной сказке сна и были...
  Превратите листья в стаю,
  В дерзкий клекот журавлиный,
  Раскачайте на качелях
  Ветер, превращенный в иней.
  Помогите мне запомнить
  Все тревоги и сомненья.
  Дайте руку!
                Я  б хотела
  Сердца ощутить биенье.
Ника Турбина

Три ответчика послали Вовку на хер, один спросил: “Ну и что?”, остальные незамысловато молчали. В апреле нужно было забирать  даму из Москвы на машине.
13-го февраля в Москву к сестре укатил Ежик, прихватив с собою подарки для Ники, среди которых были и древние Володькины стихи.Говорят помогает. Назад в Киев Ежик вернулся с письмом для Косяка.

Привет мой золотой мальчик. (извини за ошибки, говорю правильно а пишу как в первом классе).
Все то, что ты мне сказал когда был рядом и то, что  передал с Тошкой, дало мне осознать чувство крыльев за спиной. Спасибо! Как жаль но я не умею писать письма.
Кстати прости меня. Просто физически не могла позвонить или прислать телеграмму в твой день рождения.
Пока всё через одно место. Деньги, работа, Ялта. Зашиваюсь. Москва грязная и серая - это тоже добавляет “радости”
Слышала стал ты очень серьезен мой сударь и целеустремлен, это радует
У тебя очень молодая и красивая Мама. Благодарю за фотки.
Скучаю, хочу и помоему люблю, вот так вот. Представляешь? Приеду обязательно, вырвусь придумаю, что нибудь.
Радость ты моя верю в тебя. (да боюсь ты меня забудешь)
P.S. Тошке не повезло и он наверное меня возненавидел. То он видел меня заспанную, зареванную. В другой раз Саша стал при нем меня унижать и т. д. (хотя сейчас не пьет но от этого ничего не меняется). Мне даже пришлось Антона просить ретироваться.  Не хотела продолжения при нем
Ты мне очень, очень нужен и даже в самых откровенных видах (не сердись).
Досвидание моё большеглазое солнце.
Ника Турбина
Пиши мне пусть всякую ерунду или просто теллеграммы! - Это  не имеет - значения.
Какие смогла такие печати поставила может это поможет числа ставь сам.
Гуша!

21-го марта Вовке  пришла телеграмма.

Москва
21 сл. 20/ІІІго 19час.46мин.
Буду 22 вагон 5 в 11.00  =Ника-

Киев принял Никушку тепло и радостно под песню группы “7Б” “Споила весна” в наушниках. Вовка перезнакомил ее со всеми, с кем счел нужным. Пробухав в Киеве ровно неделю, любимые снова оказались на перроне Центральногго  железнодорожного вокзала.
— Ну все, Володь, я пойду в вагон...
— Еще пол часа. Постой...
— В следующий раз ты ко мне приедешь.
— Не смотри по сторонам - только вверх! Не верь никому, кто про тебя плохого мнения. Не верь вообще никому, кроме самой себя - даже мне! Только слушая саму себя, ты сможешь разобраться, где добро и где зло в советах, указаниях и просьбах преподнесенных тебе. Ты мне нужна живой! Береги себя..., - глаза девушки округлились и колени задрожали.
— Вовка... Вовка, ты не будешь со мной пока... пока... книжек читать не будешь... Мы же обязательно встретимся... Жди!
— Знаешь... Когда Земфира в Киеве гостила - у нее была футболочка такая прикольная: все виды наркотиков,  а на груди лист марихуанны и надпись:”иногда приходиться делать важный выбор”.
— Надейся на нее.
— Ты че? Подыхать собралась?
— Нет. Без нее нет нас и без нас нет ее. Привет!
— Бабушке привет!
— Это... это насчет того, что может быть поздно? Володь...
— Привет... Сейчас купи себе водки, чтобы до Москвы хватило. Хорошо?..
— ...
Даже  не поцеловались и обьятия получились какими-то смазанными. Взгляд нечаянный... Ни страха, ни любви, ни даже грохота...


ІІ. Споила весна

10-го мая, дочитав ее до конца, Косяк перелистнул последнюю страницу книги “Жажда жизни”, подаренной ему Никой в Москве. Закладкой служил обрывок тетрадного, в клеточку, листа, с корявыми буквами, вычерченными красным карандашем: “Я люблю тебя. Ника.”. Через сутки Ника умерла, упав из окна пятого этажа пустой московской квартиры.



— Утро  Земфиры —


Если хочешь сказать мне что-то -
Попытайся использовать рот
Б.Б. Гребенщиков

Пробуждение застало Земфиру  врасплох — она  не  успела  досмотреть  сон  до конца. “Что же дальше? Бывает  ли  конец  у  сна?  Если  и  да, то не у этого, наверное”. В отчаянии  она взглянула на часы — они не молчали. Говорят, сны приснившиеся под утро не сбываются и где-то, в глубине чувств, Земфира успела порадоваться этому. “Если мне приснилась чья-то мечта, значит ли это, что теперь это и моя  мечта?”, — метеором проскользнула глупая мысль. Закрыв глаза, она стала  вспоминать. “Я же знала его... когда-то... там... тихо... не страшно... проблемы... дура... я не ошиблась... я не ошиблась?.. я... нужно ждать... нужно... ждать... проблемы... кто он... странный сон... сон... сон... совсем как... сон... да... да... нет... это сон... это... э...
Сквозь шум колес и гул мотора, Земфира услышала странные  звуки, похожие на звон колокольчика. Нет, это голос ребенка. Да, это девочка... Как давно это было? Она  заметила, что боится этих  звуков, если их громкость будет  расти так же неуклонно. Звуки становились отчетливей, превращаясь в слова. Исходили они  ниоткуда и немного сверху...
Вот  уже  полторы  минуты, как Земфира слышала их. Некоторые из слов отскакивали  от слуха души ее, так словно бы и не долетев. Некоторые, словно доза  адреналина, попав в сердце, принуждали его биться чаще.  А некоторые застревали между.
Уронила в руки  волосы...
Как пшеничная вода...
А напьешься — в миг  накатиться
серебристая волна...
Да, это были стихи. Бесконечно-далекие стихи. Где эта девочка? Словно бы...
... подступила - не унять
Как срывают ягоды
Только стоит ли срывать?
Завтра по утру  оглянешься —
вышел год...
Уронила  в руки волосы...
Мой черед!..
Где-то рядом... Может она жила в этом  городе? Зачем эти стихи?  А может она читает их мне? Странная мысль...
... Я трамваем  не поеду — очень рельсы заметает
Я останусь просто дома
У разбитого окна...
“Стой! Останови я слезу...”. То ли  выскочив, то ли выпав, то ли выйдя из автомобиля, Земфира  вышла под  дождь. Она уходила в никуда, тревожно сжимая пальцами сигарету, по лужам, в которых отражалось то, что осталось от неба. Иногда она резко, словно в последний раз, запрокидывала голову назад  и  глазами, преданными печали вдохновения, но проданными небу, смотрела. Город огромен. Что может быть больше города? Ей казалось, что она ходит кругами  и , возможно, все так и было. Мимо... мимо... мимо... ближе... мимо... ближе... что?
— Постой, девушка...,- обреченно-мудро улыбнулся старичок со скорбящим взглядом, сидевший  на  скамеечке,- ты  успеешь.
— Что?
— Я знаю почему ты здесь. Не уходи — мне страшно...
— Я Вас слушаю...
— Присядь. Твоя проблема в том, что ты часто забегаешь вперед, потом возвращаясь за тем, мимо чего прошла. Не беги.
— Вы хотите помочь мне? Кто Вы?
— Я мечта своей молодости. Я знаю много, но расскажу тебе главное... Тебя, девушка, зовут  Земфирой, — тут старичок улыбнулся, не гладя ей в глаза, что давало ему возможность остаться  рядом. Спустя двенадцать минут, он  закончил свой рассказ, —  так попытайся же не ждать того, что когда-нибудь ты разберешься с непониманием каких-то вещей. Иногда, чтобы разобраться с проблемой, нужно окунуться в нее с головой.
— Кто он?
— Человек с уставшим взглядом.
— Отчего он уставший?
— Глупый вопрос.
— Я встречу его когда-нибудь?
— Я или не отвечу на этот вопрос, или отвечу по-молодецки безумно..., - смешно подпрыгнул старичок на скамеечке,- ... выбирай.
— Я хочу слышать.
— Если ты сама захочешь того.
— Он  винит  меня в чем-то?
— Я думаю, нет. Он может судить , но не осуждать.
— Не надо... А девочка?
— Она уже не девочка... Она взрослая барышня...
— Но она так же красива?
— В ней не осталось ничего прежнего, кроме взгляда.
— Мне нужно найти ее?
— Мне  все равно... Он хочет...  Ты же опять ждешь чего-то...
— Что мне сказать ему, когда встречу его?
— Ты встреть. Он сам все скажет. Ты не знаешь его настолько как он тебя.
— А девушке мне что сказать?
— Ты действительно хочешь с нею встретиться?
— Да. Но не знаю зачем... Совсем не понимаю...
— Главное здесь  -  терпение. Ты все узнаешь позже. Куда идти, ты поймешь позже, когда скажешь мне  “спасибо”. Тебе виднее что сказать ей. Захоти  -  и она откроет тебе двери. Я знаю точно лишь одну  фразу, которую она скажет  тебе. Твое дело - верить ей или нет. Больше не надо вопросов. Иди же... иди...
— Спасибо.
— Ты не одна, Земфира. Так будь же сильной...
Голова слегка кружилась. Сигареты заканчивались быстрее, чем  обычно. И дверь оказалась рядом со  скамеечкой.
Я поднимаюсь по ступеням к дому
Хочу спуститься вниз но не могу
Я открываю дверь ключом найдённым
и попадаю сразу в темноту
Включаю свет  но вместо света лист...
Пятый этаж  и  направо... Страшновато...
... Я отраженья в зеркале не вижу
Подернуто оно  печальной  пеленой
Я дверь хочу открыть
но ключ стоит найдённый
Унес его хозяин торопясь
Хочу разбить стекло — оно смеясь и холодом звеня                отбрасывает в сторону  меня
И я кричу!
От боли  сводит щеки...
    Слеза бежит  сквозь сонные глаза
Я слышу шёпот
тихий-тихий  шёпот...
Проснись  родная!..
Не пугайся так...

На следующий день Вовка встретился с людьми очень заинтерисованными в том, чтобы с ним пообщаться. Купив воды, водки и пива, поднялись на Замковую гору, подножие которой омывает Андреевский спуск. Поднявшись с места часа два спустя, ступив несколько шагов за приятелями, зовущими его вниз, Косяк осознал, что пьян настолько, как никогда ранее. Стоп! По лицу что-то больно ударило и темные очки, купленные вчера, разлетелись надвое. Последнее, что вспомнил – свой истерический смех. Перевалившись через перила, покатился вниз да с горки, чудом оставаясь целым. Товарищи отнесли его тело на лужайку в подножии Спуска и уложили на зелень травы. Миллиционеры его не тронули, сославшись на то, что таких пьяных им не нужно. Спустя несколько часов Вовка очнулся  в луже собственной блевотины  и побрел к товарищам. Они странно улыбались и отталкивали его прочь. Прочь…
Суббота. 11-е мая 2002 года. 19 часов 46 минут.
И белые джинсы уже не белые.


ІV. Похмелье

…Дощ…
Асия Ахат

Ника пообещала Вовкиной маме, что вернется в июне. Пятого шестого его родители заговорили с ним как-то странно, говоря ни о чем.
Утром следующего дня он вышел на кухню к матери, готовящей обед.
Что Ника умерла?
Да, сынок… Мне вчера подруга позвонила – в «Бульваре» прочитала.
Еще 11-го мая  из окна выпала…
Не было ни боли, ни радости. Безучастность полнейшая.
Дать газету?
Зачем? Не хочу… Я в Киев уезжаю.
Как ты себя чувствуешь?
Вполне. Я привык когда люди умирают.
Не было ни тоски, ни тревоги. Не было ничего. Полная безучастность.
Пока не открыл газету с ее глазами. Захлопнул. По лицу потекла вода. Текла долго.
По улицам идти страшно. Везде эта газета. В метро. В руках людей. НЕ ТРОНЬТЕ НИКУШУ!!! Вода текла и завтра и через неделю, не переставая. Дождик. Летний дождик. Любовь издалека – это когда человека уже нету. Очень страшно. Любовь издалека – любовь без помех. Страшно очень. Он выходил на балкон и слезы смывали капли дождя.
На сорок дней я ее в церкви с Дзо обвенчаю.
Он вошел в церковь – там шел обряд венчания. Купив две свечи, взглянул на распятие и снова вода. Золотая.
Косяк, она тебя любила.
Пусть Дзо ее там бережет. Как я…
Живи будущим.
Без прошлого нельзя.
Что ты чувствуешь?
Знать и чувствовать – очень разные вещи. Теперь я чувствую. Мне херово, Светка…
А до Нового года ой как далеко…
Я с Земфирой встречусь в середине августа.
Ну ты и дурак!
Я одному человеку сказал как-то: «Знаешь, Дзо, в чем между нами разница? В том, что ты дурак, а я дурень. Вот так. Я чувствую. Я только чувствую. А тот человек утонул…
Нет, ты знаешь  будущее, Косяк?
Нисколько. И мечтаю. Не знать.
Ты куда?
MU-U-UTT-E-E-EER!!!


V. NO FATE

Чем кормите ребёнка своего? Грудью? Кашей? А я - строкой...
Что говорите, укладывая в колыбель? Усни, родной?
А я ему - не надо спать!
Буду тебя качать
Утром и днём,
В сад поведу гулять,
Там мы будем вдвоём...
Только ночью не спи,
А со мной говори.
Родила тебя - не помню когда -
В дождь ли, в снег ли,
В солнечный свет, -
Это ты лучше знаешь меня.
Ты превратишься в волшебную силу.
Вечный ребёнок...
Не спи, мой милый!


Посвящается живым и нерожденным, тем кто хочет и тем кто не знает чего хочет, тем кто сидит на краю и тем кто не смотрит под ноги, любви материнской и справедливости, доброте и слезам жаждущих слез, посвящается тем кто смог и тем за кого смогли, любви. Любви же!!! Я сорвусь… Спасите меня!… Все…

Рожденный в ночь
Луной благословенный
Своей надежды обнажив оскал
Для тех кто шутовство не принял за измену
Но не для тех иных кто истину познал
Не для иных
Иных сюда никто не звал
Однако же пора…
Прощайте господа!
Финал!.. ©(Вал)

P.S.

Да будет все и всем
А избранным сполна
Вкушать тепло измен
Душа то ведь больна…
Да будет все не так
Как было тяжело от ран
И за порогом тебя ждет
Глоток свободы – не капкан…©(Вал)

Победителей не побеждают. Но это до поры. До времени…



ЭПИЛОГ. Эта песня могла бы стать последней

Вставай!
Ветер водит хоровод...
(К. Кинчев)

От чего погибнет мир?
От клоунов. Всем будет так смешно,
что мир просто лопнет от смеха. Самый лучший
конец для мира.
(И. Лагутенко в интервью журналу «Молоко» )

Солнце поет над морем
Х..й висит на заборе
А я иду по тротуару
Прямо к базару…
(Дельфин)

Проснувшись утром 15 августа на диване в мансарде, снятой им на ночь, Косяк, попивши чаю и искупавшись под душем, отправился к морю. До отправле­ния автобуса, который должен был  завести его к знакомым в Феодоссию, остава­лось более четырех часов. Денег, по расчетам, было вполне достаточно, чтобы неделю тратить их не особо заботясь об их наличии. Вчерашнее кошмарное со­стояние исчезло, но на смену ему пришла скука от бездействия и отсутствия зна­комых. Пялился на море, по которому успел соскучиться до слез. Заходить к Ни­киным родителям не собирался - вчера обо всем смогли договориться.
Володя присел на скамеечку, стоящую на набережной в тени невысоких южных деревьев, возле пожилого мужчины, игравшего на баяне до боли знакомую мелодию. Через минуту не захотел никуда уходить - дед играл тот же вальс, что звучал в фильме о Нике, когда она прогуливалась по этой набережной. Легко и жутко. Здесь все другое - запахи, мысли, люди, атмосфера... Синие горы и через дорогу, шириной в город - теплое-теплое море. Купаться не моглось - парень был обременен дорожными вещами. Стал соображать в какую сторону измениться на­строение, если выпить немного водки. Решил, что в лучшую и выпил. Оказался прав. Где-то между мыслями о южном кайфе и тоске одиночества, проскользнула мысль, подстегивающая Косяка зайти в гости еще раз. К  этому дому, стоящему на  улице Садовой, от моря ходьбы пять минут. Или три.
— Володь, а Никино письмо... Можешь страничку нам подарить?
— Да.
— А все письмо?
— Нет... не подарю. Не могу и все. У меня вот  в сумке еще рубашка ее есть.
Минут сорок заняло общение с Людмилой Владимировной у нее в комнате. Еще минут пятнадцать - общение со всеми на кухне. Открытие вина заняло добрых двадцать минут - в ход шло все, на применение чего хватило фантазии: нож, испорченный штопор, отвертки и молоток.
— Я извиняюсь за свое сегодняшнее настроение - я таким бываю в основном всегда...
— Когда будешь миллионером - будешь нам десять процентов отсте­гивать!
— Сегодня в этом городе моя любовь гостит. Земфира.
— А чего ты так о ней говоришь?
Было что-то... Очень ясное ощущение, что Ника здесь, в квартире, в городе - везде какая-то тревога маслянистая.
— Ника живая, Вовка...
— Прийдет время и мир перед ней на колени станет.
— Мы знаем...
— Все... Я опаздываю...
— Не забывай нас. Маме привет! Не спеши жениться...
Косяк сжал ла­дони над головой и шагнул в лето. На дне спортивной сумки лежала фотография подаренная ему родными Ники Турбиной. Очень дорогая вещь.

Я помню все      
Капля за каплей   
Люби меня ,слышишь?
Слезы- занозы
выковыривай глазками   
Я помню все      
Море за поворотом   
Оно еще дышит   
Люби меня, слышишь?
Страдаеньем и ласками
Лето  проходит
гони -не гони 
я помню где дверь
За поворотом осень 
нас  осень настигнет
Лето проходит
ай, молчи  иль  кричи
а что нам теперь?..
Поиграем в жизнь...
Я не играю в игры
Следы слез моих...

В Феодоссии дружить было не с кем. И скорей не из-за того, что не было никого подходящего для дружбы, а потому что... как... не знаю... что-то...
— Алле!.. Кара... Привет. Я сейчас в двадцати метрах от моря. Тепло! Я ей не могу дозвониться. Почему не взял? Потому что дурак, наверное... Пью. Не очень. Земфира завтра приезжает. Прикинь - я был в Ялте и она на следующий день там выступала - я сюда приехал, а она здесь уже будет. Да.
— Представляю, как она будет ходить по пляжу тебя искать...
— Я  дома спать буду. Есть способ понадежней - телефон, адрес...
— Не забудь мне вина домашнего купить!
На концерт Косяк идти не собирался - что там делать не знал и к тому же познакомился спьяну с какой-то барышней и теперь не знал, что  с нею делать.
За четыре часа до концерта, он написал письмо Земфире примерно следую­щего содержания: “Я никогда не хотел хотеть... Мой E-mail: bashetunmy@pochta.ru. Храни эту  фотогра­фию - она мне очень дорога, а мы быть может еще увидимся. Ты нужна мне”. Вложил в письмо фотокарточку, подаренную ему в Ялте, подписав ее: “Люби этот взгляд и мы будем вместе” и ушел гулять на море.
На берегу выпил бутылку портвейна и двинулся к концертному залу “Звездный”. На аллее его окликнула девушка:
— Косяк!
— Приве-е-ет... Ты чего здесь?
— С Земфирой приехала. В одном автобусе. Я с ней вместе...
— Ого. Стой... Ты кто? Юля?
— Из Харькова, мы с тобой на Андреевском познакомились. Пом­нишь такое?
— Ни фига себе...
— Ты пьян?
— Ну. А что? Я тут не знаю, как ей письмо передать - ты сможешь?
— Давай.
— Я могу быть уверен а этом?
— Сейчас пойду и отдам! Давай или я передумаю...
— А мне с тобою можно?
— Тебя, Косяк, никто туда не впустит.
— Точно передашь?
— Я ухожу - мне пора.
— На,  - парень протянул листы.
— Стой! Там ничего запрещенного нет? Разверни...
— Ну ты и девка... Попроси Земфиру, чтобы она сказала со сцены что-то... Пусть она даст мне понять, что получила это письмо. Пожалуйста. Мне очень нужно.
Концерт был хорош. И Володя был достаточно нетверез. Не выдержав ни­котинового голода, после завершения очередной композиции, он поднялся и по­шел к выходу. В спину ударила волна звука.
“ Море... обнимет закопает в пески... закинут рыболовы лески... поймают в сети наши души...”
Вернувшись на место после перекура, он схватил маленькую девочку, нес­шую Земфире цветы, в охапку, и принес ее к сцене. Когда певица наклонилась, Косяк крикнул ей на ухо: “ Тебе Юлька передала?..”, а она как-то странно, как ударенная током встрепенулась и отскочила назад.
— Песня посвящается балконам!, - объявила следующий номер.

Пожалуйста не умирай
или мне прийдется тоже
Ты конечно сразу в рай
а я не думаю что то же...
Хочешь сладких апельсинов?
Хочешь вслух рассказов длинных?
Хочешь я взорву все звезды
что мешают спать?
Пожалуйста только живи
Ты же видишь - я живу тобою
Моей огромной любви
хватит нам двоим с головою
Хочешь море с парусами?
Хочешь музык новых самых?
Хочешь я убью соседей
что мешают спать?
Хочешь Солнце вместо лампы?
Хочешь за окошком Альпы?
Хочешь я отдам все песни?..
про тебя отдам все песни?..
Я... ©(Зема) 

Приятно плакать, глядя в небо...
... С фотокарточки по-детски хитро улыбаясь, глядя выше...  выше...  выше облака...  выше солнца и луны... выше гибели напрасной... выше... выше... выше той звезды... выше... смотрела в чьи-то глаза Матерь Божья...

Я никогда не хотел хотеть -
От свободы моей путь мечты не зависит...
Мне лишь только мечталось успеть
Побыть с тобой.
А ты видишь?
Мою веру...
Жестоко...

В конце месяца Владимир взял чистый лист, взял карандаш и написал за­главие к повести, в которой правда все, кроме одного.
Предпоследняя песня.


Послесловие


Крым

     От воды до причала
  ты меня повстречала.
Успокоилась и замолчала.
Простила мне все  чего себе не прощала.
И босяком
  от конца до начала
расцеловала меня.
И больше не огорчала -
  текли слезы рекой,
когда ты бурно кончала...
Там звезды горели...
Там рыба торчала...


Слабо по воде ходить?…


От автора

...Это зовешь меня ты -
Ко мне!!!
Это говорю тебе я -
Ко мне!!!
Это зовешь  меня ты...
       (К. Кинчев)
Стиль  повести – художественная документалистика с элементами размыш­лений, полетов мыслей и прочих проявлений души. Автор счел возможным не предавать огласке эпизоды, которые, будучи ин­тересными, растиражированными в мозгах людей неблизких, могут кого-то обидеть или оскорбить. Допустимы не­точности в прямой речи героев повести, так как изначально никакие диалоги не документиро­вались нигде, кроме как в памяти автора и общавшихся с ним. Изначально повесть писалась для узкого круга людей, кото­рые более чем причастны к бытию Ники Турбиной. Автор также не против того, чтобы книга была доступна широкому кругу читателей. Кто чего найдет -  то его.
Спасибо всем, кто этого стоит, за гостеприимство, доброту и терпение.
Спасибо: Господу Богу - за присутствие и возможность общаться; Катьке - за полезные советы и материнский инстинкт; Наське - за здоровый образ жизни и чувство юмора; Ежику - за долгую дружбу и семью; Тёме - за уют и исправные тормоза; Бароше - за простоту и отвагу; Лёше - за мысли и проницательность; Юре - за порядочность и пьяный мордобой; Мите - за Новый год и продолжение; Хельге - за нежность и заботу; Валу - за песни и пляски; Саше Землянской - за чис­тоту и надежду;  Ярику - за красоту и обезбашенность; Ли – за свет; Анечке - за прошлое и бу­дущее; Надюхе - за Крым и понимание; Людмиле Владимировне - за внучку; Майе Николаевне - за дочь; Миронову Александру - за невесту; Машке - за ауру; Юле из Харькова - за везение; Тимофею - за благородство; Джону - за улыбку; Каре - за внимание; Анархии – за любовь; Земфире – за все;  Янке (Тень Хун  Янь) – за душу;  Алене – за верность; Священникам.
Также спасибо: моей семье - за то, что есть; моим ненавистникам - за то, что я жив и за то, что живы они.
Спасибо Тимуру и Нике - за то,  что мы вместе.

Хочу  умереть
растворившись печалью
Я буду с вами
Я возьму вас с собой
Я люблю вас
Не бойтесь
Сегодня
Зима

Аминь.
          †




Примечания
# - отредактировано по просьбе трудящихся;
© (Еж) - автор Лейба  Антон;
©(Вал) - автор Курчинский Валерий;
©(КК) - автор Кинчев Константин;
©(БГ) - автор Гребенщиков Борис;
©(Зема) - автор Земфира Рамазанова;
©(Линда) - песня Гейман Светланы (Линды);
©(ММ) - автор Макарова Маша;
©(ДР) - автор Дмитрий Ревякин.





































ГЛАВА ПОСЛЕДНЯЯ. Комната смеха ( всегда и для всех открыто)

      В этом доме все зеркала из глины…
Б. Гребенщиков


               


* * *
Ты возьми мою любовь
Долгий путь
 далекий берег
Я отсюда помолюсь
обрезая якоря
Все что было между строк
доведет тебя до неба
Ты оттуда черкани –
есть ли небо
для тебя

(Антон «Ежик» Лейба)





* * *
голова гудит
 делать нечего
 выпускаю дым
 на пролет ночей
 на износ очей
 голова гудит
 делать нечего
 тихий ангел спит
 можно заживо
 или заново
 или ну его
 тени в сумерки
 как вода в песок
 что-то умерло
 все обещано
 все сбывается
 и впивается
 в мой больной висок
 голова гудит
 делать нечего
 да и ангел спит
 все обещано
 все сбывается
 заплетается
 разлетаемся
 кто на золото
 а кто под воду
 все заметано
 все заметено
 там увидимся
 как засветится
 развиднеется
 вот бы с песнями
 чтобы засветло
 чтобы заново
 чтобы ожило

(Антон «Ежик» Лейба)

* * *
…и вот снова обогнала
свое время и тело
рыжая и простуженная…
Ника
голоса за стеной
на глазах через окна
ты большой черной птицей
ложишься под дождь
где сегодня равны


города и болота
ты почуяла что-то
голосишь
не зовешь

я читал твои письма
не ты их писала
но мне кажется знала
кто водит рукой
и шепчу по тебе
что на землю упало
только тело
не бойся
не стой

(Антон «Ежик» Лейба)

* * *
      
   «НИКЕ»
Время стирает лица.
Линии глаз и тела.
Время целует руки.
Вот ты и долетела.
Ты не могла, но ткала
Стихи из своих стремлений.
Они понимали – лгали,
Издеваясь, без капли сомнений.
Ты пришла, когда знала, что нужно
Пронести сквозь умы и сквозь души…
Ты ушла, когда было так грустно.
Не осталась ты здесь. Но там лучше…

Время стирает лица.
Линии глаз и тела.
Время целует руки.
Вот ты и долетела.
Ты не могла, но ткала
Стихи из своих забвений.
Судить они брались, дрались
Скрываясь от угрызений.
Ты пришла, когда солнце  не знало,
Где встает, а где с ночью садится.
Тесно здесь было, я знаю.
Буду за путь твой молиться.

(Наська Пушкина)

* * *
Связи, сквозь тьму и грязи
появляються и исчезают.
Останови, если хочешь,
если уверенна в том что оставишь.
Сумей отказать, набраться, напиться
Закрой вход в сознанье
и дай удавиться.
Лети, если крылья из ветра свободы,
Ищи свое место и жги небосводы.
Найди – потеряй
и не нужно быть слабым.
Потеряй и найди,
  обожгись сладким ядом.
И верь, если то, что искал, ты нашел,

то лей это светом на тропы из смол.
Доверься себе и тому, с кем сроднился
Иди, даже если в овраг оступился.
Кричи во все горло
всем тем, кто услышит,
что ты счастье понял
И жизнь снова дышит.

(Наська Пушкина)

* * *

       «ВЫШЕ»
Недобитые птицы
Утоптали границы
В асфальт
Улиц безлюдных
В тоске дорог неизведанных
Нарисованых кровью
Ночей
Бежали гости незваные
С рваными ранами
Ступнями лаская
Скользкую кожу
Могил
Водопадами радуя
Фонтанами падая
Реки
Сливались в ручей

А небо за ставнями
Там где его и оставил
На черный день
Мир что ближних любя
Плевал в души дальних…
Не боишься ослепнуть?..
Посмотри выше…
Пусть каждый
найдет
свою
тень…

(Косяк)