Детские игры

    “Лес, поляна, бугор, яма...” Лиза села около окна, еле сдерживая слезы. Соседка по купе - молодая черноглазая женщина - с тревожным любопытством  поглядывала на нее. Поезд все не двигался с места. “Господи, скорей бы...” - Лиза закрыла лицо руками, слезы твердым комком стояли у нее в горле. “Лес, поляна...”
  ... Он всегда был для нее самым-самым - самым ласковым, веселым и заботливым, самым любимым из всех ее двоюродных братьев. Она смотрела на него, как и положено младшей сестре - снизу вверх, с обожанием и робостью, маленькая застенчивая худышка - “пигалица” да и только. Почти каждое лето все они - братья и сестры - проводили вместе в большом дедушкином доме, где всегда было тесно, шумно и весело, спали вповалку на полу на пышных бабушкиных перинах, вместе ездили в лес и на озеро,  на пасеку и на пруды, собирали в саду вишню и яблоки... Братья быстро повзрослели,   встречи их стали реже, и в отношении к сестрам появились снисходительность и отчужденность. А Лиза все вспоминала те дни, когда Андрей привозил ландыши из леса, кормил их с сестрой вишней на высоком соседском крыльце, дрессировал дедушкину собаку Дымку...
   ...Наконец за окном поплыл перрон, провожающие и вокзальная сутолока удалялись, уступая место сменяющим друг друга городским и пригородным пейзажам. Лиза отвернулась от окна и, с усилием улыбнувшись, спросила у соседки: “Сколько стоит постель, Вы не знаете?”. Та с готовностью  ответила, заулыбавшись...
   Первую четверть седьмого класса Лиза жила и училась у тети - маминой сестры и матери Андрея. Родители Лизы  в очередной раз переезжали  и, чтобы избавить ребенка от тягот переезда и неизбежного ремонта, отправили ее в маленький приволжский городок к тетушке. Андрей, тогда уже студент, болтался дома, освобожденный от сельхозработ, и весь сентябрь снова - как в детстве - они были вместе.
Вспоминая ту осень, Лиза словно окуналась в золотое марево - желтый песок, звенящие золотые листья, янтарные дыни и прозрачные спелые груши, не по-осеннему яркое и жаркое степное солнце  - все переливалось, сверкало, слепило глаза. После школы Лиза с одноклассниками бродила по шуршащим аллеям, подставляя руки и лицо последнему осеннему загару, а потом бежала домой - вниз, к Волге, минуя старую водонапорную башню, подобно удивленному толстяку в цилиндре возвышающуюся на пригорке. Распахнув дверь,  Лиза влетала в объятия Андрея, который без труда подбрасывал и кружил ее - по-прежнему маленькую и хрупкую, несуразную и угловатую в ее тринадцать лет. Им не было скучно вместе - двадцатилетний студент и девчонка-школьница - они болтали и смеялись неизвестно чему, слушали старые детские пластинки, кормили аквариумных рыбок в трехлитровой банке, иногда ссорились и в шутку боролись на ковре. По вечерам, когда Андрей уходил гулять со сверстниками, она скучала и, чувствуя себя маленькой и одинокой,  лежала в обнимку с тетей на диване,  смотрела телевизор и слушала тревожный звон цикад за окном.
     Однажды Лиза придумала новую игру. Они возились на кровати и, с победным кличем усевшись Андрею на живот, Лиза заглянула в его смеющиеся глаза. Потом запустила руку в его волосы и повела пальчиком - по волосам, по лбу, переносице, губам, приговаривая: “Лес, поляна, бугор, яма,” – и, пристукнув снизу по подбородку, - “...обрыв - взрыв!” Андрей притворно взвыл и сбросил Лизу с себя, они хохотали, повалившись с кровати на пол... День ото дня игра видоизменялась и усложнялась, экскурсии становились все более длинными, не ограничиваясь уже “изученной территорией”. Пальчик Лизы бродил по плечам и груди Андрея, придумывая  новые названия ключицам, соскам, животу... Там путешествие целомудренно заканчивалось, и Лиза возвращалась к исходной точке, снова и снова окунаясь в бездонную глубину ласковых синих глаз: “Лес, поляна, бугор, яма...”
    Но настал день, когда затеяв привычную уже игру, Лиза вдруг почувствовала, как напрягся и словно окаменел Андрей, и увидела непривычную хмурую складку между бровями, потемневшие синие глаза. Он резко сбросил ее с себя - отлетев, она ойкнула и ударилась плечом о стену - и сказал: “Знаешь, давай больше не будем так играть.” “Почему-у?” - обиженно и недоуменно протянула Лиза, но Андрей без объяснений просто выставил ее из комнаты, и с этого дня началась их война.
Она ничего не могла понять. Всегда такой деликатный и ласковый, Андрей стал просто невыносим. Он без конца подшучивал над ней, передразнивал ее походку и мимику, а иногда попросту издевался. Лиза запиралась в ванной комнате и ревела от обиды, а он,  смеясь, кричал ей через дверь: “ Прости меня, я больше не бу-у-уду!” И все повторялось снова.
   Следующим летом Лиза с сестрой объявили Андрею бойкот. Он посмеивался над ними, не воспринимая всерьез эти детские обиды...
    Лиза заканчивала школу, когда  мама поехала на свадьбу Андрея. Он нашел себе жену такую, как искал - “высокую и с длинными тонкими пальчиками”. Тетушка была счастлива, да и всей родне невестка пришлась по душе. Вернувшись, мама рассказывала о свадьбе, временами как-то странно поглядывая на Лизу. Наконец, когда они остались одни, серьезно сказала: “Андрей просил передать, что он просит у тебя прощения,” - и вопросительно уставилась на Лизу. Та вспыхнула и высокомерно ответила: “Ну тогда скажи ему, что я его простила”.
    Шли годы, Лиза училась, работала, влюблялась и страдала, ездила в гости к сестрам на каникулы и в отпуск. Но больше они не собирались в старом дедушкином доме все вместе, хотя отношения поддерживали по-прежнему самые тесные, получая известия и об Андрее - у него родился сын, потом дочь, он работает на хорошей должности, преуспевая в делах... Ту солнечную осень Лиза если и вспоминала, то сначала с обидой и недоумением, а повзрослев - с улыбкой и какой-то непонятной тоской.
   После очередной зимней сессии Лиза взяла отпуск и полетела к сестрам. Дедушка в то время уже давно жил один, тетушки и сестры регулярно навещали его, приводя в порядок старый захламленный дом и заросший сад.
   На этот раз была очередь Юльки, и они поехали вместе с Лизой, решив по дороге навестить Андрея.  Он открыл дверь и в изумлении, узнавая и не веря своим глазам, уставился на сестер: “Юлька... Лиза... Вы как здесь оказались?!” Смеясь и перебивая друг друга, они раздевались в тесной прихожей, а Андрей все не отводил изумленных глаз от Лизы, не в силах поверить, что эта смущенная, юная, хорошенькая девушка - Лиза, та самая Лиза - Пигалица, Тушканчик, как звали ее в детстве. Вспыхивая от этого пристального взгляда, окончательно смутившись, Лиза отвечала невпопад, запинаясь, и наконец занялась детьми, которые были просто в восторге от неожиданного приезда гостей. Потом они сидели вчетвером - Андрей с женой, Юлька и Лиза - в гостиной, что-то ели, пили коньяк, и, переводя взгляд с одной сестры на другую, Андрей сказал: “Ну никак не могу поверить, что я с моими маленькими сестренками пью коньяк!” Все рассмеялись, а он добавил смущенно: “Лиз, а я ведь тебе даже тапочки дал поновее - как чужому человеку...” Лиза смеялась вместе со всеми, чувствуя вместе с тем легкую обиду и все-таки ликование - он не узнал ее, так она изменилась, и изменилась к лучшему - она видела это по его восхищенным глазам...
   Стук колес и монотонность движения поезда оказали свое успокаивающее действие. Разговор был непринужденным и откровенным, как часто бывает между случайными попутчиками, которые знают, что больше не встретятся и ничем друг другу не обязаны. Лиза была даже благодарна соседке, что та болтает без умолку - лишь бы не вспоминать удаляющуюся спину Андрея. Жаль только, что скоро придется ложиться спать, и снова подступят эти мысли и слезы...
    Лиза вышла замуж и вскоре вместе с мужем и детьми приехала в город своего детства, в тот самый дом, который уже несколько лет пустовал после смерти дедушки. Это было странное чувство - оказаться в этих стенах, которые помнят тебя  совсем маленькой, - такой  взрослой, замужней женщиной, и твой сын спит на дедушкином диване, а на бабушкиной перине, которую ты взбивала каждое утро бессчетное число раз - чужой для этого дома мужчина - твой муж... Теперь Лиза часто виделась с Андреем - по дороге к сестре она делала пересадку  в городе, где он жил. Андрей всегда встречал ее, привозил к себе домой, брал билеты и провожал, был очень заботлив с ней и нежен с ее детьми, но Лиза постоянно чувствовала неловкость в общении с ним, избегала его взгляда, путалась в разговоре и с облегчением вздыхала, когда он перепоручал ее заботам  жены. Андрей очень редко становился таким, каким она помнила его - беззаботным и открытым, и еще реже прорывалась та нежность, с которой он относился к Лизе в юности. Иногда он  снился ей, и после этих снов она полдня не могла прийти в себя, витала в облаках, краснела и отвечала невпопад.
   Год за годом проходили в заботах и проблемах, радостях, встречах и расставаниях. Ничего не менялось - Лиза постоянно чувствовала поддержку и заботу брата, даже если они не виделись по полгода,  и ей было спокойно, что он просто есть, пусть и где-то недосягаемо далеко. Они перезванивались - в дни рождения, иногда на Новый год, поздравляли друг друга тепло и сердечно, но никогда Лиза не смела высказать все, что таилось у нее в душе. К чему? Она и сама-то не могла понять до конца себя, свои чувства. Слава Богу, что все  именно так, как есть.
    Именно это Лиза твердила себе сейчас, в кромешной тьме ночного купе под стук колес. А в памяти проплывали последние два дня, их блуждания по заснеженным улицам, его взгляд - через столик в кафе - глубокий, пытливый, прикосновение его руки, его улыбка - наконец-то та, другая, открытая и озорная, как тогда - давным-давно, когда она была еще совсем ребенком - непосредственным и несмышленым. Прикосновение его губ... Этот нежный - невинный - вдруг продлившийся поцелуй... И его слова в ответ на отчаянный вопрос Лизы: “Мы еще увидимся?..” - “Можешь даже не сомневаться!” А потом - невнятное прощание в коридоре вагона, между снующими пассажирами, под громогласные объявления привокзального диктора, его ставшие чужими глаза, торопливые объятия и беглый сухой поцелуй куда-то в ухо... Лиза поежилась, вспоминая прикосновение  колючего подбородка.
   “Боже мой, о чем ты думаешь?! Тебе 35 лет, у тебя муж и дети, его сын уже учится в институте! Он твой брат - нежный, заботливый и внимательный, что тебе еще надо?!..”
 “Лес-поляна, бугор-яма, обрыв-взрыв...” - постукивали колеса поезда, несущегося сквозь ночь вперед - к серому будничному рассвету.