Рождественский колокольчик

  Динь! Диннь!
  Снежная в этом году выдалась зима. В прошлый раз на улицах еще встречались лужи, лишь слегка затянутые льдом, а сейчас то и дело мимо пролетает метелица, заставляя меня весело звенеть ей вслед. И снежинки что-то расфуфырились, такие пушистые стали – не знаешь, на какой остановить взгляд. Звезды как-то хитро подмигивают… Что-то произойдет. Динь! Диннь! В самом деле что-то произойдет. Уж меня не обманешь. Я ведь тоже немало на свете прожил – вон, уже трещинка расползлась да язычок заржавел. Но, надеюсь, это не так заметно. Ведь звеню я так же звонко и задорно!
  Динь! Диннь!
  Говорят, с возрастом начинаешь задумываться о смысле жизни. Это про меня. Наверное, я ужасно старый, мне уже пять или шесть лет. Ведь снежинки живут гораздо меньше! И не только снежинки, но и сама зима. Зима – чрезвычайно короткое время года, длится всего несколько дней. Бóльшую часть своей жизни я провожу в старом ящике, завернутый в бумажную салфетку. А потом, когда кажется, что ты вот-вот расколешься от скуки, тебя достают и вывешивают над дверью на улице. И все пугают каким-то загадочным Рождеством: «Вот Рождество придет – ты смотри, не ленись, звени звонко». Я и стараюсь, как могу. Вот только этого Рождества я так и не повстречал. Может, оно где-то и есть, но каждый раз с поразительной наглостью проходит мимо меня. Динь! Динь! И так каждый раз. Потом Рождество уходит (а с этим, видимо, кончается и зима), меня снимают, завертывают в салфетку и кладут в ящик. Одно и то же, год за годом…
  Хм… Хотя нет. Один раз меня повесили не на улице, а в доме, на верхушку елки. Правда, там не было ни ветра, ни метелицы, поэтому я все время молчал. Но скучать не приходилось. Я перемигивался с шарами и фонариками на нижних ветках, а еще наблюдал за своим хозяином.
  Динь! Диннь! Впрочем, о моем хозяине стоит рассказать подробнее.
  Она странный человек. Нет, у него, так же, как и почти у всех остальных людей, две ноги, две руки, два глаза и даже есть пальцы на ногах (сложный народ эти люди!). Дело не в этом. Просто… он немного отличается от других. На колокольчиковый  возраст он ужасно старый, на человеческий – не очень. Седой, с маленькой треугольной бородкой и смешными квадратными очками. У него много морщинок, особенно на лбу. Он почти никогда не улыбается, а если и делает это, то немного грустно. У моего хозяина на столе есть две фотографии в рамочках. Одна желтая, поблекшая, с изображением женщины в старомодной шляпке, а на второй – совсем молоденькая девушка с большими синими глазами. Динннь! Старая хлопушка мне все объяснила. Первая фотография, сказала она, это жена хозяина. Она давно умерла. А вторая – его дочка. Шесть лет назад она сбежала с каким-то проходимцем. Что такое «проходимец» хлопушка объяснить не смогла. Ватный дед мороз под елкой тоже не знал. Но наверняка это что-то плохое.
  Динь! Динь! Во всяком случае, хозяин очень любил их обеих – и жену, и дочку. Он часто садился напротив фотографий и долго разглядывал их. В это время он сидел ко мне спиной, но мне почему-то казалось, что он плачет.
  Снежинки падают одна за другой… Какие они этой зимой красивые, просто настоящие принцессы! И не просто нудно падают, как иголки с елки, а кружатся, танцуют. Вдруг одна снежинка пролетела у меня над головой (то есть, над нарядным бантиком) и опустилась прямо на меня.
– Привет, – сказала она, глядя на меня своими холодными голубыми глазами.
– Привет, – ответил я ей и звякнул.
  Снежинка помолчала, оглянулась.
– Как красиво, – наконец вздохнула она.
– Что красиво?
– Всё.
– Всё? – удивился я. – И грязь на улицах, и облупленные крыши, и эти прохожие, которые вечно злятся и куда-то спешат?
– Всё, – упрямо повторила Снежинка. – Просто ты слишком долго живешь на свете. Чем дольше живешь, тем меньше замечаешь, как красиво все вокруг тебя.
  Я промолчал. Мне было жаль ее.
– Скоро я растаю, – продолжила Снежинка. – Но это не значит, что меня не станет. Я превращусь в капельку воды, снова улечу в небо и стану каплей дождя летом или еще одной снежинкой зимой.
– И так каждый раз? А я считал, что вы живете совсем мало.
– Так и есть. Ведь став новой снежинкой, я забуду себя прежнюю и буду беззаботно кружиться в небе. По-моему, это счастье – уметь забывать…
  Снежинка как-то сникла, скукожилась, потом медленно опустилась на колени и растаяла, превратившись капельку воды. Я утешил себя тем, что она вскоре превратится в новую снежинку и забудет – эту улицу, меня, наш разговор… Да, похоже, забывать – это действительно счастье. Наверное, люди оттого такие грустные и задумчивые, что все помнят.
  Динь! Диннь! Я люблю, когда наступает ночь. В небе и на улице зажигаются яркие фонарики (правда, те, что в небе, – они намного меньше). Есть дни, в которые магазинчик моего хозяина работает даже ночью. Что? Я еще и словом не обмолвился про магазинчик? за это мне следовало бы дать хороший щелчок. Это было чудесное уютное местечко, где продавалось все-все к этому таинственному Рождеству – искусственные елки, гирлянды, мишура, стеклянные игрушки, мягкие деды морозы и подарки, красиво обвязанные ленточками. Были и колокольчики, похожие на меня, только поновее, конечно. А что творилось на витрине! Там то и дело вспыхивали разноцветные лампочки, освещая чудесный сказочный мир. Маленькая наряженная елка с серебристыми иголками, плюшевые гномы, заснеженный домик Деда Мороза с горящими окошками… Нет, не могу описать, куда мне. Придется вам поверить мне на слово, что все это было необычайно красиво, особенно ночью.
  Динь! Динь!
  Метель немного утихла. Мне захотелось спать. Наверное, если бы у меня был рот, я бы широко зевнул. Мешали только звезды – уж больно хитро они перемигивались! Я бы отдал половину своего ржавого язычка, чтобы узнать, что они задумали.
  Впрочем, через мгновение я об этом узнал. Потому что появилась она. 
  Она. Маленькая девочка с кудряшками ангела и глазами бездонной синевы, удивленно смотрящими на весь мир. Она была в легкой для этой поры года грязной одежде и шапке с оторванным помпончиком. Но ее личико засветилось счастьем, когда она увидела витрину рождественского магазинчика. Странно, этот ребенок был здесь первый раз, но меня не покидало чувство, что я где-то его видел.
  Диннь! О чем это я? Ах, да. Девочка очень-очень медленно подошла к витрине и уткнулась в стекло лицом. Наверное, забавно было наблюдать изнутри, как ее носик сморщился и стал похож на пятачок маленького поросенка. Она, как зачарованная, смотрела на мерцающие огни гирлянд, гномиков и домик с заснеженной крышей и горящими окошками. И вдруг…
  Кр-рак! Трещина на витрине дала о себе знать. Малышка, видимо, слишком сильно прижалась к стеклу, поэтому нижний угол большого окна скрипнул и рассыпался. Послышался звон осколков. Девочка ойкнула, застыла на мгновение и бросилась бежать.
– Эй, погодите у меня! Ну я вам сейчас задам! – Дверь распахнулась (отчего я, как всегда, звякнул), и на улицу выбежал хозяин.
  Бедняжка продолжала бежать, но в какой-то момент споткнулась и упала прямо лицом в снег. Она даже не попыталась встать, а отчаянно зарыдала, отчего ее худенькие плечи задрожали.
– Я не воровка, я не воровка! Я не хотела! Дяденька, пожалуйста, отпустите меня!
  Хозяин остановился. Похоже, он был слегка ошарашен.
– Эй, малышка, не надо плакать, – тепло сказал он. – Ничего я тебе не сделаю – я-то думал, что это хулиганы бросили камень в витрину. Ну, не плачь, не плачь. Давай я помогу тебе подняться. Тебе не холодно так легко одеваться в такой мороз? И вообще, что ты делаешь здесь одна? Где твои родители?
  Хозяин поставил малышку на ноги, и вдруг его лицо изменилось, а смешные квадратные очки соскользнули с носа и упали в снег.
– Магдалена… – прошептал он.
– Магдалена – это моя мама, – шмыгая носом и утирая слезы, серьезно ответила девочка. – Нас часто путают – говорят, что я копия ее в детстве. А меня зовут Аня.
  Конечно же, теперь я вспомнил! Эта малышка была как две капли воды похожа на фотографию дочери хозяина, которая хранилась на его столе.
– Аня, Анюта, – сказал хозяин и бережно вытер слезинки с ее щек. – Так ты сказала, что вою маму зовут Магдалена? Где же она?
– Ее нет, – ответила девочка и сильно шмыгнула носом, чтобы снова не заплакать. – У меня больше нет мамы. Тетя Зоя сказала, что она самый красивый на небе ангел. Дядя, почему вы плачете?
  Хозяин стоял молча. По-моему, он сразу постарел лет на десять. Тихим голосом он ответил:
– Мне просто очень жаль твою маму, Анюта.
  Так они молча смотрели друг на друга: седой, слегка сгорбленный мужчина на маленькую золотоволосую девочку, а она – на него. Наконец, хозяин спросил:
– А твой… папа? Отец?
– Он на Луне, – с гордостью сообщила Аня. – Мне мама так сказала. Она говорила, что у папы там обсерватория, и он считает звезды. Это очень важно! Вот когда он всех их посчитает, тогда вернется назад. Но, думаю, это будет не скоро. Ведь звезд на небе так много! Я сама пыталась считать, каждый вечер считала, но ничегошеньки не вышло. – Она помолчала, а потом неуверенно добавила: – Сама я его никогда не видела. Тетя Зоя говорит, что мама все выдумала, что папа вовсе не на Луне, он бросил маму до того, как я родилась. Но я не верю тете Зое. Она злая. Она хотела отправить меня в детский дом, но я знаю, что там очень плохо. Поэтому я сбежала.
– Ты сбежала, малышка?
  Аня кивнула.
– И себе совсем некуда идти?
– Совсем-совсем.
– Вот и чудесно, – улыбнулся хозяин (и первый раз он сделал это без грусти!). – Знаешь, я стал слишком стар для такого большого магазина. Мне нужен маленький помощник.
  Глаза малышки мгновенно вспыхнули ярким задорным огоньком.
– Ой, правда? Я хороший помощник, даже очень. И я смогу играть с вашими игрушками?
– Ну конечно. Пойдем, внученька, пойдем.
  Хозяин снял с себя теплую куртку, надел на девочку, и они, взявшись за руки, пошли в свой новый дом, магазин рождественских игрушек. Лишь только раз Анюта обернулась, чтобы послать воздушный поцелуй луне – ведь где-то там, в своей обсерватории, считал яркие ночные звезды ее папа. 
  Динь! Диннь!
  Надеюсь, я не слишком разболтался. Но все случилось на самом деле и было чистейшей правдой до последнего слова. Клянусь своим язычком! Я был счастлив. Потому что мой хозяин с этого момента наверняка будет больше улыбаться. Потому что снежинки плавно кружились в воздухе, звезды по-прежнему подмигивали мне, и отовсюду слышался веселый смех. И, в конце концов, потому, что это загадочное Рождество уже не смогло проскользнуть мимо меня. В тот момент, когда по воле случая, судьбы или как там это еще называется, встретились два одиноких человека, дед и его маленькая внучка, я почувствовал его наступление. Это было именно Рождество. Динь! Динь! Я так считаю. И не пытайтесь меня убедить, что на этот раз я ошибаюсь. 

13-14 июля 2003 г.