Гром небесный

Гром небесный

Я расскажу тебе, что такое «гром небесный». Вообще-то был такой фильм, старый, милый французский фильм – «Гром небесный». Мы смотрели его в маленьком видеозале кинотеатра «Художественный» в Иркутске, кажется, в 1986 году – ужас, как давно. Там играет какой-то известный актер – Жан Габен, может быть, - он – полицейский на пенсии – встречает молоденькую проститутку, и встреча эта круто меняет ее жизнь. И как всегда во французском кино – все прелестно, мило и невинно, за что я и люблю французские фильмы.
Наш гром небесный прогремел весной 88-го года. Прошел год после окончания института, год мучительной, безответной и безотвязной любви, который я прожила в каком-то сонно-болезненном состоянии, летая в Иркутск каждые три месяца, а то и чаще. Наконец наступила весна, и я, твердя себе каждый вечер перед сном «Его не было и нет, его не было и нет», была уже почти уверена, что это и в самом деле так. Но эта «почти-уверенность», как ни странно, принесла не облегчение, а лишь пустоту и тоску. Мелькали случайные знакомства, какие-то незапоминающиеся мальчики целовали меня мимоходом, не оставаясь ни в памяти, ни в сердце, дни тянулись серо и однообразно, озвученные лейтмотивом «Его не было и нет…».
Был вечер второго мая. Мы с Танькой бесцельно брели по Мира - центральной улице города - почему-то безлюдной и тусклой в этот празничный вечер. Вечер был пустым, и также пусто было у нас на душе. Танька тоже переживала тогда, как говорится, “душевную драму”, мы с ней “совпадали” и хорошо понимали друг друга. Мы кружили по городу уже не первый час, ничего интересного этот вечер не предвещал, и так было тоскливо, что у меня вырвалось: “Господи, ну должен же быть какой-то гром небесный!..” Шли - никуда, хохмили - сами для себя, я была в новой куртке - “такая хорошенькая! - сама себе нравлюсь! - и никому больше, кроме себя...” - а Таньку почему-то ужасно смешили тополиные почки, проклюнувшиеся не только на ветках, но и по всему стволу, мы шли по аллее между рядами тополей, и она хохотала возле каждого дерева, а я пыталась оттащить ее и утихомирить. Впрочем, даже обратить на нас внимание было некому - так пустынно было на Мира.
На другом конце аллеи показался молодой человек. Он шагал торопливо и очень целеустремленно и быстро приближался к нам. В руках у него была синяя спортивная сумка. За какие-то доли секунды мы не только рассмотрели его, и успели все обсудить и принять решение:
- Какой хорошенький!
- Пристанем?..
- А как?
- Не знаю... давай!
- Не успеем!..
В этот момент молодой человек поравнялся с нами, мы продолжали движение каждый в свою сторону и так - на ходу - состоялся короткий и стремительный диалог (триалог?). Мы - не помню, кто из нас - наперебой:
- Здрасьте, а вы не знаете, который час?
Он:
- А вам сколько надо?
- Часов восемь...
- Ну, восемь уже есть! - тут он круто развернулся, оказался между нами, и мы все также стремительно понеслись вместе - вперед!..
...Так от себя, как от самой чумы,
Вдоль всей Москвы
Плясуньей длинноногой
Кружить, кружить, кружить
До самой тьмы,
Чтоб наконец у своего порога
Остановиться, дух переведя,
И в дом войти. И вновь найти - тебя... (М.Ц.)
Так и было - мы кружили по центру до темноты, ни на минуту не прекращая разговор, так неожиданно завязавшийся. Говорили в основном мы с Танькой - взахлеб, наперебой, обо всем - а он - слушал, талантливо слушал, хорошо, внимательно - про работу, про “наших” детей, про этот Город -
Здесь и весна не та,
Здесь и поют не то,
И неба не та высота -
В пять этажей - смешно!.. -
про наши любовные неудачи, и уже обещал “дать в глаз Светкиному Тимке...” - “Ой, нет, - сказала Танька, - в глаз не достанешь - он такой большой!” - “Ну, тогда в коленку!”. Он все понимал и сочувствовал нам и было видно, что и ему с нами интересно, и когда мы наконец рухнули в сквере на скамейку - без ног! - мы уже поняли, что не можем расстаться - вот так, сейчас, здесь, пусть и договорившись о встрече, которой все равно не будет, не будет больше ничего, если мы сейчас расстанемся! А уже одиннадцать часов и дома нас ждут... Хорошо, что есть Анюта - моя Анюта, которая живет на другом конце города одна в четырехкомнатной квартире и, к счастью, без телефона - мое алиби. Итак, я звоню домой и говорю, мол, мы к Анке забурились, тут так весело, так что не ждите - ночуем у нее. И, возвращаясь к Игорю - да, его же звали Игорь, “Игорь - Гром небесный” - для нас сразу и навсегда - мы вдруг “протрезвели”: ну - и что дальше? Так и будем шляться всю ночь? Или - теперь делайте с нами, что хотите - алиби у нас уже есть?.. Кажется, мы немного струхнули. Игорь ждал нас на скамейке - “Моя любимая скамейка”, - сказал он - тоже, видимо, обдумывая продолжение нашего вечера. Мы подошли к нему несколько растерянные:
- Ну вот - все в порядке...
Он вдруг показался таким чужим! - да он и есть чужой, совершенно посторонний человек, с чего мы взяли, что ему не хочется с нами расставаться? Ведь это он для нас - Гром небесный - а у него-то своя жизнь, о которой мы, кстати, не знаем ничегошеньки, даже - женат ли он. Сейчас скажет: “Ну, пока...”. Но это был действительно Гром небесный - посмотрел на нас - притихших - и сказал:
- А поехали ко мне?!
- А поехали!..
Поймали какой-то “Москвич” и поехали. О чем мы думали? - слава Богу, вечер продолжается!.. Вот дурочки, да?
По дороге Игорь рассказывал, что живет в общежитии, но туда нас, конечно, пригласить не может, а потому везет нас к своему другу, коллеге по работе, который оставляет ему квартиру, уезжая к родне в деревню. Дом этот был на окраине города, где-то по дороге на нашу дачу, точно я и не вспомню и не нашла бы никогда. Обычная пятиэтажка с вонючим подъездом. Пока он открывал дверь, мы с Танькой умирали со смеху - неизвестно от чего, а Игорь шипел, как гусь:
- Тише, тише, соседи услышат!
Наконец мы вошли. Однокомнатная квартира, кухня, совмещенный санузел. В ванной комнате - гирлянды детских колготок. В комнате - тахта, шкаф, телевизор и журнальный столик. На кухне в холодильнике - торт, “Рислинг” и еще что-то. Игорь шустро - прямо-таки по-хозяйски - перетащил всю еду на журнальный столик, открыл вино... Продолжался наш разговор, только уже более бурно и раскрепощенно, в полумраке, при свете бра. Мы - втроем, Игорь посередине - перебрались на тахту. Мы читали ему Киплинга в переводе Маршака - в унисон - “О, если ты спокоен, не растерян...”, пели песни, а он обнимал нас, приговаривая:
- Девчонки!.. Девчонки!.. - и иногда шикая - Соседи!..
Наконец сидеть мы уже не могли, сколько было времени - никто не знал, мы уже лежали - в той же диспозиции - продолжая завывать: “Никто не зна-а-а-ет, что мой дом лета-а-а-ет...”. Тут Игорь сказал:
- Девчонки, что - как маленькие, давайте разденемся! - р-раз! - и он уже в одних белых трусиках! - хорошенький! Фьють! - и мы уже без юбок!..
И началось... Нет-нет, ничего - то есть секса - не было, бедный Игорь... Он все причитал:
- Девчонки, ну девчонки! Вы чудо!..
Пока Танька не высказалась:
- Ну еще бы не чудо! Открыли тут секс-кружок!
Он успевал направо и налево, поцелуев и ласк нам доставалось поровну, пока кто-нибудь из нас не выходил из комнаты. Приходилось возвращаться побыстрее, так как с тахты доносился писк и визг - Игорь удваивал усилия, особого успеха, впрочем, не достигая...
Я встала и подошла к окну. Уже светало. Серый рассвет вдруг привел меня в чувство - сегодня - папин день рождения! И Анка запросто, не зная о наших планах, может приехать к нам, то есть к родителям! А мы как будто у нее. Здорово будет...
Мы сели в первый троллейбус - только-только начинал ходить транспорт. Да, Игорь был с нами - мы опять не смогли расстаться. После этой бессонной ночи ему, кажется, было уже все равно, куда ехать - к Анке - так к Анке, лишь бы с нами. Странно, но спать совсем не хотелось, мы с Танькой что-то мурлыкали, Игорь, развернувшись к нам с переднего сиденья, опять слушал - так слушать умел только он.
Кажется, я забыла, на каком этаже живет Анна, и мы перебудили полподъезда. Уже у дверей квартиры Игорь вдруг принялся допытываться - куда это мы приехали?.. к кому?.. кто это?.. - и в притворной панике пытался войти в закрывающиеся двери лифта, а мы оттаскивали его и успокаивали, хохоча и перебивая друг друга. Долго звонили - 6 утра все-таки. Никогда не забуду, как открылась дверь, а в дверях стояла моя Анюта с косами - две толстые русые косы, заплетенные на ночь, перекинуты на грудь, - и ее изумленные карие очи:
- Светка?! Вы откуда?..
- Оттуда... - немногословно объяснила я, - это - Игорь, Гром небесный...
Здорово то, что Анке никогда не надо долго объяснять, что к чему, она просто принимает вещи такими, какие они есть. Мы знаем друг друга с незапамятных времен - наши родители работали вместе, какое-то время мы даже жили в одном подъезде. Потом Анна с родителями и братом переехала в эту огромную квартиру в новом микрорайоне у черта на куличках, что оказалось очень кстати, когда Анна училась в универе, а родители ее уехали на Север. Здесь, у Анки, собирались веселые студенческие компании, сюда можно было прийти когда угодно, Анна стелила чистые простыни и поила всех чаем. Впрочем, точно так же и она могла приехать ко мне, когда хотела, у нас даже была “Анкина ночнушка”, которая всегда ждала ее. Как сказала Анюта однажды своему приятелю: “Это дом, куда я могу прийти в любое время дня и ночи,” - тем же был и ее дом для меня.
Мы посидели все вместе на кухне за чаем, вспоминая события прошедшего вечера и ночи, наперебой рассказывая все Анке. Игорь явно чувствовал себя в своей тарелке, находясь в центре нашего внимания, но, видимо, ждал продолжения или, вернее, завершения наших “постельных игр”. Наконец наступила усталость. Анюта пошла стелить постели, не пытаясь выяснить, кто где ляжет. Мне уже не хотелось никаких продолжений и я сразу бухнулась на Анкину кровать. Танька повозмущалась для порядка и пошла в одну комнату с Игорем, правда, постелей там было две. Я плавала в каком-то полусне-полубреду, слыша все, что происходило в соседней комнате. Внезапно дверь открылась и на пороге возникла взъерошенная Танька:
- Светка, возьми меня к себе - он пристает!
Следом возник и Игорь:
- И меня!
Мы втроем перебазировались в спальню. Некоторое время продолжалась эта чехарда - мы переползали из кровати в кровать, Танька и я - тщетно пытаясь поспать, Игорь - так же тщетно - добиться чего-то большего. Он был уже порядком распален и разозлен. Пора было заканчивать, тем более что дома уже собирались гости, надо было и нам поздравить папу.
Очарование прошедшего вечера растаяло. Мы были уставшие, сонные, Игорь - явно разочарован, он все больше язвил, и вообще - мы устали друг от друга. Доехали вместе  до Центрального рынка. Здесь и расстались - как-то невнятно, без особого уже сожаления. На спичечном коробке Игоря записали мой телефон.
- Только смотри - не выбрасывай! - погрозила Танька пальчиком.
- Не-е, ни за что! - пообещал наш Гром небесный и растаял в толпе...
Больше мы никогда его не видели.
...Однажды позвонила Анка:
- Я в центре, еду к вам!
- Давай, ждем... - я знала, что, как настоящий Близнец, Анюта жутко тормозная - будет часа через три.
Но она появилась на удивление быстро и с порога сообщила:
- Сейчас, проезжая мимо сквера, видела вашего Игоря.
- Кого?! - мы не верили своим ушам.
- Ну, Игорь, Гром небесный...
Мы уже ее не слышали, мы неслись на остановку, ловили такси, уговаривали водителя - ну пожалуйста, пожалуйста-препожалуйста, дяденька, быстрее, быстрее!..
Как мы тосковали по нему все это время! - две, три недели, весь май прошел в воспоминаниях и разговорах о нашем приключении. Мы вспоминали, хохотали, ревновали его друг к другу, перебирали в памяти всякие мелочи, многое поняли только теперь. Ведь он привез нас к себе домой, потому и шикал, опасаясь соседей, и вел себя, как хозяин, это его жена с его ребенком уехала в деревню, а он - кобелино! - двух девчонок привел. До сих пор в глазах стоят гирлянды детских колготок в ванной... Да, вспомнилось еще его удостоверение - красная книжечка, кажется, он служил в КГБ... Фамилии его так никто из нас и не вспомнил, а так хотелось найти его!
И вот мы в сквере, у его любимой скамейки - растрепанные, запыхавшиеся, озираемся по сторонам - где он?! Конечно, его уже тут нет. Народ валом валит с дискотеки в парке, мы крутим головами, наконец отчаянно кричим:
- И-и-игорь!
- А-а-а! - с готовностью отзывается какой-то идиот.
Нет, так дело не пойдет - мало ли тут игорей всяких, но нам-то нужен наш - Гром небесный! И мы, зажмурившись - стыдно! - опять орем:
- И-и-игорь! Гром небесный!
Народ хохочет. Дураки! Что они понимают! Мы мечемся по скверу, наконец  снова оказываемся на той скамейке. Бесполезно. Сколько времени прошло, пока Анна приехала, пока мы сюда добрались... Наверное, он потерял наш коробок - дурочки наивные! - и не знает, как нас найти. Кто-то из нас достает из кармана мелок (чего только нет в наших карманах! - в детском саду же работаем - конфетки, бантики, бумажки, мелки...):
- Давай напишем ему записку на асфальте?
И пишем-выводим - Танька - своим красивым почерком: “Игорь! Гром небесный! Мы тебя ищем-ищем (“Ищейки!” - грустно смеется Танька). Ждем тебя у Анюты - дом 9 кв.69”. Мы исписали такими записками дорожки сквера, и асфальт около бара, где Игорь любил бывать, и порог Дома писателей, куда он частенько захаживал, и его любимую скамейку... Мы никогда его больше не видели...