Многоточие в конце человека

(Из записных книжек)

1996

28 января:  Я только что узнал: сегодня умер Бродский, ночью, в Нью-Йорке, во сне... Теперь, произнося это имя, я каждый раз буду внутренне содрогаться, как будто вызывая его обратно – <заставляя> совершить нечеловеческий путь.
В некрологах напишут, что он вдруг стал всем нам необычайно близок. Это не так: он стал чужим и непреодолимо далеким – действует проклятая человеческая природа. Он жил в наших сердцах, пока в нем жило его собственное сердце; а сегодня, в одну из нью-йоркских ночей, он незаметно ушел, даже не хлопнув и не скрипнув дверью – так, что мы и не заметили. Он ушел исхоженной дорогой, просторной и удобной, без ухабов и ям – в иные сердца. А нью-йоркская ночь – последовала за ним.

 * * *
31 января: Иосиф Бродский завершил этот январь, и одновременно начал его в виде «Части речи» на моем столе. Он – везде, и каждый атом теперь (подобно черному квадрату на выставке) наполнен им. Стараюсь использовать эту «атомную энергию Бродского», потому что подобные моменты быстро проходят... 

* * *
Солнечное затмение – негатив ночи...

* * *
День начался задолго до себя...

* * *
Кирпичный дом – множество вавилонских книг.

 * * *
Благовест стаканов.

* * *
Расстрелян будильником по статье восемь ноль-ноль.

* * *
Кабель в метро – нить Ариадны.

* * *
Игрушечный ад бетономешалки.

* * *
 29 февраля: Это – месяц нас с Бродским. Я впервые ощутил себя поэтом, через десять лет после первого стихотворения. Это – вне меня; это – вне четырех четвертей, в которые я больше не могу себя заталкивать, это – вне!
Возможно, это самовнушение, но скорее – симптом. Я чувствую зависимость от собственного шестого чувства, я должен писать. В противном случае – я навсегда в квадрате, в «кирпиче», в «проезд воспрещен»...
От первой «Римской элегии» я получаю физическое наслаждение. Это – тоже симптом...

* * *
3 марта: Никогда не было такого. Я написал за день два стихотворения, абсолютно различных даже по размеру. Днем, гуляя с собакой, завершил свою вчерашнюю (кажется?) задумку. А ночью, уже, кстати, 4 марта, меня посетили еще два четверостишия, вскоре принявшие и третье. Ядро – мысль о том, что кладбище есть «перевернутый город» (нам видны лишь «корни»), и клаустрофобия на нем – естественна...

* * *
Трон коммунизма – табуретка у ног повешенного.

* * *
Выбор мертвецов – коммунизм.

* * *
Гуляющие в парке – «заблудшие души», чистилище.

* * *
Лица стариков – бенгальские огни.

* * *
Километры  в час – километры в жизнь.

* * *
Струны – нити Мойр – судьба звука.

* * *
Звезды – точки в непрочитанных строках

* * *
Вырезать горло молочному пакету: молоко – его последний вопль.

* * *
Дерево—сплетенье игреков и иксов. Провода – знак равенства, далее – небо...

* * *
Повторяю слова, выполняя работу эха.

* * *
Грязная посуда – Парфенон, развалины; мыльная пена – словно предисловие к рождению Венеры; моющий блюдца – почти дискобол.

* * *
Трамвайные рельсы - порезы, согревшие переулок.

* * *
Лунный свет – кровь белокровья...

* * *
Снег – будто некто внезапно нажал на «пробел».

* * *
Для очищения ночи – седьмое чувство. Ночь незаметна вокруг, но подсознательно ощутима, словно подслушивающее устройство.

* * *
 Мы начались с воды.

 * * *
Зевающий репетирует удушье (смерть).

* * *
Пальцы – многоточие в конце человека.

* * *
Нечто проклевывается из-под скорлупы штукатурки дома.

* * *
В противоположность быку, реагирую на красное (светофор) онемением.

* * *
Оглядываю себя, будто ищу финальную подпись автора в углу. Только где угол?

* * *
Ртуть в термометре тяготеет более к побегу, нежели к предсказанию погоды.

* * *
И на лицо отбрасывает тень грядущий череп.

* * *
Звук ощупывает лицо, как слепой - колокол.

* * *
Дожди возвращают мир к наброску...

* * *
Чревовещание самолета; мимика туч...

* * *
Небо наполовину создано из ребра стены.

* * *
Мысля, обращаю на себя Его внимание.

* * *
Проходя через сеть веток, звук становится колокольным звоном.

* * *
«Вызвать огонь на себя» может полено, или: взгляд, устремленный на полено. Его преимущество в перевоплощении.

* * *
Новорожденная стружка  тотчас скручивается в подобие мозга, в мысль: что дальше?!

* * *
Свет наполняет сосуд снаружи.

* * *
Часы вырабатывают иммунитет от времени...

* * *
Все крупное – неустойчиво, ибо уже способно конкурировать с целым. Целое подавляет свои отдельные части.

* * *
Ночью слух перестает воспринимать вопросительные фразы ветра. Ибо он сам – вопрос.

* * *
Колокола – звон ключей Петра, пришедшего к вратам слишком рано.

* * *
Ночь – набросок дня углем.

* * *
Смерть – превращение мимики в графику.

 * * *
Окна: игра в крестики-нолики с воздухом.

* * *
Скобки – могильщики, несущие слово.

* * *
Окно – Око (пропущенная буква).

* * *
Лужи – остракизм неба.

* * *
Лифты ссорятся, как супруги – хлопая дверьми.

* * *
Движение во все стороны сразу («на все четыре...») есть комната.

* * *
Комната создает эффект согласия с вами.

* * *
Человечество – чаша, для которой осколки – нормальное состояние.

* * *
Мне кажется, подразделение на трагедию человека и трагедию поэта – не только показатель (вполне объяснимого) бессилия, но и – в смысле постепенного отхода от истины – первая ступень разложения.

* * *
Известный писатель – это не только поэт или прозаик, но и действующее лицо нашей биографии.

* * *
Книги думают за меня.

* * *
Ум – не гениальность, а глупость – не идиотичность, то есть ум – не особый дар, а глупость – не явление ущерба.

* * *
Гениальная картина (не только портрет) – встреча взглядов.
 
* * *
Страшнее всего – когда Парка не обрывает вашу нить, а просто выпускает из рук...

* * *
Конверт – рукопись, наложившая на себя руки (покаяние рукописи?)

* * *
Дом, выросший (два смысла) из деревьев, как из старой одежды...

* * *
Пережив две смерти – становишься триединым.

* * *
Пустота между строками подстрочный перевод Бога.

* * *
1. Когда находишься в чьей-то тени – отбрасываешь свет.
2. Стихи – попытка избавиться от того, что некогда вдохнули в глину.
3. Все мы гениальны в свою последнюю секунду – о случайности любой смерти.
4. Аплодисменты – ладони отвешивают друг другу пощечины, предотвращая обморок <от слов>.
5. Выпуская белый сигаретный дым, некто расстается с сединою. Или – добавляет к голове завитков...
 (1 – 5: 24 мая 96, на вечере памяти И.Б.)

* * *
Что бы там ни было, нам остается только догадываться о том, что впереди...

* * *
Слезы всегда неподвижны. Наоборот – лицо поднимается вверх.

* * *
Под конец ваше лицо напоминает отпечаток пальца – знак, что следствие, наконец, подходит к концу.

* * *
Комната входит в дверь...

* * *
 Алиби ночи – в том, что она везде.

* * *
Если мысль верна, то вне зависимости от своей глубины – она всегда достигает дна (т.е. искомого).

* * *
Утро: значения слов являются раньше самих слов...

* * *
Иуда – звук навеки вытянутых губ: чтобы предотвратить? запечатлеть? напомнить?
* * *
Видимо душа и состоит только в одном эффекте своего присутствия. Т.е. когда она есть,  –  того, во что она облекается, мы можем и не замечать.

* * *
Стихи не выбирают времени. Возможно – благодаря нашим несостоятельным представлениям о нем.

* * *
Вера, надежда, любовь – скорее логическая цепь, вектор, нежели <просто ряд>.

* * *
Горизонт – как вечное тире перед монологом.

* * *
Великому трудно не подражать, в этом – земной вариант его бессмертия.

* * *
На часах проходит несколько минут – так подводят бровь.

* * *
Конкуренция между поэтами и бардами <рок-поэтами еtс> вряд ли возможна. Почти смысл и бесспорно <отличие> поэзии – в том, что она обладает правом задать вопрос, не предлагая ответ. Слова же спетые – в принципе утвердительны. Одна из причин: уже с момента написания они принуждены к произнесению <себя> вслух, а устная речь едва ли не насильственно освобождает от пунктуации (в том числе и незримой)...

* * *
Лейб-журналист.

  1997
 
* * *
Потеря есть материя. Она
Сама предмет – поскольку вызывает
Из памяти предметы, высыпая
Шкатулку существительных до дна.

 * * *
Думаю, что поэзия, и вообще мелкое необязательное сочинительство, привлекли меня тем, что давали возможность выдать мысли, которые у меня были, за мысли, которых у меня никогда не было. Кроме того, стихотворная машина, за счет размера и рифмы большей частью работала сама, и я чувствовал себя спокойно...

О СУДЬБЕ
Понятия «судьба», «рок» и «неизбежность» явились прежде всего (поздним) осознанием иллюзорности идеи, будто каждое наше мысленное или физическо6е движение могло, в принципе, произойти иначе, нежели произошло, иметь другое развитие:
1) Если рассматривать любую реакцию психики как рефлекс (вариант рефлекса), то подобные реакции составляют стереотип; причем, если их нельзя прогнозировать именно благодаря этому стереотипу (самозащита организма от предугадыванья).
 2) В таком случае, если рассматривать всякую «неадекватную» реакцию как нарушение рефлекса (не обязательно болезненное), то это всего лишь смена одного стереотипа на другой. Хорошо известно, что «новое» в частном человеческом характере не может проявиться только единожды или дважды – а скоро становится привычным и в определенной мере предсказуемым.
Стереотип - это автоматизм. Выходка идиота автоматически несносна, но и стихотворение Мандельштама автоматически вдохновенно. И автомат в любом состоянии – все же автомат. Когда мы решаемся на что-либо, мы пытаемся решить: предпринять нам то или другое. Но в то же время даже и сам этот акт раздумья не мог быть никаким другим. Любому действию извне психика заранее противопоставляет совершенно определенное действие изнутри, даже и не зная, что произойдет, и какие из приготовленных реакцией ей удастся использовать. «Судьба» - это не случайно удачный набор обстоятельств, но заранее известный набор ответов на каждую их комбинацию. Не потому ли понятие «судьбы» определено именно людьми, что оно возникло с появлением людской популяции? Не может ли и речь быть иллюстрацией общей для человечества фатальности? Принято считать речь следствием исключительно мозговой деятельности. Возможно, этот уровень интеллекта равен осознанию предопределенности каждого шага. Если принять речь как иллюстрацию фатальности, то так можно объяснить возникновение речи.
1.08.97

* * *
Что случилось? Что сделалось в мире
Между фразой одной и другой?
Почему не становится шире
Поле зренья под бровной дугой?

* * *
Свобода – всегда итог длительной неволи. Не странно ли? Не одна ли это цепь?

* * *
Подобно нищим на заглохшем пире,
Мы радуемся тесноте явлений.
Но разве пошлость подбирает в мире
Не только то, что ей оставил гений?
 
* * *
Государство основывается не на определенном складе ума, а на большинстве. Если бы шизофреников или слабоумных было большинство – у них определенно было бы и государство.

* * *
Мир не без подлых людей.

* * *
Антисемитизм – первый признак неудачника.

1998

* * *
Философский шум.

* * *
Признание – это когда твое имя набирается более крупным шрифтом, чем название твоей книги.

* * *
Глагол: благоприпятствовать.
 


Опубликовано
в журнале "Новый мир", №12 - 2001 год