Бедный маленький клон

Жена все-таки сумела уснуть. Антону Сергеевичу такого счастья не досталось, он ходил по коридору из угла в угол. Словно робот, имеющий лишь одну программу, шел, разворачивался и снова шел. Сознание практически отключилось, и когда на плечо легла чья-то рука, Антон Сергеевич стряхнул ее и сделал два шага, прежде чем понял, что пора возвращаться в реальность.
-- Уже можно, -- сказал врач.
Потом, одетые в белые халаты, он и жена шли за врачом, толком не понимая куда. Двери закрытые, двери открытые, за которыми стояли, сидели, лежали люди. Наконец врач остановился, открыл закрытую дверь. И Антон Сергеевич увидел сына. Тот совсем не изменился.
Вот только внешность обманчива. Прогрессирующая утеря речевых функций, прогрессирующая утеря двигательных функций, провалы в памяти, страшные головные боли. Но когда ребенок молча лежал, казалось, что он здоров. Если не заглядывать в глаза.
Пока ребенок спал. И Антон Сергеевич боялся момента, когда сын проснется. Он все еще не верил в успех. Даже врач не убедил. Неужели никаких отличий?
-- К сожалению, добиться полного восстановления памяти мы смогли, -- торопливо договаривал доктор. – Не исключены обширные провалы, причем непонятно, по каким моментам.
-- К чем вы это говорите?
-- Будьте готовы к тому, что сын вас не узнает. Вероятность невелика, но имеется. В этом случае не пытайтесь…
-- Папа? Мама?
-- Петя!
Жена тут же бросилась к чаду, принялась одновременно обнимать, плакать, рассказывать последние новости, пытаться накормить и провести нехитрую диагностику: а подвигай ручками-ножками, ну скажи еще что-нибудь, помнишь тетю Раю, что приезжала к нам год назад. Бедный ребенок был ошарашен таким потоком внимания. Антон Сергеевич, понял, что надо вмешаться. Он подошел, потрепал отпрыска по голове и спросил:
-- Как себя чувствуешь?
Супруга тотчас же замолчала, признавая главенство Антона Сергеевича в семье. Петя на пару минут задумался, потом сказал.
-- Хорошо. Это временное улучшение?
-- Нет, тебя вылечили. Так что полежишь еще пару…
-- Странно.
-- Почему?
Этот вопрос задали все трое. Даже врач, который почти выскользнул из палаты, чтобы не мешать.
-- Моя болезнь неизлечима. В энциклопедии прочитал.
Антон Сергеевич напрягся, не зная, что ответить. А вот врач оказался на высоте:
-- Неужели прочитал? И какого она была года?
-- Не знаю.
-- Думаю, не самая новая. А наука не стоит на месте. Что там говорилось о предполагаемых методах лечения?
-- Полная пересадка мозга.
-- Вот тебе и пересадили, -- поддержала врача супруга.
-- Как?
-- Взяли у донора.
Сын вдруг побледнел, бухнулся лицом в подушку и зарыдал:
-- Я так и знал!
-- Я что-то не так сказала? – забеспокоилась супруга.
-- Петя, успокойся, -- сказал Антон Сергеевич. – Что случилось?
-- Вы убили его!
-- Кого?
-- Клона! Моего клона! Он ведь живой!
-- Какой клон? Никто не убивал клона. – Супруга, находясь в предпаническом состоянии, старалась успокоить ребенка. – Вообще не было никакого клона!
Мальчик лишь отмахивался от материнских рук.
-- Петя, прекрати, -- Антон Сергеевич тоже пытался исправить ситуацию. – Никто никого не убивал.
-- Врешь!
-- Как ты можешь так говорить!? – взвилась жена.
-- Успокойтесь, -- вмешался врач. – Понимаете, мозг пока невозможно вырастить вне человеческого организма. У вас очень умный и любознательный ребенок.
Он подошел к кровати, сел перед мальчиком на корточки и сказал:
-- Петр.
Как взрослый человек взрослому человеку.
-- Петр, давай рассуждать логически. Ты находишься в солидной клинике, дорожащей своей репутацией. Мне бы попросту не разрешили вырастить и убить клона. А подпольно это не получится, даже если использовать все деньги твоего отца.
-- Но это же мой клон. Я делаю с ним все, что хочу.
-- Неверно. Некоторое время вы с клоном считаетесь одним и тем же лицом. Юридически. Убив клона, я, получается, убил тебя. Понимаешь, до решения суда клон – твой внезапно появившийся брат-близнец без документов.
Антон Сергеевич видел, что сын почти убежден. Но червячок сомнения все еще грыз мальчишку:
-- А если я вдруг решусь на самоубийство?
-- Зачем?
-- Ну, не совсем на самоубийство, но если клон – это я, и я согласился на самоубийство, то, получается, согласился и он.
Врач задумался на минуту, потом отрицательно мотнул головой:
-- Не выйдет. Эвтаназия разрешена лишь неизлечимо больным людям при условии, что вероятность нахождения метода лечения до наступления их кончины близка к нулю. А клон здоров.
Антон Сергеевич непроизвольно вздрогнул. Врач уже рассказывал ему, когда допускается эвтаназия. Добавляя, что надежда, конечно, осталась, но надо готовиться и к этому.
А Петя, не найдя больше брешей в логических построениях доктора, задал последний вопрос:
-- Тогда как вы меня вылечили?
-- Если в двух словах, удалось запустить процесс регенерации мозга. Если более подробно, то ты ничего не поймешь.
-- Вот видишь, Петя, тебя вылечили безо всяких пересадок, -- торжествующе заявила мать.
И с жаром продолжила диагностику. Врач подошел к Антону Сергеевичу:
-- Может, оставим их одних на некоторое время? Есть пара вопросов, которые не мешало бы обсудить.
Тот кивнул.
У себя в кабинете врач первым делом достал сигарету:
-- Не возражаете?
Человечество успешно отказывалось от никотина. Продолжали курить немногие: упертые консерваторы и представители профессий, в народе называемых “нервными”. Теперь Антон Сергеевич понимал, почему: лучшего способа быстрого снятия стресса еще не придумали.
-- Я бы и сам не отказался.
Врач вытащил еще одну сигарету. Антон Сергеевич взял, прикурил, сильно затянулся. Его тут же разбил кашель. Желание курить сразу прошло, Антон Сергеевич принялся искать глазами пепельницу. Врач его понял, забрал сигарету. Ну да, курение нынче – недешевое удовольствие.
-- Лет двадцать как бросил, -- извиняющимся тоном объяснил Антон Сергеевич.
-- Тогда не вздумайте начинать снова. Он такой же, как и до болезни. И чем позже поймет, на что пришлось пойти, тем лучше. Самое лучшее -–если вообще никогда не узнает. С телом решили?
Антона Сергеевича передернуло. Сколько ночей он не спал, решаясь. Сколько раз откладывал, не решаясь брать грех на душу, хоть его и постоянно убеждали в правильности и безопасности. А теперь дело сделано, и человек превратился в тело.
-- Мы бы хотели его похоронить.
-- Нисколько в этом не сомневаюсь. Есть два варианта: кремация либо кладбище при больнице. Наше похоронное бюро…
-- Похоронить по-человечески.
Врач не обиделся:
-- Я бы не рекомендовал. Родственники, как правило, люди разные, найдется какой-нибудь доброхот, откроет мальчику, так сказать, глаза. А сын у вас очень впечатлительный. И очень умный.
Антон Сергеевич лишь махнул рукой:
-- Какая разница. Когда-нибудь нам придется рассказать.
-- Если ситуацию не сочтут особой.
-- И что в ней особого?
-- Смерть оригинала. Так что ваш сын заболел, потом вылечился. И ничем не отличается от, -- врач успел проглотить слово "“нормальные”, -- от остальных людей. А правда… Иногда лучше ее забыть.
Антон Сергеевич тяжело кивнул:
-- Хорошо. Но нам бы хотелось что-то оставить… от сына… от того сына…
-- Тогда кремация. Постарайтесь, чтобы урна не попадалась на глаза посторонним. И вашему сыну.

Петра разрешили забрать через неделю. Антон Сергеевич полетел один, супруга осталась готовить праздничный обед. Вылетел он заблаговременно, надо было еще получить то, что сыну видеть не следовало. И очень удивился, когда, посадив флаер, обнаружил Петю. Мальчик стоял, держа в руке металлический цилиндр. Других вещей не было, да и этого не должно было быть. Точнее, именно этого не должно было быть ни в коем случае.
-- Ты как сюда попал!? – рявкнул Антон Сергеевич.
Он не хотел ругать сына. Просто испугался и психанул. Петя удивленно хлопнул глазами, шмыгнул носом и ответил:
-- Тут мальчика привезли. Больного. А места свободного не было. Медсестра и сказала, чтобы я тебя на улице подождал. Я ему свои игрушки подарил. Ты не будешь ругаться?
Антон Сергеевич погладил сына по голове:
-- Прости. Я подумал, что ты сбежал. А это что?
Он знал, что это. И с ужасом думал, что ребенку рассказали. Случайно или специально.
-- Не знаю. – Петя пожал плечами. – Медсестра дала. Сказала, что для тебя.
-- Ах да, я совсем забыл. – Врать сыну напрямую не хотелось, и, проклиная понятную, но непростительную безалаберность медперсонала, Антон Сергеевич принялся сочинять правдоподобную версию. – Тут некоторые материалы… Они связаны с твоей болезнью.
-- А почему не на диске?
-- Ну, это особенные материалы. Их открывают только в некоторых… крайних случаях. Понял?
-- Понял. – Мальчик погрустнел. – Меня не до конца вылечили?
-- Что ты, до конца. Но возможны моменты, как бы это сказать…
-- Рецидив, -- подсказал сын.
-- Именно, всякое может случиться, -- облегченно закончил Антон Сергеевич. – Порулить хочешь?
Глупый вопрос. Петя все уши прожужжал водительскими курсами. Прыгал от радости, когда его записали. Потом была болезнь. За руль сын так и не успел сесть.
-- У меня же нет прав, -- мальчик чуть не заплакал. – Мне нельзя.
-- Если нельзя, но очень хочется, -- Антон Сергеевич подмигнул сыну, -- то можно. Загляни внутрь.
Петя побежал к водительской двери, вернулся, сунул отцу цилиндр, снова побежал к двери, открыл ее и залез в салон. Через несколько секунд раздался радостный вопль:
-- Ух ты!
Конечно, дублирование управления – штука дорогая, куда проще оплатить курсы. Но когда другие ученики младше, нетрудно почувствовать себя дурачком-переростком.
Антон Сергеевич открыл дверь, небрежно кинул урну на заднее сиденье, не удержался, прикрыл ее плащом. Потом воровато огляделся. Сын был поглощен изучением органов управления. Антон Сергеевич сел:
-- Поехали.
-- Сейчас. – Петр вылез и стал снимать куртку.
Как папа, который никогда не садился за руль в верхней одежде. Даже в морозы сначала героически стягивал пальто, а уж потом лез под защиту климат-контроля.
“Весь в меня,” – удовлетворенно подумал Антон Сергеевич.
И непроизвольно оглянулся. Туда, где лежал его сын. Содержимое небольшого металлического цилиндра, которое сейчас деловито освобождалось от лишней одежды.
Хлопнула дверь. Рядом с плащом приземлилась куртка.
-- Ну что, поехали? – нетерпеливо спросил Петр.
Антон Сергеевич повернулся к нему. Наследник нетерпеливо дергал руль, не понимая, в чем задержка, а под плащом лежала память.
Отец строго посмотрел на сына и сказал:
-- Сначала отрегулируй сиденье под себя.