Пусть скажет спасибо!

из цикла  «Моя   Греция»


     Лена домывала посуду.
Ночная смена  близилась к концу, и горькие мысли не давали покоя.
Стоило ли уезжать из Ташкента? Бросать дом, друзей, работу, чтобы мыть тарелки в Греции? Если б она знала, что невозможно найти приличную работу в тридцать лет, с двумя детьми да ещё без языка.  Если б знала!   «Голос крови, чёрт бы его побрал!», - чертыхалась Лена, домывая кастрюли.  Хорошо хоть, что повезло с жильём. Хозяйка, кирия Анна, пустила её почти даром. По вечерам она присматривает за детьми и каждый день даёт им деньги на хлеб. А если есть хлеб - то жить уже можно...
     Теперь молчит он, голос крови. Греки кажутся ей чужими и непонятными людьми.  То ли дело было в Ташкенте? 
Дочь политэмигрантов, она никогда не имела российского гражданства, но закончила институт и работала экономистом на заводе.  Её  портрет  красовался на Доске Почёта. Премии, путёвки, летний лагерь для детй...   Всё было хорошо, пока греки не потянулись на Родину, освободившуюся от власти чёрных полковников. Поехала и она .
     От тяжёлой работы ныла спина.  Буквально всю  смену ей приходилось стоять, согнувшись над глубоченной алюминевой мойкой, и  вылавливать со дна посуду, которую непрерывно сыпали официанты. Её бесили их  масляные взгляды и пошлые намёки,   но каково было убедиться, что и хозяин, старый козёл, туда же!  Привыкнуть к этому было невозможно.
      Лена высыпала в мойку последнюю порцию посуды и включила
горячую воду.  Превозмогая боль в натруженной пояснице, она согнулась, вылавливая увесистую поварёшку. Внезапно она ощутила, что сильные мужские руки облапали её сзади и услышала над ухом сладострастный шёпот хозяина:  дитя моё! О,  как ты прекрасна!
     Гнев, отчаяние и оскорблённое достоинство захлестнули её горячим потоком. Лена развернулась и треснула хозяина поварёшкой по башке, вложив в удар всю горечь несостоявшейся судьбы.
    Удар был сильным. Хозяин крякнул от неожиданности, потом  вытащил из кармана бумажную салфетку и приложил к лысине. Салфетка моментально пропиталась кровью.
     Лена не помнила, как домыла посуду и вернулась домой.
Ей казалось, что этим случаем её низвели до уровня, ниже которого        падать уже некуда.
     Наутро хозяин не сказал ей ни слова. Она продолжала работать, но через некоторое время получила повестку в суд. Ей было предъявлено обвинении в оскорблении и нанесении  телесных повреждений. Справка из больницы подтверждала покаказания жертвы. 
     Суд длился не более получаса. Не зная, что сказать, путаясь в простейших выражениях, Лена поняла лишь одно:  ей присудили штраф в двести тысяч драхм!  Обливаясь слезами, она вернулась домой и рассказала всё кирие Анне.
      - Почему же ты молчала? -  недоумевала  добрая женщина. -  Почему пошла в суд одна? Я этого дела так не оставлю. Пойду к мэру. Он хороший человек, должен помочь.
    Мэр и вправду оказался хорошим человеком. Назначили повторное слушание. Лене предоставили адвоката. Хозяин таверны не мог ответить на простой вопрос: почему Лена решила ударить его по голове? Что, просто так подошла и стукнула?
     - Да, просто так подошла и стукнула, - опрадывался хозяин. - Я так удивился!
     На сей раз дело выиграла Лена. Хозяину присудили штраф за моральный ущерб. Он был уже рад, что не дали ход делу о сексуальных домогательствах на работе. Обрадованная решением суда, поддержкой мэра и адвоката, Лена попросила сказать последнее слово.
      - Пусть скажет спасибо! - на ломанном греческом  произнесла она.
      - За что?
      - За то, что я успела домыть сковордки!
      - Почему?
      - Потому что у меня в тот момент была в руках поварёшка. Если б была сковородка - я б его убила!
Наталья Володина (Саркавази)