Взгляд

Стук трамвайных колес по рельсовым стыкам, впитываемый, больным опьяненным мозгом, гулким шумом боли отдается в висках. Весеннее солнце вырезает глаза и покрывает спину противной липкой испариной. Больно и жарко - невыносимо, но надо ехать. Тридцать минут на трамвае лучше, чем полтора часа пешком, это не оговаривается. В трамвае нестерпимо душно, на красных лицах пассажиров мученические гримасы. Терпят. Едут, нетерпеливо высматривая остановки, что бы вырваться, сбежать из этого пекла, вдохнуть наконец свежего воздуха – сладостно вливающегося в салон на каждой остановке.
Сидя на жестком, прыгающем и дребезжащем, в унисон остальным сиденье, что бы, хоть чем-то занять себя, рассматриваю лица людей. Их много, они постоянно меняются, перемещаются в продолговатом теле трамвая, садятся, встают, вновь садятся, входят и выходят, кричат, молчат, но одинаково страдают.  Все разные и такие одинаковые.
Чувствую на себе чей-то взгляд. Прямой и любопытный. От этого ощущения становится, как-то не по себе. Нет, что-то здесь не так. Люди разучились так смотреть, они боятся и стесняются – прикрывая это приличием, нормами и чем-то еще, чего вероятно сами объяснить не в состоянии. Я не исключение, потому, что живу среди них, потому, что они живут среди меня – мы живем друг среди друга, мы – общество. По сути, огромный муравейник, не смотрящих друг на друга букашек, но всегда знающих, что происходит с соседом. 
Инстинктивно ищу глазами источник неудовольствия. Сосед справа - положил голову на стекло и спит. Интересно, как? Всегда было любопытно узнать, как некоторые люди на такое способны. Биться, мелкой дрожью, головой о твердую поверхность и при этом спать! Слева - симпатичная, очень даже, девушка. Этакая фифа, принадлежащая любому, но далеко не каждому. Нащупываю ее глазами, взгляды встретились – отвернулась, нет -  это не она. Рядом с ней бабка. Наверное, она, как и остальные, больше всех знает, сидит и кроет, про себя все и вся. Я ей явно противен, не она. Сидящих по диагонали не видно, их закрываю висящие надо мной. Значит и они меня не видят. Те, что сверху? Нет, не тем заняты их головы. Передо мной женщина – болтает с подругой, рядом с ней ребенок – мальчик, маленький и, от того, непосредственный. Смотрит на меня, практически не моргая. Он – определенно. Стало легче, но не на долго. Он не отведет взгляда, ему все равно, буду ли я смотреть на него так же. Он не знает еще того предрассудка, говорящего: «не смотри» и он смотрит. Отвернуться! Сделано. Мать даже не обращает на него  внимания. Несет какую-то ересь, про погоду, сослуживцев, их манеры, одежду, зарплату и их личную жизнь. И какое ей до этого дело? Что плохого в том, что кто-то с кем  то спит, а кто-то одел нелепый свитер, может это удобно или дешево, а может у него просто нет вкуса? Почему бы ей не подойти к нему и прямо не сказать, что, что-то не так? Нет же, она посмеется про себя, а потом еще и подруге расскажет. Люди... Слушаю всю эту муть, наконец, становиться противно – отворачиваюсь. Он все еще смотрит. Это не выносимо.
Остановка – отвлекаюсь на выходящих, никто не вошел, оно и понятно – окраина города. Теперь люди будут только выходить – это хорошо. Глоток свежего воздуха, все  - утроба трамвая захлопнулась. Едем.
Он смотрит. Стараюсь не обращать внимания. О, как это сложно. Чем проницательнее, внимательнее, острее на тебе чей-то взгляд, тем больше не по себе. Хочется ответить тем же, но ты не можешь, хоть и пьян. Черт бы побрал эти предрассудки! Бессильная злость. Его мать умолкла – слушает какой-то комментарий подруги. Улыбается, через силу. Та ей явно не нравится  - это видно. Тогда зачем разговаривать? Только ради самого процесса? Противно!
Он все смотрит и смотрит. Мальчик, почему бы тебе не посмотреть в окно? Я не могу больше! Не смотри, на меня пожалуйста. Так просто - только рот открыть – не могу. Я не смогу произнести этого! Глупо.
Остановка – снова выходят люди. Почти все. Как сговорились. Даже мой спящий сосед, очнулся, словно вернулся из забытья, оценил заоконный пейзаж, идентифицировал местность, понял, что приехал и чуть ли не вывалился из вагона.
 Дышать стало легче или мне просто хочется так думать? Хочу пива. «...Дождя глоток...», кажется, как-то так там поется – не помню. И не хочу. Наконец они замолчали. Теперь, даже, не глядят друг на друга. Их гнетет это молчание. Людей гнетет молчание. Странно. Ведь это так естественно – хочу и могу, что-то сказать - говорю, нет – молчу. Никогда  не понимал острой необходимости многих, постоянно говорить. Представляю, как они перебирают в голове, все что с ними или кем-то произошло, что бы можно было продолжить этот треп. Смешно.
Он смотрит. Через силу отворачиваюсь к окну. Все мысли только об этом взгляде. Нет, не поверну головы. Повернул – не справился с собой, повернул. Господи, когда все это кончится?
Опять остановка. Мать встает, ее подруга оправляет сбившуюся прядь. Готовятся выйти.  Неужели Ты меня услышал? Спасибо!
Что это? Они вышли, даже не взглянув на ребенка! Это не ее ребенок... Озираюсь вокруг в поисках спасения - должен же он чей-то быть! В вагоне пусто. Только я и он. И он смотрит. Все! Некого больше стесняться - все вышли. Ну, давай посмотрим друг на друга. Едем и смотрим. Моргаю – а почему нет?
Странно, на кого он похож? Что-то такое знакомое... Может это пацан, одного из моих знакомых, и он узнал меня? Перебираю всех в голове, нет – не помню.
Скоро буду дома. Там, еще должно было остаться пиво, если эта стерва его не выпила. Хоть бы не нашла косяк. Иначе, опять скандал. И опять неделю без постели. Еще одной я не вынесу. А, что на вечер? Надо подумать... Уйти надо, но куда? Ладно, там разберемся.
И чего он на меня все смотрит? Достало! Да, я такой, а ты чего хотел? Думал, все в этом мире добрые и хорошие – дудки! Так и хочется ему двинуть. Нельзя. Что за лицо... Такое знакомое. Как он еще чист, сума сойти. Ему еще расти и расти. Нахлебаешься ты еще, парень. И если не отвернешься, то можешь хлебнуть уже сейчас. Нельзя.
Наконец – моя остановка! Бежать от сюда. Из этого пекла, от его взгляда, на воздух – бежать. Встал. Пошатывает – явно, не трамвайный ход виноват. Застелило глаза – пройдет...
Чувствую, что кто-то держит меня за рукав. Да, что тебе надо от меня? Смотрю на него. Он смотрит на меня. Готов взорваться.
- За что ты меня так?
Какой жестокий, полный ненависти взгляд? Ничего не понимаю, молчу. Он держит меня, лезет в карман своей курточки – все это так знакомо – извлекает из него, что-то блестящее. Протягивает мне – это всего лишь, маленькое зеркальце. Недоуменно смотрю на него, потом в зеркальце... Там я – мое отражение, усталое, не бритое, пьяное, с красными белками глаз. Отвратительно!
Наконец, он отвел от меня глаза.
- Посмотри, во что ты меня превратил!..