47

Еще немного... Крыша рядом.
Пожарная лесница устало качнулась. Нелепо, нервно двигая руками и ногами, перебрался через ограждение. Пошел, ступая по гулким железным листам, к флагштоку. Поправил двигающуюся на спине антикварную винтовку Мосина (рядом разрушенный музей - в нем пусто - шарахается черная кошка - за треснувшим стеклом винтовка). Отдышался. Перебирая окоченевшими пальцами, спустил огромный полосатый флаг. Снял. Прикрепил на его место небольшое трехцветное знамя (долго бродил по темным залам музея, искал). Через минуту флаг в темноте, наверху, отозвался ритмичным биением о сильный северный ветер.
Крыша Театра Российской Армии была, по его мнению, именно тем местом, где должно было развиваться российское знамя. Обязательно. Он здесь вырос, и каждая улица, каждый сожженый сквер, каждый взорваный дом в этом районе Москвы - это его.. Родина.
"Может это... Сон все это... Давно не попадались зеркала... Давно не видел... Зеркала... Во сне их не бывает никогда... Я слышал что-то такое... Сон? Многомесячный, бесконечный?.. Чушь. Надо спускаться. Холодно. Я задумался о сне... Стало быть и не сон это. Не сон... А зеркала все биты..."

Все, что написал только что, зачеркнул. Откуда я могу знать, что думал он, какие у него были сомнения? Я всего лишь видел его. У полуразрушенной стены старого особняка, в осыпавшейся штукатурке. Он лежал, склонив засыпанную белым голову, выпустив из рук винтовку. Вокруг застыла темная лужа крови. Никаких мыслей. Он был мертв.