Листья клена
Мне нравилось, допивая свой чай, смотреть, как засыпающий двор поливается дождем или засыпается снегом. И по утрам, глядя в окно, я смотрел на уезжающие машины, уносившие своих владельцев по различным делам. Позавтракав и собравшись, уходя из дома, я всегда шел по этой дорожке, рассматривая сухие пяточки голого асфальта. Они были различных размеров и форм. Сразу можно было сказать, какая машина, где стояла, благо я знал каждый автомобиль, ночевавший в этом дворе.
«Тут стоял «Москвич» дяди Вани, а здесь парковалась «Волга» Андрея Николаевича. Ага, а вот эта машины заехала на газон, - думал я, обнаружив пятачок треугольной формы, - опять председатель дома поздно приехал с дачи, и ему некуда было приткнуться. Надо отметить, что я знал и каждого владельца автомобиля, все-таки я прожил в том дворе 10 лет – почти все детство. Бывало, что появлялись пятачки асфальта незнакомой мне формы, с каплями засохшего масла, а вечером видел новую машину недавно переехавшего жильца или просто человека, пожаловавшего к кому-нибудь в гости.
Днем двор почти пустел, лишь некоторые машины не уезжали по каким-либо не известным мне причинам. А в самом конце этой дорожки, в небольшом тупичке, обросшем со всех сторон небольшими кленами, стоял на вечной стоянке синий «Москвич». Уже 5 лет прошло, как его хозяин, седой дедушка с соседней квартиры, умер, оставив вдовой активную, и жизнерадостную тетю Валю, к которой меня иногда посылала мама за всякой мелочью. Ее мужа я редко видел во дворе, он был нелюдим и предпочитал проводить время дома за книгами, коих у него в домашней библиотеке было несметное количество. Я часто, заходя к тете Вале за коробком спичек, оставался на кружечку чая с домашним печеньем, получавшимся у нее очень мягким и вкусным. А я даже не знал, как звали моего соседа, при моем появлении он заходил на кухню и клал пару книг.
- Читай, сынок, читай, - и он, больше ничего не говоря, уходил.
- Я скоро отдам, спасибо тетя Валя, - говорил я, уходя.
- Да читай, мне не жало, – привет маме передавай.
Сосед умер посреди мрачной и холодной зимы. Тетя Валя практически перестала улыбаться и шутить по каждому поводу, не заражая меня своим добродушным и искренним смехом. Но она продолжала давать мне книги.
- Бери, бери, - приговаривала она.
И только прочитав книгу, я сразу же отдавал ее, ни на день не задерживая.
И вот, дочитав очередную книгу до конца, я решил сходить к тете Вале. Она открыла не сразу, я еще долго стоял и ждал, пока она не загремела замками. «Заходи, чай горячий».
А на столе уже лежал синий томик Бунина «Темные аллеи» в твердом, картонном переплете, дымилась кружка чая и, как всегда, стояла розетка с печеньем. Тетя Валя сидела и смотрела задумчиво то в окно, то на меня, нагло распивающего ее чай.
- А как звали вашего мужа, - решил я поинтересоваться.
- Саша, дядя Саша, - ответила она с грустью, и стала рассказывать об их совместной жизни. О том, как они познакомились в строительном институте, как объездили полстраны, мотаясь по стройкам СССР.
- А свадьба у нас была шикарная. Он приехал за мной на белой «Волге», все соседи обзавидовались, хотя не в этом суть. Помню, как он подарил мне венок из кленовых листьев. Он сделал его сам, хотя плохо умел, старался всю ночь напролет. А днем позвал меня гулять в наш любимый парк, и сделал предложение, водрузив венок мне наголову. Я настолько обрадовалась, что, ослепленная счастьем, накинулась на него, уронив венок на землю. Он сразу же рассыпался, но я собрала все листья и сохранила на память, - с этими словами она вытащила из коробки из-под конфет сухие кленовые листья.
- Мы прожили с ним 60 лет, а теперь его нету. Прошло уже 5 лет, как умер Сашенька, - она расплакалась.
Я с грустью сидел и молчал, смотря как ее старушечьи, горькие слезы падали в чай, оставляя на его поверхности маленькие круги. Ушел я поздно, а потом еще долго сидел и смотрел в чистое небо, на убегающие редкие тучи, обнажающие бисер звезд, лежащих на черном небе, словно на бархате.
- Красота, - подумал я, ложась спать.
Утром я по привычке сидел и пил чай, смотря на родной двор. Сегодня мне предстояло еще ехать за город на неделю. Ранее, осеннее, субботнее утро, все люди еще спят, а я уже иду по подъездной дорожке. И в самом конце, как всегда стоял желто-зеленый «Москвич» дяди Саши. «Стоп, а почему желто – зеленый?», - удивился я.
Подойдя поближе, я обнаружил, что не только машина, но и асфальт вокруг поменял цвет. А рядом стояли осыпающиеся, молодые клены, устилавшие все вокруг мягким ковром из светло-зеленых листьев.
Через неделю я возвращался домой, с рюкзаком за спиной и множеством пакетов в руках. Я ехал всю ночь и застал двор в утреннем тумане, застилавшем плотной пеленой все вокруг. Дорожка еще была заполнена машинами, ожидающих своих сонных владельцев. Около моей парадной мужичок с нижнего этажа разогревал двигатель своего старого «Жигуленка».
- А куда делся «Москвич» дяди Саши, - спросил я, не обнаружив на привычном месте синию «Старушку».
- Дык, убрали ее пару дней назад. Эвакуатором вывозили, помню, как он неуклюже выезжал, весь бок мне поцарапал, козел, - ответил он, обратно сунувшись под крышку капота.
Я дошел до того места, где обычно стояла машина моего соседа. Ее там не было. От нее не осталось ни следа. Хотя нет, остались. Кленовые листья устилали весь этот небольшой тупичок. И лишь в самом углу остался кусочек голого, мокрого, припорошенного утренней моросью асфальта, по периметру плотно устланный ковром из уже успевших почернеть листьев клена. Я поспешил домой. Дверь открыла мама.
- Привет Мам! - громко, на всю квартиру, заявил я о своем прибытии.
- А тетя Валя умерла через пару дней после твоего отъезда – сегодня похороны. Пойду дальше спать, - глубоко вздохнув, сказала мама, уйдя в свою комнату. Я не стал говорить ничего больше и пошел завтракать. А на кухонном столе лежал подаренный моей соседкой томик Бунина.
На похоронах было много людей, по большей части жильцов из моего дома. Никто не проронил ни слова, все стояли и смотрели, как рабочие закидывают землей гроб. Спустя час люди стали расходиться, последними ушел я с родителями.
Тупичок пустовал долго, а спустя месяц, взглянув в окно, я обнаружил там новенькую иномарку с блестящими, хромированными бамперами. А за стенкой целыми днями слышались ужасные звуки дрели, ударов молотка и отрывков матерных фраз, и по общему коридору бродили люди в грязных комбинезонах с досками в руках.
Новые соседи были молчаливы и ни с кем не общались. Я не знал, как их зовут, но я понимал – я больше никогда не посижу на маленькой кухне, за кружечкой чая с домашним печеньем, слушая увлекательные рассказы тети Вали.
Спустя полгода мы переехали на другую квартиру. Книгу Бунина я сохранил на память, часто доставая из нее сухой, чуть ли не рассыпающийся в руках листок клена, случайно оставленный тетей Валей между пожелтевших, хрустящих страниц.
Октябрь 2003г.
Свидетельство о публикации №205030400056