Афродита в голубом флаконе

– Нет, какая же сволочь! – в который раз пробормотала Люся Тёмкина и, проходя мимо валяющегося посреди кухни пустого мусорного ведра, со всех сил подфутболила его ногой. Ведро отскочило от батареи и налетело на ни в чём не повинного спящего кота, а кот, в свою очередь, от страху прыгнул на занавески и, конечно же, оборвал их вместе с карнизом. – В собственном доме, у меня под носом! Никогда не прощу!
  Еще несколько дней назад она гордо носила фамилию Зябликова, готовила пищу насущную  и мыла посуду за двоих, гладила мужу галстук и даже, скрипя сердцем, смирялась с его носками, разбросанными по всей квартире, пока этот козёл (скотина, каналья, зас…ц!) не дал себя застукать с любовницей. Средь бела дня! В её собственной ванной! После двух лет счастливой семейной жизни! И когда только успел… Люся лишь на минутку заскочила к соседке перемыть косточки героиням ее любимого мексиканского сериала, а когда вернулась, то застала своего мужа и голую белокурую красотку в ванне, наполненной пышной ароматной пеной. А этот жалкий Зябликов! Люся презрительно фыркнула. Хоть бы вёл себя как мужчина и покорно признался во всех грехах, так нет же! Вылупил глаза на лоб и стал нести какую-то несусветную чушь: «Люсенька, поверь мне! Я здесь ни при чём! Просто решил спокойно принять ванну, а тут откуда ни возьмись – она! Даже не знаю, как она здесь появилась!». Конечно, конечно… Голая блондинка вылезла из вентиляционной трубы и бухнулась прямо к нему в объятия. А ведь красивая, с завистью подумала Люся, и фигуристая такая, прямо секс-бомба! И что такая женщина нашла в этом очкастом простачке с оттопыренными ушами?
– Ах, Зябликов, Зябликов! – залилась слезами Люська и рыдала до тех пор, пока у нее не убежало молоко.
  Тогда она минут пять стояла на месте с открытым ртом, а потом как угорелая вылетела из квартиры. Когда вернулась, девицы уже не было, был лишь мокрый муж, который, свесив ноги, сидел поперек ванны в остывшей воде. Люся дала ему минуту, чтобы натянуть штаны и галстук, а потом просто выставила его за дверь, не взирая на протесты и жалобные крики. Теперь она уже три дня снова была Тёмкиной, но это почему-то не доставляло ей особой радости.
  Одна. Совсем одна. Утром звонила мама, и Люся сказала ей, что всё хорошо. Язык не повернулся рассказать, чтó произошло на самом деле. Стыдно. Она всегда уверяла родителей, что Зябликов души в ней не чает, что они будут жить долго и счастливо и умрут в один день с улыбкой на устах… А вот оно как получилось. Бывает же.
  Люся вытерла слёзы прихваткой для сковороды и твёрдо решила не отвлекаться на всякие посторонние мысли. За эти три дня, пребывая в шоковом оцепенении, она совсем забросила дом и теперь собралась делать генеральную уборку. Прежде всего, постирать бельё. Стиральная машина, как на зло, сломалась, а к ванне не хотелось и близко подходить. Поэтому Люся с трудом приволокла с балкона деревянную кадку-лохань, в которой стирала бельё еще её бабушка, налила туда воды, насыпала порошка и кинула грязные вещи. Немного подумав, она добавила туда немного пены для ванны, той самой, что муж привез ей с командировки, в красивом голубом флаконе, для придания аромата морских волн, и с молотком в руках пошла на кухню прибивать обратно карниз.
  Что ж, получилось немножко криво. Но это было не страшно. Если обрезать низ правой занавески, то они обе будут казаться одной длины. Вздохнув с чувством выполненного долга, Люся вернулась в гостиную и…
  Прямо в ее кадке, среди пены и замоченного белья, абсолютно нагло расположилась любовница ее мужа. Белокурая красотка, для которой лохань была явно маловата, флегматично, без малейшего интереса посмотрела на хозяйку квартиры. Но более того, гостья была насквозь мокрой и абсолютно голой!
– Ну, это уже слишком! – жалобно простонала Люся. – Галлюцинации на нервной почве. Брысь отсюда, кошка драная! Сгинь, изыди!
  Но красавица в кадке и не думала «исходить». Люся ущипнула себя за руку и тут же тихо взвизгнула. Всё было вполне реально. Тогда она подошла ближе и неуверенно сказала:
– Ну, ты, вылезай, может? Я здесь вообще-то белье стираю. Хочешь поговорить  –  пойдём на кухню,  чаю попьём.  Зачем же  сразу такие крайние меры…
  В любой другой ситуации она растерзала бы нахалку на кусочки, но данная встреча казалась до того необычной, что Люся волей неволей взяла себя в руки.
  Незнакомка слегка улыбнулась и что-то сказала на непонятном языке. Но, видимо, смысл слов до неё дошёл, потому что она встала и вылезла из кадки, оставив на ковре мокрую лужу.
– Эй, а где твоя… ваша… одежда? – совсем растерялась Люся.
  Девушка продолжала стоять посреди комнаты в костюме Евы и очаровательно улыбаться. Не найдя поблизости её шмоток, Люся с ругательствами поплелась в спальню и потом закутала соперницу в свой махровый халат, не переставая завидовать её совершенным формам. Попутно она проверила входную дверь – та оказалась заперта. Правда, был приоткрыт балкон, но как-никак, всё-таки девятый этаж. Более чем странно.
  Через полчаса они уже пили чай со слегка зачерствевшим печеньем и вели задушевные беседы. Вернее, беседу вела лишь одна Люська, а незнакомка рассеянно смотрела на неё небесно-голубыми глазами, выразительными, как дырки швейцарского сыра. На коричневую жидкость в своей чашке она смотрела с некоторым удивлением, но всё же покорно пила.
– Ты ж пойми, – втолковывала ей Люся, – зачем он тебе такой-сякой нужен? Ну, учёный, ну, кандидат наук, пусть ещё молодой, и что дальше? Зарплата – две розовые фиги, ни кола, можно сказать, ни двора. Только вот эта квартира, но при разводе – будь спокойна, половину уж точно отсужу. Поедете жить к его мамаше, этой старой перечнице, не приведи Господь. А ты – красавица, всё при тебе, найди себе нефтяного магната и живи с ним счастливо в каком-нибудь Акапулько… Его-то зачем трогать?
  Девушка что-то ответила, и снова нельзя было понять ни единого слова.
– Ах, так это может не ты его, а он тебя соблазнил? – ужаснулась Люся. – Увидел на улице молоденькую иностранку, которая по нашему ни «бэ» ни «мэ», и затащил к себе в постель, то бишь в ванну! Ну, молодец, Зябликов! Вот какой мужчина! – помолчав немного, она добавила: – Ну и что мне с тобой делать? Не отпущу же на улицу голую, а свой халат тебе не отдам. Нет-нет, я вовсе не добренькая, просто будешь тут шляться по лестнице в чём мать родила, соседи еще чего подумают… Ладно, постелю тебе пока на диване. А там посмотрим.
  Когда любовница мужа бессовестно дрыхла в гостиной, Люся подошла к телефону и сняла трубку. Первой мыслью было разыскать Зябликова (скорее всего, он, поджав хвост, уехал к своей мамочке за город) и прокричать ему, чтобы немедленно явился и прихватил  свою зазнобу. Потом решила вызвать милицию, чтобы забрали из её квартиры эту странную особу – она вполне могла оказаться проституткой или нелегальной иммигранткой. Вдруг на глаза попалась свежая утренняя газета. В уголке первой страницы находилась фотография уже знакомой ей блондинки, которая, как сообщалось, непринужденно разгуливала голышом по улицам города.
– Из Новинок! – осенило Люсю. Она уже достала телефонный справочник, чтобы разыскать номер специальной бригады, как неожиданно раздался звонок в дверь, который через мгновение сменился громким стуком.
– Ну, Зябликов, держись! – мрачно процедила Люська, схватила швабру и, открыв замок, застыла у двери.
  Входная дверь тут же распахнулась, и швабра с треском ударилась о дверной косяк, в нескольких миллиметрах от испуганного лица Гоши Кузькина, её бывшего однокурсника и хорошего приятеля.
– Людмила! – от неожиданности прохрипел он. – С ума, что ли сошла? Я мчался прямо из аэропорта, машина сломалась, такси пришлось взять… А ты меня так…
  Люся с облегчением отошла в сторону, пропуская гостя в коридор. Там Гоша потряс кудрявой чёрной головой, как мокрый пудель – видно, для того, чтобы избавиться от шока – и сразу же приступил к делу:
– Вы с Геной мою телеграмму получили?
  Хозяйка растерянно захлопала глазами.
– Нет… А что?
– Странно. Должна была прийти еще вчера.
  «Ах, – мысленно хлопнула себя по лбу Люська. – Позавчера я рассталась с Зябликовым и с тех пор не проверяла почту. Не до того было».
– Дело просто чрезвычайной важности, – продолжал Кузькин. – Помнишь, когда твой муж неделю назад ездил в командировку в Грецию, мы встретились с ним в Афинах. Я тогда собирал образцы одного исследовательского материала. И, представляешь, когда я остался, а он вернулся в Минск, я обнаружил вместо бутылочек со своими образцами бутылочки с косметической пеной для ванны! Мы просто перепутали чемоданы, причем флаконы были почти одинаковыми. Людочка, может произойти катастрофа! Ты ведь еще не пользовалась тем, что привез тебе в подарок муж, правда?
  Люся на всякий случай прислонилась к стене и медленно покачала головой, что означало «неправда».
  Гоша застонал и стал рвать на себе волосы, что, впрочем, получалось у него довольно удачно, приговаривая:
– Да сколько же их еще! Опять по всему городу мотаться… Написал же в телеграмме, чтоб не открывали…
– А что это были за образцы? – осторожно спросила Люся.
– Понимаешь, – начал восхищенно объяснять Кузькин, – просто на грани фантастики. Уж не спрашивай, как это получилось, но нашей команде удалось разыскать на Крите местечко – назовем его залив – где, по легенде, родилась Афродита. Наполнил я этой водицей пустые бутылочки из-под пены для ванны, просто так, от дури. А потом оказалось, что сама по себе эта вода самая обыкновенная, морская, но при контакте с простой водой из-под крана начинает обильно пениться, и…
– И?.. – с замиранием сердца спросила Люся.
– И… из неё рождается Афродита.
-- Что?!
– Ну, как тебе объяснить, – залился краской Гоша. – Я не сумасшедший, чесслово. Звучит как бред, но это действительно так. Из этой пены, откуда ни возьмись, появляется прекрасная обнажённая девушка с золотистыми волосами.
– Неужто сама богиня любви?
– Ну, насчёт богини не знаю, никаких особых способностей у неё не проявлялось. Говорит на древнегреческом и ходит без одежды, как сомнамбула. А твой ненормальный муж мало того, что образцы увёз, так ещё и друзьям флаконы раздарил, и себе оставил. А мне теперь только бегай и лови этих Афродит по всему Минску. Вот уже четыре штуки… нет, в штуках нельзя… особи нашёл. Теперь дело только за вами. Все бутылочки забрал, только Генкина осталась. Ничего у вас такого не происходило?
  Люся чувствовала, что её сердце сорвалось и шлёпнулось вниз, в пятки, даже нет – сквозь пол к соседям этажом ниже. Она закрыла глаза. В любой другой ситуации то, что сказал Кузькин, показалось бы ей полным бредом, но все факты сходились, даже слишком, значит – правда… Всё чистая правда…
– Там, в гостиной, пятая спит, – дрожащим голосом прошептала она.
– А, так только одна?
– Не знаю. Две как минимум. Одну выставила из дома ещё позавчера. А потом как-то ванну с пеной принимала, да срочно нужно было к маме бежать. Может, в моё отсутствие из ванны кто-то вылез, а может, и нет. Ой, бедный мой Зябликов!.. – разрыдалась Люська.
– Кстати, а где Генка-то? – спросил Гоша и оглянулся по сторонам, но потом, посмотрев приятельницу, всё понял. – А-а, ясно. В опале за «измену».
  Успокоив плачущую Люсю, Кузькин прошёл в гостиную и разбудил спящую Афродиту. Что-то приговаривая на греческом, он закутал богиню любви в свой плащ поверх махрового халатика, одолжил для нее сапожки и повёл к выходу, прихватив с собой маленький голубой флакон.
– Куда их потом? – спросила Люся.
– В исследовательскую лабораторию, – вздохнул Гоша. – Ценнейшие научные объекты. Ни о каком, пардон, личном пользовании не может быть и речи. Возможно, они снова растают в морскую пену и теперь уж навсегда. Хотя… кто знает, кто знает…
– Теперь этот  критский  залив  будет пользоваться  бешеной  популярностью, – с натяжкой  усмехнулась Люся.
  Лицо Кузькина вдруг помрачнело и стало невыносимо грустным.
– В том-то и дело, – еще тяжелее вздохнул он. – Я позвонил ребятам, что остались в Греции, и рассказал обо всём. Те сразу бросились на поиски, но то легендарное место как в Лету кануло. Был залив – и нет больше. Одна простая морская вода. Такие вот дела…
  Как только за Гошей и греческой богиней захлопнулась дверь, она кинулась к телефону и набрала знакомый номер свекрови, потом номера близких друзей и знакомых... И, наконец, менее чем через полчаса раздался звонок. На пороге, нерешительно переминаясь с ноги на ногу и поглядывая на неё с робкой надеждой, стоял её муж.
– Добро пожаловать домой, дорогой, – нежно улыбаясь, сказала ему Люся Зябликова.




2.03.2004 г. Н. Я.