Граф - лев

Граф - лев

 

« - Сударыня, позвольте ручку. Или ножку!»

 

Однажды юного Графа Д на каникулы все же послали погостить к Бабе Яге. Она в ту пору была отнюдь еще не бабушкой, просто так называли ее в шутку, или, может быть потому, что любила придумывать себе необычные имена. И Баба Яга – одно из них.

Отношения семейства Графов с Ягой были к тому времени несколько подпорчены обстоятельствами. Но другие обстоятельства заставили обе стороны пойти на перемирие и друг к другу навстречу. Едва ли не последний раз за семейную историю.

Граф приехал в именьице Бабушки бледный с синими от учебы и романтизма кругами вокруг глаз, и держался настороже. Мальчик уже начинал догадываться о тонкостях науки политики и понимал - между родителями и Ягой не все гладко.

Характер Графа к тому времени еще не окончательно сформировался. Много в нем было намешано разнообразно детского и вычурного. Сохранялась даже изрядная стеснительность, а также скромность. А, в довершение ко всему, Д был еще диковат. Целыми днями бродил он на природе, в садах и огородах окрестных деревень, стараясь меньше попадаться на глаза Бабы Яги. Иногда скакал на лошадях или с юными девками через костры. А в иные полдни, в сиесту, что называется в испаниях, брал в руки толстый бабушкин томик Монтеня и устраивался на нем спать в чулане или прошлогоднем стогу сена.

Надобно сказать, что не только личные качества Графа и чрезмерное хлебосольство молодки-бабушки выгоняли юнца из людных комнат усадебки. Была причина посерьезней. Тем стремительным летом у Яги гостили подружки. Все они были выпускницы какого-то известного Дамского института, знали друг дружку преотличнейшим образом, и как только одна говорила «А», другая уж подхватывала – «В». За ней третья пропускала букву и точнехонько попадала язычком на «Д». Тут уж юный Граф, ежели присутствовал при сих невинных развлечениях, сразу нахохливался, а зрелые девицы смеялись в голос.

Конечно, не шуточками и подколками доводили они Графа, а самим своим присутствием с ним рядом. Он уж созрел, он уж мечтал, он уже всей физикой своею жаждал женщину, а тут смешки, да шушукание.

- Чем подтрунивать, пользуясь численным превосходством, отдалась бы мне лучше какая из вас! – резко думал юный Д, когда его засмеивали очередной раз. При этом он, вестимо, исключал Ягу из числа претенденток на отдавание, она ведь родственница.

По дому Граф особенно экскурсий не устраивал. Разве что иногда часок задерживался в каминной зале, разглядывая семейные и иные портреты, там размещенные. Особенно привлекал его взор портрет серьезного господина в окладистой седой бороде. Портрет висел прямо над печкой. У самой рамы на холсте с одной стороны была, как водится, накарябана подпись художника, а с другой слово Лев, писаное с большой буквы. Граф неизменно долго глядел в глаза портрету и каждый раз ему казалось, что он выигрывает глазную дуэль.

Эти однообразные деревенские забавы текли тем томительным летом день за днем. И вдруг привезли дрова. Случайно ли, что колоть их оказалось решительно некому, Д так и не узнал.

Изрядная куча довольно небрежно напиленных чурбаков желтела срезами у парадного крыльца усадьбы. Рядом валялся колун с новой березовой ручкой. Такую картину застал Граф, однажды вышедши на воздух после упоительно долгого утреннего сна. На расположенной невдалеке веранде уже вовсю происходило чаепитие. Но ругать за опоздание Графушку почему-то не стали. Поманили к себе, приветили. И только лишь поглядывали на него, да улыбались, а щебетали нарочито о своем, о девичьем.

Наскоро напившись чаю с французскими булками, Д постарался незаметно выскользнуть из-за стола. Но жара и неловкость, пунцом игравшие на молочной спелости щеках Графа, выдали его перемещение. Молодые женщины за столом разом прекратили разговорчики и Яга обратилась к юноше с ласковой просьбой:

- Не будет ли столь любезен милейший Граф Д порубить дрова? Старые запасы наши, видите ли, поистощились и частью пришли в негодность, так что…

Налитой резвой силою Граф, конечно, не заставил свою в тайне любимую тетушку Ягу и далее продолжать реверансы в свою сторону. Тем более, что он и так фактически находился при ней на полном пансионе и чувствовал уж свою обязанность.

- Отнюдь, милая бабушка! Мне будет это нетрудно, а даже очень, смею заверить, приятно для Вас сделать! – немного неуклюже ответил юный чаровник, отчего подружки Яги прыснули в кулачки. Но Граф едва ли слышал их. В развевающейся алой рубахе он уже направлялся к набычившейся куче будущих дров.

- Щас! Щас-щас-щас я вас! – паровозом работала в виске юноши жажда деятельности. И даже нежно жалящие его в спину взгляды зрелых девичьих глаз были в эту минуту ему нипочем.

Меж тем за столом одно оживление сменилось другим. Поглощение печенья «Удача» и пряников под чаек с медом уступило место восторженному шушуканию.

-         Смотрите, девочки, сейчас как начнет рубить!

-         Ты что, сначала надобно побольше чурок на попа поставить!.

-         Говорю тебе, он по одной рубить будет! Графушка обучался в кадетском корпусе и имеет воспитание вполне джентельменское.

-         Не спорьте, девочки, лучше посмотрим, - наконец урезонила подружек молодуха-Яга и, едва слышно вздохнув, подперла ручкой щечку.

Взвился колун на белой длинной ручке.  И опустился с приемистым «К-ха» на нетронутый торец деревянного супостата. Пошла работа. Загудел ветер в ушах Графа. Залетали вокруг него пчелы, привлеченные двумя-тремя пятнами варенья, посаженными на штаны за завтраком. Но он не замечал их. Он, как Илья Муромец, вовсю рубился с тупым и многочисленным врагом. Всего себя вкладывал в вытяжку с колуном в руках вверх и последующее низвержение полуторакилограммовой железки с небес на темечко неприятеля. Уже тогда Д твердо решил связать свое тело и мысли с военным делом.

Молодухи смотрели за юным работником зачарованно. И особенно сочувственно охала при каждом графском выдохе одна из них.

- Что ж, - подумала Яга, - вот ей и доверю слить водицы на Графушку, как только дело к обеду будет следовать.

Приблизился обед. Насилу уговорили Графа угомониться и перестать махать колуном.

- Полно, милый Д, полно, соколик! – чуть ли не хором кричали ему несколько раз, прежде чем услышал. А как услышал, так колун опустил, пот со лба широкого рукой натруженной смахнул и победно поглядел на молодух:

- Ну! Смеяться они еще надо мной будут. Вот Вам! – И Д попросил у Яги, водицы чтоб принесли к амбару – он там сполоснется от работы и устатку.

- Идите, Граф, сейчас пришлю к Вам девушку. Она и сольет, и полотенце подаст.

Расправив плечи, молча проследовал юный герой куда было означено. И по кивку Яги туда же прошла одна из подружек. Яга собрала остальных, и пошли они в дом семечки перед обедом кушать и в лото играть.

И перед амбаром произошла банальная сцена помывки Графа. Впрочем, доставившая обоим участникам много приятности. Затем женщина остановила руку графа, уже было накидывавшую на плечо его рубаху. Далее та же рука увлекла юного чистого Графа в таинственную тень амбара. И она же первая начала расстегивать пуговки на штанах молодца. Найдя в них другого молодца, эта же самая рука стала еще нежнее и приязненнее, так что Граф и не заметил, как сорвал с дамы покровы и слился с нею в безыскусном и бурном экстазе.

…

Наконец, все было кончено. Девушка почти без сил валялась в духмяной соломе. Юноша, подбоченясь, сидел рядом.

- Граф, Вы – лев! Истинный лев! – сладким голоском выводила подружка Яги.

- Эти мощные, наглые лапы! Ах, я чувствую себя совершенно… Облапанной! – с хриплым восторгом продолжала она, переворачиваясь на золотой в лучах деревенского солнца соломе навзничь. Щечки и щелка ее смущенно алели.

- Кх-м, облапанной? – Юный мощный Граф посмотрел на свои руки. – Почему она не применит другое слово? Более точное. О, эти женщины! Все – игра и сплошное кокетство, – В легком меланхолическом раздумье о природе и погоде Д картинно встал в покосившемся проеме амбарных ворот и потянулся до умиротворяющего хруста в суставах. Упругие мышцы его играли, ласкаемые неравнодушным солнышком, губы шевелились. Подруга Яги в этот миг была уверена, что кудрявый Граф читает ей стихи. К тому же в руках очаровательного мужчины была ромашка. И он задумчиво драл из нее лепестки. Но не стихи текли из уст Графа. Он гадал.

- Сказать - не сказать,… сказать - не сказать,… сказать - не сказать,… сказать! – последний лепесток все же наложил на Д определенные обязательства. Нагой аполлон сосредоточился и откашлялся. Затем он, не обращая внимания на вновь возникшую эрекцию, снова подступил к импровизированному ложу дамы.

- Я должен Вам сделать признание, мадам. Одно лишь слово!

Женщина пошевелилась на соломе, ложась еще удобнее.

- Мадам, - Граф набрал в грудь столько воздуха, что легким ветерком потянуло меж ног барышни, - Вы… - тут невольно получилась пауза, так что все губки женщины затрепетали от волнения, - Моя Первая! Позвольте ручку, - и Граф галантно лобызнул пальчики той, что лежала у его ног, распахнув свои.

…

Вечером при янтарном свете канделябров Д снова осматривал портрет пожилого господина в косоворотке и в окладистой серой бороде.

- Лев? Скажите-ка, - Лев… Вот я – лев! – Молодой человек в который раз представил себе подрагивающие ляжки дневной своей соительницы. Глаза его еще ярче вспыхнули, и он заиграл перед портретом клыками, а также хорошо прорисованными мышцами плечевого пояса.

 

18.3.05