Как маленькие люди большой страны строили завод - гигант

КАК МАЛЕНЬКИЕ ЛЮДИ БОЛЬШОЙ СТРАНЫ
СТРОИЛИ ЗАВОД – ГИГАНТ
  В декабре 1925 г. 14 съезд партии провозгласил курс на индустриализацию страны. Страна стала жить в рамках первого пятилетнего плана. Народные стройки возникали то тут, то там. Орск тоже начал активно развиваться в 30-е годы прошлого века. Фильмы, газеты, телевидение создали некий романтический ореол вокруг народных строек. Дескать, людской энтузиазм и стремление построить светлое завтра не имел никаких границ и сворачивал горы. Люди трудились за идею, ради единственного справедливого строя, который буквально – таки потрясет мир.  Однако на деле все выглядело не совсем так, как преподносили широким массам активисты – пропагандисты.
РАБСИЛЕ НЕВЗГОДЫ ПО СИЛАМ
  Возьмем ныне действующее предприятие – Мясокомбинат. В те годы он носил название «Мясохладстрой».
  Пожелтевшие документы, касающиеся строительства, - безмолвные свидетели тех далеких событий. Огромные гросбухи, исписанные чернилами,  а то и карандашом. Обычные листы бумаги вперемешку с кусками обоев(!),  калькой.  Попадаются документы и вовсе на каких то невообразимых обрывках бумаги. В то время больше думали о деле, нежели о красоте бумаготворчества. Да и с бумагой, по видимому, была напряженка. Вот и приходилось писать на том, что подвернется под руку.
  Строительство началось в 1931 г. Безлюдная прежде местность превратилась в промплощадку. Потребовалось около года, чтобы к площадке проложили железнодорожную ветку, водопровод, построили электростанцию. Алфавитные книги по учету рабочих и служащих комбината за 1932 – 1937 гг. содержат массу интересных сведений. О людях - самые полные данные:  даты приема и увольнения, место рождения, партийность, национальность, социальное происхождение, участие в военных действиях, нынешнее место жительство. Среди тех, кто стоял у истоков производства, местных жителей очень мало. Буквально у единиц местом рождения значится Орск, встречаются уроженцы окрестных деревень. Люди приезжали к нам из Москвы, Пензы, Ленинграда, Владивостока, Актюбинска, Алма – Аты, Киева…. Очень много жителей деревень из Одесской, Киевской, Молдавской, Смоленской, Свердловской и др. областей. В строительстве в основном были задействованы русские, казахи, татары и украинцы. Корни за редким исключением самые пролетарские. Выходцы из крестьян, дабы не быть заподозренными в принадлежности к классу былых угнетателей, спешили с уточнениями типа «из бедняков», «из батраков». Очень мало людей из семей рабочих, единицы – из семей служащих. О происхождении иных работников стоит лишь догадываться. В этой важной графе сияет пустота. Сведения отсутствуют. Время было лихое. Было не принято громко говорить о своих корнях, если они не вписывались в принятую схему «кто был ничем, тот станет всем». За подобные откровения можно было поплатиться жизнью. Исходя из этого, можно предположить, что некоторые приезжие о своем происхождении  умалчивали. Либо официальные лица просто – напросто решили не портить документы нелицеприятными сведениями. Двойная мораль начала свое грозное шествие по стране. 
  Среди «Списков членов ВКП(б), мобилизованных на строительство, и жителей рабочего городка, с указаниями профессии за 1931 г.» наткнулась на любопытные сведения. Судя по документам, можно выделить две касты работников. Управленцы и труженики находились совершенно на разном положении.
Отличалась и зарплата. К примеру, начальник строительства получал 600 рублей, управляющий делами имел оклад в 900 рублей, главный инженер – 1 тыс. руб., главбух – 700. Рабочие, а именно на их плечи ложилась основная нагрузка, получали от 120 до 300 рублей. Руководство жило в частных домах и квартирах. Рабочим, и то, если фортуна повернется лицом, предоставлялась отдельная комната в бараке. Документы сохранили записи напротив фамилий с указаниями номера барака и комнаты. Бараки - мрачные строения с длинным общим коридором, туалетами на улице и малюсенькими клетушками. Одна комнатка, не больше, выделялась на целую семью. А семьи в те времена были большие, с многочисленными детьми, так что не сложно представить в каких условиях приходилось ютиться людям. У иных на иждивении было по 4 – 9 малолетних ребятишек. Теснота страшная. Низких заработков едва хватало, чтобы худо – бедно прокормить и одеть всю ораву. Быт, что называется, без излишеств.  Только самое необходимое. Минимумом удобств, как и полагается строителям справедливого общества, чуждым материальной сферы по определению. Несколько кроватей в ряд, сундук для вещей, стол, стулья – вот, пожалуй, и вся нехитрая мебель. Жизнью в обычном смысле слова это назвать сложно. Так – существование, на грани выживания. Рабсиле( а именно так называют этих людей в официальных документах) и не полагалось нормальных человеческих условий. Перед рабсилой стояла одна задача – трудиться в поте лица. А комната - лишь место, где можно переночевать, чтобы утром снова отправляться работать.
  Людей набивали в бараки, как сельдь в бочку. К примеру, в четырех небольших бараках размещалось до 600(!) человек. Несчастные ютились даже по несколько семей в одной комнатке.  Зачастую, в комнаты к семьям подселяли новоприбывших, поставив перед фактом: так надо! Обещали, что до лучших времен. Но лучшие времена не наступали годами!... Атмосфера царила нервная, напряженная. В душах людей копились раздражение, озлобленность. О полноценном отдыхе не могло быть и  речи, когда приходилось делить угол с чужими людьми. Усталость становилась хронической, давило ощущение беспросветности, безнадеги, ненужности государству. Отчаяние заставляло идти на крайние меры.  Об этом свидетельствуют нагоняи, которые получали люди за самовольное занятие комнат в бараках, еще не сданных в эксплуатацию. Судя по документам, такое явление не было редкостью. Несчастные торопились «застолбить территорию», и поставить руководство перед фактом, что они остро нуждаются в своем жилье. Надо признать, что зачастую жилищный вопрос решался положительно: играло свою роль большое количество детей в семьях.
  Самыми кризисными были 1937 -1938 гг. На строительство направляли все больше людей, их размещение превратилось в настоящую проблему. Письмо в Москву, управляющему треста «Мясохладстврой» от начальника орского строительства и вовсе поразило. Судя по всему, рабочие жили не только в бараках, но даже в палатках, да и тех хронически не хватало. «В начале мая нашему строительству было выделено из Ленинграда 3 палатки для размещения рабочих, - гласит документ. - Несмотря на наши неоднократные запросы отгрузки до сих пор нет. Для вашего сведения сообщаю, что для выполнения пускового графика необходимо увеличить количество новых рабочих до 200 человек, для размещения которых нужно не менее 5 палаток. Из-за отсутствия жилплощади и палаток создалось угрожающее положение пусковому графику».
БЕСПРАВИЕ И ТРУД РЯДОМ ИДУТ
  Вообще, с кадровым вопросом в эти годы царила самая настоящая неразбериха. «Приказы директора по личному составу», касающиеся этих лет, пестрят распоряжениями о приеме и увольнении работников прямо – таки в массовом количестве. Можно сказать, что редкий день не обходился без приказов о приеме и увольнении. Но самый пик беспрерывной текучки кадров приходится на 1936 – 1939 гг. К примеру,  2 сентября 1938 г. приняты на работу 34 человека,  в этот же день уволены 23. 5 сентября приняты 40 человек, уволены 18. 11 сентября приняты 30 человек, уволено 21. 20 сентября приняты 26 человек, уволены 30. И подобная картина наблюдается практически каждый месяц.
  Возникает закономерный вопрос: какой смысл в бесконечном приеме и увольнении работников? Ведь анализ даже нескольких месяцев приводит к неизбежному выводу: на работу принималось и увольнялось по собственному желанию практически одинаковое количество людей!
  Это дает возможность предположить, что рабсилой здесь не дорожили абсолютно. Уходили одни, приходили другие. Действовал принцип: незаменимых нет. И замена легко находилась, причем практически сразу же.
Массовые увольнения наталкивают на мысль, что у людей не было стимула держаться за свое место, дорожить им. Платили мало, условия жизни были тяжелыми, перспективы призрачными. Не исключено, что увольнение было так же мерой воздействия и наказания на неугодных. Ведь хорошо попросить человека уволиться «по собственному желанию» - проще простого даже в наше время.
  Но далеко не все имели возможность легко уволиться. Потому что рабочие, в свою очередь, делились на две категории. Завербованные, то есть прибывшие на строительство в добровольно – принудительном порядке. И спецпереселенцы, которые были высланы в Орск как политически неблагонадежные.
ОТЕЦ ВСЕХ НАРОДОВ ПРИЗЫВАЛ В ДОРОГУ
  В штате «Мясохладстроя» были заведены специальные штатные единицы вербовщиков. В их задачу входило разъезжать по городам и деревням и зазывать людей на работу в Орск. Вербовка шла под девизом, которым стали слова И. Сталина. Гений всех времен и народов как то сказал, что «от политики самотека нужно перейти к политике организованного набора рабочих для промышленности. Но для этого существует лишь один путь – путь договора хозорганизаций с колхозами и колхозниками». В начале 30 – х гг. эти слова начали активно претворять в жизнь в нашем городе, благо на народную стройку требовались кадры.
  Уникальный документ, датирован 8 января 1932 г. «Основные нормы оплаты труда вербовщиков» проливают свет на этот непростой процесс. «Нормы выработки и премии зависят от условий района и времени года. Норма сообщается вербовщику непосредственно перед посылкой на работу. За досрочное выполнение задания вербовщику выплачиваются дополнительные деньги. Н-р, вербовщик с окладом в 150 руб. получил задание завербовать за 2 мес. 500 человек. Выполнил задание за 1 месяц. Ему выплачивается оклад за месяц – 150 руб. , премия за выполнение нормы в срок 20% двухмесячного оклада, плюс дополнительная премия 150 руб. за досрочное выполнение нормы. В итоге получается 360 руб. Хозорганам предоставляется право премирования вербовщиков за экономию средств по сравнению с установленными нормами расходов по вербовке. При производстве вербовки вне города оплачиваются проезд на место и назад, суточные и квартирные.»
  Судя по всему, вербовщики, имея серьезную материальную заинтересованность, старались работать как можно лучше. Но, не смотря на все усилия, люди особого энтузиазма не проявляли. Крестьяне не хотели покидать привычные места, бросать хозяйство, ломать устоявшийся уклад жизни. Посему вербовщикам приходилось применять дополнительные рычаги воздействия. Колхозы были обязаны «проводить мероприятия, способствующие сокращению потребностей самого колхоза в рабсиле при выполнении сельхозработ. Проводить широкую разъяснительную работу среди колхозников, оказывать содействие в своевременной и организованной отправке отходников». Вербовщики не скупились на обещания сладкой жизни и заманчивых перспектив. Дескать, руководство стройки позаботится о предоставлении жилья. Жителей одной деревни будут селить в один барак, чтоб не сильно скучали по родине и легче привыкали к городу. Обещали обеспечить общественным питанием. Отправить на курсы для ознакомления с рабочими специальностями.
  Но, тем не менее, руководству колхозов приходилось применять недюжинную смекалку, чтобы люди польстились на все эти посулы. Сказывался и страх отказаться выполнять наказы Сталина. Ведь это могло обернуться куда более плачевным результатом, чем заключение контракта на участие в строительстве. И тогда бы пришлось покинуть родные места не на полгода или год, а намного дольше… И неизвестно, что бы  ждало впереди…
   Контракты, кстати говоря, заключались с людьми тут же, на местах. Вербовщики для этих целей возили с собой кипы чистых бланков договоров. 
  В замен на завербованную рабсилу «Мясохладстрой» обещал колхозам всяческие блага. «За каждого завербованного, прибывшего на МХС, уплачивается колхозу по 5 руб. по истечении 2 мес. работы. – гласил документ. – «Мясохладстрой» обязуется за содействие в вербовке рабсилы направить 1 колхозника на счетоводческие курсы за счет предприятия, но только при выдаче колхозом оговоренного количества рабочих. Помогать в проектировании  колхозного строительства. Снабжать избы – читальни литературой».
  Из этого явствует, что энтузиазм лишь красивая сказка, придуманная пропагандистами. Люди приезжали в Орск для участия в строительстве на добровольно – принудительной основе. Так оказались в городе жители окрестных деревень. У прибывших издалека судьба иная, куда более трагическая и жуткая.
ЧУЖАКИ
  Спецпереселенцы…. Маленькие люди большой страны. Они в полной мере ощутили на своей шкуре, что такое мощь и сила государства. Что такое несправедливость. Гонения. Вечные подозрения, недоверие. Ожидание: а вдруг я – следующий?..
  Это не официально объявленные враги народа. Таковых расстреливали или ссылали в лагеря. Это люди, которым не повезло с происхождением. Так называемые середняки, кулаки, чье нехитрое имущество было в свое время конфисковано. Это те, чьи родственники в давние времена выступили на защиту царского режима. Представители казачества. То есть те, кто считал за благо не распространятся о своем происхождении.
  Но о их статусе все знали и так. И предпочитали обходить их стороной. Боялись заводить близкие знакомства. Да что там говорить: опасались даже адекватно оценивать работу, продвигать по службе. Им поручалось выполнение самой трудной и черной работы. Каменщики, чернорабочие, плотники, слесаря, грузчики, каменоломщики…И длиннющие списки нуждающихся в жилищах…
   Основная масса строителей комбината состояла именно из спецпереселенцев. Потому что план по вербовке выполнялся слабо. Так, «Сведения о ходе вербовки за 1931 г.» содержат интересные факты. Из запланированных 1602 человек, которых следовало завербовать для выполнения работы, удалось привлечь лишь 482 человека. В 1932 г. планировали завербовать 2900 человек, но на место прибыли лишь 303. Зато в начале 1932 г. «по договорам с ОГПУ прибыло 918 человек спецпереселенцев». Договор действовал, спецпереселенцев перебрасывали в наш город со всей страны. В огромных гроссбухах алфавитные списки этих людей. Их – тысячи.  У каждого спецпереселенца свой, индивидуальный номер. И если приходилось кому то из них письменно обращаться к руководству по наболевшему вопросу, в заявлениях писали к примеру так: «От рабочего спецпереселенца Турурлова Николая № 278.» По – видимому, такова была официальная форма составления документов для этих людей.  Указание статуса и номера обязательны. Это еще раз подчеркивает, что эти люди находились в городе на особом положении, к сожалению -  в не лучшем смысле этого слова.
  Отношение к спецпереселенцам наглядно видно из заметки в газете «За мясной гигант», датированной 1 августа 1932 г.  Заметка носила название «Кто воздействует на Чепакова?» и была подписана одной буквой – «В».
«Уже сообщалось в газете о сращивании с чужаками зава опалубочным цехом Чепакова, - писал неугомонный аноним. - Он не только не порвал служебной связи с классово – чуждым элементом, но даже организовал преследование комсомольцев. Не любит Чепаков комсомольца Кирсанова. Он уволил его со службы, а на его место назначил переселенку. Во что бы то ни стало задумал Чепаков выжить комсомольца. Вот еще факты служебной связи Чепакова с чужаками. Переселенца Зеленкина он назначает старшим рабочим по доставке стройматериалов. Неужели на это место нельзя было выдвинуть рабочего – ударника? Причины, вероятно, в другом. Пора уже заняться расследованием махинаций Чепакова».
  Условия жизни и работы спецпереселенцев были крайне тяжелыми. К обычным лишениям, которые терпела рабсила, добавлялась и моральная нагрузка. К ним относились как к  людям второго сорта, и не считали должным скрывать пренебрежение. Само собой, далеко не всем было по силам нести ношу, уготованную им судьбой.
   «Сводки о количестве спецпереселенцев, работающих на объектах», пестрят записями напротив фамилий - «сбежал». Даже беглого взгляда достаточно, чтобы понять: в тридцатые годы это явление носило массовый характер. Например, Анисимов Дмитрий Павлович, плотник. Принят на работу 22. 05. 1933. сбежал 2. 12. 1934. Ананин Петр Иванович, каменщик. Принят 27.02. 1934. сбежал 5.05. 1934. И так далее… В «Списке рабочих и служащих за 1931 – 1935 гг» на букву «А» фамилию имеет 31 человек. Из них 4 человека значатся сбежавшими. Под буквой «Б» записано 73 человека. Из них сбежали 8. Точно такая же картина прослеживается и в записях под другими буквами алфавита. А букв в алфавите, как известно, много.  Бросается в глаза, что многие из сбежавших не проработали на предприятии и нескольких месяцев. У некоторых интервал между прибытием на работу и побегом и вовсе сокращается до нескольких дней. К примеру, в «Алфавитной книге по учету рабочих и служащих за 1932-1937гг» записи: Гирин Иван Матвеевич принят на работу 1. 09. 1936, сбежал 28.09.1936 г. Егорвичев Иван Иванович принят 10. 05.1936. сбежал 16.05.1936 г. И таких примеров – масса!
  В отчетах руководства о сбежавших работниках непременно указывался их индивидуальный номер. Например, «В отдел кадров МХС . Считать сбежавшими с работы Савникова №3769 и Савченкову № 3765. Они не выходят на работу с 28. 01. 1938 г. по сие время. 2.02. 1938 г.»
  Спецпереселенцы – люди, повторюсь, к которым относились настороженно. Их отправляли в Орск как неблагонадежных, потенциально опасных для нового строя. А побег – это поступок. Вызов существующему порядку. К сожалению, сведений о дальнейшей судьбе сбежавших спецпереселенцев, в архиве не нашлось. Но наивно было бы предположить, что всесильное ОГПУ оставляло эти факты без внимания. Конечно же, были поиски и расследования. Были Дела. И наказания. И приговоры. Но об этом можно только догадываться. Хотя, зная какой была ситуация в стране, не сложно понять, какая именно участь ожидала решившихся на бегство. Либо несколько лет лагерей, либо – высшая мера.
  Весьма туманна судьба других спецпереселенцев, напротив фамилий которых значится лаконичное «выбыл». Ларина Антонина Афанасьевна, принята 1.05 1932 г. выбыла 8.12.1936 г. Миронов Иван Николаевич, принят 19.05.1936. выбыл 13.06.1936 г. Подобные  записи встречаются абсолютно под всеми буквами алфавита. «Выбывших» обычно от 2 до 5… Можно предположить, что людей просто переправили в другое место, на другую народную стройку. Однако, настораживают записи, в которых даты прибытия совпадают с этим таинственным «выбыл». Смоляков Александр Семенович, принят 5.05.1936 г, выбыл 5.05 1936 г. Степанов Василий Федорович, прибыл 8.07.1936 г., выбыл 8.07.1936 г. Сальникова Мария Васильевна, принята 17.10.1936 г., выбыла 17.10. 1936 г. И так далее… Подобные случаи зафиксированы под каждой буквой алфавита.
Нередко встречаются и вовсе непостижимые вещи – некоторые люди просто вычеркнуты из списков  красной жирной чертой. Без всяких комментариев…
   Что кроется за вычеркиваниями и лаконичными «выбыл»? Сведений нет…. Но, как известно, в те годы многие запросто пропадали без суда и следствия…. А бесправные спецпереселенцы, люди заведомо неблагонадежные, тем более… Что заставляло людей бежать, зная, что наказание неизбежно? Может быть предчувствие беды и страх оказаться следующим, напротив фамилии которого будет выведено «выбыл»?... Вопросов много. Ответов мало. Документов, подтверждающих, либо опровергающих эти предположения, увы, нет…
«ВРЕДИТЕЛИ»
  В те непростые годы атмосфера недоверия была доминирующей. Обстоятельства требовали бороться с «вредителями и врагами народа».
13 февр. 1937 г. приказ 27. & 7 . «Бойца охраны комбината Неустроева Д. В. С 11 февраля сего года с работы уволить за прогул  и разложение дисциплины среди охраны путем антисоветских разговоров. Основания – докладная начальника охраны с резолюцией начальника ГНУ». Сведений о дальнейшей судьбе «антисоветчика» увы, нет. Что последовало за увольнением, можно только догадываться…
  О поисках «врагов» косвенно свидетельствует «приказ директора комбината по личному составу № 100 от 28 авг. 1938 г.» «На основании приказа Главмясо СССР об организации бюро жалоб для рассмотрения жалоб трудящихся приказываю организовать бюро жалоб при орском мясокомбинате» Такое бюро и в само деле было создано, жалобы поступали….
  По – видимому, результат не заставил себя долго ждать. Среди записей, касающихся производственных вопросов, встречаются и весьма любопытные сведения. Показателен приказ директора от 8.10 38 г. «В связи с арестом завскладом № 2гр. Жилеева назначить комиссию по снятию остатков наличия склада № 2( склад топлива)». За что был арестован этот человек и как сложилась его судьба  – неизвестно.
  Но поиски врагов начались на предприятии намного раньше. Об этом свидетельствует «Заявление начальнику МХС от заведующего бетонным цехом инженера Гаузера от 9.07. 1932 г. «В ночь с 8 по 9 июня кем то решительно разбито 4 бетонных кольца 3-х недельного возраста. Усматривая в этом акт вредительства, прошу выявить виновных и направить дело по принадлежности».
Любопытна заметка в газете  «За мясной гигант» датированная 1 августа 1932 г. «Вредителей рабочего бюджета – к ответственности!» «Десятник Андеев и табельщица на утильзаводе безобразно относятся к учету труда рабочих. Из 14 работниц учет труда выведен на 10. Товарищ Лопухова потребовала, чтобы к оплате включили пропущенных работниц. Но десятник Андеев горд своими головотяпскими принципами, - он уничтожил табель. Необходимо привлечь к суровой ответственности вредителей рабочего бюджета». Подпись типична для того времени –  только одна буква - «Л». Анонимы процветали…
Впрочем, поиски «врагов и вредителей» коснулись не только простых рабочих. По – видимому, этой идеей была проникнута вся структура предприятия. И если судьбы рабсилы вершило руководство «Мясохладстроя», то высший эшелон заводсткого начальства полностью зависел от настроений в столице. Так, зам наркома пищевой промышленности Жемчужина прислала в Орск разгромное письмо датированное 17 ноября 1938 г. «Ознакомление с работой орского мясокомбината и ходом строительство показало, что ни директор Миронов, ни начальник строительства Бабкин не обеспечили должного руководства приемкой сдаваемых в эксплуатацию объектов. Вместо быстрого устранения выявленных недоделок наблюдается бесконечная затяжка сдачи в эксплуатацию ряда объектов».
  Последствия не заставили себя долго ждать. Об этом свидетельствует следующий документ. «Управляющему трестом «Мясохладстрой», Москва, тов. Ермакову. «Для вашего сведения сообщаю, что вопрос о моей партийности решается в г. Москва КПК при ЦК ВКП(б), куда я апеллировал, а так е обратился с заявлением в Орский ГК ВКП(б) о пересмотре моего дела об исключении из партии. О результатах я вас поставлю в известность. Начальник строительства Бабкин.»
  Что значило в те годы исключение из партии – догадаться не сложно. Последствия этого зачастую носили роковой характер…. О дальнейшей судьбе Бабкина сведений нет. Зато доподлинно известно, что вскорости на его место на предприятии был назначен другой человек.
*** 
Выпуск первой партии продукции комбината произошел 5 июля 1935 г. Заработали завод первичной перерабоитки скота, завод технических фабрикатов и холодильник.  Далее работа продолжалась параллельно. Завод выпускал продукцию. И одновременно продолжалось строительство. В 1939 г. введен в эксплуатацию колбасный завод. В 1940 г. заработали консервный завод, фабрика по выработке смазки для подшипников, цеха по производству хозяйственного мыла и столярного клея.
Даже скупые сведения, с трудом добытые в архиве, и, не исключено, случайно сохранившиеся среди прочих документов, касающихся строительства и работы, свидетельствуют о многом. Обстановка на предприятии царила удручающая. На работу людей загоняли фактически насильно. Вербовали крестьян. Направляли на строительство спецпереселенцев. Условий для нормальной жизни – никаких. Бараки, палатки, грошовая зарплата… Атмосфера недоверия, страха, стукачество, поиски врагов и вредителей. Таковым было то далекое время. Мы, орчане, потомки тех, кто выдержал все «круги ада». Мы – выходцы из этого времени, его наследники. Индустриальный гигант занял свою нишу в промышленности страны. Постепенно работа наладилась. Продукция орского мясокомбината стала, как сегодня говорят, раскрученным брендом на совестком рынке. Пользовалась уважением за отменное качество, славилась на всю страну.
  Комбинат работает и сейчас. Но сегодня мало кто помнит, какой ценой завоевано счастье… А цена страшная. Кровавая. Цена тысяч человеческих судеб, искореженных жизней….
ВСПОМНИТЬ ВСЕХ ПОИМЕННО…
  Самих дел «врагов народа» в Орском архиве, увы, нет. Список репрессированных сотрудников «Мясохладстроя», которые были впоследствии официально реабилитированы не так уж и велик. Просто отдельный список этих людей с датами вынесения приговора. Без всяких комментариев…
  В поле зрения исследователей попали в основном только 1937 - 1938 годы. Рискну предположить, что сыграло свою роль и то, что многие документы были утеряны за давностью лет, а то и уничтожены. В 1937 – 38 гг. был пик репрессий. Но, судя даже по имеющимся документам, неоднозначные ситуации возникали часто. Как до означенного периода, так и после.
  Настораживает тот факт, что среди списков работников, во всех огромных журналах учета рабсилы, имена и фамилии тех, кто был репрессирован и реабилитирован спустя годы, не значатся… Зато встречаются строчки, на которых фамилии работников были стерты, и поверх прежних написаны новые…
 Явствует,  что людей, которые пострадали в те времена, намного больше.  Думается, для установления истины, нужны более глубокие исследования, относительно каждого конкретного человека. Несложно увидеть, что в этом списке у многих людей совпадают даты вынесения приговора. Это говорит о том, что они шли, что называется, «по одному делу». Нет никаких сведений относительно семей репрессированных, а семьи в те времена были большими. Ничего неизвестно о их близких родственниках и друзьях.
Но пока давайте вспомним поименно тех, чья судьба уже известна, и почтим память невинных жертв.
1. Агейкин С. Я. Плотник. Приговорен 24.08.1937 г. к высшей мере наказания (ВМН)
2. Аникин Г. А. Техник. Осужден 11.09.1937 г.
3. Асеев П.Н. Молотобоец. Осужден в 1937 г.
4. Бабкин Ф. Ф. Начальник строительства «Мясохладствроя» в 1937 г. исключен из партии как враг народа. Дальнейшая судьба туманна.
5. Белаков Ф. И. Машинист. Приговорен к 10 годам ИТЛ.
6. Богатов М. А. плотник. 10 лет ИТЛ.
7. Васягин В. Д. нормировщик. Приговорен 23. 04. 1937 г. к ВМН
8. Гансиор. 01.11. 1937 г. арестован как враг народа. Судьба неизвестна.
9. Гантковский А. В. осужден 14.08. 1937 г. к ВМН.
10. Двуреченский И. И. приговорен 14.08.1937 г. к ВМН.
11. Демиденко А. В. жестянщик. Приговорен 14. 08 1937 г. к ВМН
12. Дементьев М. М, приговорен 11. 10. 1937 г. к ВМН
13. Довгаз А. П. 16. 09. 1937. ВМН
14. Доценко Ф. Е. 19.03. 1933 г. осужден ОГПУ на 3 г. ИТЛ
15. Замятин П. В. кучер дирекции, 14. 02.1938 г. – ВМН
16. Кастерин И. И, бригадир железнодорожного пути, осужден 14. 08. 1937 г. – ВМН
17. Кобзев К. С., плотник 11. 08. 1937. ВМН
18. Кузнецов Ф. П., рабочий, 11. 10. 1937 г. , 10 лет ИТЛ
19. Кузьмин В. Ф., возчик, 14. 08. 1937 г. ВМН
20. Лазарев И. И. , возчик, 11. 09. 1937 г. ВМН
21. Левиз. Заведующий плановым отделом. В 1937 г. объявлен врагом народа. Судьба неизвестна.
22. Максимов П. Д., рабочий. Осужден УНКВД – 10 лет ИТЛ
23. Мамыкин К. П., 14. 08. 1937 г. ВМН
24. Матусевич С. К, 11. 10. 1937 г.- 10 лет ИТЛ
25. Мезенцев А. Н., бухгалтер, 23.10. 1937 г., ВМН
26. Островский С. Н., бухгалтер, 05. 11, 1937 г. ВМН
27. Плаксин И. В., 11. 10.1937 г. , 10  лет ИТЛ
28. Подколеев А. И. , возчик, 11.10.1937, 10 лет ИТЛ
29. Рахматуллин Н. Г., 11. 10. 1937 г., 10 лет ИТЛ
30. Самыгин Н. И., сторож, 31. 08. 37. ВМН
31. Сафронов Ф. В., слесарь, 14.08. 1937, ВМН
32. Селиверстов В. Д., рабочий, 11. 10. 1937. 10 лет ИТЛ
33. Сенечев И. С., рабочий. Приговорен к 3 годам ИТЛ
34. Сенчев Ф. К., отсидел 9 лет
35. Сергий Ф. И., кочегар, 11.09.1937 г., ВМН
36. Сиротинский, арестован как враг народа
37. Сыцко А. Л., грузчик, 14.08. 1937, ВМН
38. Темкин Л. Т., в 1937 г. арестован как враг народа
39. Турков П. М., плотник, 14.08, 1937 г., ВМН
40. Фесенко Ф. П., бетонщик, 14. 08.1937 г. ВМН
41. Черников С. Н., 11.09.1937 г. ВМН
42. Шахов А. А. , плотник, 24.08. 1937 г. ВМН
43. Швецов К. Г., 14.08, 1937 г. ВМН