Мона Лиза

Мы сидим с ней на кухне. Пьем остывший кофе. Курим. Она, как обычно, смотрит мне прямо в глаза, словно молчит не со мной - с ними. И говорит тоже - с ними.

- Ну что? - спрашивает она. Взглядом повторяет вопрос. У нее большие, пронзительные глаза. Глаза, которые видят душу. Мне неловко, и я пытаюсь смотреть в сторону, но она все равно ловит взгляд и вынуждает не отводить.

- Ничего, - отвечаю сквозь дым.

Молчим. Молчание не тягостное, но вязкое, словно холодный кисель. Нужно что-то сказать, но что, если сказать больше нечего?..

Она очень красивая. Даже сейчас - очень красивая. И мне жаль. Жаль, что так получилось, жаль, что так началось и так закончилось. Последний вечер, ее улыбка, волосы. И глаза.

                ***


У них не было выхода. У нас - тоже. Им нужно было где-то жить, нам нужны были деньги. Начало банальное. Два пацана сдают комнату в двухкомнатной квартире. К ним въезжают две девушки... Вот, собственно, и все.

Лиза мне понравилась сразу. В ней сочеталось несочетаемое - интеллигентная вульгарность, осмысленное безумие, страстная холодность... Ее нельзя было сравнивать. Да и не с кем...

Позже выяснилось, что у нее было прошлое. Это прошлое проскальзывало иногда, но всегда неожиданно (а, может, так и было задумано?), скрываясь так же внезапно. Неудивительно, что совсем скоро я дал себе слово во что бы то ни стало узнать, кто она - моя Лиза.

Я собирал факты. Фотография на полке с косметикой. Ее. Обнаженной. Она говорила, что сделала это два года назад. Тогда ей было восемнадцать... Не спорю - очень красиво. На розовом фоне - вполоборота, густые длинные волосы слегка растрепаны, словно это ветер играет ими, большие, ЕЕ большие глаза смотрят куда-то вдаль задумчиво и немного грустно, прекрасная грудь и роза в руках... Для кого?

Я спрашивал. Она уходила от ответа. Что было там? Я чувствовал, что это важно, чувствовал, что это может украсть ее от меня. Я должен был знать...

Знала ее подруга. И бежала от этого знания, хотела забыть, вышвырнуть... Как это было заметно! Выразительные взгляды, недомолвки, шепот в ванной. Ее крик: "Не смей, слышишь! Я запрещаю тебе это!" - и ее загадочный ответ: "Что? А... ты про это..."

У нее были дневники. Я читал их, когда ее не было дома. Пытался найти ответ. Но не нашел ничего. Страницы были вырваны. И последняя фраза: "Ужасно хочется спать..." Два года тьмы.

- Почему ты перестала писать? - спросил как-то я.

- Я не перестала, - ответила она.

- Но у тебя дневник обрывается...

- Мама сожгла, - пожала плечами она. И добавила: - Она сожгла одежду, письма, дневник. Все, что было связано с моей прошлой жизнью. Но прошлое не в бумаге и не в одежде. Прошлое - во мне. А меня она сжечь не смогла.

- Кем ты была? - не выдержал я.

- Я была всем, - загадочно ответила она. - Впрочем, не так. Знаешь, почему меня зовут Лизой? Была одна такая женщина... Джоконда. Вот в честь нее.

Улыбнулась. Я опять ничего не понял. Она заметила это, похлопала по плечу и просто сказала:

- Да не грузись ты. Мы те, кто мы есть, а это не лечится.

Ушла. Я злился, я обижался, но мне было нечем крыть. Все, что мне оставалось - лишь собирать факты и ждать.

Иногда она совсем ребенок. Вот как той ночью. Лежала, уткнувшись мне в грудь, так плотно и так беззащитно... Маленькая, теплая, нежная...

- Я люблю тебя, - тихо сказал я. Мне очень хотелось сказать. И очень хотелось, чтобы она поверила.

- Любишь? - она открыла глаза и внимательно на меня посмотрела. - Зря. Меня нельзя любить.

- Почему?

- Мне жаль.

Больше она не сказала ничего. А я долго еще лежал с открытыми глазами, смотрел на тени, мелькающие на стене, гладил ее мягкие волосы и пытался осмыслить слова: "Меня нельзя любить".

Я разговаривал с ее подругой.

- ОТкуда у нее эта фотография? - показывал я на ту, с розочкой.

- Да так... - неопределенно махала рукой. - Девчонкам нравится фоткаться обнаженными. У меня тоже такие были, только я выбросила.

- Почему?

- Долгая история. И неинтересно тебе это. Ладно, пойду я.

Так могло продолжаться бесконечно, пока однажды я не услышал обрывок из телефонного разговора.

- Конечно, заеду, Танюш, - весело говорила Лиза. - Ты ж мне что мать родная... Нет, не могу. Прости, Танечка, не могу. Я тоже по всем по вам очень соскучилась. Как там Иваныч? Вспоминает обо мне? Правда? А Сашка? Ну... этот...охранник? Передавай привет ему от меня. А Паша? Все так же?.. Нет, ему приветов не надо... он и без них нормально живет... Да знаю я, знаю. Но не могу. Сейчас, по крайней мере. Ты же знаешь, к вам я всегда успею вернуться...

Она увидела меня. Вздрогнула, побледнела.

- Таня, я не могу больше разговаривать.

Бросила трубку, захлопнула записную книжку, ушла. Я начинал понимать, но отказывался принять это. Таня казалась мне ключом, и я не мог упустить шанс открыть им двери. И - оказаться неправым.

Она поступила неосмотрительно, сохранив телефон в записной книжке. Его я нашел довольно быстро. Выше была надпись: "Таня. Смоленка. Дом."

Набрал номер. Гудки шли медленно и долго. Наконец, в трубке раздался усталый голос немолодой женщины.

- Да.

- Добрый день. Я хотел бы услышать Таню.

- Я вас слушаю.

Голос спокойный и выжидающий.

- Мне нужно с вами поговорить, - тщательно подбирая слова и чувствуя, как потеют подмышки, сказал я. - Вам говорит что-нибудь имя "Лиза"?

- Конечно, говорит, - с раздражением ответила она. - Я знаю где-то около десятка совершенно разных Лиз. О какой вы говорите?

- Э... Знаете, девушка лет 20-ти, с длинными густыми волосами... светло-русыми...

- И с большой грудью? Ну да, знаю. Что вам нужно?

- Это не телефонный разговор. Мы можем встретиться с вами? Это очень важно.

- А кто вы?

- Я... я очень близкий друг. Меня зовут Саша. Понимаете... я знаю, что она очень вас любит, вы дороги ей, именно поэтому я обращаюсь к вам. Прежде всего - к вам.

- Ну хорошо. Я попробую вам помочь. Если хотите - приезжайте прямо ко мне. Мы сейчас на "Пушкинской" рядом с "Маракешем" находимся. Знаете, где?..

Не помню, как доехал. Вообще ничего не помню. Очнулся я в просторной столовой, какая-то девушка принесла мне кофе. Напротив сидела Таня. Курила. Ждала.

- Ну что ты хотел мне сказать? Говори быстрей, у нас работа.

- Лиза жила здесь? - тихо спросил я.

- Жила и работала. Она со мной с самого начала была. КАк пришла с улицы, так и осталась.

- С улицы?

- Ну да. Она ж из дому на улицу пошла. Тогда холод был страшный, а на ней курточка осенняя и маечка летняя. Я ее брать поначалу не хотела, больно толстой показалась. НО она за две недели здесь в порядок себя привела, первой красавицей стала. Да и умная она. Сколько помню - ни разу ни одного геморроя с ней не было, а если что и случалось - так она первая же и смеялась над этим. Ничего не боялась. Таких мало.

- Когда она была здесь в последний раз?

- Да вот... месяца три-четыре назад. Она в последнее время так и делает - день-два поработает и исчезнет на полгода. Потом опять появляется. Вот как сейчас, например. Говорит, что работать не будет, но я-то знаю ее. Никогда просто так не звонит. Значит, проблемы какие-то.

- Как вы думаете, зачем она это делает?

- Ну как зачем? Она здесь хорошие деньги имела. Могла за один день 500$ заработать. Девка-то красивая и поговорить может. Ну и интересно. Второе даже больше, наверное. Нравится ей здесь. Тянет. Она так говорила, по крайней мере.

- Почему вы мне все это рассказываете? Откуда вы знаете, кто я?

На какое-то мгновение глаза Тани сузились и в них промелькнуло что-то хищное, но почти сразу она расслабилась, и лицо ее приняло прежнее благодушно-хитрое выражение.

- А я тебя насквозь вижу, - улыбнулась она. - Парень ты хороший, небось, любишь ее?

Я молчал. Она продолжала.

- Вижу - любишь. А коли любишь - прошлое тебе мешать не должно. Живи с такой и смирись. Ну а если мешает... Мой тебе совет - уходи. Не порть жизнь себе и ей. Она не изменится. Она проститутка по крови. Может быть, лучшая. Такие всегда возвращаются. Запомни мои слова.

В тот вечер я был спокоен. Я все обдумал. Я не собирался портить жизнь ни себе, ни ей. У каждого есть право выбора. И каждый сделал его. А боль... Боль - это несерьезно. Пройдет.

- Я был сегодня у Тани, - сказал я, когда мы остались вдвоем.

- У какой Тани? - спокойно спросила она.

- У сутенерши. Кстати, привет тебе от Иваныча.

Ее лицо было спокойным. Я бы даже сказал - безмятежным. Я ждал, что она скажет.

- Как они там?

- Ничего. Нормально. Тебя ждут.

- А...

- Можешь мне объяснить, зачем ты это сделала?

- Что именно?

- Почему ты стала проституткой?

Она усмехнулась, и в этот момент я понял, почему ее назвали Лизой. Она действительно была похожа на Джоконду. Женщина-загадка, женщина-... Кто?

- Знаешь главное правило проститутки? - она вопросительно посмотрела на меня, ожидая услышать ответ, но не дождавшись, продолжила: - Никогда не влюбляться. НИКОГДА.

               
                ***


Мы сидим с ней на кухне. Пьем остывший кофе. Курим. Она, как обычно, смотрит мне прямо в глаза, словно молчит не со мной - с ними. И говорит тоже - с ними.

- Ну что? - спрашивает она. Взглядом повторяет вопрос. У нее большие, пронзительные глаза. Глаза, которые видят душу. Мне неловко, и я пытаюсь смотреть в сторону, но она все равно ловит взгляд и вынуждает не отводить.

- Ничего, - отвечаю сквозь дым.

Молчим. Молчание не тягостное, но вязкое, словно холодный кисель. Нужно что-то сказать, но что, если сказать больше нечего?..

Она очень красивая. Даже сейчас - очень красивая. И мне жаль. Жаль, что так получилось, жаль, что так началось и так закончилось. Последний вечер, ее улыбка, волосы. И глаза.