Юко История волка

Я родилась в маленьком Алтайском селе Орловском, на окраине жестокого, дремучего леса. Родителей у меня не было, мать умерла от чахотки через три месяца после моего рождения, а отца и вовсе никто не знал. Жила я с бабушкой, милой, доброй, отзывчивой женщиной. Однако уже с малых лет мне приходилось брать вся ответственность за дом на себя, так как бабушка тоже, как и мать, была больна и последние свои годы почти не вставала с кровати. Домик был у нас маленький, бревенчатый, но теплый и уютный. Он достался моей бабушке от давних предков, ему было более двухсот лет. Сделан он был добротно, с любовью; в нем было две комнатки, разделенные огромной печью, чердак, кухонька и маленький подвал.
Село наше было небольшое, всего с тремя-четырьмя десятками таких же, как и наш, бревенчатыми домиками. Молодежи, как и образования, в селе не было, поэтому, как только мне исполнилось шесть лет, бабушка крепко мне расцеловала и посадила на поезд, следующий маршрутом «Горно-Алтайск – Москва».
Так началась моя осознанная жизнь. В Москве меня встретила миловидная, теплая женщина, Наталья Федоровна, вторая дочь моей бабушки, сводная сестра моей дорогой мамочки. Здесь Наталья получила образование, вышла замуж, но детей Бог ей не подарил, поэтому она обрадовалась мне как родной. С мужем она вскоре развелась (я его почти не помню), и жили мы с ней вдвоем. Я радостью вспоминаю те годы, Наталья сумела стать мне матерью, за что я буду признательна ей всю свою жизнь. 
И вот, когда я только закончила школу, в июле, Наталья получила от  бабушки письмо, о том, что бабушка моя совсем плоха, и, чуя свой скорый конец, очень хочет попрощаться с нами. Недолго думая, она отпросилась с работы, и, мы вернулись на нашу малую родину.
Я ехала в поезде, и все время смотрела в окно. Подъезжая к Горно-Алтайску, я все отчетливее начинала вспоминать милые сердцу места. Те же горы, зубами возвышающие над землей, такие гордые и неприступные, покрытые шапками белых снегов, те же широкие долины, со звонкими ручьями и россыпью сияющих, словно драгоценные камни, цветами, те же глубокие, равнодушные озера.
Тук-тук-тук-тук.… Отбивают колеса, а я смотрю на родные пейзажи, и на глаза наворачиваются слезы.
Вот поезд остановился, мы вышли на перрон. Толкотня, неразбериха, крики, свист, топот. Во всем этом гаме нам удалось поймать извозчика (машины до Орловского добраться не могли), и тронуться в путь через холодный, неприветливый лес к селу.
Бабушка встретила нас теплее, чем мы ожидали. Она даже довольно проворливо ходила и бойко расспрашивала нас о Москве. Оказалось, что пока шло письмо, и мы добирались до Алтая, в их селе появилась семья знахарей, и они «чудодейственным» способом снова поставили ее на ноги.
Позже выяснилось, что это были просто врачи, приехавшие сюда для профилактики населения с современными медикоментами, но влюбившиеся в эти места и оставшиеся здесь еще на какое-то время.
Но, так, или иначе, бабушка выглядела здоровее. И это очень радовало нас с Натальей.
Село очень изменилось за прошедшее время. В нем появились каменные постройки: медпункт, магазин, пост милиции, кинотеатр и даже ателье. Жизнь здесь стала больше походить на городскую, несмотря на близость леса. А лес действительно был роскошным.
Как говорила бабушка, «никто не мог сосчитать ни края его, ни конца, ни середины». Я очень полюбила ходить в лес по грибы, за то время, пока мы гостили здесь.
Однажды вечером, когда мы все вместе сидели за столом, после плотного ужина, из леса послышался глубокий вой.
- Что это? – испуганно спросила я.
- Волки, дорогая, - ответила бабушка, - их у нас очень много.
- А почему я раньше их не слышала? Когда жила здесь?
- Слышала, милая, слышала, просто мала была. Вот и не помнишь. Хотя ты права, их действительно, раньше меньше слышно было. Волнуются они только подчас под зиму, когда гон начинается. А сейчас – время рождения щенят. Рождаются они обычно поздней весной, и слепые где-то до середины июня. 
У нас тут лесовырубку построили, вот и отстреливают четвероногих хозяев. Много сейчас проблем у людей с волками. Только и слышу, что ругань на них, хотя всю жизнь жили, не трогали волков, в мире с ними жили, а теперь – сами заварили, сами пусть и расхлебывают, волки животные умные и памятливые…
- Бабушка, дровосеки отстреливают волков?
- Нет, не дровосеки. Они только защищаются, и то редко, они люди не глупые – с волками поддерживают хорошие отношения. Браконьеры. Понимаешь, как мне объяснила одна моя знакомая, в нашей России есть только один вид волков – серые волки, а у нас тут оказывается не только серые. Я не знаю какие, но они представляют большой интерес своими шкурами.
- Ради шкур?!
- Ну и, естественно, для развлечения. У нас тут в Горно-Алтайске есть такой аттракцион для туристов, как охота на волков. И свозят их всех в нам в лес.
Глупые люди! Напрасно с огнем играют! Недавно, у нас загрызли насмерть волки одного мужика, а еще раньше – двух молодых девок насмерть напугали. Так и не вылечились! ....
- Это ужасно, бабушка! Волки все помнят! Говоришь, их тут немеренно?
- Да что ты, внученька! Тьма! Ох, не трогали бы их эти глупые туристы, жизнями то мы платимся! И природа накажет их, ох накажет, не мы хозяева, мы гости, а хозяева – волки!
Тут послышался еще один вой, затем крики и топот людей.
- Вот опять, - сказала бабушка, - на волка пошли. Темнота, а они с криками! Волки то в темноте лучше видят, чем мы на свету!
- Ладно, мать, не наше это дело, - откликнулась Наталья,-  время уже позднее, пойдем-ка спать!
С этими словами она встала из-за стола.
- Да, бабушка, пора спать. Я завтра пойду на праздник Алой поляны с утречка, можно?
- Конечно, дорогая, иди! Замечательный праздник! Я когда молодая была, каждый год на него бегала! Говорят, на нем свою любовь встречаешь! – хитро улыбнулась мне она, - иди, там и наша молодежь будет!
- Спасибо, бабушка! Спокойной ночи тебе!
С этими словами я проводила ее до спальни, а сама поднялась на чердак к Наталье.
На следующее утро я проснулась ни свет, ни заря. Надела платье, что сшила мне моя приемная мама, и радостная спустилась вниз.
За столом уже сидели бабушка с дочерью.
- Привет, голубушка! Выспалась? – спросила меня Наталья.
- Привет! Да, лучше не бывает! Перекушу и побегу на праздник!
- Молодец, девочка! – похвалила бабушка, - иди, веселись, козочка резвая, да не упусти свою любовь!
Я выскочила на улицу. Стоял распрекрасный день: светило солнце, на небе – не облачка, птицы высоко летают, а снег на горах только отражает все это великолепие. Настроение было радостное, хотелось прыгать и кричать от счастья. Деревья будто одобривая меня, склонялись и тихо шелестели своими зелеными листочками, а тропинка так услужливо обходила все овраги! …
В таком состоянии я добежала до поляны, где проводилось празднество. Поляна была очень уютно окружена деревьями, которые потихоньку сливались с Господином лесом, разделяя ее как бы на несколько полянок.  Было полно людей, тут и сям слышалась народная музыка, все смеялись, танцевали. Было полно еды и питья, веселье лилось рекой. Детей тоже было очень много, они водили хороводы и смеялись.
И вот я присоединилась к одному из хороводов. Дети, отплясывая народный танец, в народных костюмах, приветливо впустили меня в свой мир. Мы веселились, играли, пили, ели и танцевали.
Так прошла большая часть дня. И вот, когда первые запахи вечера тронули теплый воздух, я решила, что пора отдохнуть и отправилась на поиски укромного тихого местечка.
Нашла я его не очень быстро – праздник был в самом разгаре.  Я удобно расположилась на покрытом мхом камне, спиной прислонившись к растущей рядом березе. И тут я увидела то, что заставило мое сердце сжаться. На одной из полян, стоя ко мне спинами, дети забрасывали камнями маленькое, трепещущее создание, которое отчаянно выло и плакало.
Я с нечеловеческим криком вылетела на поляну и кинулась к этому беспомощному комочку, взяла его на руки. Не сколько не больших камней попали в меня. Малыш сразу успокоился и прижался ко мне своим тельцем.
- Эй, уйди! Ты все загородила! – завопил какой-то ребенок.
На вид, этим детям (их было человек шесть), было лет семь-восемь.
- Да как вы смеете! Вы убьете его!!
- А нам разрешили! Это же волк!
В этот момент я вздрогнула и испуганно посмотрела на существо, все израненное, и так доверчиво прижимающееся ко мне.
-Это не волк, это щенок! – возразила я.
- Уйди, девочка. Это не твое дело, - произнес человек, вышедший из-под тени дерева, где он до этого стоял.
- Видишь, дети развлекаются. Оставь! Если хочешь, я тебе тоже разрешу покидаться в него камнями.
Я думала, что ослышалась.
- Вы с ума сошли?!! Кто вам дал это право?! Убирайтесь сейчас же! И не трогайте больше этого щенка! – кричала я в исступлении от этой человеческой жестокости.
- Так, девочка. Я его нашел, я и решаю, что с ним делать. Оставь его детям поиграться!
- Нет!
Я прижала к себе щенка и кинулась домой. Я понимала, что ему нужна срочная помощь, и была счастлива, что в этом деле мне может помочь бабушка. Она была лекарем, лечила «скот и домашнюю животинку», как та сама выражалась.
Я влетела в дом.
- Бабушка! Помоги!
- Что такое стряслось, внученька-дорогая?! – послышалось торопливое кряхтенье из бабушкиной комнатки.
- Ох. Бог мой! Что же это?
- Щенок, бабушка! Дети закидали его камнями!
- Ну, давай же его! Клади! – с этими словами бабушка заметалась по комнате в поисках горячей воды, полотенец и своих, только ей понятных, склянок.
- Держись, малыш, все будет хорошо! Наша бабушка умница, она все умеет! – уговаривала я щенка, хотя и видела, что он совсем плох.
- Сейчас миленький, сейчас… тебе станет получше! – приговаривала бабушка, мешая какие то снадобья.
- Наталья! Воды! – крикнула она.
Тут не откуда ни возьмись, появилась Наталья с чаном уже разогретой воды и чистыми полотенцами.
- Ах, они сволочи, чертенята, бесята глупые. Дети тряпья и отродья! – шептала бабушка, промывая щенка и очищая его от камневой крошки.
Я между тем, сидела поодаль и смотрела, как над ним хлопочут бабушка и Наталья, и молилась, чтобы все закончилось благополучно.
Примерно через час бабушка шумно вздохнула.
- Все, малыш, хвала небесам, жить будешь!
Я подбежала к столу. На столе, весь обвязанный бинтами, чистый спал бурый комочек.
- Все они бурые, когда рождаются… - сказала бабушка.
Я с вопросом посмотрела на нее.
- Знаешь. Кого ты принесла, доченька? – спросила бабушка, - Волка.
- Что?! Он же совсем не похож на волка… Щенок.
- Да, ОНА совсем на похожа на волка. Это девочка.
- И что будем с ней делать? – спросила Наталья.
- Оставим себе! – предложила я, успевшая уже всей душой привязаться к спасенному волчонку.
- Нет, я бы в лес ее снесла, - сказала бабушка, - где ты видела домашнего волка? Да эта еще и агрессивной будет!
- Почему?
- Врят ли она хотя бы одного ребеночка родит! А волки животные семейные… - без этого не могут. И сходятся на всю жизнь и детей растят вместе, всему учат. А если детишек у нее не будет, значит, у мужа не будет, значит одна-одинешенька по жизни будет. Вот и будет на людей кидаться, в отместку…
- Но, мы же не можем ее в лес отнести! Этот мужчина нашел ее видимо, в логове, а мать от детей не отходит, значит, мать убили… - сказала я.
- Что, верно, то верно, не поспоришь. Ну и держать волка у себя мы не можем, как на нас люди посмотрят!
- Бабушка! Это бесчеловечно! Мы не можем отнести ее в лес! Она точно умрет!
Бабушка вздохнула.
- Твоя взяла. Иди, подготовь ей постельку.
Я радостная, прыгнула на шею бабушке, поцеловала ее, затем расцеловала Наталью, и побежала наверх за тряпками для постели малышки.
Всю ночь я провела беспокойно, прислушиваясь к дыханию волчонка. Чуть стоило ей пошевелиться, или засопеть, или просто вздохнуть, я привставала на локтях и долго всматривалась в ее мордочку, пытаясь найти признаки плохого самочувствия. Однако первая ее ночь прошла спокойно.
На утро я, как всегда, последняя спустилась к завтраку.
- Как наша малышка? – с улыбкой спросили Наталья и бабушка.
- Все отлично! Спит вроде…
- А как ты ее назовешь? – спросила Наталья.
Этот вроде бы простой вопрос поставил меня в тупик. Имя? Я даже не думала об этом.
- Юко. – просто ответила я.
- Как? – удивилась Наталья.
- Юко. Так звали героиню-лисицу из моей любимой повести.  Она жизни людям спасала.
- Хорошее имя. И для волчицы подходит, - одобрила бабушка.

Так  потянулись самые счастливые дни моей жизни. Несмотря на то, что бабушка практически не нуждалась в нашей помощи, мы решили остаться здесь до конца лета. И меня это только радовало. Теперь все мое свободное время занимала Юко. Она довольно быстро пошла на поправку – сказались природные данные. Уже через неделю, Юко резво бегала по лужайке перед домом и почти не отличалась от обычного щенка. Почти. У нее не по возрасту были огромные клыки, и питалась она только мясом. Бабушка посоветовала мне побольше играть с ней, развивая ее природные навыки вместо матери. Она подсчитала, что девочка родилась где-то в начале мая, значит, ей было где-то около двух месяцев – самое время первых уроков охоты.
Я действительно очень занималась с Юко. Я играла с ней, ласкала, кормила. Поначалу, Юко очень больно кусалась, (она не понимала, что для меня это больно), но потом мне удалось отучить ее от этой привычки. Целыми днями мы валялись на лужайке, смеялись и радовались жизни.
Еще у Юко была одна отличительная особенность – на серой груди ровным кругом была очерчена белая отметина, словно медаль. Это добавляло ей какого-то благородства.
С каждым днем я все четче стала отмечать ее недюжий интеллект. У нее были глубокие, человеческие, глаза, в которых, как в озерах нашей прекрасной родины, отражалась ее великая душа. Я часто просто разговаривала с ней. И она понимала. Понимала, и успокаивала, и радовалась, и грустила вместе со мной.
Юко, милая Юко! Я очень привязалась к тебе! И вот, однажды, бабушка подозвала меня к себе и сказала:
- Иди, доченька, сходи рассвет посмотри, сегодня небо чистое, солнце долго будет садиться!
И я, с превеликим удовольствием, пошла к калитке. Но, вдруг, я услышала сопение за собой.
- Юко! Иди домой! Я скоро вернусь!
Но Юко затрясла мордочкой. Она так много проводила времени с людьми, что стала перенимать некоторые наши привычки выражать эмоции.
- Юко! Домой!
Опять взмахи головой.
- Ну ладно, только ты не должна отходить от меня ни на шаг, хорошо?
С этими словами я приоткрыла калитку и Юко бросилась вперед.
Мы шли по тропинке к красивому, глубокому обрыву, откуда, если встанешь на самый край, приходит ощущение, что дотянешься до солнца…
Я шла по середине, а Юко, радостная новыми ощущениями, бегала взад и вперед, выражая свой восторг хлюпаньем, издали напоминающим вой.
Мы дошли до места, и я расположилась на самом краю, спустив ногу вниз, в пропасть. Солнце уже касалось своим донышком горизонта, а в теплом летнем воздухе пахло липой и березой. Юко устроилась рядом со мной. Она легла на живот, выпрямив вперед свои передние лапы, и безмолвно устремилась в бездонный горизонт своими умными глазами. Но я не замечала этого, я была захвачена зрелищем, которое поглотило меня полностью…
С тех пор, у нас с Юко появилась традиция провожать солнце. Каждый раз мы приходили к этому оврагу и созерцали это чудо, облокотившись друг на друга, как бы разделяя это упоение природой…
Я уже нигде не появлялась без Юко. Она стала частью меня, я не представляла себе жизни без нее. Я так полюбила ее!
А между тем, лето подходило к концу. Желтые листья на деревьях заменили зеленое одеяние. Появились холодные порывы северных ветров, и согревала меня Юко. Такая преданная и верная, такая нежная и любимая…

Я решила остаться. И поступать в институт в следующий год. Благо, знания у меня были превосходные. Хотя, конечно, мне пришлось немало повоевать с родными, в конце-концов, Наталья сказала, что дело мое, что девочка я умная, и наследующий год поступлю. Не в армию же! Тем более, бабушке нужна была забота и помощь.
Бабушка же покачала головой, и сказала, что волки – существа-маги, как бы Юко в конец меня не околдовала. А магия эта – Привязанность…

Потянулись холодные осенние денечки. Юко росла не по дням, а по часам, и кормить ее уже просто не хватало средств. Благо, нам что-то Наталья из Москвы присылала, что-то в запасах у бабушки было.
И вскоре я приняла решение тайком ее на охоту водить. Видимо тот мужик, что Юко нашел, был не из местных, потому что до сих пор нам удавалось сохранять в секрете ее происхождение.
Я стала ночью, пока бабушка спит, выбираться из дома с Юко и пробираться в поле при лесе. С ней это было совсем не страшно! По началу, Юко очень тянулась в лес, но я не пускала ее, каждый раз окрикивая, и охотилась она только на норок и кроликов в поле. А под утро мы усталые, но счастливые, возвращались домой.
К зиме Юко выросла уже до метра в длину. Среди соседей уже пошли толки, что «собачка» наша на волка походит. И все труднее становилось скрывать ее корни…
Зима – было самое тяжелое время для нас всех. Запасов катастрофически не хватало, мы постоянно с бабушкой мерзли, и на ночные охоты с Юко уже не было сил вставать. Юко очень сильно тосковала по природе и сильно похудела за зимние деньки.

Однажды, я проснулась от скрежета в дверь, но вставать от постоянного недоедания было настолько тяжело, что я осталась лежать, не обратив на этот звук внимания. Он повторился настойчивее. Я подошла к двери, открыла ее, и в дом ворвался снопр снега с метелью и с обледенелой Юко. Она держала в зубах белого, крупного зайца.
- Юко! Боже мой! Откуда? Ты молодец!! Бабушка! У нас будет ужин! И обед будет! И завтрак! Юко кролика поймала!
- Что? Юко?
- Да, бабушка! Иди, посмотри, какой же он большой и жирный!
Бабушка, вся закутанная в домотканую шаль, вышла в комнату.
- Бог мой! Юко! Ты умница!
Мы взяли с бабушкой сковороду, разделали и пожарили этого зайца. И Юко дали самый лакомый кусочек. Короче, наелись мы, что говориться, по горло, и в тот день, и на следующий.
С тех пор, Юко постоянно, в течение всей зимы, ходила на охоту, одна, и приносила то кроликов, то какую другую лесную и степную живность нам на вкусный обед.
А потом, после сытых ужинов, мы с замерзшей Юко залезали на печь, я ее согревала, потом читала сказки, словно маленькому ребенку – Юко очень любила слушать человеческую речь, и у меня складывалось впечатление, что она все это понимает.
Еще Юко очень любила, когда я называла ее «своей радостью» - это вызывало в ней истинный восторг.

Так проходили дни. Я была счастлива. Целый день я занималась – учила уроки, готовилась к поступлению, в то же время стараясь об этом не думать, болтала с бабушкой, ухаживала за ней, вечером готовила ужин, а ночью приходила Юко с добычей.
Так мы пережили зиму. Какова же была моя радость, когда, выйдя однажды утром на крыльцо, вместо жгучего мороза я почувствовала мягкий, теплый, весенний ветер. Тут же из-за моей спины вылетела Юко и с радостным воем кинулась в снег. Я засмеялась.
- Юко, радость моя, что же ты делаешь?! – смеялась я.
Восторг не прекращался.
- Юко!
И тут, подойдя к сугробу, чтобы достать оттуда волчонка, я сама была опрокинута в него шалуньей Юко, которая потащила в сугроб меня за подол шубки. Мы смеялись и дрались в снегу, хохотали, и мне казалось, что я слышала смех Юко…
Снег начал таять, появлялись первые прогалины. Юко стала уже полтора метра в длину и под метр в высоту. Она стала настоящей красавицей! У нее была роскошная серо-коричневая шкура, ушки были широко расставлены, мордочка стала более вытянутой. И медаль на шее – знак отличия нашей Юко. Весила  волчица уже все 25 кг!...
Но от односельчан уже невозможно было скрыть происхождение нашей любимицы. Все, увидев меня, сторонились, бывало, и крестились, а то и вовсе чем-нибудь закидывали.
Но, если я шла с Юко, меня почтительно обходили, и не то, что жеста, взгляда не было не почтительного. Юко грозно рычала, обнажая свои громадные клыки.
Когда совсем потеплело, мы с Юко восстановили нашу традицию ходить на тот обрыв к закату. Волчица будто все помнила и с восторгом бежала созерцать этот дар природы….

С Натальей у нас был уговор, что она приедет за мной где-то в июне, поживет с недельку, а потом мы с ней вместе вернемся в Москву.
Но как же я не хотела этого июня! Как же я не хотела уезжать отсюда! Я настолько привязалась к суровому Алтаю, к его гордым горным цепям, к  его спокойной, околдовывающей красоте, к его нежному радушию… Я любила пору цветения Алтая, когда все начинало приобретать свои великие очертания и могучую силу жизни…
Но, хотела я, или не хотела – июнь стремительно приближался, как и приближалась наша с Юко разлука.
Снег полностью сошел к тому времени, как приехала Наталья. Такая радостная, сытая, такая милая и родная, приехала к нам наша Наталья. Повисла у нас на шее, расцеловала нас с бабушкой, гостинцев нам привезла.
Пошла наша последняя неделя с Юко.

Это я помню, как сейчас. Наступил вечер, и мы пошли провожать солнце. Всю дорогу я плакала и жаловалась Юко, как же я не хочу отсюда уезжать, и как же я буду скучать по ней. А волчица только скалила свои клыки и недовольная моим грустным настроением изредка взвывала. Подошли мы к нашему обрыву, господин Солнце уже наполовину закатился за нечеткую линию горизонта, когда я услышала шелест травы рядом с собой. Это Юко встала и пошла сначала медленно, а потом все быстрее в сторону леса.
- Юко! – окрикнула я ее.
Она оглянулась. Я никогда не забуду выражение этих умных, бездонных, добрых глаз – выражение любви, преданности и поистине человеческой привязанности.
- Юко! Куда же ты? Постой!
Но волчица обернулась в сторону леса и легкой рысью засеменила к лесу.
- Юко!! Юко! Постой! Вернись!
Я вскочила. Почему-то я поняла, что она не вернется. Что она уходит навсегда.
- Юко! Нет! Как же я без тебя?! Юко, радость моя, Юко, я не смогу без тебя… Юко!!
Я рыдала, спотыкалась, бежала, падала, снова бежала, снова падала, запутавшись в корнях могучих лиственниц, и кричала и шептала: «Юко, Юко…»…
Но ответом мне был лишь легкий шелест листвы и последние лучики солнца, что ласкали мои мокрые щеки и запутанные, слипшиеся волосы.
Я остановилась. Юко уже почти добежала до леса, до своего дома, когда я услышала сильный, ни с чем не сравнимый вой моей волчицы, вой, в котором выразилась вся боль Юко от расставания, все нечеловеческое страдание от разъединения наших, настолько тесно слетевшихся душ Матушкой-природой…
Мы с Натальей уехали ночью того же дня. Я не могла более жить в этом доме – все мне напоминало о Юко. Я плакала над нашими фотографиями – на них были запечатлены первые шаги Юко, я не могла без боли смотреть на детские книжки…



Я решила, что более не вернусь на Алтай. Я просто не вынесла бы той боли, что причиняли мне воспоминания о Юко.
Я успешно поступила в желаемый ВУЗ, на ветеринара, и планировала получить высокооплачиваемую работу после четырех лет обучения. Наталья повторно вышла замуж, за богатого бизнесмена, поэтому они смогли купить мне отдельную квартирку, на окраине города.

Все было хорошо, даже боль, связанная с Юко чуть притупилась, когда, в июне, только закончив свой институт, я получила письмо о смерти моей дорогой бабушки. Ее прислала ее соседка и очень надеялась, что приеду на похороны и заодно осмотреть оставленный в наследство дом.
Я очень опечалилась -  я очень любила свою защитницу и свою вторую маму, но отказать в такой просьбе не могла. Наталье я сообщила о смерти бабушки, однако, Наталья настолько дорожила ребенком, которого носила под сердцем, что мы обе решили, что ехать ей крайне нежелательно.
Я села на поезд «Москва – Горно-Алтайск» и на глаза навернулись слезы.
Я прибыла в Орловское утром, поэтому ни с чем не мешаемыми чувствами родины я лицезрела милые душе горные виды….
«Лучше гор, могут быть только горы….»
 В селе мало что изменилось. Все только обветшало и запустело. Боль кольнула сердце, когда я увидела наш домик. Соседи говорят, что последние месяцы бабушка не то чтобы выходить, она даже с кровати встать не могла. Домик покосился, бревна оцерели, в доме стоял запах гнили. Я не успела на похороны бабушки, поэтому пришла уже к могиле.
Над земляной горкой возвышалась самодельная табличка с именем, фамилией и отчеством моей бабушки, а так же с датой смерти. Дату рождения никто не знал…
Я упала на колени перед бабушкой.
- Бабушка! Милая моя, добрая, любимая бабушка! Прости меня! Прости за все, прости, что не успела на твои похороны, прости, что оставила тебя в трудную минуту. Прости, что повела себя, как эгоистка, уехав от тебя. Если бы я не уехала, ты бы еще была жива…. – на этом мои крики прервались судорожными, импульсивными рыданиями, и я уткнулась лбом в землю.
- Ты мой самый дорогой человек на этой земле, бабушка! Кто же мне теперь поможет и утешит?! Нет ни тебя, ни Юко… У меня нет друзей, я осталась одна! Одна!…
И снова мои крики были прерваны рыданиями.
И вдруг я почувствовала Ветер. Не обычный ветер, а особенный, он как бы шептал: «Обернись…. Обернись…». Я приподняла голову.
И увидала Юко.
Она стояла на камне и смотрела на меня своими бездонными, мудрыми  глазами. Неподвижно, смело, и в то же время нежно, как на ребенка. Я почувствовала себя ребенком, которого никто и никогда не обидит, пока он находится под защитой. Под защитой волка.
 Вдруг, из ее пасти раздался незабываемый, не производимый вой, сильный, заглушающий все вокруг, она мне объяснялась, как же она любит бабушку и как ей без нас плохо.
- Юко… - прошептала я.
Юко сорвалась с места и с непередаваемым воем бросилась в лес.

В тот день я не смогла уснуть. Я была одна в доме. Я не могла поверить, что рядом нет никого, ни Натальи, ни бабушки, ни Юко. Совершенно одна.
Юко, милая моя радость, как же мне без тебя плохо!…

Я прожила в домике еще недельку. Я решила, что не уеду отсюда, пока не сделаю все дела. Я наняла рабочих для ремонта дома, а сама целые дни проводила на кладбище у леса, облагораживая могилу бабушки. За работой быстро проходило время, и, я старалась засыпать раньше заката, чтобы не будить  боль, которая так удачно спряталась в моем сердце.
Однажды, я сидела и читала газету, когда на улице послышались топот и говор мужиков. Я вышла на улицу и спросила, что происходит у проходящей мимо женщины.
- На волка идут, милочка! Он у нас уже три куры потаскал!
- Да он бы вас не тронул, не тронь вы его – заговорила во мне моя мудрая бабушка.
- Ишь! А как же их не трогать! Они же волки!
Тут раздался выстрел и крики о том, что они взяли след.
«Глупые люди», я с болью вернулась в дом…
Я не могла заснуть и в эту ночь, когда, совсем поздно, мне вдруг послышался скрежет в дверь. Я прислушалась. Совсем такой незаметный, неслышимый, словно веточка стучится в дверь. Я глянула в окно – ветра нет – это не ветка.
Я мигом соскочила с кровати и бросилась вниз. Дрожащими руками я приоткрыла дверь и… то, что предстало моим глазам, повергло меня в полное недоумение.
На пороге сидел щенок и игрался с ранними листочками.
- Эй, малыш, ты чей? – я нагнулась к щенку.
И тут, из темноты выползла Юко.
- Юко!! Юко! Что с тобой?
Юко была вся в крови, бока тяжело и судорожно вздымались, дыхание было надорвано.
«Я сейчас, сейчас, сейчас, моя радость», мысленно разговаривала я с Юко. Я бросилась в дом, но нужных медикаментов не оказалось.
Как ветеринар, я видела, хотя и сопротивлялась этому всем своим существом, что Юко я уже ни чем не смогу помочь. Пуля задела жизненно важные органы, к тому же, подорванное в детстве здоровье Юко играло не в нашу пользу.
Я прислонилась к спине Юко.
Она посмотрела на меня своими мудрыми, бесконечно любимыми мною глазами, и я прочла в них просьбу о заботе ее малышу.
- Конечно, Юко! Ты молодец, что все-таки родила его! Я обязательно позабочусь о нем! Юко, милая! Передай от меня привет бабушке, ладно? Я тебя очень сильно люблю тебя Юко, моя мудрая, смелая, Великая Волчица!
Юко, собрав все свои последние силы, подползла ко мне и лизнула меня своим шершавым, горячим языком.
И замерла.
- Не уходи, Юко!!! - взвыла я и бросилась ей на грудь.
- Прощай… - сквозь слезы я смотрела на то, как молодой волчонок играется с хвостом мертвой матери…

Теперь у меня появилась цель. Я решила, что останусь здесь, и буду помогать животным, всей душой буду стремиться к их благополучию и счастью, во имя Юко. Она многому меня научила. Она научила меня любить окружающий мир таким, какой он есть; научила меня видеть прекрасное и никогда не сдаваться. У Юко был сын, и я назвала его Радом, ведь она так любила, когда я называла ее «своей радостью»!…
Юко мы похоронили рядом с могилой бабушки, чтобы они обязательно нашлись на том свете.
Рад растет, и у него на груди проявляется та же отметина, что и у мамы.

Хотя ему никогда не понять, почему, в тот момент, когда солнце касается своим краешком расплывчатого, нечеткого, вечернего горизонта, на моих глазах появляются слезы…