Семейство лисов

СЕМЕЙСТВО ЛИСОВ

У важного Лиса и мудрой Лисы родился сын. Вот так праздник! Посмотреть на мла-денца съехалась вся большая лисья семья: шутка ли, у вожака появился наследник. При-ковыляла из дальней норы даже старая тётушка Лисунда. Взглянула на пушистый комочек и прошептала: «Этот ребенок избавит наш род от проклятия…»
Правда, слова эти никто не услышал. А проклятие на семье лисов лежало издавна. По всей округе славились они как хитрые и пронырливые, умеющие задурить голову любому, жулики, одним словом. И если бы не заступался за лисов царь зверей Лев, давно бы уже прогнали их из лесу на верную смерть. Впрочем, и тот вмешивался в споры своих подо-печных очень редко.
Об этих сплетнях краем уха слышал и подраставший Лисёнок, но его пока не сильно волновали лесные распри. Сам Лисёнок был настоящим сорванцом: то с дружком Вол-чонком раздерутся чуть не до крови, то младших братьев без ужина оставит, то – надерзит кому-нибудь из старших лисов. Ну, а если уж отец собирается завтра на охоту – с утра ли-сёнка не найдешь, хоть весь лес обойди. Никто не умел  угадать, где же он прячется.
А знала об этом только одна сиротка в лисьей семье. Потому что прятался он у неё в норке, маленькой, ветхой и почему-то такой же доброй, как была она сама, Лисунька.
Познакомились они, когда лисёнку было однажды очень обидно. Рассвирепевший Лис отругал сына за очередную проделку и приказал  матери Лисе не только не кормить сына но и оставить ночевать за дверью. «Ничего, не маленький, лес знает, небось, не заблудит-ся», - пробурчал лис напоследок.
Он-то знал, что вряд ли кто из взрослых лисов пустит лисёнка к себе после его суро-вых слов. Да и друзей, которые бы ради товарища ослушались приказа вожака,  - таких  настоящих друзей у сына не было.
Чем дальше опускалась на лес ночь, тем тревожнее становилось лису за сына. Он-то, конечно, мой сын, мой наследник, но ведь маленький ещё… Да и мудрая Лиса все чаще вытирала слезы своим пушистым хвостом – совсем он у неё уже стал мокрый.
Вышел лис за порог, прислушался, не затрещит ли где ветка, не подойдет ли тихонько виноватый лисёнок… Но лес вокруг молчал.
А лисёнок тем временем убежал на одну дальнюю поляну. Никто, кроме него не знал, что там была самая вкусная ежевика. Правда, сейчас ему было не до лакомств. Уткнув-шись мордашкой в ягодные заросли, он тихонько захныкал. И тут…
– Почему ты плачешь, Лисёнок?
Его словно подбросило от этих слов. Сел, оглянулся и увидел – из-за веток ежевики выглядывала худенькая фигурка.
– Чего это я плачу? Что ты выдумываешь? И вообще, сама-то ты кто такая?
– Я – Лисунька, – робко сказала она.
– Да ты выходи, не бойся, не трону.
Лисунька осторожно переступила через ягоды, и туту лисёнок вспомнил, что и раньше видел её среди остальных лисьих детенышей. Правда, она всегда была такая печальная и несмелая, что даже не хотелось её трогать, да ему и так хватало над кем совершать свои проказы.
– Хочешь ягоды? Попробуй, вкусные! – Лисунька протянула измазанные ежевикой лапки.
…Никто бы не поверил, что они, такие разные, могут подружиться.
Он – избалованный сын вожака, и она – одинокая сиротка. Отца Лисуньки когда-то за-грызли волки в свирепой драке, а мать умерла не так давно – от чего-то, про что Лисунька и сама не могла толком рассказать. Только помнила, что оно было красное и умело бегать ещё быстрее, чем даже сам Лисёнок. А уж никто лучше, чем он, ничего не умел делать – в этом Лисунька была уверена. Вот это-то непонятное и ударило маму в бок, а потом…
На этом Лисунька заплакала. Озадаченный лисёнок чуть сам не заплакал вслед за ней, так ему стало жалко и Старую Лисицу, и ещё больше – свою подружку.
– Ну, не надо, ну, перестань, ну, пожалуйста – умолял он Лисуньку. – Ну, не плачь, слышишь, ведь…ведь у тебя теперь есть я...
…И он осторожно лапкой погладил её по густой, пушистой с красноватыми полоска-ми спинке.
…Никто его не понимал, а она – понимала. И слушала, и кивала. Она могла его часами слушать, когда он, захлебываясь, будто боялся, что не успеет, рассказывал ей, о том, что когда-нибудь… он станет большой, и умный, и сильный и сделает что-нибудь такое, ну такое…ну прям…
И тут он свалился с дерева – старой, рухнувшей давно и уже покрытой мхом ёлки, на которую взгромоздился, чтобы выглядеть внушительней, пока мечтал вслух.
Упал и сразу почувствовал, что набил огромную шишку. Но это ничего, это не страш-но… он испугался другого, весь сжался внутри, что Лисунька сейчас засмеется, захохочет точно так, как хихикали все остальные, когда он хвастался им о своих мечтах и планах.
И он закрыл глаза, и готов был зажать уши, и спрятаться куда-нибудь хоть куда, толь-ко бы не услышать этого смеха, этого предательского смеха, потому что тогда все закон-чится, навсегда закончится, и он навсегда останется один…
– Лисёнок! Лисёнок, что с тобой?
 Он медленно, все ещё побаиваясь, открыл глаза, и.. он не знал, что это с ним случи-лось, но что-то было не так. Никогда раньше она так близко не наклонялась, чтобы по-смотреть на него. Никогда её глазки-бусинки не смотрели на него так испуганно и внима-тельно. И как-то ещё, по-другому только он не знал, как это называется. И никогда ему до этого момента не приходило в голову, что она, Лисунька,  – красивая. Прямо как мама. Или лучше мамы?
Он всё хотел потом об этом ей сказать, всё собирался и… не мог. Может, боялся? Он, лисёнок, который никогда ничего не боялся, даже болотных змей, даже назойливых ос, даже… даже папиного гнева он не боялся. А тут… А может, он просто не знал, как надо говорить такие слова…
Уже была осень, и ежевики давно не было на их поляне, и впереди была зима, кото-рою он не знал как прожить без Лисуньки (ведь важный лис, если узнает, где он прятался все это время, так ему всыплет, да и Лисуньке не поздоровится), и обо всём этом надо бы-ло серьезно с ней поговорить.
У Лисенка уже зуб на зуб не попадал, а её все не было.
Он нырнул в узкий лаз… и не узнал её добрую, ласковую норку. Да и саму Лисуньку он сразу почти не узнал.
Она лежала с закрытыми галазами-бусинками, а на спинке, где были его любимые красноватые полоски, было что-то темно-бурое, большое, страшное, Лисёнок подошел и узнал: такое же было у старых лисов после неудачной охоты. Красный зверь, рассказыва-ли остальные, вырывался из длинной палки, которую носили с собой люди, догонял лисов и цеплялся за их шкуру. А если он кусал их за лапы, они уже не могли дойти даже до сво-ей норы.
Она открыла глаза, и Лисёнок испугался: бусинки были не блестящие, какими он при-вык их видеть, а какие-то тусклые… Потухшие, что ли.
– Теперь я знаю, что случилось с моей мамой. Этот зверь её убил – прошептала она. – А ты … уходи…не смотри на меня… я не хочу…
– Ты… ты что говоришь? Что ты говоришь? 
Он и сам не замечал, что повторяет одно и то же.
…Она не может его бросить, сейчас, когда он наконец-то все понял, когда он догадал-ся, что значат её бусинки, её ладошки, в которых были ягоды для него, её слова…
Он не помнил, как выбежал из норки. Сколько он бежал, и куда, и зачем…
Он только знал, что не сможет, если она…если…
И вдруг он увидел… Они были такие же золотистые, как её хвостик, только маленькие и их было очень много. Но это были не цветы. Он наклонился, сорвал одни, потом сле-дующий, ещё, ещё. Он не знал, зачем они были ему нужны, но почему-то ему казалось, что они спасут его Лисуньку. Его единственную, самую лучшую Лисуньку…
– Вот… Это тебе… Это лисички… Такие же красивые, как ты… Я почему-то поду-мал… что они будут тебе нужны… что они тебе помогут… потому что… мне… мне нуж-на ты… а ты хочешь меня бросить… – он сам чувствовал, что говорит что-то не то, не так, как надо. Но он уже не хотел подбирать правильнее слова, он уже вообще ничего не хотел. Он сел и заплакал. Или застонал. Это было совсем не то детское хныканье, как тогда… И тогда она его успокоила. А он ничего не мог для неё сделать, а ведь он… и она… ведь они…
Лисенок не слышал, как появилась в старой норке мудрая лиса, как стонала Лисунька, когда та промывала ей это бурое, страшное, как Лиса прикладывала эти самые лисички туда, к ране – оказывается, это бурое и страшное назвалась «рана».
И вообще он мало чего помнил из всего, что было дальше. Он не знал, что эти самые лисички, которые он так случайно нашел, помогли потом не только Лисуньке, но и сыну старухи медведихи, и косуле, разодравшей ногу о корягу, и ревнивому лосю, разбившему рога в драке со своим соперником.
Он не знал, что вскоре после этого старые волки переговаривались между собой, что эти-то лисы, оказывается, и не такие уж и жадные, не такие уж и жулики, да и вообще – ничего-то звери.
Не знал и того, что старый царь Лев сделал важного лиса своим главным наместником и подарил зуб мудрости, который раньше передавался из поколения в поколение в семье царей.
…Он, Лисёнок, только знал, что его Лисунька сидела рядом с ним, и её бусинки-глазки снова блестели, и гости на их свадебном пиру сказали ему, что он, наследник рода лисов, выбрал себе самую красивую невесту в большой лисьей семе.
 А ещё он помнил, что сказала ему старуха Лисунда, когда он приезжал пригласить её на пир. Он слово в слово запомнил, что сказала ему добрая Фея Лис: «Помни, сынок, что много есть на земле хорошего. Но много  ещё есть и плохого, только ничто хорошее не спасёт никого   и ни с чем плохим он не справится, если  останется один. Тебе дано вели-кое счастье в жизни… береги его, сынок…»
Он будет… будет беречь. И Лисунька будет. И дети их будут. И их дети…

Лето 2001г.