Ты город

Шаг, два, три. По улицам и проспектам, по дворам, по пешеходным переходам. По ступенькам и по плиткам тротуаров, стараясь не наступать на стыки. Поэтому прогулка похожа на какой-то странный танец, в котором всё время надо смотреть себе под ноги, но при этом видеть всё, что происходит вокруг. Вот такая безобидная игра, нежная и наивная.
Шаг, два, три. Я сегодня иду домой. На улице не стараюсь спрятаться в тёплый шарфик, не приплясываю от холода, пока жду трамвай на остановке. Потому что тогда я действительно начну мёрзнуть, потом буду чихать, потом почувствую себя больной и несчастной, потом, сделав выводы из своего плачевного состояния, почему-то решу, что зима — это плохо, что город мой — серый и некрасивый, что люди на улицах — мрачны и озлоблены, и вообще, жизнь современного человека — вещь весьма отврати… Апчхи! Извините.
Неутешительно. И всё-таки… Шаг, два, три. По ступенькам и по плиткам тротуаров, не думая о том, что могу замёрзнуть (и тёплый шарфик мне сейчас вовсе не помешает). Ну и что? Мой город продувается насквозь всеми ветрами. Он просто стоит на перекрёстке, где встречаются дороги и люди. Построили его именно там, где пересекались торговые пути, может быть поэтому и судьба у него такая: встречать гостей, которые приходят со всех сторон света. Ветер когда-нибудь стихнет, даже следа от него не останется, а многих гостей не забудут ещё долго. Город… Сколько раз приходилось защищать тебя, сколько раз приходилось тебя восстанавливать. Город, тебя столько раз пытались убить только потому, что ты есть, потому что ты стоишь именно на этом месте, потому что ты — перекрёсток. Тебя топтали сапогами и копытами, тебя обстреливали. Расстреливали. Совсем как живого человека. Город, ты каждый раз поднимался и начинал жить заново. Помнишь, как это было в последний раз, шестьдесят лет назад? Когда тебя почти разрушили, когда оставшиеся руины хотели сделать мемориалом — вечным напоминанием о человеческой жестокости. Ты тогда чуть не стал памятником самому себе, прекрасному и погибшему.
Мой город помнит всех, кто погиб здесь, защищая его. Он по-прежнему будет продуваться всеми ветрами, которые уносят тоску прочь, оставляя только светлые чувства. Поэтому ты, город, всегда будешь молодым. Или останешься таким до тех пор, пока будут молодыми твои жители. Хотя бы в своих воспоминаниях.
Шаг, два, три. Я продолжаю играть, а ты спрятался под снегом и пытаешься сделать вид, что спишь, что ты — настоящий медведь. А я тебе не поверю, даже не потому что у тебя нет лапы, которую положено сосать каждому порядочному медведю. Просто я знаю, что ты только притворяешься. Хитрый: меняешься целых четыре раза в год, думаешь, что в новой маске тебя никто не узнает. Совсем недавно мой город ждал нового Нового Года, прихорашивался, украшал себя гирляндами, ёлками. Скажи, счастливые люди на твоих улицах появляются сами собой или они всего лишь очередные ёлочные украшения? Может, они хранятся где-то в пыльных коробках и появляются только в особо торжественных случаях. Но улыбки я вижу часто. Значит, они — не праздничная мишура, которую потом можно просто выбросить. Ведь потом жизнь тоже продолжается. Как продолжается? Она идёт по улицам, заглядывает в глаза людям, кому-то что-то шепчет на ухо, поторапливает целый город. И жители за ней идут: никто не хочет отставать от жизни.
Шаг, два, три. Снег заметает мои следы, мимо ветром проносит прохожих. Они летят, придерживая шапки и сумки, исчезают в метели. Мы успеваем только улыбнуться друг другу, но, если честно, этого вполне достаточно для знакомства. Весной мы опять увидимся!
Ведь когда-нибудь в моём городе наступит весна. Случайно. Она обязательно заблудится и будет бродить среди людей, а они, как обычно, её не заметят. Зато её увидят улицы и дома. И ещё, конечно, кошки: они составят «королевскую свиту», а по ночам буду играть свадьбы. Городу до кошачьих воплей нет никакого дела: пусть поют, пока поётся. Вот горожанам свадьбы почему-то не нравятся. Наверное, из-за того, что их туда никто никогда не приглашает.
Весна будет идти по памятным ей местам, окружённая толпой мяукающих подданных, потом вдруг присядет на корточки, коснётся рукой земли и скажет: «Здравствуй. Это снова я». Вот тогда город прекратит свои «медвежьи» забавы, отряхнётся от снега, совсем как отряхивается мокрая собака, и что-то ей ответит. Что именно — никто не сможет сказать точно, здесь начинается та история, которую всегда знают только двое. Уверенно можно говорить только об одном: с этой минуты всё потихоньку начинает меняться. Оседают огромные сугробы, которые дворники «мастерили» всю зиму, и появляются первые «Подснежники»: окурки, банки, прочие признаки существования почти разумной жизни. Люди оттаивают, пытаются растопить те льдинки, в которые чувства превратились за зиму, потому что если льдинку уронить, она разобьётся, разлетится мелкими осколками так, что собрать их будет уже невозможно. Откуда вы знаете, что то, что скрипит у вас под ногами — это снег, а не чьи-то разбитые надежды?
Шаг, два, три. Весна продолжается, из тёплых стран возвращаются домой разные летающие создания: птицы, амуры. Да, в моём городе живут настоящие амуры, часть из них даже остаётся зимовать — никто не будет делать их работу.
Шаг, два, три. Люди выглядывают из шуб и дублёнок, опасливо озираются и никак не могут поверить в то, что зима уже закончилась. Их надо поторопить — время, когда весна приходит в мой город, пропускать нельзя ни в коем случае. Потому что она опять научит всех писать стихи, срывать с неба звёзды, потом, скромно потупив глаза, скажет: «Простите. Я нечаянно». И исчезнет.
Шаг, два, три. Лето. Так быстро? Мой город шумит листвой и смеётся. Он правда смеётся: в каждом дворе, на каждой улице играют дети. Гуляют люди, радуются. И город радуется вместе с ними. Улыбки, живущие здесь, похожи на солнечных зайчиков: так же весело прыгают по улицам и отражаются везде, где могут. Жизнь несётся вперёд ещё быстрее: она стала более мобильной. Купила себе телефон и обула ролики. Теперь угнаться за ней могут лишь самые настойчивые. Или упрямые.
Шаг, два, три. Я позвоню кому-нибудь из друзей, чтобы узнать, где мы встретимся сегодня. Может, пойдём на берег реки, возьмём лодку и отправимся в маленькое кругосветное путешествие. Будем махать людям на набережной, покормим уток, а если встретимся с пассажирским катером… Обговорив все возможные варианты, благоразумно решаем на абордаж его не брать.
Шаг, два, три. А потом можно зайти в магазин и взять батон — на всю компанию. В парке, на скамейке ломать его на куски и поливать майонезом, рассказывать анекдоты, вспоминать истории и мечтать. Вместе с городом. Потому что и река, и парки, и батон, и майонез, и даже перекормленные горожанами утки — это тоже он.
Шаг, два, три. Так будет продолжаться до тех пор, пока на воду в реке не опустится первый жёлтый листок. Вообще, наступление осени не заметить невозможно: слишком резко увеличивается число пассажиров в автобусах, троллейбусах и всех остальных средствах массового передвижения неизвестно куда и неизвестно зачем. Немалая часть этих самых пассажиров держит в руках сумки, портфели или рюкзаки с книгами и конспектами. Это студенты, они едут учиться. Кто-то же везёт с собой эти же книги и очень похожие конспекты. Но это уже преподаватели, они едут учить. Мой город — город студентов. Неужели мы всё-таки когда-нибудь хоть чему-то научимся?
Шаг, два, три. А мой город тем временем продолжает прихорашиваться, примеряет осеннюю листву всех оттенков и время от времени поглядывает в реку, как в зеркало. Он всего лишь хочет узнать, так ли он красив, как все говорят. Романтики бродят по пустым аллеям парков, листья шепчут им какие-то забытые истории о любви. Забытые? Просто опавшие листья уже не верят в эту самую любовь. Единственный, кто о ней ещё помнит — это сама Осень. Обычно она сидит где-то в парке на скамейке и что-то тихо шепчет. Как заклинание. Но город сказал, что она уже давно выжила из ума.
Шаг, два, три. Оказывается, уже прошёл целый год. Между прочим, города тоже стареют: какие-то становятся краше и солиднее, какие-то дряхлеют и ветшают. Могут даже умереть. Мой город не такой. Он не хвастается стариной, не смущает гостя неприступной торжественностью. Да, мой город гордый. Но весьма гостеприимный. Что поделаешь, всё-таки перекрёсток. Если найти с ним общий язык, то город каждый день будет делать маленькие приятные сюрпризы: познакомит с интересными людьми, покажет любопытные места. У него, как и у человека, есть свои тайники, где он хранит маленькие и большие секреты, а также всевозможные секреты средних размеров.
Шаг, два, три. Что нас ждёт? Только то, чего мы сами захотим. Я буду идти вперёд по улицам и перёкрёсткам, по лестницам и по плитками тротуаров. По-прежнему буду играть с городом в нежные и наивные игры, он снова станет примерять всё новые и новые маски. Кажется, я его всё-таки люблю. Ну что, город, потанцуем? Маэстро, вальс, пожалуйста!
Шаг, два, три…