Соленый запах моря

Открыв глаза, я сначала увидел маленький наглый лучик света, который пробивался сквозь дырку в плотных занавесках и щекотал мне ноздри. Подушка была твердой, как зачерствевший хлеб, одеяло наполовину свесилось на пол. А рядом в плетеном кресле спала хрупкая родная фигурка, свернувшись в калачик и поджав под себя ноги.
– Эй, Мартышка! – негромко окликнул я ее. – Ты чего устроилась в кресле?
  Моя жена с трудом разлепила глаза и неслышно выдохнула:
– Глеб…
  Прозвище Мартышка ей придумал не я. Оно прилепилось к ней задолго до нашего знакомства из-за редкого имени Марфа, переделанного на современный лад на Марту. Любую другую женщину это бы обидело, но только не ее. Марта была редкой красавицей с безупречными чертами лица и относилась к обезьяньему прозвищу с юмором – тот же эффект можно было получить, если назвать мою драгоценную тещу Белоснежкой.
  Но сейчас что-то в ней меня насторожило. Мало того, что она, скукожившись, как тряпичная кукла, спала в этом неудобном кресле, в то время как рядом со мной пустовала половина кровати. На Марте были джинсы и мятая рубашка; волосы, главный предмет ее гордости, были завязаны в узел и спрятаны под жутковатой оранжево-лиловой банданой, которую она надела бы лишь под прямой угрозой смерти. Глаза, припухшие, с лопнувшими капиллярами, бессмысленно уставились на меня.
– Глеб, – еще раз повторила она.
  Я приподнялся на кровати.
– Ну-ка, выкладывай, что случилось.
  Марта с трудом вылезла из кресла и, слегка пошатываясь, подошла к кровати.
– Все в порядке. С чего ты взял?
– Иди сюда. – Я взял ее за руки и посадил рядом с собой. – Постой… Мы что, находимся не дома?
  Тонкие пальцы в моих ладонях вздрогнули.
– Ты что, забыл? Мы уехали в Ялту. Вчера. На неделю.
– Идиот! – хлопнул я себя по лбу. – Старческий склероз! Ну конечно я помню. Твоя подружка укатила на медовый месяц со своим итальянцем и оставила нам пустой домик недалеко от моря. Очень удобно и совершенно бесплатно! Сегодня мы…
– Собираем чемоданы, – сухо закончила жена.
– Ты в своем уме? Мы даже не успели отдохнуть!
– Хватит с меня такого отдыха. Я взяла два билета до Минска на завтра до полудня.
– Мартышка, ты ничего не хочешь мне сказать?
– Будешь кофе?
– Не знаю. – Я жизни своей не мыслил без кофе, но в первый раз мне было абсолютно все равно.
  Марта вышла, а я накинул халат и направился в ванную. Там я взглянул в зеркало и обнаружил на левой скуле огромный фингал нежнейшего баклажанного цвета. Я надавил на него большим пальцем, но ничего не почувствовал. Я надавил сильнее. Со щеки начала сочиться кровь – липко и вяло, словно у мертвеца.
– Я приготовила тебе завтрак, – послышался с кухни голос Марты.
  Я шагнул к ней.
– Может, ты мне объяснишь, откуда у меня на роже этот цветочек?
– А ты не помнишь? – огрызнулась жена. – Даже того, как ты напился в зюзю и полез махать кулаками? Вообще удивляюсь, как тебя не… – Она резко смолкла и стала с остервенением чистить морковку.
– О, Господи, Мартышка! Скажи, я поднял на тебя руку? Я тебя ударил?
  Марта замотала головой.
– Ты не смог бы этого сделать. Никогда.
– Тогда что? Думаешь, я не вижу, что ты проплакала всю ночь?.. Ах да, конечно. Тебе звонила мамаша.
  Глаза жены сверкнули.
– Она мне не мать.
– И что же она тебе наговорила?
  Марта со злостью полоснула по морковке и, конечно же, порезалась. А потом заплакала, как маленький ребенок.
– Ш-ш-ш, – обняв ее, прошептал я. – Не нужно было давать ей этот телефон. Ты же знаешь, как она нас ненавидит. Тихо, тихо… Успокойся, Мартышка…
– Глеб, – сквозь рыдания повторяла она. – Обещай, что ты больше никогда… никогда…
– Ни единого глотка, – заверил я, утирая ее слезы. – Только кружечку пива по вечерам. Ну, не надо плакать. Давай лучше съедим то, что ты нам приготовила.
  Горячие тосты с ломтиками ветчины, кофе в маленьких чашках и яйца всмятку – настоящий завтрак английской королевы.
– Вкусно? – спросила Марта, которая не притронулась ни к чему, кроме кофе.
– Угу, – с набитым ртом пробормотал я. – Только ты забыла поставить соль.
  От лица моей жены мгновенно отхлынула кровь с такой силой, что оно стало не просто белым, а прозрачно-голубоватым.
– В д-доме н-нет соли, – запинаясь, сказала она.
– Марта, с тобой все в порядке? – нахмурился я.
  Она кивнула.
– Не нужно злить меня, девочка. – Я подошел и подхватил ее на руки. К моему немалому удивлению, это далось мне с большим трудом. Либо моя жена набрала с десяток лишних килограммов, либо мне пора всерьез заняться спортом. Первое предположение без сомнения можно было исключить. – Сейчас ты ляжешь в постельку и будешь баиньки, как нормальный человек. А с твоей мамашей у меня состоится отдельный разговор.
  Я уложил ее в кровать и вернулся на кухню. Если кто-нибудь пробовал яйцо всмятку без соли, то сможет меня понять. Порывшись в кухонных шкафчиках, я наконец обнаружил сольничку в виде спящего поросенка и хотел поставить ее на стол, но…
  С диким визгом Марта налетела на меня и выбила ее из рук.
– Ты рехнулась?! – не сдержавшись, закричал я. – Что, черт возьми, с тобой происходит?
– Не смотри туда, не смотри! – билась в истерике жена.
  Я оттолкнул ее и наклонился к разбитой сольничке.
– Это корица, – немного удивленно констатировал я. – Самая обыкновенная корица.
  Марта прислонилась к стенке и медленно сползла на пол.
– Врач запретил… – пробормотала она. – Он запретил тебе употреблять соль…
– Мне он ничего не говорил.
– Зато сказал мне…
– Что он тебе сказал такого, чего не знаю я?
  Жена не ответила. Она сидела на полу, смотрела сквозь меня и повторяла:
– Корица… всего лишь корица…
  Я сделал вторую попытку уложить ее в постель. Она молча поддалась мне и вскоре заснула.
  «Спокойно, парень, – сказал я себе. – Нужно смотреть правде в глаза. Твоя жена сошла с ума».
  Марта была начинающей, малоизвестной, но весьма талантливой писательницей. Ее излюбленной темой были мистические рассказы. К самому стилю и сюжету у меня претензий не было, но, читая жутковатые и порой жестокие описания разных магических обрядов и тому подобной дури, я действительно удивлялся, как от этого можно не тронуться умом. Но то, такое произойдет на самом деле, даже не могла прийти мне в голову. Марта всегда была такой спокойной, такой уравновешенной, иногда совсем бесстрастной.
  Или все же причина во мне самом?
  Я лег рядом с ней на кровати, растер пальцами виски и попытался вспомнить, что же произошло этой ночью.
  Возможно, я немного перебрал – с каким мужиком такого не бывает? Но, странная штука, с утра у меня не было никаких признаков похмелья. Я напряг мозг. Перед глазами проносились какие-то сценки, словно в фильме, где киноленту сначала разрезали на кусочки, а потом склеили в случайном порядке.  Вечер. Море. Песок. Пустынная дорожка, ведущая через бензоколонку к дому Мартиной подруги. Какая-то пьяная двойка. Сначала они попросили закурить, а потом один из них бесцеремонно полез Марте под юбку. Она резко вскрикнула – такой одинокий, острый звук в тишине. Затем…
  Я продолжал вспоминать. Мозг работал вяло и тупо, словно не реагируя на посылаемые мною импульсы. Что было дальше? Конечно, я заехал тому ублюдку в челюсть, а второй кинулся на меня с ножом. Завязалась драка, я почувствовал резкую боль под левой лопаткой. А потом снова дикий крик Марты пронзил темноту…
  Что-то оторвало меня от этих мыслей. Запах. Едва различимый тошнотворно-сладкий запах. Он был мне знаком, но я не мог вспомнить, почему.  Я принюхался и обошел всю комнату, пока не сообразил, что этот запах исходит от меня.
  Я пошел в душ. Горячей воды не было, но меня вполне устраивала и ледяная. После этой процедуры я подошел к зеркалу и стал кружиться волчком, словно ослик Иа-Иа, который проверял, на месте ли его хвост. Мое любопытство было вознаграждено: под левой лопаткой, как раз напротив сердца, зиял огромный свежий рубец.
  Когда я вернулся в спальню, Марта уже проснулась и смотрела на меня из-под прикрытых опухших век. Внезапная догадка окатила меня похлеще ледяного душа.
– Мартышка, – сев рядом с ней, прошептал я. – Что тебе сказал доктор? Какой диагноз он поставил, раз мне нельзя есть соль? Я ведь умру, верно?
– Вечно ты вбиваешь всякую дурь себе в голову, – будничным тоном ответила она. – Я просто о тебе забочусь.
  Остаток дня мы медленно и тихо собирали свои еще не до конца разобранные чемоданы.
– Ты уверена, что мы должны уехать именно завтра утром? – спросил я жену.
  Она кивнула.
– Ты недоволен?
– Просто обычно я отдыхал в горах. А сейчас приехал на курорт – и даже не взглянул на море.
  Марта снова побледнела и резко передернула плечами.
– В Минске тоже есть море.
– Да, но оно не такое, не настоящее. А вот Черное я никогда прежде не видел.
– Глеб. – Жена вцепилась мне в руку и заглянула в глаза. – Обещай, что ты не пойдешь к морю. Пожалуйста, обещай.
– Что, морские волны мне тоже противопоказаны?
– Глеб, прошу тебя!
– Хорошо, Мартышка, – нежно сказал я и дотронулся до ее оранжевой банданы. – Все будет так, как ты захочешь.
  Неожиданно Марта резко от меня отпрянула.
– Тебе не нравятся мои прикосновения? – нахмурившись, спросил я.
– Просто голова грязная, – пробормотала она и стала тщательно укладывать в чемодан свои бикини и парео.
  Меня потянуло в сон. Марта молча смотрела телевизор, переключая с канала на канал. Вдруг раздался звонок в дверь.
– Посмотри на часы, – буркнул я. – Если сейчас больше одиннадцати, то я убью этих уродов.
  Марта вышла в прихожую и открыла дверь. Краем глаза я увидел, что там были двое мужчин в милицейской форме. Один из них, маленький и толстый, с рыжими усами, что-то быстро проговорил на украинском. Марта писала на белорусском языке, поэтому поняла большую часть сказанного и даже попыталась что-то ответить. Я же не мог сообразить ничего, пока второй, высокий седой милиционер не начал говорить по-русски.
– У нас есть сведения, – хрипловатым голосом сообщил он. – Что ночью около трех часов возле бензоколонки убили человека, который в данное время живет в этом доме. По описанию соседи опознали в нем вашего мужа.
  Марта вскинула голову и упрямо выставила подбородок.
– И что же?
– В общем… как «что же»? Вы должны были немедленно сообщить об этом в участок… если, конечно, вы не хотите предстать в качестве…
– Что здесь в конце концов происходит? – не выдержал я.
– Глеб, дорогой, – невозмутимо сказала моя жена. – Эти люди утверждают, что тебя убили.
  Она отошла в сторону и пропустили милиционеров в прихожую. Там они увидели меня. Высокий сильно закашлялся – я только диву дался, как он умудрился простудиться в такую жару.
– Ну, до такого еще не дошло, – сказал я. – Поколотили немного и фингал поставили.
– А… ну тогда другое дело, – сказал высокий и снова кашлянул. – Мы, видимо, ошиблись. Очевидно, это произошло с типом из дома напротив. В общем…
  Рыжий что-то добавил, и они вышли, деликатно закрыв за собой дверь.
– Глеб… – начала Марта.
– Иди спать, Мартышка.
– А ты не уйдешь?
– Не уйду. Давай, ложись.
  Она пошла в спальню, а я тихо выключил телевизор и свет. Потом, когда убедился, что Марта заснула, я бесшумно вышел из дома и направился к морю.
  Когда-то я читал в книге историю, как в девятнадцатом веке один писатель попросил своего друга-гипнотизера ввести его в транс и представить в виде заключенного, которому отрубают голову. Этот опыт показал удивительную вещь: мозг отрубленной головы понимает, что с ним произошло, и отчаянно стремится соединиться с телом, пока не начинает постепенно угасать. Так и меня, как ту несчастную голову, тянуло к морю, словно я был с ним единым целым. Я стремился туда, потому что был уверен, что узнаю то, чего до этого не знал, пойму то, что должен наконец понять. Уже двадцать минут я шел по песочному бездорожью. Со мной творилось что-то странное. Ноги и руки плохо слушались. Снова появился тот омерзительный запах. Пробегавший мимо пацаненок, невесть почему гуляющий здесь без родителей, натолкнулся  на меня и сбил с ног. Ребенок! Меня, здорового мужика! Едва поднявшись с песка, я заковылял дальше. И когда вдалеке показались морские волны, до меня дошло, откуда я знаю этот запах. Я столкнулся с ним тогда, когда в морге опознавал тело дядьки по маминой линии, которого-то и видел только раз в жизни.
  Теперь я ВСЕ ВСПОМНИЛ. До мельчайших подробностей. Про то, как меня убили и что делала моя жена, чтобы я снова стал таким, как прежде. Про то, что со мной творится и что ждет меня впереди. Я сидел на огромном прибрежном камне и думал. Просто думал. На душе стало как-то удивительно спокойно. «Наверное, сейчас бы я хотел сигаретку, – пронеслось у меня в голове. – Конечно, если бы был жив».
  Кто-то почти неслышно примостился рядом со мной на камне. Это была Марта. Оранжево-лиловая бандана слетела под порывом ветра, открывая то, что она так прятала от меня – серебряно-седую прядь в густых каштановых волосах.
– Прости, Глеб, – наконец сказала она, стараясь не смотреть мне в глаза.
– Зачем ты это сделала? – в свою очередь спросил я.
– Не знаю. Я, наверное, тогда умом тронулась. Когда тот ублюдок всадил тебе нож в сердце, и я поняла, что ты не дышишь… Те испугались и убежали, а я перетащила тебя… твое тело в дом и решила… Помнишь, как назывался мой последний рассказ?
– «Магия вуду», не ошибаюсь? Что-то про оживление мертвецов.
– Именно. Я так долго собирала к нему материалы, что изучила все наизусть. И подумала: а вдруг? Я очень, очень тебя любила и не хотела так глупо терять. Честно говоря, я не верила в то, что пишу, и не надеялась, что у меня получится.
– Но ведь получилось.
– Да, но когда я поняла, что натворила, то пришла в ужас.
– Представляю, – горько усмехнулся я. – Ты поняла, что через несколько дней я превращусь в вонючий живой труп, который разлагается на ходу? Что мой организм станет уязвимым, конечности неподвижными, а силы будет столько, что меня сможет победить даже ребенок? Хорошо, что я осознал все раньше, до того, как это случилось.
– Существует легенда, – вполголоса сказала Марта, – что если зомби попробует соль или увидит море, то вспомнит, что он мертв, и вернется в свою могилу. Вот почему я так хотела уберечь тебя от этого… И не уберегла.
  Я крепко обнял ее и поцеловал.
– Я благодарен тебе, что ты так поступила. Ведь так я смогу попрощаться с тобой… и умереть красиво.
  Мы просидели на том камне всю ночь, свесив ноги прямо в бушующие волны. Обнявшись, я и Марта смотрели, как из грязновато-синей полоски воды медленно выныривает солнце, чисто и золотое, словно монетка из детской копилки. И так хотелось крикнуть: «Жизнь продолжается!», но это было уже выше моих сил.
– Марта, Мартышка… – шепнул я, поглаживая серебристую прядь волос.
  Она вздрогнула, словно очнулась от приятной дремы, и так же тихо спросила:
– Ты уже уходишь?
  Я кивнул.
– О, Глеб… – Жена разрыдалась, уткнувшись мне в плечо.
– Не бойся, чудачка, – нежно ответил я. – Тебе всего лишь двадцать, ты еще влюбишься и снова выйдешь замуж, у тебя будут детки, милые маленькие карапузы. Уж я оттуда за этим прослежу. А теперь возвращайся домой. Я не хочу, чтобы ты во второй раз видела, как я…
– Я никогда не смогу тебя забыть, – прошептала она, и мы слились в последнем, прощальном поцелуе.
  Когда силуэт Марты скрылся из виду, я медленно вошел в море. Соль, наверное, разъедала мои раны, но я этого не чувствовал. Сначала вода была мне по пояс, а потом и по шею. Я раскинул руки и поплыл. Так быстро, как только мог. Ведь может, перед тем, как волны проглотят меня, даже не поперхнувшись, я еще успею достать рукой до яркого восходящего солнца.



Н. Я.
20 сентября 2003 г.