Метаморфозы

***Человек, в сущности, дикое страшное животное.
А.Шопенгауэр***

Когда человек и зверь одновременно проливают кровь друг друга, они становятся единым целым. Впредь душа человека и дух животного живут в одном теле, чаще – человеческом. С тех пор где-то глубоко в себе человек слышит голос зверя – грозный и рычащий. Некоторые слышат этот голос слишком отчетливо и живут, руководствуясь им, безотчетно повинуясь животным способностям совершать определенные действия.

* * *

Темно-синий «Volkswagen» быстро и легко двигался по заснеженной Черниговской трассе в направлении Киева. Было уже темно, и, к тому же, шел сильный снегопад. Очень редко проносились мимо тусклые огни автомобильных фар как в попутном, так и во встречном направлении.

В машине было тепло и уютно, в динамиках магнитолы негромко звучала песня «Радио ночных дорог» в исполнении Валеры Сюткина. «Дворники» не успевали очищать лобовое стекло от липкого снега – оно тут же покрывалось слоем белых снежинок.
Я возвращался домой. Выкроил сегодня пару часов, чтобы съездить в село и проведать стариков-родственников. Родство – седьмая вода на киселе, да и в такую погоду вовсе не хотелось куда-либо ехать. И все же, почему не сделать им приятное, тем более, что пожилые люди, как дети, очень нуждаются во внимании.

Уже приближаясь к городской черте, я почувствовал непреодолимое желание справить физиологическую нужду – давало знать о себе недавнее чаепитие у родственников. Притормозив, я медленно свернул на обочину и остановился. Из динамиков послышалась какая-то жуткая мелодия с элементами неисправимой фальши. Я натянул на себя красную пуховую куртку и вышел из машины. Меня сразу же обдало морозным воздухом. Под ногами хрустел выпавший снег. Вероятно, вскоре он также растает, как и тот, первый, который шел двумя неделями раньше. Серое небо было усеяно огромным роем бесчисленных снежинок. На фоне темного покрывала небес и хаотичного потока белых хлопьев тусклым желтым пятном печально смотрела на меня Луна.

Я не стал далеко отходить от машины – в этом не было необходимости, ведь единственным цивилизованным человеком в радиусе километра, наверное, был я сам.

Сделав пару шагов, я остановился и завороженный уставился в глубь лесной посадки – бессменной спутницы автомобильных дорог. Одетые в зимние наряды заросли жадно смотрели на меня, пребывая в странном нетерпеливом ожидании. Это было ожидание определенных действий. Моих действий.

Вовсе не лесная чаща смотрела на меня. Два сверкающих глаза, спрятавшись в темноте заснеженных деревьев, жадно следили за стоявшим у дороги человеком. Сердце часто застучало в груди. Инстинктивно, но медленно, я шагнул назад, пытаясь не провоцировать неизвестное существо, которое все еще сливалось с мрачными зарослями деревьев.

Атака произошла с молниеносной быстротой. В одно мгновение большое темно-серое пятно сбило меня с ног, блеснули огромные зубы и впились мне в руку. Только сейчас, когда загадочная тень прокусывала мое предплечье, я услышал глухой рык, похожий скорее на грозное и удовлетворенное мурлыканье голодного кота, который где-то стащил крупную рыбешку. Но моя рука не была рыбой, а нападавший не был котом.

Мысли ураганом пронеслись в голове, свободной рукой я полез в карман куртки и выхватил нож. Нож, который всегда брал с собой в загородные поездки. Почему я положил его в карман своей красной куртки, а не оставил где-то в машине – не знаю, да и времени раздумывать над этим вопросом не было. Вскинув вооруженную руку, я ударил ножом в загадочного врага и услышал страшный пронзительный рев – никакое животное не способно издать такой звук. Грозное, устрашающее рычание, обидный визг побежденного, невыносимый крик боли, полный надежды вой о помощи – смесь этих звуков, доносившихся из глубины души неизвестного противника, ужаснула меня. Трясущейся рукой, судорожно сжимавшей окровавленный нож, я нанес очередной удар. И еще, и еще…

Смешанного пронзительного рева уже не было слышно – его сменило хрипловатое бульканье крови, которое вскоре поглотила тишина падающего снега.

С трудом сбросив с себя безжизненное тело, я откинул голову и лежал на снегу до тех пор, пока не успокоился и восстановил прежнее ровное дыхание. Любопытство побороло страх. Забыв о разорванной левой руке, но все еще сжимая нож в правой, я приподнялся, чтобы рассмотреть своего недавнего противника.

Не требовалось больших зоологических знаний для определения тела – это был волк. Но какой! Это был волк невероятно большого роста. Но не это столь удивляло меня – насколько мне известно волки, какими большими они ни были, никогда в одиночку не нападают – волки всегда атакуют стаей!
Я невольно взглянул на его залитые кровью глаза – они смотрели на меня! Неужели он жив?! Неужели я настолько испугался, что считаю его живым?! Послышался вздох – и из полуоткрытой клыкастой пасти небольшим облачком вышел пар. Живой! Вдруг я заметил, как раны, нанесенные мной несколькими минутами раньше, стали медленно затягиваться. Сердце вновь беспорядочным ритмом колотило у меня в груди. Я опрометью бросился к машине, завел двигатель и вдавил педаль газа. Уже отъехав несколько метров, я увидел в зеркале заднего вида, как из окровавленного сугроба чуть приподнялся, опершись на передние лапы, огромный темно-серый волк…

Всю дорогу я не мог успокоиться. Въехав в Киев, я обнаружил, что моя левая рука все еще кровоточит, а из рукава моей красной куртки лезет пух. Хотя время было уже позднее, но я все же решил заехать в какую-нибудь больницу, ведь черт знает какую заразу я мог занести, пока рана бала открыта. А может этот зверь был бешенным?

В больнице я потребовал хорошенько обработать рану и на всякий случай сделать прививку от бешенства, что дежурная медсестра и исполнила.

Наконец, уставший, я приехал домой, упал в кресло и решил стряхнуть с себя груз сегодняшнего потрясения при помощи коньяка. Однако одной бутылки оказалось недостаточно – боль в изодранной руке усилилась, нервы не успокоились, а разум бурлил различными мыслями. После второй бутылки коньяка мне удалось снять некоторое напряжение, но боль в руке не утихала. Наконец я вспомнил о небольшом запасе трамадола, который остался у меня со времен недуга, которым я переболел полгода назад.

После принятой дозы трамадола настроение моего ума резко изменилось, мышцы ослабились, я почувствовал невероятную легкость. Через некоторое время передо мною начали возникать странные образы, предметы в комнате постепенно оживали, двигаясь со стороны в сторону, мелькали различные фигуры...
Спустя какое-то время туманные видения, наконец,  исчезли, и я заснул.

Всю ночь ныла поврежденная рука, и снились волки…

* * *

Наутро я позвонил на работу и предупредил, что не приду по причине вчерашнего происшествия. В течение всего дня моя левая рука побаливала, однако к вечеру боль уже не чувствовалась, и я решил сменить повязку.

Размотав пропитанный раствором йода бинт, я с удивлением обнаружил, что разорванное этой ночью предплечье сейчас выглядело нетронутым. О ночном приключении напоминало лишь желтое пятно йода, покрывавшее полруки. Я не мог найти этому какое-либо рациональное объяснение…

Для меня также был непонятен тот факт, что на руке не оказалось ни единого шрама. Неожиданно мне показалось, будто все предплечье покрыто не свойственными человеческой физиологии волосами. Я прикоснулся к поврежденной руке – длинные темно-серые волосы были жесткими и походили скорее на шерсть.

В панике я бросился к телефону, но добраться к нему мне было не суждено. В моих глазах вдруг потемнело – и я оказался на полу, хрипя и судорожно корчась от внезапно охватившей меня боли. Мои мышцы то сжимались, то растягивались, причиняя невыносимые физические страдания. На конечностях стали вырастать темно-серые волосы, вытянулась челюсть, деформировались пальцы… Последнее, что я видел своими глазами, был обросший густой шерстью хвост, который появился у меня за спиной. Продолжало конвульсивно содрогаться тело, но мне оно уже не принадлежало… Наконец, я поддался нестерпимой боли и, широко раскрыв пасть, завыл…

* * *

Выделяясь темно-серым пятном, по заснеженному полю бежал огромный волк. Его движения были осторожными, но уверенными, прыжки легкими, но быстрыми. Он не знал, куда бежит, но знал, с какой целью – утолить Жажду и Голод. Волку хотелось добыть горячую кровь и свежее мясо. Настало время ночной охоты.

Волк пересек поле и вдруг остановился. Он насторожился, поднял голову и принюхался. Что-то его встревожило, и он всем своим телом стал улавливать запах, который нес ветер. Наконец, потянув носом, волк сделал несколько шагов в сторону леса. Бесшумно проскальзывая между лесными зарослями, он вдруг напал на свежий след. Остановился. Сосредоточил свое внимание на окружающей его темноте. Пара глаз всматривались в глубину леса, уши вслушивались в тишину деревьев, ноздри, то и дело раздуваясь, ловили запахи ночного воздуха.

Вдруг он увидел что-то белое, едва различимое на заснеженной глади земли, но ясно видимое на фоне темных стволов деревьев. Волк рванулся вперед в сладком предчувствии добычи. Все его существо было сконцентрировано на мелькающем перед ним белом пятне. Это был заяц.

Догоняющий с каждым прыжком сокращал расстояние между ним и убегающим. Кто-то из них должен оказаться проворнее и хитрее…

Заяц вдруг сделал отчаянный рывок в сторону поля. Волк не ожидал резкого поворота от маленького зверя, почти ставшего ужином, поэтому расстояние между ними увеличилось. А погоня продолжилась и приобрела еще больший азарт.

«Косой» выбежал на открытую местность, что стало для него роковой ошибкой. Волку уже не преграждали путь густые заросли, и он в три больших прыжка догнал зайца. Огромные зубы впились в мягкое и теплое тельце зверька с белой шубкой. Хлынула горячая, свежая кровь. Она забрызгала волку всю морду, доставляя ему необыкновенное удовольствие.
Победитель продолжал с наслаждением пережевывать добычу.

Он утолил Жажду.

Он утолил Голод.

* * *

Я проснулся поздно. Стрелки настенных часов показывали начало второго. Тик-так, тик-так… Как-то необычно громко уходили секунды, отбивая барабанную дробь в моих ушах. Я встал. Тело ныло так, словно намедни меня избили палками. Во рту был неприятный горький вкус, очень хотелось пить.
Что-то было не так…

Я прошел в ванную, пустил холодную воду и только сейчас посмотрел на свое отражение в зеркале. Мой подбородок был весь в крови. Не моей. От испуга и удивления я стал быстро смывать с лица уже потемневшую кровь.

Откуда она? Что я делал этой ночью? Где был?

Ответ на все эти вопросы был один – странный сон, который я видел этой ночью, был явью. Не-е-ет! Чушь! Я взрослый человек и должен найти логическое объяснение случившемуся. Но о какой логике может идти речь, когда факты налицо, точнее – на лице. Я видел сон, который оказался явью. Я убил зайца и съел его, будучи в обличии волка… Я – оборотень... Я схожу с ума…

Процесс смутных переживаний и напряженной работы памяти и мозга прервал запах. Я отчетливо почувствовал чужой запах, донесшийся до меня с лестничной клетки. Кто-то приближался к моей квартире. Теперь я услышал и шаги. Раздался звонок в дверь, который сейчас звучал настолько громко, что резал слух. Я открыл входную дверь. На пороге стоял сосед, держа на поводке свою собаку – ротвейлера Джульбарса. Сосед что-то говорил, но я не понимал его речи. Взгляд мой был прикован к собаке. Некогда добродушный Джульбарс, который хорошо меня знал, теперь забился в противоположный угол и оттуда, оскалив острые клыки, враждебно рычал на меня. Пара собачьих глаз, сверкая злобой, неотрывно смотрели в мои глаза. Внезапно пес бросился на меня с разинутой пастью. Благо – собака была на поводке, и сосед вовремя отдернул Джульбарса назад. Собачьи зубы щелкнули в нескольких сантиметрах от моей ноги. Буркнув соседу что-то нечленораздельное, я закрыл дверь.

Весь день я провел в смутных размышлениях, растерянно бродя по квартире. За все время я не притронулся к еде.

Поздним вечером повторилась вчерашняя история. Мое тело, сотрясающееся от судорог, вновь быстро покрылось жесткой темно-серой шерстью. Изменялись кости, мышцы, кожа, менялась вся структура организма, принося адскую боль. Хрипло дыша, я повалился на пол, и сознание покинуло меня...

* * *

Волк снова чувствовал Голод и Жажду. Утолить их могла лишь охота. Она гнала волка вперед в поисках добычи. Хотя, быть может, сама охота нечасто радует какой-либо добычей, но сам процесс всегда доставляет невероятные чувства удовольствия и азарта...

Через какое-то время волк вдруг остановился. До его слуха донесся слабый собачий лай, который с каждой секундой усиливался. Волчий нос уловил запах – к нему приближалась собака. Вот уже стала видна ее быстро двигающаяся черная фигура. Волк не кинулся ей на встречу, он принял оборонительную позицию, навострил уши и с каким-то любопытством всматривался в приближающееся животное.

На расстоянии нескольких метров от волка собака остановилась. Это был огромный мускулистый ротвейлер. Его черная шерсть шелком играла при свете луны. Из горла у него вырывалось угрожающее рычание.

Волк ощетинился, но в бой не кинулся. Он продолжал смотреть на собаку с некоторым любопытством.

Внезапно ротвейлер в один прыжок покрыл все расстояние, разделявшее их, и, полоснув плечо волка зубами, отскочил в сторону. Волк, даже не зарычав, сразу же бросился на противника. Сцепившись в один ком, волк и собака закружились в лихорадочной драке.

Ротвейлер то и дело наносил волку укусы. Волк, в свою очередь, судорожно рвал зубами сбитое тело собаки, пытаясь уловить момент, чтобы вцепиться в горло противника. Наконец, ротвейлер отпрыгнул, немного перевел дух и, выбрав новую цель на теле волка, вновь броситься на него. Но на этот раз собака промахнулась, и щелкнув зубами в воздухе, пронеслась мимо противника. Волк же не упустил удачной возможности, предоставленной ему ошибочной тактикой ротвейлера, и впился зубами в его горло.

Теперь освободиться от хватки волка было немыслимо. Ротвейлер заметался из стороны в сторону, вперед и назад, но зубы волка сжимали его горло с неумолимостью судьбы. Впрочем, и волк не мог прокусить толстую шкуру собаки и покончить с нею навсегда. Да и сама хватка была не совсем удачной, и ему приходилось рывками разрывать горло противника. Чувствуя кровь в своей пасти, волк все сильнее сдавливал горло собаки.

Ротвейлеру удалось сбить волка с ног и, повалив его на землю, придавить своим телом. Волк же, ни на секунду не разжимая свою челюсть, согнул задние лапы и несколько раз резко рванул когтями своего врага, распоров ему брюхо.

Собака, наконец, сдалась. Время от времени ротвейлер начинал судорожно биться, но теперь все попытки сопротивляться были тщетны. Из его брюха вывалились кишки, кровь хлестала из его горла, которое сдавливали безжалостные волчьи зубы. Дышать становилось все труднее, рычание утихало, превращаясь в слабый хрип...

Все было кончено.

Однако чувство азарта и сладость одержанной победы не могли утолить Голод и Жажду волка. Потребность в еде повела волка в леса, где он без особых трудностей загрыз одного блуждающего зайца.

Наконец, Голод и Жажда были утолены...

* * *

Едва продрав глаза, я рванул с постели в ванную и, глянув в зеркало, убедился в кровожадности своей натуры. На лице моем были кровавые последствия сегодняшней ночи. Все тело покрывали синяки, ссадины и порезы, а на плече зияла глубокая рваная рана. Из зеркала на стене на меня смотрел какой-то человеко-зверь. Внешне – человек, но в глазах его пылал дикий огонь, словно душа хищного, кровожадного зверя таилась в них.

Я принял душ и обработал раны. Есть мне не хотелось, поэтому я не стал занимать себя завтраком.
Внезапно я вновь почувствовал знакомый запах, доносящийся с лестничной клетки. Не дожидаясь звонка, я отворил дверь. На пороге стоял мой сосед. Он интересовался, не видел ли я Джульбарса. Вчера ротвейлер сбежал из дому и пропал. Судорожно сжимая дверную ручку, я ответил, что пса не видел, и закрыл дверь.

Ну не мог же я сказать, что невинная собака пала жертвой моей кровожадности! Впрочем, собака сама набросилась на меня. Я действовал лишь инстинктивно. Я оборонялся. Черт возьми, как по-дурацки звучит! Обороняясь и действуя инстинктивно, я убил собаку...

Но ведь я – человек!..

И убийца животных... Причем не только диких, но и домашних...

Вдруг страшное предположение пришло мне в голову. Что если я не ограничусь убийствами животных?! Если следующей моей жертвой станет человек?! Если буду убивать ради убийства, чтобы получить то чувство удовольствия, которое можно получить лишь охотясь и убивая?!

Такого допустить я не мог. В конце концов, я человек, сколько бы звериного во мне не было.

Дождавшись вечера, я попытался предпринять кое-какие меры предосторожности. Сначала я крепко связал свои ноги. Учитывая изменения собственного тела, происходящие с наступлением ночи, и поскольку ноги мои станут тоньше и деформируются в волчьи лапы, я навязал с десяток узлов на ногах. Такие узлы смог развязать лишь человек, а волк, насколько я мог предполагать, не в силах дотянуться до них и перекусить. Затем свободными руками я привязал себя к кровати.

Надеясь, что в волчьем облике не смогу выбраться из собственных завязок, я стал ждать приближение приступа.
Долго ждать не пришлось. Вскоре я почувствовал уже знакомую резкую боль во всем теле...

* * *

Волк был обозлен. Глаза во тьме горели гневным огоньком. Месть так же приятна на вкус, как теплая кровь и свежее мясо. Громко сопя, волк, словно тень, скользил по освещенному луной лесу. Его крепкие лапы мягко ступали по белому бархатистому снегу. Миновав несколько прогалин и полян, волк остановился, потянул носом холодный воздух. Время от времени до его слуха доносился редкий шум проносящихся автомобилей. Волк кинулся в лес и, прикрываясь тенью деревьев, побежал в сторону трассы.

За зарослями лесной посадки стала видна прямая дорога. Волк, спрятавшись в темноте заснеженных деревьев, жадно следил за освещенной полосой шоссе.

Через некоторое время у края дороги остановился темно-синий «Volkswagen», из которого вышел мужчина, одетый в красную пуховую куртку. Он остановился и, словно завороженный, уставился прямо в сверкающие волчьи глаза.

Волк ощетинился, поджал хвост и, оскалив зубы, кинулся на человека...

* * *

Я проснулся в холодном поту... Голова шумела, будто кипящая кастрюля... Рядом с креслом лежали опрокинутые пустые бутылки из-под коньяка, на журнальном столике покоились несколько таблеток трамадола... Я почувствовал сильную боль в забинтованной левой руке...