Домик

Домик стоял на краю обрыва. Маленький, деревянный, одноэтажный. По окна в густой траве. Далеко внизу, под обрывом, расстилалась долина с лесами, полями, тихими озерами.
По вечерам с полей и озер поднимался густой туман. Он неслышно и незаметно затягивал долину молочной кисеей почти до самого обрыва. И тогда перед домом словно застывало сказочное море, бескрайнее, подсвеченное лунным светом. Звезды нависали над самой крышей, такие яркие, что в их лучах можно было рассмотреть каждую травинку. Ночь не была бесцветной, она играла своими красками, присущими только ей.
По ночам в домике горел свет, до самого утра. На маленькой кухне у стола теснился человек. Перед ним на розовой скатерти стояла тонкая ваза с васильками, заварочный чайник, сахарница, блюдце с печеньем и два стакана. В стаканах плескался розовый чай.
Он сидел напротив окна. Белая занавеска отдернута в сторону. За окном только звездное небо. Распахни - и окажешься в невесомости космоса. Роза на подоконнике тянулась вверх и крохотные искорки звезд терялись в резных листьях, сверкали на иглах и бордовых лепестках. В открытую форточку тянуло теплом нагретых за день полей. В ночной тишине было слышно, как потрескивает нитка накаливания в лампочке под абажуром, да шумит закипающий чайник. Чай в стаканах неторопливо остывал.
Человеку было страшно. Неуютно и тоскливо… С другой стороны, человека сейчас окружало все то, чем он дорожил. Человеку здесь было хорошо. Он любил по вечерам сидеть на кухне, пить чай и смотреть в темноту окна, которая казалась ему таинственной и манящей. Но его мир, добрый и ласковый, сузился до этой комнаты. То, что его обогревало, любило и оберегало, сжималось вокруг него, из последних сил стараясь укрыть, и таяло. Медленно, но неотвратимо. И он старался удержать это как можно дольше. Но хрупкие стенки ломались, словно яичная скорлупа под равнодушными пальцами.
Человек подливал кипяток в стаканы. Свой выпивал наполовину и наливал снова… Вот в теплый поток воздуха из форточки вплелась ледяная струя, а может быть незнакомый запах? Что-то чужое. Вошло тоской в сердце. Человек встал, захлопнул форточку, закрутил проволоку на задвижке, вернулся к столу. Беспокойство стало сильнее, оно ворочалось внутри колючими ежами. Он уже не смотрел на окно.
По полу пробежал сквозняк, из-под двери, заметался по половицам. Человек поджал ноги, потом скрутил жгутом полотенце, обреченно заткнул щель между полом и дверью. Но сквозняк тонкими нитями сочился внутрь. Казалось в комнате потускнел свет. Чужой мир проникал всюду, сгущался тенями в углах. Он мял и рвал уютный мирок, он был пакостный и мерзкий, он заливал холодом душу. И был он не один, их много, они разные, но одинаково чужие, пытались подобраться к нему вплотную.
"Что им от меня нужно? - думал человек. - Зачем они лезут ко мне? Пусть они живут в своем мире сами. А я не хочу. Может быть им самим неуютно там? Но причем здесь я? Ведь мой мир им тоже не нужен. Они его уничтожают. Пусть меня оставят в покое!"
Он был доволен и счастлив в своем святом неведении. Бог щедр, Он подарил ему целый мир, наполненный определенным смыслом, своей красотой, своими законами. Мир жил и развивался, даря радость и покой своему обладателю. Изменялся по его велению и возвращал сполна заслуженное им. Но прошло время. Человеку показалось, что на самом-то деле он ничего не знает о том мире, в котором живет. Ведь он был не один. Его закон не был законом для других. Почему? Что же тогда есть на самом деле? Вдруг он заблуждается? Жажда познания или же глупое любопытство. Но он решил ощутить то, что изначально не принадлежало ему. Для этого пришлось вытащить первый "кирпич" из стены своего мироздания и то, что рвануло туда, уже невозможно было сдержать. Ломилось острыми углами, рушило и отравляло изнутри.
Он пытался их понять, это было ошибкой. Он не смог. То, что было пустяком для них - ранило и убивало его. То, что он видел, для него было серым, скучным, зачастую жестоким и пугающим. Возможно, там была красота и что-то хорошее. Но он не способен был это увидеть. Он не Бог.
Он поставил под сомнение правоту своего мира и был наказан. Раньше его мир не знал жестокости и злобы. Иллюзорный, придуманный, далекий от истины. Теперь-то ясно: не ему эту истину искать. А может не там искал или ни черта не понял? Уже не важно.
Света лампочки стало мало, он зажег свечу, поставил ее на стол. Стало чуть легче. Пламя играло в гранях стакана. С потолка свалился паук, повис на паутинке. Человек прикрыл ладонью свечу: "Сгоришь, дурень". Паук покачался и полез обратно. Душу скручивало отчаянием, разум метался в поисках выхода. Его задушит, задавит, раскатает в блин. Человек, брошенный в пустоту. Такую пустоту, которой легко захлебнуться, навсегда.
Чай в стаканах стал омерзительно противным. Он закрыл глаза. Кожей чувствуя, как тают последние клочки того, что он любил. Как неотвратимо накрывает волной черной безысходнсти, бескрайностью враждебного пространства…
Сколько это продолжалось он не знал, возможно, это была уже другая ночь. Он стоял почему-то на коленях на полу перед стулом. Горел свет, горела свеча, шипел чайник и уродливая роза на окне упрямо тянулась к звездам. Он поднял глаза. В углу под потолком висела единственная икона, Он ласково смотрел на него и улыбался. Он, конечно, не мог отобрать то, что подарил. И не желал этого.
"Это я виноват. - прошептал человек. - Я сам все растерял. Я усомнился в Твоем даре. Я решил, что обделен Тобой. Но теперь я понял, что Ты дал мне лишь то, что мне было нужно. Именно мне. И когда я захотел узнать, каков же мир на самом деле, Ты позволил мне это сделать в силу моих способностей; и не Твоя вина, что я ничего не понял".
Что-то темное пролетело мимо его носа и шлепнулось на половицы. Он опустил взгляд. Это был все тот же знакомый паук, все-таки его угораздило свалиться с потолка. Паук подергал лапами, с трудом перевернулся и побежал к щели в досках. Тоска и страх, поселившиеся в душе, парализующие все остальные чувства, всколыхнулись очередной волной. Но в этот раз он ощутил еле различимую слабину, прозрачный намек на нее. И с отчаянием попытался ухватить, ощутить хоть отблеск возможного спасения. Не поднимаясь с колен, стоял не шевелясь. Мучительно глядя в пол. Что-то было, какая-то искра. Наверное, надежды. Куда мы без нее?
"Ты меня любишь? - прошептал он, не глядя на икону, но обращаясь к Нему. И уже спокойно и уверенно повторил. - Ты меня любишь". И, словно в торопях, его душа сделала рывок, отталкиваясь от темного мрачного дна. Понимание чего-то простого и светлого, рождало внутри него ощущение силы. Он не стал разбираться что к чему. Боясь потерять его, искусственно усиливал, растил в себе. Накопившаяся мощь, хлынула наружу потоком невероятного восторга. Он поднялся с колен.
"Ты меня любишь! - крикнул он. - Я знаю!.. Это МОЙ мир! МОЙ! Я - сильнее! Слышите меня? Я - СИЛЬНЕЕ!"
Он смеялся, радостно и облегченно. Он знал, что он прав. Пусть он не может вернуть то, что было, но зато будет другое, новое, лучшее. Обязательно будет. И Он все также ласково смотрел на него из темного угла. "Все верно, все хорошо".
Тонкий месяц свесился с верхнего края окна, зацепился за ветку розы. Человек улыбнулся ему. Задул свечу, выключил выкипевший чайник. Распахнул окно. Туманное море мерцало…
 Спектр