Держава. Героическая комедия в одном действии

Юрий Кареткин

«Держава»

Героическая комедия в одном действии

Действующие лица:
Илья Синельников (Карузо), капитан третьего ранга, офицер СВР 
Евгений Полежаев (Немо), востоковед, офицер СВР
Николай Бравый (Бравый), журналист, офицер СВР
Наташа, жена Николая
Григорий Иванович Романов, отец Наташи
Елизавета Андреевна Романова, мать Наташи
Иван Демидович Романов, дед Наташи
Аня, соседка Романовых

Картина первая

Гостиная в квартире Романовых. За пределами комнаты кто-то громко поет «О, соле мио». Наташа и Немо танцуют. Бравый, сидя на подлокотнике кресла, рассматривает судовой колокол на подставке.
Песня обрывается. Раздается короткий кошачий вопль.

Наташа. О, господи! Этот кот сведет меня с ума.
Бравый. Больше не сведет.
Немо. На обед будет суп с котом.

Входит Карузо, вытирая кортик о фартук, надетый поверх парадного мундира.

Наташа. Илья, что там случилось?
Карузо. «Ко мне он кинулся на грудь, но в горло я успел воткнуть и там два раза повернуть свое оружье. Он завыл…».
Бравый. Карузо, это, между прочим, домашний кот.
Карузо (вкладывая кортик в ножны и снимая фартук). Если он и был домашним…
Наташа. Что значит, был?
Карузо. То явно озверел. Я мясо режу, а он подкрался и хвать кусок.
Немо. Или это гениальный кот, или ты его в салат покрошил и оговариваешь.
Бравый. Точно. К тебе по-тихому не подобраться.
Карузо. Может, ты его на досуге тренировал.
Бравый. Гонял до седьмого пота. Специально на тот невероятный случай, если ты согласишься отдалиться от моря дальше, чем на кабельтов и появишься в Новосибирске. Спасибо за колокол.
Немо. Дай-ка взглянуть.
Наташа. Женя, почему вас прозвали Немо? За неразговорчивость?
Немо. За мои волоокие глаза и восточную внешность.
Бравый. Ты его еще в бороде не видела.
Наташа. А ведь верно. С бородой вы, должно быть, выглядите как…
Карузо. Как спившийся дервиш. Вслушайтесь, Наташа: Ж-ж-женя Полеж-ж-жаев. Жук ты, а не Немо.
Немо. Лучше вот что послушайте.

Отбивает три удара.
   
Наташа. Как красиво!
Немо. Этот сигнал называется рында. Отбивается в полдень.
Бравый. Товарищи офицеры выпивают. Насколько я знаю своего тестя, он обязательно приладит к колоколу автодозвон.
Наташа. Как романтично звучит: рында. Все в этом слове: паруса, море, острова, рифы…
Немо. Большая белая.
Карузо. Серая.
Наташа. Почему серая?
Карузо. Только у четырех видов акул мясо без запаха аммиака. Серая – самая вкусная.
Немо. Нравится вам форма морского офицера, Наташа?
Наташа. Как любой женщине.
Немо. У Карузо она только приложение к фартуку. В российском флоте сорок шесть гидрографических судов. И на большинстве из них для коков капитан третьего ранга Синельников – Бог и кулинарная книга.
Бравый. И головная боль для командиров.
Наташа. Почему?
Бравый. Когда Карузо на борту, они вынуждены действовать в рамках его исследовательских программ. А у него все исследования кулинарного свойства. Если этого спецкока в скором времени не убьют, он издаст бестселлер. Скажем, «Горячие блюда континентального шельфа».
Немо. Или «Уха по-русски в Персидском заливе».
Бравый. Или «Шампур – оружие самообороны».
Наташа. А вас могут убить?
Карузо. Вполне. Боевики партии «зеленых». Занесли в «Красную книгу» все самое вкусное, теперь рыщут по чужим кастрюлям. Такие волки! Разделываешь кобру где-нибудь на побережье и оглядываешься. Того и гляди, кто-нибудь рявкнет над ухом…
Бравый: Отдай мою долю!
Наташа. Коля! Сумасшедший.
Карузо. А жареная кобра, между прочим, в дорогом ресторане на мою недельную зарплату тянет.
Бравый. Тебя, с твоей зарплатой, впускают в дорогие рестораны?
Карузо. Впускать-то впускают. Откуда им знать. Выпускают с трудом.
Наташа. Вам так идет эта форма, Илья! Сегодня я, наконец, поняла, что означает фраза «блестящий морской офицер».
Немо. Наташа, вы уже год замужем за бравым морским офицером.
Наташа. То, что за Бравым, у меня в паспорте записано. А о море в нашем доме напоминает только фотография десятилетней давности, где вы втроем еще в бескозырках. Теперь вот судовой колокол.
Карузо. Отбивайте рынду, думайте о море.
Наташа. И о том, что я замужем за бывшим боевым пловцом.
Карузо. Бывших боевых пловцов не бывает.
Наташа. Женя, а у вас какое звание?
Немо. Какое может быть звание у востоковеда? Доктор наук.
Наташа. Вы действительно ученый?
Немо. А по мне не видно?
Наташа. Думаю, вы такой же ученый, как мой муж – журналист. На какую тему вы писали диссертацию?
Немо. «Восток – дело темное». Наташа, я, в конце концов, могу удостоверение показать.
Наташа. Видела уже нечто подобное. «Николай Бравый, страшный корреспондент». И название, лучше не придумаешь: «Желтая патриотическая газета».
Карузо. Почему не зеленая?
Бравый. Почему не покрашено? Действует, и ладно.
Немо. Действует?
Наташа. Еще как! Неделю назад нас для проверки документов остановили. Коля вышел из машины, гаишники ему чуть всю свою дневную выручку не отдали.
Карузо. Ты им, что, гранату предъявил?
Немо. Кстати, Бравый, ты под каким псевдонимом пишешь?
Бравый. Иванов.
Карузо. Дожили!
Наташа. Как вкусно пахнет! Илья, а что вы готовите?
Карузо. Дежурное блюдо: мясо.
Наташа. Какое мясо?
Карузо. Вы уверены, что хотите это знать?
Наташа. Не уверена.
Немо. И правильно. Главное, чтобы не подгорело.
Наташа. Я присмотрю? Родители вот-вот приедут.
Карузо. Сделайте одолжение. 

Наташа берет фартук и идет к двери.

Наташа, морозилку не открывайте, пожалуйста.
Немо. И шкурку на распялках не трогайте. Пусть подсохнет.
Наташа. Котики вы мои морские, о своих шкурках побеспокойтесь.

Уходит.

Карузо. Бравый, ты по любви женился или по расчету?
Бравый. По расчету. Пришел в этот дом по наводке одного хитрого НИИ с расчетом шумоподавителя для малых глубин, а дверь Наташка открыла. Тут у меня в голове и зашумело. Пока Григорий Иванович над изделием работал, его дочь фамилию сменила.
Немо. И как он к ее новой фамилии отнесся?
Бравый. Во всяком случае, обмыл по полной программе.
Немо. Можно понять: все внуки будут Бравыми. Кстати, никого пока не ожидаете?
Бравый. Пусть доучится. Может, и мы к тому времени операцию завершим.
Карузо. Если твой тесть изготовил муляж так же талантливо, как шумоподавитель, можем и раньше уложиться.

Слышится сдавленный крик. Вбегает Наташа.

Наташа. Илья!..
Карузо. Открыли морозилку?
Наташа. Да. Там что-то такое в пакете…
Карузо. Гарнир.
Наташа. Шевелится!
Карузо. Свежий еще. Его в замороженном виде к столу подают.
Бравый. А когда он в желудке оттаивает, начинается танец живота.
Наташа. И мясо в жаровне какое-то зеленое.
Немо. Есть такая партия! Бравый, пельменная далеко?
Наташа. Илья, вы не подумайте, я верю, что это что-то вкусное, но уж очень необычное.
Карузо. Для Сибири необычное. Тем более, я только сутки, как из южных широт. Когда попробуете, пальчики оближете.
Немо. Зеленые.
Наташа. Женя!
Карузо. Наташа, отключите, пожалуйста, жаровню. Мясо потомится и можно подавать.
Наташа. Когда пакет зашевелился, я подумала, что там кобра.
Карузо. Кто же кобру в морозилке держит?

Наташа идет к двери.

Кобра в моей сумке под столом.

Наташа на секунду замирает, смеется и уходит.

Немо. Бравый, насколько я понял, дороги из всех закрытых НИИ Академгородка ведут к Романову?
Бравый. Точно.
Карузо. Оскудела сибирская земля талантами?
Бравый. Талантов много, допуск по нашей линии не у всех. К тому же, гениальных практиков бизнес перекупает. Сейчас тот, кто может делать руками что-то стоящее, в большом дефиците.
Немо. А Григорий Иванович?
Бравый. Не укупишь. Ему Державу подавай. К тому же, он теперь сам бизнесмен. На паях со своим отцом учредил фирму «БРР».
Карузо. И что за форма собственности у этой фирмы?
Бравый. Зная совестливость моего тестя, могу предположить, что это общество с безграничной ответственностью. Зная повадки его отца, думаю, мне же и отвечать.
Немо. Допустим, два «Р», это Романов и Романов. А «Б» - Бравый?
Бравый. Бравая. Наташка тоже в доле. Как утверждает Григорий Иванович, через год закончит инъяз, будет миллионами ворочать.
Карузо. Для этого не обязательно заканчивать инъяз.
Бравый. По мнению тестя, обязательно. Он теперь мыслит исключительно свободно конвертируемыми категориями.
Немо. И давно мыслит?
Бравый. Уже три дня. Три дня сидят с Иваном Демидовичем на даче, стратегию разрабатывают. И Елизавета Андреевна при них.
Карузо. Твоя теща языки преподает?
Бравый. Это она в институте преподает. А на даче в магазин за водкой бегает. Смазывает рокфеллерам мыслительный процесс. Интересно будет узнать, скоро ли мне свою квартиру закладывать.
Немо. Кстати, Бравый, почему ты в примаки пошел?
Бравый. Да как-то прижился незаметно.

Слышится сдавленный крик, отчаянный кошачий вопль, смех. Входит Наташа.

Карузо. Сумку открыли?
Наташа. Илья, я чуть Барсика со страху не убила.
Карузо. Кличка неподходящая. В этом Барсике одного филе не меньше восьми килограмм. Я его от жаровни изолировал.
Немо. Наташа, а если бы в сумке действительно была кобра?
Наташа. Я бы ее укусила.
Карузо. Тогда бы пришлось с «зелеными» схлестнуться. Они за каждого паука готовы с человека скальп снять, не то, что за змею. Кстати, о пауках, вы в морозилку не заглядывали? Гарнир не застыл?
Наташа. Женя, вы спрашивали про пельменную. Она тут в двух шагах. 

Звонок в дверь.

Родители приехали. Я открою.

Выходит.

Бравый. Товарищи офицеры.

Все встают. Занавес.

Картина вторая

Столовая в квартире Романовых. За обеденным столом сидят Григорий Иванович (уже навеселе), Елизавета Андреевна, Наташа, Бравый и Немо. Григорий Иванович тянет руку к стоящему рядом судовому колоколу.

Григорий Иванович. Ну, что же…
Елизавета Андреевна. Гриша! Не звони так часто. Илья сейчас новое блюдо принесет.
Григорий Иванович (убирая руку). Ну, что же… никто не догадался приделать к колоколу автодозвон? Это так просто! Сегодня же займусь.
Бравый. У нас сегодня другое изобретение на очереди.
Григорий Иванович. Если ты про муляж…
Немо. Григорий Иванович…
Григорий Иванович. Понял! Тс-с-с… Государственная тайна. Коля, ты миноискатель принес?
Елизавета Андреевна. Какой миноискатель? Ты опять за свое?
Бравый. Елизавета Андреевна, не волнуйтесь, я рядом.
Елизавета Андреевна. За ним разве уследишь? Уже испытал на даче ловушку для бомжей. Хорошо, хоть они сначала в сарай полезли.
Немо. Сработала ловушка?
Наташа. Сработала. Сарай дотла сгорел.
Немо. А бомжи?
Елизавета Андреевна. А бомжи разбежались.
Григорий Иванович. Зато перепугались насмерть.
Елизавета Андреевна. Еще бы! Ты не только их, ты всю деревню перепугал! Представляете, Женя, зима, ночь, и вдруг страшный волчий вой на всю округу, сарай полыхает, а по сугробам два каких-то черта скачут, все в саже. Соседка, Надежда Никифоровна, как раз звездами вышла полюбоваться. Чуть с ума не сошла.
Григорий Иванович. Я тут ни при чем. Отец самогон в сарае хранил, а когда устройство завыло, эти бродяги с перепугу бутыль на контакты опрокинули. Вот и замкнуло.
Немо. А у нас?
Григорий Иванович. Что, у вас?
Немо. У нас ничего не замкнет?
Григорий Иванович. Женя, это же госзаказ! Все залито компаундом, с кувалдой до электроники не доберешься. Хоть под водой провозите, хоть…
Бравый. Григорий Иванович, вы нам после обеда все расскажете.
Григорий Иванович. Понял, молчу. Ну, что же…

Протягивает руку к колоколу. Входит Карузо с супницей в руках. Григорий Иванович убирает руку.

Ну, что же… это такое!
Карузо. Это такое, еще какое!

Ставит супницу, открывает крышку, оглядывает стол.

А где гарнир? Вы съели гарнир?!
Григорий Иванович. Мы его не ели, мы им закусывали.
Елизавета Андреевна. Это был гарнир? Так и таял во рту.
Наташа. Илья, все-таки, что это было?
Карузо. Вам, Наташа, Бравый потом с глазу на глаз объяснит.

Раскладывает содержимое супницы по тарелкам, садится за стол, берет рюмку.

Не слышу рынды!

Григорий Иванович часто и долго бьет в колокол.

Елизавета Андреевна. Гриша, прекрати!
Немо. Это уже не рында, а боевая тревога.
Григорий Иванович. Тост, друзья мои!  За офицеров, востоковедов, журналистов, бизнесменов и бизнесвуменов, в общем, за Державу!
Елизавета Андреевна. А за меня?
Григорий Иванович. Ну, и… за народ!

Выпивают.

Карузо. Берите руками, не стесняйтесь.
Бравый. А есть ртом?
Карузо. Кто бы спрашивал!
Елизавета Андреевна. Господи, Илья, какое чудо!
Наташа. Коля, почему ты никогда такие блюда не готовишь?
Бравый. Где я в Сибири пальмы найду? Пальмовые черви, это не наши короеды.
Григорий Иванович. Коля, ты не прав. Наши короеды, это не какие-то их пальмовые черви. Хотя, эти тоже ничего.
Елизавета Андреевна. Я думала, вы с Иваном Демидовичем короедов для рыбалки добываете. Представляете, Илья, эти два бобра у половины сосен вокруг деревни кору соскребли, а рыбы нет, как нет.
Григорий Иванович. Не идет лещ на короеда, хоть ты что!
Карузо. Так вы наживку перед рыбалкой не жарьте.
Григорий Иванович. Что же нам теперь, сырой наживкой закусывать? А рыбу мы будем брать без всякой наживки и в коммерческих масштабах. Положение обязывает!
Немо. У вас теперь настоящая фирма.
Григорий Иванович. Самая настоящая. Два голодранца и студентка в довесок. Хотя, конечно, грех жаловаться. Такие возможности! Я три дня назад вошел в налоговую босяк босяком, а вышел капиталистом. Евгений, не подскажете, где можно смокинг подобрать, хотя бы подержанный?
Немо. Подскажу. Один мой знакомый капиталист вошел в налоговую инспекцию в смокинге, а вышел в одних наручниках. Смокинг почти не ношеный. Могу адресок налоговой черкнуть.
Карузо. Предлагаю тост.

Григорий Иванович отбивает рынду. Все поднимают рюмки.
 
За российский флот, за наши корабли и суда, за тех, кто в море и за тех, кто ждет на берегу. За нашу Великую Морскую Державу!

Все встают, выпивают, вновь садятся.
   
Елизавета Андреевна. Илья, а чем отличается судно от корабля? Размерами?
Карузо. Вооруженное судно и есть корабль. Независимо от размера.
Григорий Иванович. Наташка, смотри, деду не скажи. Спроворит на моторку пулемет и начнет гонять рыбоохрану. А куда им супротив корабля!
Елизавета Андреевна. Не поверите, Женя, до чего Романовы по мужской линии кровожадные. Для них символ эпохи - бизнесмен с гранатометом.
Немо. По мне уж лучше бизнесмен с гранатометом, чем девушка с веслом.
Елизавета Андреевна. Все равно, такое страшное время.
Бравый. Елизавета Андреевна, время – это мы сами.
Елизавета Андреевна. Вот и я об этом. Бравые не лучше Романовых. Чему ты, Коля, Наташу учишь? Стреляет, дерется, ножи бросает, с парашютом прыгает.
Григорий Иванович. Машину вокруг оси крутит на полном ходу!
Карузо. Бравый, ты, оказывается, не только котов тренируешь.
Елизавета Андреевна. Зачем это твоей жене, Коля? На войну отправишь?

Григорий Иванович отбивает рынду и встает. Все поднимают рюмки.

Григорий Иванович. Державу вынудили воевать, и она воюет. С некоторых пор, между прочим, воюет грамотно. А народ, вместо того, чтобы, безмолвствовать и радоваться... Девушка с веслом. За победу!   

Все, кроме Елизаветы Андреевны, выпивают. Григорий Иванович, окончательно захмелев, рушится на стул.
 
Елизавета Андреевна. Сарай сжег, сосны обгрыз, водки напился и доволен. Держава! Может, его куда-нибудь отправить воевать?
Немо. Как ни странно, Елизавета Андреевна, Григорий Иванович давно в деле.
Елизавета Андреевна. Кто бы сомневался. Джеймс Бонд!
Наташа. Мама, Джеймс Бонд по сравнению с папой просто дилетант. Помнишь драку на деревенской свадьбе в позапрошлом году? Как папа эффектно оглоблей размахивал! Бонд бы так не смог.
Бравый. Я уверен, этот агентишка даже не знает, что такое оглобля.
Елизавета Андреевна. Что ж ты, Коля, фильмы про него запоем смотришь? Целую коллекцию собрал.
Немо. Эти фильмы спецназ всего мира смотрит. Есть там нечто…
Карузо. Две вещи. Во-первых, его фатальное везение. Особенно впечатляет, когда «007» бежит по кораблю, а враги лупят по нему автоматными очередями. И все пули стелятся по леерам, как раз на уровне…, его главного достоинства. Мы с Бравым интереса ради на старой барже выпустили в леера по рожку и выяснили, что до врагов Бонда явно не дотягиваем. Как минимум, раза по три лишили бы его…
Елизавета Андреевна. Шарма.
Григорий Иванович. Я бы ему этот шарм руками оторвал.
Наташа. А во-вторых?
Карузо. Все медовые ловушки, которые ему расставляют враги, Бонд использует по прямому назначению, причем, исключительно на благо МИ-5 и Ее Величества.
Наташа. А вы?
Карузо. На благо МИ-5 и Ее Величества? Никогда.
Немо. Мы с Карузо шармом не вышли. Бравый, другое дело.
Наташа. Коля!
Григорий Иванович. Я бы ему этот шарм…
Елизавета Андреевна. Гриша!
Бравый. Я, между прочим, из всей этой шайки востоковедов единственный венчанный муж.
Карузо. Шармом взял?
Наташа. Французским языком.
Немо. А я-то гадал: что в тебе этакое…, не вполне русское. Оказывается, язык.
Наташа. Я пела французский романс, и вдруг звонок в дверь. Открываю, а там та-а-кой мужчина, и говорит: «Бонжур, мадмуазель. Я – к вашему папа». Я так растерялась. Помню только, пролепетала, что папа с мама на даче. А он: «Это уже не важно. Я – Бравый». Я сказала: «Вижу». И тоже стала Бравой.
Григорий Иванович. Орел! Или, как там по-французски? Только Наташку «шерше», она тут же и «ля фам»!
Карузо. Вы тоже птица высокого полета, Григорий Иванович. Мы с вашего благословения теперь на самых малых глубинах ходим исключительно тихо.
Григорий Иванович (протягивая руку к колоколу). Ну, что же… 
Елизавета Андреевна. Ты поспи, Гриша, поспи.
Григорий Иванович (склоняя голову на стол). Ну, что же…
Наташа. Малые глубины? Теперь понятно, почему папа год назад неделю из ванной не вылезал. Накупил корабликов в «Детском мире» и заперся. Ни помыться, ни постирать. А постучишь, из ванной французский мат на русском языке. Мама плакала. Мы думали, папа в детство впал.
Карузо. Почему же, если мат, то обязательно «в детство»? Взрослые иногда так загнут…
Немо. Есть предложение.

Григорий Иванович отбивает рынду и снова засыпает.

Спасибо. Мы втроем на пару часов уединимся, а Григорий Иванович отдохнет. Потом продолжим.
Елизавета Андреевна. Конечно, Женя, конечно.
Наташа. Можно мы с Барсиком с вами посидим?
Карузо. Барсику можно.
Бравый. Вряд ли он этим правом воспользуется. Филе побережет.

Все, кроме Григория Ивановича, встают. Занавес.

Картина третья

Гостиная в квартире Романовых. Карузо и Бравый расположились в креслах, Немо меряет комнату шагами.

Немо. Парадокс заключается в том, что нашу операцию в Годаре язык не повернется назвать провалом. Уничтожили опасного террориста, тихо ушли. Парни нас прикрыли…
Карузо. И сели.
Бравый. Хорошо, хоть не легли. Они не из «Заслона»?
Немо. Нет.
Бравый. Так, может, в этом все и дело? К силовой операции внешней разведки привлекли варягов?
Немо. Мы тоже не в «Заслоне» родились. Сейчас вдоль побережья Годара сосредоточился отряд морского спецназа ГРУ «Дельфин», наши бывшие коллеги.
Карузо. Креветок ловят, жемчуг промышляют.
Бравый. Нефть еще не начали добывать?
Карузо. Нефтяные вышки на шельфе американский спецназ оседлал, под видом подсобных рабочих. «Дельфины» им не препятствуют, работа грязная. Американцы уже беситься начинают.
Бравый. Представляю.
Карузо. Не представляешь. Наша морская аристократия развалилась в шезлонгах на арендованных яхтах, холодное пивко попивает и пялится на вышки в бинокли. А наш невероятный союзник, как ветошью окуляры от нефти ототрет, как глянет сверху на этакую благодать, так у него зубы сводит. Если сейчас чей-нибудь бедовый боцман в дудку свистнет, такое начнется!
Бравый. Давненько на годарских просторах не звучала «Полундра!».
Немо. Силовая операция предусмотрена лишь на случай нашего провала.
Карузо. Жаль. Яхты арендованы с отсрочкой платежа. Командир «Дельфинов» считает, что яхт-клуб – самый удобный объект для атаки.
Бравый. Ты-то, конечно, уверен, что сначала надо занять ресторан и захватить секретные кулинарные книги.   
Немо. Нелепая ситуация. Годарцы сами не рады, что не дали ребятам уйти и довели дело до суда. Теперь они уже и флот привели в полную боевую готовность.
Карузо. Точно. Я трое суток назад это лично проверил, заодно с их сторожевика колокол прихватил.
Бравый. Карузо, даже не вздумай в Тахе гусарить. Тихо побродим, тихо уйдем.
Карузо. Двое уже побродили. Что-то уходить не торопятся.
 Немо. Приговор о пожизненном заключении оставлен в силе. Вандарбиев был личным гостем эмира, а для арабов убийство гостя – страшное оскорбление. Любого гостя, даже признанного ООН опасным террористом. Беда в том, что наши парни переиграли. Они оговорили себя на следствии так убедительно, что суд в их виновности не усомнился. Разумеется, полковник Дауд, который следствие вел, этим самооговорам не препятствовал.
Бравый. Он, что, в самом деле, на ребят собак натравливал?
Немо. В самом деле. Болонка полковника тявкнула два раза с перепугу. Пытки, собаки, прочие адвокатские штучки. Так парней не вытащить. Эмир абсолютно уверен в их виновности. Наша задача – эту уверенность поколебать.
Карузо. И дипломаты считают, что, усомнившись, эмир наших агентов помилует?
Немо. Помиловать людей, признанных виновными в убийстве, означало бы для эмира проявление слабости. На новое судебное рассмотрение тоже рассчитывать не приходится. В Годаре отсутствует преступность, как можно подвергать сомнению совершенную правоохранительную систему? А вот отправить парней отбывать срок в Россию он наверняка согласится. С глаз долой, из сердца вон.
Бравый. Что меня смущает в плане операции, Немо, так это его подозрительная простота.
Карузо. Откровенно говоря, меня тоже. Правильно ли я понял: мы с Бравым прилетаем в Годар обычным пассажирским рейсом? Нам что, даже ласты не придется надевать?
Немо. Летите в ластах, кто вам мешает.
Бравый. Потом бродим по Тахе и дергаем за чалму каждого встречного: не подскажете, где таки проживает полковник Дауд? Мы слышали, он торгует славянский шкаф.
Немо. Что-то в этом роде.
Карузо. Таким образом, сажаем себе на хвост агентов полковника и под их негласным, но бдительным присмотром…
Бравый. … Слоняемся вокруг его машины с полиэтиленовым пакетом в руках, пока он молится в мечети.
Немо. После этого отправляетесь в «Шератон». То есть, в точности повторяете все действия двух многострадальных узников Востока. Меняется только объект операции. Разумеется, муляж в машину Дауда я пристрою еще до вашего прибытия в Годар. Ее после вашей экскурсии к мечети внимательно осмотрят и муляж обнаружат. То, что вы к машине полковника вплотную не приближались, засвидетельствуют его собственные агенты в своих рапортах.
Карузо. Ты уверен, что Дауд не предложит своим агентам кое-что в рапортах подправить?
Немо. Не рискнет. Он профессионал, понимает, что в сложившейся острой ситуации может осуществляться сторонний контроль. Кстати, такой контроль будет на самом деле. Можно не сомневаться и в том, что об инциденте с муляжом он обязательно доложит эмиру. Наши дипломаты сражаются за освобождение парней, как гладиаторы. Эта операция увеличит их шансы на победу.
Карузо. Хорошо бы как-то намекнуть полковнику, что если он начнет передергивать, из его болонки может получиться отличное корейское блюдо.    
Немо. Это лишнее. Годар вы покинете только вместе с нашими агентами. Пока дипломаты воюют, будете служить в Тахе, живым укором эмиру. В случае силового варианта присоединитесь к «дельфинам».
Карузо. Неплохая служба! Что там у них предусмотрено за кражу государственных кулинарных тайн?
Бравый. Ничего не предусмотрено. Всех пришлых кулинаров скармливают акулам заранее. Я понимаю, дипломаты не действуют кавалерийским наскоком, но, как ты считаешь, к Новому году управятся?
Немо. Во всяком случае, планируют. Чтобы не скучать, проверьте пару-тройку медовых ловушек.
Бравый. Только не я. Мне тесть пообещал шарм оторвать.

Входит Григорий Иванович с муляжом в руках, останавливается и стеклянными глазами оглядывает гостиную. Офицеры встают.

Григорий Иванович. Задание выполнено. Пошли рыбу глушить.
Карузо. Короеды закончились?
Бравый. Григорий Иванович, что значит, глушить? Вы что сделали?
Немо. Бравый, давай сюда прибор.

Бравый достает миноискатель, Немо берет из рук Григория Ивановича муляж, Григорий Иванович стоит, не шелохнувшись. Бравый направляет миноискатель на муляж, прибор реагирует.

Это же бомба.

Немо осторожно кладет муляж на стол. Бравый прислушивается, потом прикладывает ухо к муляжу.

Бравый. Тикает. Мы ее что, активировали?

Тиканье с каждой секундой становится громче.

Григорий Иванович. Отойди, Коля, шарм оторвет.
Карузо. Бравый, больше не женись по расчету.
Немо. И долго ей тикать?
Григорий Иванович. Секундочку.

Муляж перестает тикать и издает звук падающей бомбы.

Карузо. Ложись!!!

Карузо и Немо падают на пол. Бравый бросается к Григорию Ивановичу, сбивает его с ног и накрывает собой. Звук обрывается, из муляжа раздается бодрая песенка «Чунга-Чанга, синий небосвод». Офицеры приподнимаются и смотрят друг на друга. Совершенно трезвый Григорий Иванович хохочет. Занавес.

Картина четвертая

Столовая в квартире Романовых. Григорий Иванович, Елизавета Андреевна, Наташа, Бравый, Карузо и Немо сидят за обеденным столом, смеются.

Григорий Иванович. Ну, что же.

Отбивает рынду и встает.

Коля, сынок…
Елизавета Андреевна. Сынок.… Хоть бы раз меня мамой назвал.
Григорий Иванович. Девушка, не машите под руку веслом.
Елизавета Андреевна. Скажите, пожалуйста! Могу вообще уйти.
Григорий Иванович. Иди. К постаменту приросла?
Наташа. Папа!
Елизавета Андреевна. Капиталист.
Григорий Иванович. Восточный тост. Коля, страшный ты мой корреспондент! Да прославится самая желтая патриотическая газета твоими репортажами! Евгений, немеркнущая звезда востоковедения! Да ниспошлет.… Да снизойдет…
Карузо. Да попадет.
Григорий Иванович. Да упадет на вашу мудрую голову разгадка великих тайн Шехерезады! Илья, искуснейший кулинар из всех кулинаров третьего ранга! Пусть наши враги подавятся вашими пельменями!
Карузо. Вашими короедами.
Григорий Иванович. Согласен. Только не попадайтесь! А попадетесь, молчите, даже если вам шармы поотрывают.

Григорий Иванович всхлипывает, выпивает рюмку и садится. Над столом повисает тишина.

Вы, чего?
Немо. Молчим.
Наташа. Папа…
Елизавета Андреевна. Куда попадетесь? Кто поотрывает?! Ты чего тут наплел, олигарх недобитый?!

Карузо встает.

Карузо. Алаверды!

Григорий Иванович наполняет свою рюмку.

За ваши золотые руки, Григорий Иванович, и страшной силы воображение, которое просто валит с ног!

Все выпивают.

Елизавета Андреевна. Напугал, черт чудной! Сейчас сам с копыт свалишься. У меня и так сердце болит за наших ребят, которые в Годаре террориста взорвали.… Столько загубленных душ на его совести, а их пожизненно осудили!
Григорий Иванович. Наболтали много. Бомба! Дипломатический багаж! Министра обороны припутали.
Немо. Они говорили то, что невозможно ни подтвердить, ни опровергнуть.
Григорий Иванович. Лучше бы совсем молчали.
Наташа. Папа, их же пытали! Они на суде заявили, что…
Немо. То, что они на суде заявили, тоже, ни подтвердить, ни опровергнуть.
Григорий Иванович. А ты бы под пытками раскололась?
Наташа. Не знаю.
Григорий Иванович. Коля, больше ничему Наташку не учи. В плен попадет, ей только лак начнут с ногтей снимать вместе с пальцами, тут же Державу и сдаст.   
Немо. Григорий Иванович, включите воображение. Такие пытки – вчерашний день. Цивилизация на месте не стоит, допрашивают так, что вы тоже заговорите.
Елизавета Андреевна. Женя, это вы зря. Гришке хоть кол на голове теши, будет молчать. Упрямый, черт. А заговорит, так соврет, недорого возьмет. Четверть века с ним живу, до сих пор не знаю, куда он заначку прячет. Куда заначку прячешь, Джеймс Бонд доморощенный, отвечай!
Григорий Иванович. …
Елизавета Андреевна. Видали?!

Забирает у него рюмку.
 
Пить сегодня больше не дам. Говори!
Григорий Иванович. Сладкое покупаю!!!
Елизавета Андреевна. Ну, надо же!

Возвращает рюмку на место.

Он в магазине помимо водки, отродясь ничего не покупал. А сладкое вообще терпеть не может. Не-е-ет, Григория пыткой не прошибешь!
Немо. Представьте, Григорий Иванович, что вас захватили.
Григорий Иванович. Живым?
Немо. Живым.
Григорий Иванович. Живым не дамся!
Карузо. Вас хитростью взяли.
Григорий Иванович. Это где же такие умники найдутся?
Карузо. Да, мало ли.
Бравый. Григорий Иванович, допустим, вас пьяным похитили.
Григорий Иванович. А ты куда смотрела?!
Немо. В-общем, оказались вы ночью во вражеском застенке. И вливают вам в рот водку.
Григорий Иванович. Сколько?
Карузо. Литр.
Григорий Иванович. Ха!

Отбивает рынду и выпивает.

Немо. И засыпаете вы счастливым, и все вам нипочем.
Григорий Иванович. Это уж, будьте уверены. А если утром счет за водку предъявят, знать ничего не знаю и ведать, не ведаю.
Немо. Счет не предъявят. Утром вас отведут в пустой кабинет, прикуют к стулу наручниками и оставят одного часа на полтора. А на столе будет стоять ведерко со льдом, а во льду – запотевшая бутылка минеральной воды. И добраться вам до этой бутылки не будет никакой возможности.
Григорий Иванович. А на хрена, выражаясь по-французски, она мне сдалась? Романовы сроду водой не опохмелялись!
Немо. Так ведь, это не пытка, только прелюдия. Когда вы жажду как следует, прочувствуете, войдет веселый добродушный следователь и поставит на стол поднос. А на подносе – литровая бутылка холодной «Смирновской» слезой истекает, и граненый стакан на тарелку с малосольными огурчиками солнечные блики отбрасывает.
Наташа. Папа, ты что?
Елизавета Андреевна. Гриша!

Немо, встает, обходит стол и становится у Григория Ивановича за спиной.

Бравый. А огурчики росой поблескивают, свежим укропом слегка прикрытые…
Карузо. И смородиновым листом.
Бравый. И скручивает веселый следователь горло «Смирновской», наливает в стакан граммов этак сто пятьдесят, поднимает его за ваше здоровье и медленно, со вкусом выпивает.
Григорий Иванович. Лиза!
Елизавета Андреевна. Гришенька!
Карузо. Потом берет малосольный огурчик и веточку свежего укропа, смотрит на вас доброжелательно, кладет в рот и похрустывает.
Наташа. Папа, папочка!
Елизавета Андреевна. Илья, пожалуйста, прекратите!

Немо за спиной Григория Ивановича наклоняется к его уху.

Бравый. Следователь, огурчиком похрустев, наливает стакан до краев, протягивает вам и нежно так спрашивает…
Немо. Где заначку прячешь, сволочь?!!!
Григорий Иванович. В ящике с инструментом двойное дно. Во… во…
Наташа. Сейчас, папа, сейчас!

Наливает минеральную воду в стакан.

Елизавета Андреевна. Потерпи, Гришенька.
Григорий Иванович. Водки дайте!

Елизавета Андреевна протягивает рюмку. Немо усаживается за стол.

Елизавета Андреевна. Выпей, Гриша.

Григорий Иванович выпивает.

Это же зверство какое-то! В жизни не поверю, что можно так живых людей терзать.
Григорий Иванович. Больше живым не дамся.
Елизавета Андреевна. А ящик с инструментом, это тот, что в гараже?
Григорий Иванович. Ты бы, лучше не спала на посту. Веслом бы, что ли, врагов огрела! Пропадешь с тобой.
Немо. Григорий Иванович, вы уж меня, ради Бога, простите.
Григорий Иванович. Пустое. Главное, сами не попадитесь. Когда вернуться думаете?
Бравый. Месяцев через пять. К Новому году.
Наташа. Новый год приглашаем встретить у нас. Илья, я вас с такой девушкой познакомлю! Наша соседка.
Карузо. Соседка? Немо, а нам обязательно сегодня улетать?
Елизавета Андреевна. В самом деле, Илья, Анечка такая замечательная девушка. Наташина однокурсница.
Наташа. Веселая. Женя, мы и для вас подругу найдем.
Немо. Ищите. Только она должна быть похожа на Шехерезаду.
Григорий Иванович. Я одну штуку придумал, сказка! Круче «Тысячи и одной ночи».
Карузо. Летающая елка?
Бравый. Снегурочка с веслом?
Григорий Иванович. Смейтесь, смейтесь. Я уже двух биофизиков к идее привлек. Талантищи!
Елизавета Андреевна. У тебя, что ни собутыльник, то гений.
Григорий Иванович. Как раз к Новому году и управимся. Думаете, я зря пообещал, что Наташка будет миллионами ворочать?
Немо. Наташа, вам нужны миллионы?
Наташа. Мне нужно быть рядом с Колей. Где угодно, хоть на необитаемом острове.

Наташа выходит на середину комнаты.

Коля, иди ко мне.

Бравый подходит к Наташе.

Ты представь, мы с тобой на острове, а вокруг океан. Пальма на берегу… Мама, иди сюда, будешь пальмой.

Елизавета Андреевна выходит в центр комнаты.

Бравый. Да, мама, пальмой.
Елизавета Андреевна. Как ты меня назвал?!
Бравый. Пальмой.
Елизавета Андреевна. Эх, ты!
Наташа. Мама, то есть, пальма, ты вот здесь растешь, а мы под пальмой сидим.

Наташа и Бравый усаживаются у ног Елизаветы Андреевны.

Коля, у тебя в руках банджо. Папа, неси сюда банджо!

Григорий Иванович несет судовой колокол, отдает Бравому и становится рядом с Елизаветой Андреевной.

Григорий Иванович. Я буду елкой!
Наташа. Ладно, пусть здесь и елка растет. А у наших ног сидит ручной барс. Барсик!
Карузо. Я за него!

Усаживается рядом с Наташей и кладет голову ей на колени.

Немо. Мартышки не хватает. Ладно, мы люди не гордые!

Усаживается рядом с Бравым и начинает «искать» у него в голове.

Наташа. И так тихо кругом, и такой простор, а мы поем что-нибудь гавайское. Коля, играй!

Бравый отбивает рынду.

Все (дружным хором).

«Хороши вечера на Оби!
Ты, мой миленький, мне подсоби:
Я люблю танцевать, да плясать…».

Занавес.   

Картина пятая

Закрытый занавес. Полумрак, светоэффекты. Звучат восточные мотивы, фрагменты сообщений информационных агентств и радиоперехватов.

… В настоящий момент, продолжаются усилия с целью освобождения российских разведчиков…

… Министр обороны России, обращаясь к журналистам, заявил: «Государство воспользуется всеми имеющимися у него инструментами…».

… Спецподразделение «Заслон» предназначено для силового обеспечения проводимых Службой внешней разведки операций, так как из-за повышенной секретности…

… из следственного кабинета полковника Дауда исчез персидский ковер…

… пригрозил направить отряды специального назначения для проведения операции с целью вызволить своих людей из тюрьмы и доставить их в Россию.

… «Дельфинам» готовность номер один.

… «Чунга-Чанга, синий небосвод, Чунга-Чанга, лето круглый год…».

… Возвращение российских граждан, осужденных в Годаре, на Родину - самый разумный и приемлемый компромисс, заявил в эфире радиостанции "Эхо Москвы" президент Ассоциации ветеранов группы "Альфа"…

… В пустыне неподалеку от Тахи прогремел мощный взрыв. Источник сообщает, что высокопоставленный сотрудник годарских спецслужб полковник Дауд по невыясненным пока причинам подорвал собственный джип…

… Задержанные российские граждане, журналист и кок гидрографического судна, отпущены после непродолжительного допроса…

… В телефонном разговоре между президентом Путиным и эмиром Хамадом бен Халифой Аль Тани была достигнута принципиальная договоренность…

… Представитель Министерства иностранных дел Годара сообщил: «Руководство Годара решило удовлетворить просьбу российского правительства и передать России двух сотрудников российских спецслужб, приговоренных к пожизненному заключению по обвинению…».

… Вчера секретарь Совета безопасности РФ Игорь Иванов заявил в интервью "Интерфаксу", что двое россиян, осужденных в Годаре…, в ближайшее время вернутся на родину…

… «Дельфинам» отбой… Я вам покажу яхт-клуб, сукины дети…. Выполнять!

… 23 декабря 2004 года в 20.30 в московском международном аэропорту Внуково-2 приземлился самолет ГТК «Россия» рейсом 9045, совершивший спецперелет по маршруту Таха-Москва. Самолет доставил в Москву российских разведчиков, осужденных годарским судом к пожизненному заключению. На трапе была расстелена красная ковровая дорожка…

Картина шестая

Последняя неделя декабря. Аэропорт, трасса, город, огни, движение. Наташа и Бравый. Звучит песня.

Любимый мой!
У нас зима во всей красе.
Душа поет,
Сверкает лед,
Блестят шипы на колесе.
Ты за рулем, ты любишь риск
И ты летишь в Новосибирск,
Как метеор,
По Толмачевскому шоссе!

Наш милый дом!
Свели два берега мосты.
Новосибирск!
На обелиск
Короткий взгляд бросаешь ты.
О чем ты думаешь, герой?
О том, что снова ты со мной,
И кто-то нас
Благословляет с высоты!

Снега, снега!
Снега летят на белый сквер.
Со мною вновь
Моя любовь,
Мой сероглазый офицер.
Скажи мне, как твои дела?
Я тосковала и ждала,
Ты для меня –
И царь, и Бог, и кавалер!

Картина седьмая

Гостиная в квартире Романовых, елка без украшений. Григорий Иванович в смокинге колдует над судовым колоколом. Аня сидит в кресле, на подлокотнике пристроился Карузо, беседуют, смеются. На кителе Карузо – погоны капитана второго ранга. Звонок в дверь. Аня встает.

Григорий Иванович. Аня, Елизавета откроет. Фонд «Закрома Родины» объявляет конкурс.
Аня. Конкурс?
Карузо. Проверим, полны ли закрома.
Григорий Иванович. Под завязку! Угадавшему, кто сейчас пришел, приз.
Аня. Наташа с мужем. Я наверняка выиграла!

Григорий Иванович и Карузо смеются.

Григорий Иванович. Наивность девичья! Наташка с Колей пять месяцев не виделись, будут они в первый же день глаза нам мозолить. Погоди, станешь Синельниковой…
Аня. Григорий Иванович! Мы полчаса, как познакомились.
Григорий Иванович. Илья, поторопись. Бравый в сорок минут уложился.
Карузо. На то он и Бравый. Конкурс продолжается?
Григорий Иванович. Пока не явится пришелец.
Карузо. А какой приз?

Григорий Иванович достает бумажник и кладет на стол сто долларов.

Григорий Иванович. Фонд у нас, конечно, не безразмерный…

Заглядывает в бумажник.

Но, очень большой.

Добавляет еще сто долларов. 

Карузо. Поскольку разлучать воркующие пары способен только Немо, это он и есть.

Входит Иван Демидович в смокинге. Карузо встает.

Иван Демидович. Ты чего это нашими деньгами разбрасываешься, букмекер?

Подходит к столу, забирает деньги и кладет в карман.

Григорий Иванович. Папа, это из моей доли.
Иван Демидович. Целее будут.
Аня. Здравствуйте, Иван Демидович.
Иван Демидович. Здравствуй, Аня. Знакомь с женихом.
Аня. Да, что вы, в самом-то деле! Мы же только что…
Иван Демидович. Сорок минут прошло?

Григорий Иванович смотрит на часы. Карузо улыбается.

Григорий Иванович. Секундочку.

Карузо хохочет. Аня смущается окончательно.

Прошло!
Иван Демидович. Знакомь с женихом.
Аня. Капитан второго ранга…
Иван Демидович. Я, слава Богу, в званиях разбираюсь.
Карузо. Илья.
Иван Демидович. Романов Иван Демидович, фонд «Закрома Родины». Председатель!
Карузо. А что с фирмой «БРР»?
Иван Демидович. Прикрыли. Не знаю, что там такое Гришка изобрел, но Держава ему кучу денег отвалила и с полтонны бумаги извела на его подписки по линии гостайны.
Карузо. Это та самая штука и есть, круче «Тысячи и одной ночи»?
Григорий Иванович. Она самая. Понаехали важные шишки из правительства, изъяли действующую модель и всю документацию. Вежливо порекомендовали больше ничего без госзаказа не изобретать, а фирму закрыть, чтобы и следа не осталось. Я, видите ли, чуть не нарушил баланс международного взаимного контроля, эпоху опередил. Правда, заплатили за идею по-царски. Моим биофизикам гонорара хватит на собственные лаборатории в Наукограде.
Иван Демидович. Не хватит, половину пропьют. Надо же! Вместо того чтобы Григория тихо и бесплатно удавить, государство у него права на изобретение выкупает. Время настало, диву даюсь!
Карузо. Как любит говорить Бравый, время – это мы сами.
Аня. И мы со временем умнеем.
Григорий Иванович. Слыхали, Илья? Светлая голова!
Аня. Илья, а вы не боитесь умных женщин?
Карузо. Человеку свойственно бояться неведомого. Шучу, Анечка!

Колокол отбивает рынду.

Григорий Иванович. Есть автодозвон! Пока возился с системой всеобщего и полного распознавания, до главного руки не доходили.
Карузо. Колокол, надеюсь, не тикает?   
Иван Демидович. Аня, ты бы Лизе на кухне помогла, хочу с Ильей одно дело обсудить.

Аня уходит.

Карузо. Иван Демидович, я же не делец. Я как раз по кулинарной части.
Иван Демидович. Наслышан, наслышан. Змеи, пауки, кошками не брезгуете. Рыбку промышляете?
Карузо. Случается, только не в коммерческих масштабах.
Иван Демидович. Коммерция нам теперь без надобности. Валютный счет с шестью нулями, самогон свой. Я вот о чем хотел потолковать…

Звонок в дверь.
 
Григорий Иванович. Рановато для Бравых.

Входят Немо, Елизавета Григорьевна и Аня.

Немо. Мир этому дому.
Григорий Иванович. Евгений!

Обнимается с Немо.

С победой вас.
Немо. Взаимно.
Григорий Иванович. Папа, знакомься.
Немо. Евгений Полежаев.
Иван Демидович. Романов Иван Демидович, председатель фонда «Закрома Родины».
Немо. Красивое название. Не подумывали объявление в газетах разместить: «Закрома Родины находятся в Новосибирске по адресу…», и так далее?
Карузо. А стратегический запас самогона...
Иван Демидович. Стоп! Это не для печати.
Немо. А где Бравые?
Карузо. У себя дома. Меня высадили и уехали.
Немо. Поздравляю с удачной высадкой. Аня, я не расслышал вашу фамилию.
Аня. Я фамилию не называла.
Немо. И не надо, все равно менять.
Елизавета Андреевна. Женя, сегодня все, кому не лень, вгоняют девушку в краску.
Немо. Карузо, обрати внимание: девушка умеет краснеть. В наше-то время.
Аня. Время – это мы сами.
Карузо. И мы со временем умнеем.
Немо. Только не говори, что сам придумал!
Карузо. Анечка.
Немо. Поздравляю вдвойне.
Елизавета Андреевна. Мужчины, приглашаем за стол.
Немо. Очень своевременно. Надеюсь, не Карузо готовил?
Елизавета Андреевна. Сегодня мы с Анечкой расстарались.
Григорий Иванович. Наши жареные бурундуки, это вам не мороженые обезьяны.
Елизавета Андреевна. Веди гостей к столу, бурундук!

Все, кроме Ани и Карузо уходят.

Аня. Илья, сегодня все так шутят неудачно. Вы можете подумать, что я буду вешаться вам на шею.
Карузо. Могу.
Аня. Ну, вот.
Карузо. А вы не будете?
Аня. …
Карузо. Аня, я здесь ради вас.
Аня. Вам Коля обо мне рассказал?
Карузо. Рассказал – не то слово. Пять месяцев пел дифирамбы, чуть ли не поэмы слагал. Я решил убедиться воочию.
Аня. Убедились?
Карузо. Так точно! Бравому нужно пополнять словарный запас.
Аня. Я тоже здесь… ради вас. Родители уехали встречать Новый год к родным в Петербург, а я осталась.
Карузо. Мне за это Наташу благодарить?
Аня. Думаете, есть, за что?

Карузо прижимает Аню к себе.

Карузо. Бравые женаты полтора года. Знаешь, сколько времени они были вместе?
Аня. Я знаю, как они счастливы.

Карузо слегка отстраняет Аню.

Карузо. А Синельниковы будут счастливы?
Аня. Будут. Мне эта фамилия сразу понравилась.

Обнимает Карузо за шею, целуются. Колокол отбивает рынду. Занавес. 

Картина восьмая

Столовая в квартире Романовых. Григорий Иванович, Елизавета Андреевна, Иван Демидович и Немо сидят за столом, обедают.

Елизавета Андреевна. Гриша, ты не заболел?
Григорий Иванович. Отвык без рынды. А колокол в гостиной забыл.
Иван Демидович. Может, тебе в ухо дать, чтоб зазвенело?

Григорий Иванович наполняет рюмки.

Елизавета Андреевна. Женя, я так рада, что наших разведчиков домой вернули! И подумать только: специальный самолет, красная ковровая дорожка! Вчера сообщили, я, как дура, разревелась.
Немо. Елизавета Андреевна, не верьте всему, что сообщают. Это была не ковровая дорожка, а трофейный персидский ковер. Тот, кто этот трофей взял, еще и ожерелье из акульих зубов хозяйской болонке на шею повесил!

Григорий Иванович встает.
 
Григорий Иванович. Ну, что же. Раз Держава зубы показала, значит, они у нее и в самом деле есть. А без них – что за Держава? Кто хочет, в душу плюнет; кому блажь в голову придет, саданет ей под дых со всей дури и ждет, что ему за это будет. А что ему будет? Нет зубов – не укусишь! Акульи зубы, говорите? Впечатляет! Десятку врагов этими зубами хребты переломить, да сотне показать – тысячи призадумаются! За Державу!

Все встают, выпивают, садятся.

Иван Демидович. Евгений, я у Ильи совета хотел спросить, да не успел.
Немо. Вам повезло, он бы вам присоветовал!
Иван Демидович. Так, может, вы, что-нибудь дельное подскажете?
Немо. Подскажу, если что-нибудь дельное спросите.
Иван Демидович. Когда государство взрывчатку у террористов конфискует, куда оно ее потом девает?
Немо. С аукциона продает.
Иван Демидович. Шутите…
Немо. Шучу. Вам взрывчатка для чего понадобилась?
Григорий Иванович. У нас дача на берегу, а толком не порыбачишь, мелко. Хотели дно заглубить.
Иван Демидович. Я, вот и подумал: если изъятую взрывчатку уничтожают, так не все ли равно, где? Рванули бы в деревне, под берегом.
Немо. Земснаряд не проще нанять? Деньги у вас есть.
Елизавета Григорьевна. Женя, кому вы это говорите? Романовы по-простому отродясь ничего не делали. Денег не было, сарай спалили, теперь с деньгами всю деревню в клочья разнесут. Фантазии хватит!

Немо смеется, потом, не в силах остановиться, продолжительно хохочет.

Вам смешно…
Немо. Вспомнил кое-что. Кажется, у меня в ухе звенит.
Григорий Иванович. Понял!

Григорий Иванович наполняет рюмки. Немо встает.

Немо. Елизавета Андреевна, благодаря фантазии вашего мужа, наша «Чунга-Чанга» в Годаре побила все рекорды популярности. К тому же, благополучно разрешился международный конфликт. В конце концов, что такое сарай, полыхающий зимней ночью под вой волков? Каприз большого художника! За вашу фантазию, Григорий Иванович, в полном смысле слова, безграничную!

Все выпивают. Немо садится.

Григорий Иванович. Евгений, это вы серьезно, насчет «Чунга-Чанги»?
Немо. А, как вы думаете? Если уж три русских боевых офицера с ног попадали! В общем…
Григорий Иванович. Секундочку…

Немо смеется. Григорий Иванович наполняет рюмки.

Немо. Когда джип на площади под аккомпанемент часов и авиабомбы исполнил «Чунга-Чангу» в двадцатый раз, его на тросах оттащили в пески и подорвали.
Иван Демидович. Лучше бы, к нам на дачу оттащили. Под берегом-то то оно…
Елизавета Андреевна. Папа!
Григорий Иванович. Разнесли, значит, муляж.
Немо. Ничего подобного, это джип разнесли. Взрывчатки не пожалели, так что, осколки далеко разлетелись.
Григорий Иванович. Ну, и…?
Немо. Ну, и когда дальний бархан «Чунга-Чангу» запел…
Григорий Иванович. Эх! Надо было мне «Наш гордый «Варяг»» зарядить!
Немо. Поздно! С воздуха…, напалмом…, вместе с барханом…

Немо и Григорий Иванович от души хохочут. Иван Демидович встает.

Иван Демидович. Гриша, прости, что я тебя когда-то давно за твои фокусы порол. Представить не мог, что ты в мировом масштабе начнешь номера откалывать. С другой стороны, ничего вредного изобретать не станешь, поостережешься. А, что полезное придумаешь, люди тебе всегда спасибо скажут, и прославят, и помнить будут вечно, как Менделеева. Он водку изобрел, перед его памятью человечество до сих пор шапку ломает. Так, что, за тебя, за Дмитрия Ивановича и за мою систему воспитания!

Все выпивают, Иван Демидович садится.
      
Елизавета Андреевна. А народу слово дадут?
Григорий Иванович. Еще чего!
Иван Демидович. Народу слово дашь, ему и власти захочется! А зачем народу власть? Баловство одно.
Немо. Елизавета Андреевна, хотите, научу, как зарвавшихся олигархов в узде держать?
Григорий Иванович. Лизонька, ты, что сказать-то хотела?

Быстро наполняет рюмки.

Иван Демидович. Дочка, дай-ка я тебе салатику подложу.

Подкладывает салат. Елизавета Андреевна берет рюмку и встает.

Елизавета Андреевна. То-то же! Я вам не девушка с веслом. Так рынду отобью, что в ушах зазвенит! Не хочется мне, Женя, никого в узде держать. На Григория узду накинь, он творить перестанет, а «Закрома Родины» пропьет. Пусть строит Державу, за которую не стыдно, где народ без страха живет. И пусть бандиты знают, что нигде им не укрыться, и что на каждый их подлый взрыв вы им так ответите, что небо с овчинку покажется! За вас, родные!
 
Мужчины встают. Все выпивают. Занавес.

Картина девятая

Гостиная в квартире Романовых. Наташа и Аня, смеются.

Аня. Или, представь, рыцарский турнир. Я сижу на троне, где-нибудь, на возвышении, а Илья внизу верхом на белом коне и с копьем. Ты не знаешь, он верхом ездить умеет?
Наташа. Он оперативник, все умеет.
Аня. Ну, вот. Ты на другом троне рядом со мной, а Коля – на черном коне…
Наташа. С гранатометом.
Аня. Ну, перестань! Коля тоже с копьем. Они противники.
Наташа. Не дождешься.
Аня. Это же представление! Илья мне копьем салютует, и они с Колей несутся навстречу друг другу. А потом прямо напротив нас ка-а-ак сшибутся!
Наташа. И мы – вдовы! И я тебя тут же на троне придушу.
Аня. Почему, обязательно, вдовы? Хотя, да. Сшибиться на полном скаку.… Надо что-то другое придумать.
Наташа. Свадьба должна быть романтичная, чувственная.
Аня. Может, бой гладиаторов?
Наташа. Аня, всю жизнь тебя знаю, не замечала в тебе такой кровожадности.
Аня. Я сама не замечала. Наверное, Илья так подействовал. Представляешь…

Начинают шептаться. Шепот прерывается отдельными возгласами.

Наташа. О-о-ох! А ты?
Аня. … Я… А он…. А я даже…
Наташа. Ну, ты даешь! … Я тоже…
Аня. Не-е-т…. И, знаешь…
Наташа. Да, ты что?! … Я…
Аня. Не может быть! … А я…

Обе смеются.

Наташа. Тогда понятно. Давай дальше про гладиаторов.
Аня. Я передумала. Может быть, сказка? Подснежники в сугробе…. Что еще можно под снегом найти?
Наташа. Молодильные яблоки!
Аня. Думаешь, уже пора? Да, совсем мы с тобой старухи! Мне, как-то, даже неудобно в таком возрасте замуж выходить.

Хохочут.

Наташа. Анька, как тебе повезло!
Аня. А тебе, что, не повезло?
Наташа. Да я про свадьбу. Они же только что из командировки, в отпусках. Еще за ордена дней прибавили. Слушай! Илье ведь и к свадьбе дней добавят. Это же целая вечность! Гуляй, не хочу!
Аня. А, вечность, это сколько?
Наташа. Месяца три, наверное, не меньше.
Аня. А потом?
Наташа. А потом, как Родина прикажет.
Аня. Эх, приказала бы Родина ехать в командировку вместе, хоть к черту на рога!
Наташа. Бессовестная! Разве можно поминать? Венчаться же скоро будете.
Аня. Господи, прости меня, грешную!

Крестится.

Тебе хорошо, Коля тебя всему научил. Получишь диплом, спецкурсы закончишь, будете вместе служить. Радистка Кэт!

Смеются.

Наташа. А, может быть, будет, как в старой песне: «Дан приказ ему на запад, ей – в другую сторону…». Илья тебя быстро всему научит, только ты не о том думаешь.
Аня. А о чем я должна думать?
Наташа. Научиться защищаться или нападать не сложно. Научиться любить…
Аня. Наташка, с ума сошла! Ты даже не представляешь, как я его люблю!
Наташа. Кто бы сомневался! Я же не про Илью.
Аня. А про кого?
Наташа. Про кого! У тебя еще кто-то на примете?
Аня. Наташа!
Наташа. Я – про Державу.

Входят Бравый и Немо (слегка навеселе). За ними – Карузо.

Бравый. Привет, студентки! Пошептались?
Немо. Родина зовет!
Наташа. Куда на этот раз?

Аня подходит к Карузо, он прижимает ее к себе.

Немо. На этот раз – в закрома!
Бравый. Иван Демидович распечатал четверть драгоценнейшего марочного самогона, настоянного… Немо, на чем настоянного?
Немо. На короедах.
Бравый. Точно! Не стыдно будет ордена обмыть.
Немо. И помолвку! Кстати, кто-то мне Шехерезаду обещал…
Наташа. Женя, понимаете…
Немо. Понимаю. Перевелись в Сибири Шехерезады…
Бравый. Наташа, ты жена страшного корреспондента! Не догадалась посмотреть объявления в «Желтой патриотической газете»?
Карузо. Почему не в зеленой? 
Немо. Почему в газете? Пусть по объявлениям враги наши знакомятся!
Бравый. Немо, а не махнуть ли нам в Иран?
Немо. Только, если Родина прикажет.
Бравый. Почему? Там, что ни женщина, то Шехерезада.
Немо. А тесть?
Бравый. А что, тесть?
Немо. Где я там такого тестя найду, как Григорий Иванович?
Наташа. Женя, таких и в Сибири больше нет. Сегодня последнего забрали.
Немо. Жаль! Ладно, Россия велика. Какие наши годы?!
Карузо. Бравый, колокол не забудь.
Бравый. Секундочку!

Офицеры смеются. Бравый направляется к колоколу. Колокол отбивает рынду. Бравый останавливается. Все молча смотрят на колокол.

Аня. Как красиво!

Колокол отбивает рынду еще раз. Занавес.

Конец.