Пожинание плодов

 


ОСЕНЬ.

Я сижу на диване, уставясь на две красные полосочки, и не могу в это поверить. Руки трясутся, в голове сумбур, за окном проливной дождь. Осень.
Я осторожно беру тест в руки и отчаянно смотрю на него, надеясь, что лишняя полоска исчезнет. Но чуда не происходит. Я беременна и я в отчаянье.
Я хватаю мобильник и лихорадочно набираю его номер. «Абонент вне зоны действия сети», сообщают мне. В голове хаотично бегут какие-то мысли. Я пытаюсь ухватиться хоть за одну, но не получается. Мне срочно нужно увидеть его или хотя бы услышать. Он хороший, он сразу примет верное решение. Он ведь любит меня, значит, не откажется, поймет и утешит. А потом мы все скажем родителям, они тоже все поймут. И все будет именно так, как я придумала.
Я мотаюсь по комнате и вновь и вновь набираю его номер. Неожиданно появляются гудки. Он долго не берет трубку, потом раздается недовольный голос.
- Алло!
- Привет, мне срочно надо тебя увидеть!
- Это что, так важно? Я занят! Давай завтра.
Неожиданно я начинаю слышать в трубке какие-то посторонние звуки: голоса, смех, музыку и звон бокалов. Я впадаю в полный ступор. Неужели он сидит с друзьями в како-то кабаке? А я здесь одна и пытаюсь ему дозвониться, чтобы сообщить самую важную для нас новость.
- Я беременна!
- Что?
Я молчу. И он молчит. Через некоторое время он выдавливает из себя:
- Завтра встретимся и поговорим. Все! Не звони больше.
 Он вешает трубку, а я без сил опускаюсь на диван. В груди разливается острая боль. Я уже понимаю, что за этим последует. Но разве такое может случиться? Я не верю! Я не хочу и не могу верить. Я продолжаю надеется.

Он хмуро смотрит на меня. Стоит, засунув руки в карманы, в прихожей  и не собирается проходить в комнату. Значит, разговор получится коротким или совсем не получится. Я молчу и жду вердикт.
– И что ты хочешь от меня? Я свое мнение тебе сказал. Все! А если тебе нужны деньги, то я обязательно их дам. Позвонишь и скажешь сколько.
Он разворачивается и уходит. Я опять остаюсь одна. И уже ничего не чувствую: ни боли, ни злости, ни горечи. НИЧЕГО! Я иду в комнату и тихонько сажусь на стул. Хочу заплакать, но не могу. Внутри пусто, в глазах сухо, а за окном опять проливной дождь. Осень.

Я сижу на жесткой койке и с напряжением жду. В палате еще пять кроватей, и все они заняты уставшими женщинами с осунувшимися лицами. Они смотрят на меня с любопытством. В глазах у них затаенная злость. Интересно, в моем взгляде отражается тоже самое.
Меня заинтересовала худенькая девушка на соседней койке. Даже не девушка, а почти еще ребенок. В огромных глазах застыл ужас перед происходящим. А ее как сюда занесло?
В этот момент в палату заходит медсестра и, подойдя к девочке, ласково обнимает ее за плечи. Та поднимается и они уходят. Женщины провожают их равнодушными взглядами. Стоит им выйти за дверь, как в палате начинаются разговоры. И я узнаю, что девочку зовут Катя. Ей пятнадцать лет и ее изнасиловал отчим. Он пригрозил ей, и она испуганно молчала о случившемся. А заговорила лишь тогда, когда поняла что с ней что-то не то. А мать осыпала ее бранью и выставила за дверь. Меня передергивает от отвращения. Неужели такое бывает? Не зная, что ей делать, девочка направилась к бабушке, а та быстренько определила ее сюда.
В палату вновь заходит медсестра и называет мою фамилию. Я чувствую, что мне становиться жутко. По коже начинают бегать мурашки, ладони покрываются липким холодным потом. Я встаю и иду за ней по длинным стерильным коридорам.
Она оставляет меня у двери со страшной надписью « АБОРТАРИЙ». Я жду. Через некоторое время она открывается, и на каталке вывозят Катю. Она еще спит, но даже во сне с ее лица не сходит выражение ужаса. Я захожу внутрь. От страха сводит желудок, в ноздри бьет резкий запах медикаментов.
Я снимаю халат и ложусь на стол. Мои ноги задирают, на руку накладывают жгут. Чувствую слезы на щеках слезы. И откуда они взялись? Лицо врача вижу смутно. Ощущаю укол и перевожу взгляд на свою руку. Медленно вводят какую-то прозрачную жидкость. Из последних сил пытаюсь сказать, что не хочу. Но из горла доносятся лишь отдельные хрипы. Все темно. Ничего нет.
Почему-то сквозь дрему слышу шум дождя. Осень. Меня бьют по щекам, и я открываю глаза. Я снова в палате. Кати на соседней кровати уже нет.

Стою на улице. Идет дождь. Меня слегка покачивает, меня тошнит, голова кружиться. Я медленно бреду домой, стараясь унять тошноту. Неожиданно мне становиться совсем плохо. Я падаю на колени и меня рвет. В желудке ничего нет, поэтому выходит только немного желчи и льется слюна. Вокруг никого нет. Все прячутся от дождя по домам. Я стою на коленях и задрав голову смотрю на небо. Я полностью промокла, но мне все равно.
Наверное, сегодня в Небесной Канцелярии напротив моего имени поставили жирный крест и написали: «ДЕТОУБИЙЦА». А в голове моего не рожденного ребенка пронеслась последняя мысль: «Сегодня мама меня убила».
Я плачу, но слезы тут же смывает дождь. Жаль он не сможет также легко смыть мой грех. Над миром властвует Осень. И она плачет по нам.

ЗИМА.

Не успела я выйти на улицу, как на меня свалилась неприятность. В прямом смысле этого слова. На меня с крыши упала здоровенная сосулька. Нет, по голове не задела, но пропорола куртку и оставила огромную рваную рану на руке. Падая, я услышала, как рядом заголосила какая-то бабулька, и еще кто-то закричал: «Вызовите «Скорую!». Потом наступила темнота. Из нее меня вывела тряска.
 Я приоткрыла глаза и попыталась оглядеться.
- Лежи и не двигайся! – приказал уверенный голос.
Я послушалась и вновь впала в какое-то забытье.
 Потом мне сказали, что я пребывала в шоковом состоянии. Мне заштопали руку и положили в душную палату. Когда я полностью пришла в себя, то обнаружила, что на дворе глубокая ночь. За окном завывала вьюга, а в палате было дико холодно. Я тряслась под тонким одеялом и чувствовала, как все сильнее болит моя покалеченная рука.
Утро пришло и принесло неожиданное облегчение в лице медсестры со шприцем в руке. Потом пришел мой лечащий врач и целых полчаса расписывал мне мое собственное везение. Я удивленно смотрю на этого огромного мужика с пудовыми кулаками и думаю о том, где же собственно везение? О чем он говорит, если именно на меня свалилась эта сосулька с абсолютно чистой крыши?

Второй день брожу по отделению как приведение. Рука болит, под повязкой все чешется. Мой врач, довольно потирая руки, говорит, что, значит заживает. Я этого почему-то совсем не ощущаю. К вечеру становится совсем не выносимо – от боли хочется выть.
А еще я постоянно хочу есть. Тем, что нам дают, молодой организм не прокормишь.
Хожу, никому не нужная, холодная и голодная. Грязные волосы болтаются как сосульки, зубы не чищены третий день. За окном метель. Зима
Батарейка в мобильнике села, дозвониться никому не могу. Пробовала звонить домой с городского, но вспомнила, что родители уехали на неделю к бабушке в другой город. Друзья все испарились. Наверное, тоже куда-то всей компанией рванули. У них бывает.
Хочется большую шоколадку и чипсов. Но как назло денег в кошельке ровно тридцать рублей. Как тоскливо-то!

Я хочу домой! Меня все достало окончательно и бесповоротно. Меня бесит эта больница, эти бабки со своим вечным нытьем и перечислением всевозможных болячек. Я хочу помыться, нормально выспаться и поесть. Я здесь абсолютно никому не нужна. Сейчас просто завою. Одна из моих соседок – спокойная женщина лет сорока – посмотрев на мои страдания, выделила мне потрепанный роман. И теперь я сидела на своей койке и читала про чужую любовь. И накатывала такая тоска. Этот вечный холод, темнота и боль. Я так устала. Я больше этого не хочу, не могу и не буду.
Мотаясь по коридору, я частенько встречала маленького мальчика на костылях. Мои настырные бабки, заметив мой интерес к нему, тут же рассказали мне о нем все, что можно и нельзя. Оказывается, он поскользнулся на крыльце школы, упал с лестницы и сломал ногу. И откуда они все знают?
Как-то незаметно мы с ним познакомились. И теперь частенько сидели вместе в коридоре, и я посвящала его в азы математики и русского языка, а он учил меня ходить на костылях. Но так как я могла держать только один из них, то у меня практически ничего не получалось и он постоянно надо мной смеялся. Мне было так жалко этого смешного человечка, что, порой глядя на него, на глаза наворачивались слезы. В эти моменты он не по-детски серьезно смотрел на меня и удивленно спрашивал:
- Ты чего? Это же такая ерунда! Все когда-нибудь пройдет.
Я удивлялась его детской мудрости и согласно кивала головой.

Через семь дней меня выписали, так как я достала своим нытьем своего врача окончательно. Я клятвенно пообещала руку не мочить, повязки менять вовремя и через неделю явиться для проверки. Домой неслась во весь опор, чуть не упала, но мне было уже все равно. Я устала чесаться и жутко хотела чего-нибудь вкусного. Влетев в квартиру, я первым делом обнаружила там своих не в меру удивленных предков.
- И где ты шляешься второй день? – недовольно поинтересовались они.
- Там куда лучше не возвращаться, - ответила я и направилась в кухню.


ВЕСНА.

Я вообще не понимаю, зачем мы рождаемся на этот свет. Зачем живем, учимся, работаем, рожаем детей. Зачем нам это надо? А зачем кому-то нужны мы? Почему нас кто-то любит? Почему любим мы?
Я, наверное, кажусь совсем глупой и недалекой, но я действительно не понимаю уже ничего. Зачем Богу понадобилось целых семь дней париться и создавать нас и наш мир.
Какие-то странные мысли лезут теплым весенним днем в голову. Я сижу на самом солнцепеке и ем шаверму, запивая ее пивом. Мне хорошо и совершенно не скучно.
Я сижу и общаюсь сама с собой. Очень познавательно, оказывается. Столько всего интересного валяется в моей голове!
Мимо меня пролетела одна из первых весенних бабочек, и я заворожено уставилась на нее. Нет, я все-таки не понимаю, зачем мы кому-то нужны в этом Мироздании, но то, что мы живем на нашей чудной планете – это прекрасно. Весна.

ЛЕТО.

Как хорошо! Жарко, солнечно и можно свободно дышать. Наслаждаюсь жизнью и не хочу ни о чем думать. Ничего плохого в мире нет. Все просто чудесно! Я люблю тебя жизнь! Лето.