Memories

В зеркалах отражается вечер. Он забрызгал картины на стенах и фотографии в рамках. Ты вздыхаешь и шепчешь мне в шею, что только птицы способны оторваться от земли по-настоящему, а все изобретения человечества – лишь жалкий плагиат. Соглашаюсь с тобой поцелуем. Ни на что я больше не годна сегодня. Сном-дурманом поили меня всю ночь. Откачивали, по капле вливали твою кровь и эфемерные масла, крестили сухими пальцами и шептали молитвы своему богу. Вот только музыка стука сердца твоего обожгла жарче пламени. Я встала и пошла за тобой, слыша едва различимый шелест одежд. Куда указывает ветер – туда ведешь меня ты. Как бы долго мы ни шли – в лесу окажемся со всех сторон, словно в плену, окруженные. Печальные разговоры последних ночей пошли на пользу. Вылили друг на друга родники слов и замолчали одновременно.
Дождь плачет, вечер мечется по комнате, а ты смеешься, утыкаешься мне в плечо. В возраст недоверчивости трудно оставаться собой, искать понимания, не давая ничего взамен.  На тоненьком контуре губ танцуют игривые вопросы. Прости, не годна я для расспросов сегодня, только по слогам тебя выговаривать да имя твое нежно коверкать. Поиграем в никого. Притворимся пустотой. На тебя я наброшу прозрачный шифон, целых три метра. Мне же хватит и покрова тени: я не привыкла к роскоши. Пока свет колдует, он не заметит подмены и не сумеет различить нас.
Вода испаряется. Мы целуемся сухими губами – и ничего больше не существует вокруг: померкло, отвалилось, разбилось на части. «Отпусти или убей медленно» - стучит внутри.  Но ты не слышишь. Грустным волком утыкаешься в плечо и отводишь глаза в сторону. А в глазах что? Не отвечает ветер, ныряет в глубину твоих зрачков и видит только темноту, дует в волосы, и мысли несутся вслед за ним.
Дождь заранее оплакивает нас, а ты этого не понимаешь. Я рассматриваю твои силуэты в последний раз. Наступает новый день.
…Через просвет между кольцами я вижу небо иначе, не так, как вчера. Холодным металлом хорошо утешаться. Обветренные губы целуют медовую гладь замерзшего стекла.  Стучит серебро по тонкой корочке льда, разлетается ртутными бусинами по полу.
Там, где были мы, распустились странной природы цветы – с печальными сердцевинами и совсем без лепестков.  Такие легко тонут в водоемах с быстрым течением. Такие рождаются раз в сто лет и гибнут только по своей неосторожности в ночь на Ивана Купалу. Таким нельзя быть вместе.
2005-03-17